Это кто переродился? Книга 3

Глава 17 Чей это взгляд?

Лишь Он знает в каком захолустье.

Дорогу к этому склепу ему было приказано забыть. И именно поэтому Аристарх до сих пор ее помнил. Сам когда-то руководил похоронами.

Могилу устроили далеко за чертой города, глубоко в лесу. Ни о каком торжественном захоронении и не помышляли — наверное, так быстро, тихо и незаметно хоронят только самоубийц, нищих да самых отпетых негодяев. И то, черт его знает…

— Тебе точно сюда? — удивился таксист, когда Аристарх выбрался из машины. Стоило его ноге ступить в траву, как, крякнув, машина приподнялась на рессорах.

Уже была глубокая ночь, и всю дорогу таксист лупил на него глаза, ерзая на месте — наверное, страшно жалел, что согласился вести такого странного пассажира черт знает куда, да еще и по темноте. К счастью, тот платил тройную таксу, и к тому же…

Золотом.

— Сдачи не надо, — бросил Аристарх через плечо, поправил свои темные очки, сунул нос в шарф и направился в чащу. Рядом стоял щит с надписью: «Убирайтесь!», а еще череп со скрещенными крыльями — его такси освещало своими фарами.

Уже секунду спустя водитель улепетывал отсюда на всех парах. Ветки скрыли огромного Аристарха, и только в полумраке он смог наконец вздохнуть свободно, снять эту идиотскую шляпу и всю прочую маскировку.

Расправив грудь, Аристарх вздохнул. Эти хождения по трущобам его страшно вымотали. Пришлось засунуть нос в каждую нору, и везде говорили одно и то же:

— Ты че, псих⁈ Он уже давно мертв! Ищи этого мерзавца на кладбище!

Но Аристарх не сдавался. Еще на пороге дома Силантия он решил — если что-то и приведет его к заказчику Королевы, то именно то, что давало ящерам силы, а было это золото Башни.

По прошествии нескольких безумных дней ему удалось набрать полные карманы, ибо в трущобах, как это не забавно, его можно было откопать буквально на каждом шагу. Будто кто-то специально раздавал его всем подряд.

За свою долгую жизнь он знал лишь двух человек, которые были буквально одержимы золотом Башни. Первым был он сам, Аристарх де Риз. Он всегда мечтал стать наисильнейшим магом Королевства. А золото Башни явно скрывало какие-то тайные силы.

К счастью, он вовремя отказался от этой мечты, ибо второго одержимого оно сделало настоящим монстром. Его Аристарх похоронил лично. Вот этими руками, каждый палец которых теперь заканчивался острым когтем. Как у Него, — и при мысли об этом Аристарх не мог не ухмыльнулся.

Иронично… Он добился мечты своей молодости, пусть и на пороге старости.

Последнюю монету ему удалось найти в парикмахерской, куда его привела молва. Мол, местный хозяин раздает монеты вместо конфет. И да, золотой ждал его в коробке из-под леденцов.

Хозяин же, только увидев клиента, протянул золото со словами:

— Вижу, ты несчастен. Бери и садись — обслужу бесплатно.

Аристарх же покачал головой. Последний клок волос выпал еще в «Золотом котле». На все вопросы, откуда он берет золото, хозяин отвечал только одно:

— От злых людей, откуда же еще?

Уже за порогом уставший, продрогший и озлобленный ящер обернулся, почуяв на себе взгляд. На миг в окне мелькнуло лицо — и тут же исчезло за занавеской. Ему показалось, или оно было перебинтовано?

Это лицо не выходило у него из головы всю поездку до этой глухомани и вот сейчас снова стояло перед глазами. И особенно его волновал взгляд… И почему он показался ему знакомым?

Устав думать о всякой ерунде, Аристарх сорвался бежать изо всех своих новых сил, а их у него накопилось изрядно. С каждым шагом он несся только быстрее, и сколько ни прыгал через корни, рвы и поваленные деревья, никакой усталости, никакой одышки, никакой боли! Если его что-то и задерживало, то только плащ, цепляющийся за ветки.

Через пять минут бега он уже широко улыбался. За минувшие годы он и забыл, что это такое — бегать как угорелый! Увы, скоро пришлось поумерить свой пыл. Кусты с деревьями росли так плотно, что через них пришлось буквально прорываться. К счастью, когти на руках легко заменяли мачете, а хвост буквально сшибал молодые деревца.

К нужному месту ничуть не запыхавшийся Аристарх вышел через полчаса. От расчищенного от деревьев пяточка ничего не осталось — все заросло колючим кустарником.

В центре поляны было пусто. Вернее, там было звездное небо, деревья, трава, а еще сам Аристарх — весь в репье, оборванный и грозный.

Это был зеркальный куб. Мимо него любой бы прошел, не заметив. К счастью, он все еще был на месте.

Стоило Аристарху направиться к нему, как из дупла неподалеку ярко сверкнуло. Алый луч прошел мимо, а ящер откатился за дерево. Сзади раздался скрип и вековой дуб, что стоял тут, наверное, еще с Его владычества, рухнул на землю.

— Ни шагу больше, чужак. Уходи и не возвращайся, — пророкотало из дупла. — Спасай свою жалкую жизнь!

Аристарх ухмыльнулся. Это был его собственный голос.

Вокруг этой поляны была спрятана где-то дюжина кристаллов, способных извергать из себя потоки магического огня. А он, старый дурак, совсем забыл про них… Сам же закладывал.

— У тебя есть три секунды, чтобы спастись. Три…

Вздохнув, Аристарх нащупал в карманах золото. У него есть только один шанс.

— Два…

Взяв две горсти монет, он кинулся вперед — прямо к кубу. Скакнув на пенек, прыгнул метра на два.

— Один!

Взмах, и три десятка монет заблестели в воздухе. Мигом позже кристаллы снова засверкали, и все залил свет десятков лучей. Блеск золота окрасился алым.

