Эон

Глава 21

Внутри тяжелого транспортного корабля командир батальона полковник Павел Мирский прислушивался к действиям техников Третьей орбитальной платформы, заправлявших баки, расположенные вокруг тесного кормового отсека и под ним, готовясь к следующему этапу их полета.

Мирский научился наслаждаться невесомостью; она напоминала ему затяжные прыжки с парашютом. Он провел столько времени, падая с самолетов (и плавая внутри падающих самолетов) в Монголии и в окрестностях Тюратама — и испытав подлинную невесомость во время тренировок на орбите — что отсутствие веса казалось почти естественным.

О многих из его людей нельзя было сказать того же. Треть из них испытывала отчаянные приступы космической болезни. Три узких, душных отсека, расположенных друг над другом вдоль центральной линии транспортника, не были рассчитаны на комфортные условия. Оранжевые переборки и темно-зеленая стеганая обшивка, покрывавшая большую часть поверхностей, не позволяли чувствовать себя в безопасности.

Команда уже провела в этих условиях двадцать часов. За это время они подверглись стрессу стартовых перегрузок, а теперь невесомости. Лекарства от космической болезни, как выяснилось, давно уже пережили свой срок — фармацевтические реликты в пластиковых бутылочках.

Мирский воспринял это без особого удивления и попытался поддержать своих людей — настолько, насколько это было возможно.

— Что ты сейчас думаешь об истории, а, Виктор? — спросил он своего заместителя, майора Виктора Гарабедяна.

— К черту историю, — сказал Гарабедян, безразлично махнув рукой. — Лучше пристрели меня, и покончим с этим.

— Все будет в порядке.

— К черту порядок.

— Выпей воды. Да, и можешь тоже послать ее к черту, если хочешь.

Они висели в своих гамаках в переднем отсеке, окруженные запахами болезни и напряжения и звуками, исходившими от людей, старавшихся спокойно лежать в своих гамаках — некоторые ели упакованную в тюбики пищу, большинство же были не в состоянии.

Они стартовали с поверхности Индийского океана, над южной оконечностью хребта Карпентера, и теперь заправлялись на околоземной орбитальной платформе. Они были четвертым из семи транспортников, один из которых стартовал с Луны. Семь кораблей носили кодовые имена «Зил», «Чайка», «Жигули», «Волга», «Роллс-Ройс», «Шеви» и «Кадиллак». На трех кораблях, включая «Волгу», их собственный, находились генералы — под кодовыми именами Зев, Лев и Нев, по имени популярной комедийной танцевальной группы. На шести кораблях находилось двести человек с оружием и всем необходимым, что потребуется им, если удастся первая часть их миссии. На седьмом — «Жигули» — находилась тяжелая артиллерия, дополнительные припасы и пятьдесят техников.

Если они потерпят неудачу, больше им ничего не потребуется. Если же их план удастся, они смогут жить годами без поддержки с Земли или Луны. Так утверждали тактики, основываясь на данных разведки.

Мирского интересовали детали, не содержавшиеся в полученных им инструкциях. Метод проникновения казался достаточно логичным; существовал лишь один путь внутрь и один наружу, оба одинаковые. Транспортники были замаскированы, и их, вероятно, сложно было обнаружить — большие темные раздутые конусы, с тремя выступами на вершине, где располагались грузовые отсеки и оружие. Поверхность кораблей была покрыта броней под сбрасываемыми теплорассеивающими панелями. Броня была покрыта отражающими противолазерными щитами. Насколько это им поможет, когда они проникнут в самую пасть зверя — об этом лучше было не думать.

Он прикрыл глаза, обдумывая действия после проникновения. У каждого из них был легкий скафандр в пластиковом пакете; шлем, пристегнутый на боку; рюкзак с двухчасовым запасом кислорода и батарей; и, в другом мешке, парашют и сложенный аэродинамический экран. У каждого также была сумка, в которой находилась маленькая ракета. Ракеты имели три сопла диаметром лишь в несколько сантиметров, направленных по радиусу наружу, когда ракету прикрепляли к нижней части рюкзака. Ими можно было управлять с помощью кнопок на гибких кабелях, пропущенных через петли и помещавшихся в карманах прямо внутри перчаток. В сложенном состоянии сопла были повернуты внутрь, и топливо мягко переливалось внутри.

Экипированные таким образом, сжимая в руках лазерные ружья и АКВ-297 (обычные автоматы Калашникова с увеличенными магазинами и складными прикладами, приспособленные к стрельбе в безвоздушном пространстве), они намеревались отвоевать честь и историческое место Советского Союза и его сторонников. Во время инструктажа подобные фразы не произносились — ни один лидер не мог бы признать, что его честь и историческое место потеряны.

Однако Мирский был практичным человеком.

В полутьме еще у одного человека начался приступ рвоты. Вероятно, через день или около того это пройдет. Так им говорили медики; не хуже, чем первые несколько дней на военном корабле. Русские провели в космосе достаточно времени, так что слова медиков основывались на фактах.

Он пошевелился в своем гамаке. Когда придет время, гамак превратится в кокон, и все они будут один за другим вытолкнуты из корабля. С этого момента им будет предоставлена полная свобода действий, пока они не соберутся внутри Картошки — Камня.

Мирский подумал о том, насколько хорошо охраняется скважина, и о том, что находится за ней. В детали их не посвящали, сообщив лишь минимум того, что было необходимо для выполнения задачи.

Еще ни одна цель на орбите до сих пор не захватывалась войсками.

Невозможно было узнать или даже догадываться, что может пойти не так.

Нельзя сказать, что каждый солдат надеялся пережить сражение. Во времена Великой Отечественной его дед погиб на берегу Буга в первые часы войны, и, конечно, был еще Киев…

Русские умели умирать.