Аристарх рухнул на землю, перекатился и прикрыл голову. Светло стало как днем, следом взрыв сотряс поляну. И не успел он затихнуть, как все забрал звон разбитого стекла.

Когда грохот унялся, Аристарх выглянул из своего укрытия. Вокруг лежали поваленные деревья, а между ними полыхала дюжина огней — кристаллы просто не выдержали перегрузки от количества целей.

От куба же остались одни осколки. Вместо него на поляне возвышался каменный склеп. На дверях, запертых тяжелой цепью, не было ни намека на то, КТО лежит внутри. Об этом ведали лишь двое — Аристарх да Королева Дарья. Строителей ему было приказано напоить зельем Забвения, и они еще долго удивлялись, откуда у них на счетах появилась сумма втрое превышающая их годовой оклад.

Дойдя до дверей, Аристарх прислушался. Там было тихо. Печати тоже не тронуты. Впрочем, раз куб и кристаллы были целы, значит, и саркофаг внутри не тронут…

Нет. Все равно он должен проверить. От этого человека всего можно ожидать.

И только Аристарх схватился за цепь, чтобы разорвать ее, как в кармане зазвонил мобильный — настолько пронзительно, что ящер поморщился. И кому взбрело в голову звонить ему среди ночи?

Номер был неизвестен. В последний раз так звонили какие-то клоуны из Службы безопасности Инквизиции. Отследить звонок оказалось несложно, и уже к вечеру вся их «служба» вовсю общалась со своим «начальством».

Телефон все надрывался, и Аристарх, зашипев, таки ответил.

— Наконец-то… — послышалось на «проводе». — А я уж думал, ты давно на кладбище…

Ящер насторожился. Голос был знакомый.

— Кто это?

— Иван Обухов, а кто еще будет звонить тебе, старик? Ты там не слишком занят?

Вздохнув, Аристарх толкнул двери в склеп. Вековая затхлость, пыль и паутина сразу же кинулась ему в ноздри. Чихнув, он ответил:

— Немного… У вас все хорошо? Как Марьяна Васильевна?

— В порядке. Ты что, новости не смотришь? Мы во дворце уже третий день.

Поставив ногу на первую ступеньку, Аристарх замер. Во дворце⁈

— Как вы смогли затащить ее туда, Иван? После того, как Дарья Алексеевна выпустила ее…

Включив фонарик, Аристарх пошел вниз. Скоро он уже был в зале с саркофагом. Тут все осталось как прежде — с поправкой на время, конечно.

— Скажем так, нам в этом помогла Домна, — говорил Иван, пока Аристарх шел к саркофагу. — Но дело не во дворце, а в том мерзавце, что пытается похитить Марьяну. Давай без обиняков…

Саркофаг был тоже цел. Никто не тронул, ни сам камень, ни печати. Слава богу.

— … Кто тот человек, на которого ты подумал?

— Это не он, — выдохнул Аристарх, присев на саркофаг. — Я ошибся.

— Кто он? Это же ее отец, да? Василий Олафович? Якобы умерший сын Дарьи?

Аристарх насторожился.

— А вы откуда знаете?

— Он звонил ей три дня назад. Лично.

Услышав это, Аристарх оглянулся на саркофаг. Его бросило в жар — что он несет? Пришлось снова проверить печати. Ни одна не пострадала.

— Не может быть… — пробормотал он, ощупывая каждую пядь саркофага. Все было цело, даже камень не раскрошился. — Я сейчас у могилы наследного принца. Она не вскрыта. Нет ни одного пятнышка… Как будто его похоронили только вчера.

На том конце «провода» хохотнули.

— Ну значит, он звонил ей с того света. Или она со страху ошиблась… — и в трубке послышался взволнованный голос Марьяны. Скоро Иван вернулся: — Нет, говорит, все точно — она его голос узнает из тысячи. Это был наш с ней папка. Аристарх…

Тот скрипнул зубами. Затем, отложив трубку, вцепился в края саркофага и толкнул. Печати треснули тотчас, а камень начал, скрипя, поддаваться.

— Ты точно уверен, что он умер? Ты видел тело?

— Да… Лично его…

Перевесившись за край, крышка рухнула на пол, а следом все утонуло в пыли. Прокашлявшись, Аристарх сунулся вниз — в открывшуюся полость. Луч фонаря осветил там все: от стенки до стенки.

— Тогда кто это может быть? — говорил Иван, пока Аристарх разглядывал дно и не мог поверить в то, что видит. — Если наш папаш…

— Проклятье…

Такого поворота он не учел.

— Что такое?..

Аристарх помолчал, а затем принялся надевать золотые кольца. Портал в саркофаге был маленьким и очень старым. Уже вряд ли с той стороны кто-нибудь вылезет, но его все равно следовало закрыть. Ведь того, ради которого его открыли, уже давным давно нет в этом месте.

— Иван Петрович… Или лучше сказать, Иван Васильевич… Мы с Дарьей Алексеевной вас подвели…

— Понятно. Значишь, где он мог окопаться?

— Знаю, — прошипел Аристарх, сжав хватку на портале. Тот вздрогнул и попытался поспорить, но начал медленно закрываться. — Там, где есть золото. Много золота.

— Хмм… Я знаю парочку таких мест. Это Башня. И мое скромное пристанище.

И на фоне зазвенели монеты. Аристарх аж замер — что он несет? Иван же расхохотался.

— Ты там не пропадай! В Башню и ему, и нам ход заказан, а вот за себя я могу поручиться. Значит, эти два места отпадают. Есть еще одно… Ты слушаешь?

— Слушаю, — прорычал Аристарх и портал схлопнулся. — Что за место?

— Там очень сыро, а еще там живут крысы. Очень-очень много жадных крыс.

В парикмахерской «Вжик, и готово».

В конце дня бритву следовало вытереть насухо. Потом промаслить и спрятать в чехол до следующего рабочего дня.

Каждый вечер за его работой наблюдала Марго. Ничего особенного, она просто молча сидела в кресле и смотрела на то, как он полирует бритвы. Мастеру никак не удавалось взять в толк, отчего она все еще здесь, почему помогает им вот уже вторую неделю?

Мастер покачал головой. В этом кресле за минувшие восемь суток просидело сто двадцать шесть человек, и десять он лично отправил на тот свет. Даже этот факт ничуть не смутил эту странную женщину.

Каждого клиента она «сопровождала» вместе с ним. Сидела, смотрела, затаив дыхание за каждым, кто отваживался открыть рот в их парикмахерской. Словно ждала того самого звука…

Многих ее присутствие смущало, и Мастеру приходилось просить женщину уйти в подсобку, но он спиной чувствовал, как она оттуда следит за каждым его движением — и это очень льстило Мастеру.

— Тебе совсем некуда идти, Марго? — спросил он ее, а та покачала головой. — Не верю. У той как ты должен быть хоть кто-то…

Временами он ловил ревнивые взгляды из подсобки — Фрида вот уже неделю сама не своя. Смотрит на Марго с выражением то ли злобы, то ли зависти.

— Хотя бы расскажи, что с тобой приключилось? — настаивал Мастер.

Марго улыбнулась. Говорила она редко, но нынче вечером был особый день:

— Я ушла. И мне почти незачем возвращаться.

— Почти?

Не ответив, она перевела взгляд к телевизору. Звук был выключен, но там шла трансляция какого-то официального мероприятия с участием Королевы. Неделю назад она представила всем свою внучку — свою маленькую копию.

Еще очень неловкую, даже пугливую, однако…

— Яблоко от яблони, — бросил Мастер, полируя бритву. — Стоит старухе умереть, как она сядет на трон. Пообещает начать новую эру, бросит людям сладкую косточку, однако вскоре начнет править по старому…

— Отчего ты так их ненавидишь?

Этот вопрос поставил Мастера в тупик. Ему казалось, это очевидно.

— Как будто ты не ходила вместе со мной по улицам? Не видела этих людей? Да и ты… — и он горько ухмыльнулся. — Наверняка, пострадала от рук кого-то из ее псов.

— Я бы сказала отпрысков.

— Еще лучше, — и закрутив бритву на пальце, Мастер швырнул ее в стену, где стоял портрет то ли короля Олафа в молодости, то ли его покойного сына Василия. Эти двое были похожи как две капли воды, и мало кто мог разобрать, кто из них сын, а кто отец.

Лезвие вошло прямо ему в лоб. Еще один шрам к дюжине зарубок. Вынув бритву, Мастер вернулся.

— Все они одинаковые, несть им числа. Как только умирает один, на его место сразу же садится другой… И так без конца… Это как колесо.

— Не верю, что ты просто хочешь сломать это колесо. Это же личное, да?

И она заинтересованно придвинулась. Мастер не мог не улыбнуться.

— Поверь, у меня было достаточно времени подумать… Личное это, или нет. Скорее, да, но…

— Расскажи. Я пойму. Сам видишь, — и она коснулась своих бинтов. — Мне тоже есть за что ненавидеть одного из династии.

Мастер помолчал. Он снова поймал взгляд из подсобки, но Фрида быстро ушла. Хлопнула дверь.

Пару секунд он колебался. Ему хотелось поймать Фриду — ибо разозлившись, она способна на многое — но этот странный… гипнотический взгляд Марго заставил его остаться.

Вытерев бритву, он положил ее на тряпицу к остальным.

— Нечего рассказывать. Все просто. Никто из них не привык к слову «нет». Я и сказал «нет», но…

— Роберт, — сверкнула глазами Марго. — Хватит недомолвок. Это был Василий, да? Сын Дарьи?

На этом Мастер опустил голову, а затем медленно обошел Марго. Встав у нее за спиной он молча вцепился в спинку.

В нем бушевала буря. Снова перед глазами тот самый день. Такой солнечный, яркий и теплый.

— Он сидел здесь, в этом кресле, — наконец выдавил Мастер. — Заказал бритье, а потом увидел ее… мою Фриду…

Марго вопросительно обернулась.

— Не ее, — качнул он головой. — Не эту бедняжку. Ее имени я не знаю, а а сама она говорит, что у нее отшибло память. Но мне в это не верится… Я называю ее Фрида. В честь сестры. Которую…

И он сжал спинку, до хруста.

— Что он с ней сделал? — спросила Марго. — Нет, если хочешь, не говори, а то…

— Забрал к себе во дворец. Больше я ее не видел. А меня…

Прежде чем продолжить, Мастер перевел дыхание. Сердце буквально выскакивало из груди.

— Когда я пришел во дворец, чтобы узнать, что с ней, меня прогнали собаками. Во второй раз избили уже у ворот. А в третий отдали в руки одному из Инквизиторов. Сказали, мол, я играю с Изнанкой, а меня приговорили к…

Он осекся. Марго держала его за руку.

— Хватит. Я поняла. Тебе есть, за что их ненавидеть.

И поднявшись, она подошла к Мастеру вплотную. От ее глаз — а они у нее были очень странные: один голубой как небо, а второй зеленый как листва — нельзя было отвести взгляда.

— Но нельзя всю жизнь жить ненавидя. В конце концов, тот подонок давно мертв.

Мастер покачал головой.

— Зато жива его мамаша с дочуркой. А раз ее показали всем и каждому, значит, они скоро и свадьбу сыграют. И года не пройдет, как их станет уже трое, а то и больше. А если считать, всех аристократов…

— Это глупо.

Тут у него в голове словно взорвалась бомба. Ему очень хотелось выкрикнуть: да откуда тебе знать⁈ Ты…

К счастью, Мастер сдержался. Уж это-то точно было бы глупо. Учитывая бинты на ее лице, а оно, он был просто уверен, было когда-то красивым.

— Возможно… — выдохнул Мастер. — Но тем не менее, пока жива вся эта сволочь, пьющая кровь «хамов», как они величают простой народ, мне спокойно жить невозможно.

— Роберт…

— Хватит на сегодня, — и Мастер ушел в подсобку.

Ему очень хотелось найти Фриду, но ее отчего-то нигде не было. С Марго они пересеклись на кухне. Она попыталась поймать его за руку, но он не дался.

— Ужинай и ложись спать, — бросил Мастер, снова направляясь в зал.

— … Я помогу тебе убраться.

— Нет, я сам уберусь. Ты сегодня и так целый день с веником бегаешь.

Ее взгляда он избегал — знал, что стоит только посмотреть в ее глаза, как он снова остановиться. Закрыв за собой дверь, Мастер снова вышел в зал, чтобы убрать бритвы, как увидел клиента.

— Мы уже закрыты, — сказал он, выключив телевизор. — Приходите завтра.

Но этот парень не сделал и шага прочь. Молодой, черноволосый красавец, пусть и не очень высокий. Глаза у него были ярко-зеленого цвета.

Мастер нахмурился. Он таких ненавидел.

— Мне нужно побриться. Срочно. Я вас не задержу, — и он оставил перед мастером деньги. Целую пачку.

Только увидвев этот широкий жест, Мастер чуть не сломал бритву. Такие жесты он ненавидел еще больше, ибо они были характерны для всех этих наглых аристократишек, что каждый день врывались в его заведение как к себе домой.

Кресло скрипнуло под ним, и парень выжидательно посмотрел на парикмахера. Тот вздохнул и, прикрыв дверь в подсобку, набросил на него салфетку. Ему очень повезет, если он прикусит язык, а то Мастера уже трясло перерезать это тонкое горлышко.

Увы, стоило Мастеру начать намыливать ему щеки, парень спросил:

— Вы тут одни? Мне сказали, вы работаете в компании?

— Моя помощница сейчас занята, — буркнул Мастер. — А почему вы спрашиваете?

— Всего одна?.. — задумался парень, проигнорировав его вопрос. — А мне сказали, что нынче днем вас было трое.

— Вас обманули.

И взяв бритву, Мастер принялся за дело. Где-то минуту парень молчал и в тишине парикмахерской слышался только скрип бритвы.

— Если она все еще здесь, передай ей это, — и в его пальцах появилось кольцо. Золотое. — И проследи, чтобы она надела его на палец.

Он положил его на столик, рядом с его бритвами. Мастер дернул щекой.

— Не понимаю, о чем вы…

Его бритва остановилась — парень смотрел на него из зеркала. Недобро.

— Это не просьба, человек. Это приказ. Отдаешь его той, кого ты нашел на улице. Понял?

У него был такой взгляд, которым можно было дробить камни. И такие взгляды Мастер привык видеть только у одного сорта людей — зверей в человеческом обличии. У…

И тут его бросило в пот. Этот взгляд, эти черты лица… Мастер покосился на портрет, иссеченный бритвами.

Олаф! Или Василий⁈ Неважно! Он был похож. Похож! А значит, это его…

— Ну что, ты застыл? — спросил парень, улыбнувшись. — Заканчивай, брадобрей. И не зли меня. Это же не какая-то сложная просьба? Знаю, что она с тобой. Я ее нутром чую… Поверь, обидишь ее, очень горько пожалеешь. Руки распускать я бы тебе тоже не советовал — откусит, уж она-то может.

Он хохотнул.

— Такая она. Горда, упряма, знает себе цену. И за это ее стоит беречь. Если она еще с тобой, значит, здесь безопасно. Уж куда безопасней, чем там, где она жила до этого…

Эта фраза заставила Мастера задрожать. Вытерев бритву от мыла, он медленно и осторожно прижал лезвие к шее — прямо напротив сонной артерии.

Его рука дрожала.

— Вы?.. Значит, это были вы? Вы ее…

— Да.

Возникла пауза. Перед глазами снова портрет. Мастеру не верилось в такую удачу — рука так и просила сделать одно легкое движение, но он медлил.

Может, это сон?..

Парень же смотрел в зеркало. Вздохнув, он сказал:

— Она когда-то жила со мной. Но была вынуждена сбежать.

Холодный пот катился по лбу, мешая соображать. Сбежать? От него⁈ Почему он вообще ему об этом рассказывает, и так открыто?

Мастер хотел было дать бритве напиться кровью, но любопытство оказалось сильнее жажды крови. Одним четким, отточенным движением он выбрил очередной участок.

Затем снова вытер бритву и опять прижал ее к шее клиента. Сделал глубокий вдох…

И зайдя на очередной виток, сбрил волоски.

— Из-за вас? Это из-за вас она такая?..

Пока он говорил это, рука дрожала — все в нем молило сделать то самое движение. Быстрое, и тоже отточенное.

Но он все мешкал… Снова просто брил…

И тут блеск — из зеркала. Парень снова смотрел прямо на него.

— Нет. Из-за моего отца. Я не знал его, но по словам моей сестры, он был сущий дьявол.

Парень хохотнул, а затем прикрыл глаза. Взгляд пропал.

Где-то секунд пятнадцать Мастер смотрел на парня, не понимая, что значат его слова? Бритва буквально горела в его руках.

— Это он сделал такое с ней?

Парень кивнул.

— И ты отомстишь за нее?..

Как ни странно, парень снова кивнул.

— Трус где-то прячется… — сказал он, не открывая глаз. — И я не я, если дам ему спокойно дожить до старости. Найду и раздавлю гада.

Мастер забегал глазами. От портрета того, кого он ненавидел больше всего в этой жизни, к юноше, который…

— Ну что, ты закончил?

Бритва буквально стонала в его руке. Требовала крови. И демон внутри него тоже жаждал увидеть этого щеголя с перерезанным горлом. Лежащего прямо в луже собственной крови.

— Почти… Еще одно…

Вжик!

И одним движением он снял у него с подбородка последний волосок. Отпрыгнул Мастер словно ужаленный.

Парень открыл глаза, а затем вытерся салфеткой. Подойдя к зеркалу, оценил работу. Повернулся с улыбкой.

— А ты хорош, брадобрей. Сам я едва ли смог бы так гладко.

— Спасибо… — пробормотал Мастер, трясясь как в лихорадке. Рука едва-едва держала бритву.

Парень же широко улыбаясь положил на столик еще одну денежную пачку.

— Про кольцо не забудь, человек. Она скажет тебе спасибо, — и похлопав опешившего Мастера по щеке, он направился на выход.

Мастер не смел сойти с места до тех, пор пока колокольчик не звякнул, а снаружи не затихли шаги. На двери висела табличка «Закрыто».

Блеск кольца, все еще лежавшего на столике, слепил его. Ему жуть как хотелось бросить его в мусорку, но он все же взял его — аккуратно, двумя пальцами.

Одно прикосновение к этому кольцу, заставило Мастера в ужасе отпрянуть.

Он увидел взгляд. Нет… ВЗГЛЯД. Он будто появился у него в голове.

И некто грозно сказал:

— Подними. Не зли меня, человек.

Трясясь, Мастер поднял кольцо — с опаской — но второй раз взгляда не было. Он огляделся. Теперь он точно был один.

Марго он нашел в ее спальне. А рядом сидела Фрида. Увидев их вместе Мастер испугался… Но нет, топор стоял в сторонке, а девушка мирно гладила Марго по волосам. Что-то напевала.

И распускала ей бинты, один за другим.

— Выйди, — сказала она, подняв на него глаза. — Не стоит тебе видеть ее.

Мастер все стоял, не двигаясь. На туалетном столике блестела золотая монета.

— Откуда?..

— Это ее, — ответила Фрида. — Нашла в бинтах. Не трогай. Она дорога ей.

Сглотнув, Мастер еще мешкал, а затем подошел и надел Марго кольцо на палец. Под удивленным взглядом Фриды он скользнул в коридор.

Этой ночью ему пришлось спать на диване.

В баре «Золотой котел».

— А я говорю, знакомый моего знакомого видел, как их с Марьяной тащили на цепи в черный автомобиль!

— Это тот, который утверждал, что они летали вокруг какого-то смерча, а еще там порхали раздетые догола наследники аристократических родов?

— … Ну, да.

— Ври больше, Валера!

Прошло уже почти две недели с момента исчезновения Ивана с Марьяной, а языки под крышей бара не умолкали. Кое-кто вообще утверждал, что в тот же день обоих видели в трущобах в компании монстров, а самые отчаянные осмеливались предположить, что те самые разодетые аристократы, которых показывали по телевизору, и есть потерявшаяся парочка.

— Да, похожи, — кивали клиенты, посматривая в телевизор в углу.

На экране как раз транслировали церемонию награждения чемпионов Королевства по магаболу. Королева, как ни странно, скромненько стояла в сторонке, а вот кубок магболистам раздавала ни кто иная, как недавно появившаяся на публике принцесса Марьяна Васильевна.

На их Марьяну она была похожа как две капли воды. Вот только…

— Эта лыбится постоянно и пробор в другую сторону, — махнул рукой бармен. — Наша-то мрачная постоянно ходила, а причесывалась чуть ли не пальцами. Нее, не может такого быть. Чтобы принцесса работала арканистом в моем баре⁈ Ха!

Но отчаянные не сдавались.

— А вон тот парень, который постоянно стоит у нее за спиной и что-то бурчит себе под нос. Это же Иван!

И все мигом бросились к экрану. По залу прошелся заинтересованный шепоток.

— Не, точно! Борис, ты только посмотри! Это же и впрямь Обухов!

Скосив глаза, бармен нахмурился. Парень рядом с принцессой и вправду вылитый Иван. Точно так же морщится, закатывает глаза и вздыхает каждые пять минут. Да и чего греха таить, со всей очевидностью, это Иван и был, только…

— Не бывает такого! И все тут!

— Почему нет? Как в том бесконечном сериале! Как его?.. Ах да, «Я совсем еще не герцог»!

— … Это так романтично, — улыбнулась Вика, а остальные девушки согласно закивали головами. — Герои сначала работали вместе, а потом таинственным образом исчезли. И в конце оказалось, что героиня — потерянная наследница престола. А ее верный защитник…

Борис хлопнул рукой по столу.

— Не несите чушь! Мой совладелец бара? Фаворит принцессы? А арканист и есть принцесса?

И схватив себя за живот, бармен расхохотался. Он считал себя достаточно здравомыслящим, чтобы не верить в сказки.

— Еще скажите, что Иван незаконнорожденный отпрыск Олафа! — хмыкнул он и отправился в подсобку за новым бочонком.

Впрочем, он на него был чем-то похож… Хотя чем черт не шутит? Покойный сын Дарьи Алексеевны был весьма любвиобилен и, по слухам, не пропускал ни одной юбки. Мог бы и заделать бастарда, а потом выкинуть его на улицу. Сволочью он был конченной, уж Борис знал об этом по своему опыту.

Взяв бочонок, он встал как вкопанный. В голове словно молния сверкнула.

А вдруг?.. Ведь если принять во внимание теорию этих пьяных идиотов, Ваня вполне мог оказаться родственником Королевы, а значит, его присутствие во дворце уже не выглядит таким странным. В этом свете его внезапное «преображение» вовсе не случайность.

В конце-концов, была же такая книжка, где принц скитался в одежде оборванца, чтобы узнать, как живет простой народ?

И Марьяна вполне могла…

Бух! — и бочонок упал из его разжавшихся пальцев. И прямо ему на ногу.

— Сука!

— Борис! — окликнула его Ольга, и ткнула в него половником. — Не выражаться на моей кухне!

— Простите…

Прокляв все на свете, Борис выкатил бочонок в зал, но странные мысли все не оставляли его. Сам факт того, что балбес Ивашка Обухов мог оказаться не просто балбесом Ивашкой Обуховым был настолько невозможным, что в принципе мог быть вероятен.

— Нет, это жизнь, Борис, — повторял бармен, поставив полный бочонок взамен пустому. — В жизни принцессы живут в замках, а принцы дерут фрейлин во дворцах, а не шляются по трущобам — так было, и так будет. Не выдумывай…

В зале уже все до одного посетители, сгрудившись перед телевизором, продолжали рассматривать каждую черточку на лице принцессы и продолжали гадать — Марьяна ли это, или нет?

— Не, точно она! Точно так же хрюкает, когда смеется!

Участие в обсуждении не принимали только двое: и оба второй час сидели в углу и пили одно молоко. Вернее, пила его женщина с лицом, полностью перемотанном бинтами, словно у мумии. Ее спутник тоже был примечателен: носил высокий цилиндр, словно вылез из какой-то готической истории. А еще у него был топор, лежащий под столом.

Не раз и не два, Борису хотелось как-нибудь избавиться от них, однако проблем они пока не создавали. Однако по своему опыту он знал — «пока» не значит «никогда».

Время уже близилось к закрытию, но посетители совсем не собирались расходиться. В один момент Борис не выдержал, вытащил из кладовки старый портрет Короля Олафа, который он убрал еще в момент смерти этого старого пердуна, водрузил его рядом со стойкой и принялся придирчиво рассматривать.

— Борис, а ты чего не выкинул его? Ведь сказали…

— Валера, пей свое пиво! — отмахнулся от него Борис, разглядывая портрет.

Король Олаф на нем был совсем не молод, бородат, броваст и довольно жирен. Художник даже польстил ему, ибо в реальности он был толще раза в три. Однако король ж был когда-то молодым? Наверное, в восемнадцать лет не имел ни этих морщин, ни мешков под глазами. Глаза были чуть темнее, а вот брюхо…

Борис изо всех сил представил Олафа юным, красивым, восемнадцатилетним, без залысин и с глазами, зелеными как изумруды. И в один момент… Нет, и какой из Вани его отпрыск⁈ Он же…

— Борис! Борис!

— Да что⁈

— Пиво закончилось.

— В смысле? — и бармен повернулся к страждущим. — Я же только что принес вам новую бочку.

— Принес. Но полчаса назад. Ты чего все пялишься на этого старого пенька? Раньше надо было, пока он был жив!

Скосив глаза на часы, Борис понял, что в самом деле потратил на разглядывание «старого пенька» целых полчаса. Портрет отправился обратно в чулан, а Борис пошел в подвал за новой бочкой. Там его встретила все та же странная картина, которую он наблюдал вот уже две недели.

Кот Василий и крыса в клетке. Оба сидели друг напротив друга и, полируя друг друга взглядами, молчали. Крыса почти ничего не ела и не пила, напоминая дырявую варежку с хвостом.

— Ты что-то совсем забыл про свой кран, старина, — сказал Борис, но кот даже ухом не повел. Он тоже отвлекался только на то, чтобы хлебнуть молочка и съесть мышь, — и прямо на глазах у крысы. Борис видел пару раз этот процесс. Жуткое зрелище.

Его все подбивало избавиться от крысы, однако против было два момента: кот Василий и обещание Ивану не трогать его вещи. Какими бы странными они ни были…

Вернувшись, Борис снова поменял бочонки, а затем повернулся к той парочке. От них как раз отходила Катя. В руке у женщины был новый бокал молока. Мужчина же даже пива не пил — сидел и смотрел на женщину как завороженный и то и дело словно порывался взять свою подругу за руку, но каждый раз ему что-то мешало. Как подросток, ей богу.

Казалось, будто эти двое психов на свидании, которое идет… как-то по своему.

Наконец, бармен не выдержал.

— Простите, — сказал он, подойдя к этим двоим. — Вы вот уже второй час заказываете одно молоко.

— Да? — удивилась женщина. Несмотря на странный внешний вид, голос у нее был довольно красивый. И молодой. — В самом деле? Извините, не заметила…

И она захихикала. Смех у нее тоже был усладой для ушей. Ее дружок оценил — заулыбался как ребенок.

— Может, еще чего-нибудь закажете?.. А-то как-то странно сидеть в баре и пить молоко. Или вы кого-то ждете?

— Пожалуй. Мужчину. Он обещался прийти сегодня, однако время не назвал, паршивец… Надеюсь, мы вас не смущаем?

Сказать честно Борис не смог. Все же при личном общении эта женщина показалась ему вполне нормальной, если бы не бинты. А еще одежда… На обоих она была довольно худой, старой и висела мешками.

— Нет, — покачал головой Борис. — Всего два месяца назад я бы обрадовался, что хоть кто-то приходит не для того, чтобы что-нибудь разбить поорать или подраться.

— В самом деле?.. — и она пристальней всмотрелась в него. — А что же изменилось?

Борис сглотнул. Глаза у нее были разные — один зеленый, другой небесно-голубой. Интересно… Теперь понятно, отчего ее парень с нее глаз не сводит. Несмотря на внешность, она, должно быть, хороша.

Вернее, была до какого-то несчастья. Что же с ней произошло?..

— Один парень помог мне навести здесь порядок. Жаль, теперь он где-то потерялся…

— Случаем, его зовут не Иван?

Борис нахмурился.

— Случайно, да…

— Борис! Борис! — закричали выпивохи. — Еще пива!

Извинившись, он вернулся к стойке и наполнил кружки всем, кто оказался недостаточно трезв, чтобы справиться самостоятельно. А затем, сам не ведая что творит, налил полную кружку «философской бормотухи» и отнес к столу.

— Вот. За счет заведения.

И не слушая ни слова благодарности, отправился назад к стойке.

Он еще долго смотрел в их сторону. Только у одного человека на его памяти были такие же глаза. Их он запомнил на всю жизнь.

Когда-то давно, еще детьми, они с друзьями играли в мяч рядом с Королевским парком. Борису тогда и десяти не было, и кто-то запулил мяч настолько далеко, что он пропал за забором.

Все так и потеряли дар речи. Забор был метра три.

— Ну, Борька, твой черед!

Он тогда был самым младшим, и его черед наступал каждый раз, когда кто-то решил показать свою удаль.

— Не дрейфь, Борька! Туда и обратно! Ты главное Олафу не попадись, а то он с тебя шкуру спустит!

Друзья загыгыкали, а маленький Боря, трясясь, полез сквозь забор. Его брюшка тогда и в помине не было, и уже через минуту он крался по зеленому парку. В нем было пустынно, но он все равно замечал богато одетых аристократов, которые, не спеша, прогуливались по дорожкам. Стараясь оставаться незамеченным, Боря шел все дальше, а мяча как не бывало.

И вдруг…

— Эй ты! Ты это ищешь?

Осыпавшись мурашками, Боря повернулся. Перед ним стоял парень — немногим старше его, высокий, темноволосый и при шпаге. Он смотрел на него как на вошь. А в руках, усыпанных золотыми перстнями, был мяч.

— Да, спасибо, — брякнул Боря и потянулся к нему, но парень толкнул его в грудь. Борис растянулся на земле.

— Этим мячом ты едва не убил мою невесту, идиот! — зашипел парень и его рука потянулась к шпаге. — Понимаешь, что было бы, лети он чуть левее?..

— Вася!

Из кустов появилась девочка в длинном розовом платье. Едва увидев ее, Боря перепугался еще сильнее — настолько она была красивой.

— Не мешай, Василиса, он тебя едва не убил, — прошипел парень, вынимая шпагу. — И ему придется за это ответить.

— Он ударил меня по плечу, дурак! Даже синяка нет! Пусти!

Девушка подбежала к ним, а парень поморщился. Размахнулся и запустил мечом девушке прямо в лицо. От удара она покачнулась и растянулась на траве рядом с Борей.

— Что?.. Зачем?.. — забормотала она, коснувшись рукой носа. Там все было в крови. — Зачем, Вася⁈

Парень хмыкнул.

— Я не виноват. Это все мяч этого мелкого зассанца. Он едва не убил тебя, видела⁈

А девушка уже была вся в слезах. Закрывшись руками, она вскочила и кинулась прочь. Через несколько секунд они с парнем остались одни.

— А теперь на твоих руках кровь, — сказал парень, помахивая шпагой. — Королевская.

— Но вы же… — попробовал оправдаться Боря, но вызвал настолько злобный взгляд, что едва не умер со страху.

— Что⁈ Ты еще смеешь, оправдываться, червяк?

— Нет… Простите, ваша милость, я…

— Сожалеешь? Правильно делаешь, но одним сожалением ты не отделаешься. Все же ударить невесту будущего короля…

— Простите великодушно, я…

Парень в ответ взмахнул шпагой, и Боря зажмурился. Над бровью стало горячо. Коснувшись рукой головы, он обомлел. Пальцы были в крови.

— Мы квиты, — сказал парень, слизнув его кровь с клинка. — А теперь…

И он отбросил мяч подальше.

— Принеси мне МОЙ мяч.

Вытирая с лица кровь, Боря кинулся выполнять приказание. И только он нагнулся, чтобы поднять мяч, как зад буквально зажегся болью.

— АЙЙЙ!

Подскочив, он снова увидел своего обидчика. Помахивая шпагой, он едва не лопался со смеху.

— Ты чего, футболист⁈ Не знаешь, что касаться мяча руками запрещено правилами?

— Знаю…

— А раз знаешь, принеси мне его правильно!

Боря смотрел на него как на картину. Он не понимал.

— Тупой что ли? — злился парень. — Раз руками нельзя трогать мяч, то давай бери его зубами! Ну!

Мальчику было ужасно стыдно, но он был вынужден подчиниться. Шпага в руке этого юного аристократа подрагивала, словно вот-вот вопьется ему в шею.

Боря возился с мячом очень долго, но все же у него получилось. Как он не выронил его на веки осталось загадкой, ибо мяч был вполне обычным, пусть и старым и потертым. Парень, отбегая от него, а затем подзывая, хохотал во все горло.

— Ну умора! Ну ты и дебил!

Борис к тому времени был весь в пыли, слезах и крови. Стоило ему попытаться выплюнуть мяч и убежать, как его снова больно кололи в зад.

— Куда⁈ Неси-неси мяч, хамло! Или хочешь, чтобы тебя растерзали собаками?

Боря не хотел, но выглядел он настолько жалко, что парень наконец решил сжалиться над ним.

— Ладно, не плачь. На, вытрись и забирай эту гадость, — и он сунул ему платок. Боря вытерся и потянулся к мячу. Однако стоило ему коснуться его, как парень пнул его изо всех сил. Меч быстро исчез в кустах. — Ойк! Какая неприятность! А че ты такой медленный? Звать-то тебя как?

— Боря…

— А я принц Василий Олафович. Ты прости меня, Борька, за все… Я ж так, шуткую. Знаешь, как тут скучно? В этих стенах, где только одни подпевалы?

— Нет…

— А я, да. Пошли, найдем мой мячик.

И взяв его за плечо, Парень повел его в ту сторону, куда улетел мяч. Эту прогулку Борис потом всю жизнь вспоминал с содроганием — он всю дорогу смотрел на шпагу, которую принц нес в руке. Лезвие еще было красным от крови.

Мяч они нашли. Он лежал рядом с беседкой, в которой кто-то сидел с книгой в руках. Кажется, это была женщина и, судя по закрытым глазам, она спала.

Усевшись с Борей на корточки принц зашептал:

— Вон он мой мяч. Так уж и быть, Борька — разрешаю тебе забрать его, но… — и он поднял палец. — Ты сделаешь кое-что и для меня, хорошо? Помнишь платок, который я тебе дал?

— Угу…

— Вот. Услуга за услугу. У той дамы моя рогатка. Возьмешь ее незаметно, и тогда сможешь забрать мой мяч себе. Идет?

Услышав это, Борю буквально водой окатили. Он хотел было сказать «нет!», но снова поглядев на его шпагу, кивнул.

— Молоток! А ты не дурак, Борька, пусть и хам! Давай, одна нога здесь другая там, а я тебя тут подожду…

И улыбаясь, он уселся на траву.

— Ты как возьмешь мяч, пни его ко мне. Покараулю. Я сегодня добрый.

Сглотнув, Боря потрусил к мячу и всю дорогу думал, как правильно взять его — зубами или уже можно руками?.. Потом всю жизнь Борис корил себя за то, что был таким жалким… Хотя, что он мог сделать? Не подчинись он, принц точно заколол бы его как свинью, а потом бы сказал, мол, Боря хотел убить его этим мячом…

Брать он мяч не стал, а только пнул в сторону принца. Убедившись, что мяч благополучно оказался у него в руках, а не, например, попал по носу, Боря опустился на корточки и принялся красться.

Женщина сидела на лавочке, не двигаясь. Она была уже пожилой, но все еще сохраняла прямо-таки царскую стать. Боря аж залюбовался ей — очень не хотелось беспокоить ее, но другого варианта принц ему не оставил.

Рогатка лежала рядом с ее ладонью. Только руку протяни…

И Борис почти схватил ее, как женщина дернулась и открыла глаза. Этот взгляд не раз потом приходил к нему во сне.

И вот… сейчас…. Спустя столько лет…

Этого взгляда он потом не видел ни на одном портрете, а камера никогда не подъезжала к Королеве достаточно близко, чтобы заснять цвет ее глаз. Борис считал себя одним из немногих, кто знает эту тайну.

— Не может быть, — бурчал Борис, сидя в опустевшем баре. — Хрен с ним с Иваном-бастардом и Марьяной-принцессой, но ОНА⁈

На часах была почти полночь. Последние посетители уползали по домам, а эти двое упрямо кого-то ждали.

Из оцепенения Бориса вырвал звон колокольчика — в бар зашел запоздалый посетитель. Был он высок, носил длинный плащ и, как ни странно, глубокий капюшон, поверх которого лежала шляпа. Он явно желал быть незаметным, и от это было ОЧЕНЬ заметно.

Оглядевшись, странный тип направился не к стойке и не к телевизору, а — кто бы сомневался? — к странной парочке.

Женщина тут же подняла на него глаза. Губы под бинтами сложились в улыбку.

— Вот и ты, — сказала она, пододвинув ему стул, а еще кружку пива, к которому так и не притронулась. — А ты изменился… Нет, ни слова! Пей, а потом дело.

Тип уселся за стол, но шляпу снимать отчего-то не стал. Когда он выпил половину кружки, женщина оглянулась — и посмотрела прямо на Бориса.

Кажется, она его не звала, но Борис сам оказался у ее стола. Его снова притянуло к ней какой-то силой. Женщина улыбалась ему.

— У нас к вам просьба. Только не удивляйтесь, но один наш друг сказал нам, что у вас есть лишняя… крыса?

Борис уже решил, что ослышался, и тут на стойке зазвонил телефон. Трубку взяла Аня, а пару секунд спустя она уже махала Борису.

— Прошу, прощения…

Взяв трубку, он вопросительно посмотрел на Аню, а она отчего-то широко улыбнулась.

— Борис Эдуардович у аппарата.

— Борис, здорово! — сказали в трубке голосом Ивана. — Как бар? Как девчонки?

— Они в порядке, — отозвался Борис. — А что ты…

— Ты извини, что пропал — совсем забегался я с этой Марьяной и ее бабушками. У них что ни день, так очередной завал!

Бабушками?.. Какими еще… А! Так он знакомится с ее родителями, так что ли? Тогда все объяснимо — это дело Борис одобрял. Пора бы и вправду этому балбесу наконец остепениться.

Хах! Вот узнают утром все эти любители сочинять невесть что! Все быстро встало на свои места. Кроме одного…

Борис покосился в сторону странного трио. Только-только он заметил, что у нового клиента из штанины торчит гладкий чешуйчатый хвост. Этот факт вернул бармена давно в, казалось бы, забытое состояние близкое к панике.

— Я чего звоню-то… — говорил Иван. — Тут должны мои друзья зайти. Женщина и еще двое. Одного ты знаешь, правда, он сильно изменился за последнее время.

Борис видел. Шляпа уже слезла с его головы, и тип оказался полностью лысым, череп же покрывала чешуя. Застонав, бармен отвернулся: его прошиб холодный пот. Только не тот сон!

— Короче, как только они придут, отдашь им ту крысу, что сидит в подвале с Василием. НО! Коту перед этим нальешь молока целый таз. Кинешь туда его любимую игрушку, а потом уже хватаешь Крыса, понял? Не раньше. Лучше возьми с собой Жанну, а не то…

Но Борис уже не слушал. Он смотрел на окна, где мелькнуло нечто напоминающее тех самых зубастых ящериц из сна. В следующий миг на месте одной появились целых две, а затем и все десять.

Звякнул колокольчик, и Борис вжал голову в плечи. Он не хотел знать, кто переступил порог его заведения. А их, похоже, была целая толпа.

— … И еще. С ними будет еще десяток друзей. А может два, а то и три… Ты их пусти, хорошо? Ты их знаешь. Да и они тебя тоже, так что авось не съедят. Борис? Борис?.. Ты жив, Борис?