Эон

Глава 12

Почти все двое суток полета на ОТМ Лэньер проспал; голова его была полна невесомых снов, в которых беспорядочно перемешивались Камень и Земля, прошлое и будущее.

Он посмотрел на часы, а потом на лицо охранника, сидящего рядом с ним в лимузине. Через восемнадцать часов после посадки в Ванденберге он должен явиться в кабинет Хоффман в Лаборатории реактивного движения. За дымчатым стеклом машины проносилась пустыня. Давление воздуха было высоким, а сила тяжести — угнетающей. Даже сквозь темные стекла солнце выглядело жарким и желтым.

Он оставил мысли о Камне.

— У меня есть немного времени?

— Да, сэр.

Агент смотрел прямо перед собой, лицо его было официально-вежливым.

— Вы, ребята, неразговорчивы.

— Да, сэр. Мы такие, — поддержал водитель. Охранник, сидящий впереди, обернулся к Лэньеру.

— Миссис Хоффман сказала, что мы в вашем распоряжении, но мы должны доставить вас в Пасадену живым и трезвым к восьми часам завтрашнего утра.

Лэньер подумал о том, как среагировала бы Хоффман на обращение «миссис».

— Джентльмены, — сказал он. — Я вел холостяцкую жизнь столько месяцев, что не могу сосчитать. Положение обязывает. Есть здесь в Лос-Анджелесе безопасное место, где можно было бы… — Он поискал подходящее слово. — Расслабиться? Без огласки, приятно, чисто?

— Да, сэр, — сказал водитель.

Ему позволили выпить две рюмки в симпатичном, но древнем заведении, известном под названием «Поло» и окруженном старыми реликтами эпохи кабельного телевидения. К трем часам дня были заказаны два номера в «Беверли-Хиллс» — друг напротив друга. Агенты тщательно проверили его номер, и кивнув друг другу признали комнаты безопасными.

Наконец у него появилась некоторая иллюзия уединения. Гарри принял душ, лег и почти задремал. Сколько времени потребуется, чтобы привыкнуть к дополнительному весу? Как это подействует на общее состояние?

Женщина, которая пришла в пять, была ошеломляюще красива, очень дружелюбна и, в конечном счете — хотя и не по своей вине, — его не удовлетворила. Он оценил свое состояние как вполне приемлемое, но все это доставило мало радости. В десять дама ушла.

Лэньер никогда прежде не прибегал к услугам проституток. Его увлечения, за некоторым исключением, никогда не были столь постоянны, как у других мужчин.

В десять пятнадцать в его дверь негромко постучали. Он открыл, и агент-водитель вручил ему два блока памяти.

— Миссис Хоффман передает это вам вместе со своим приветом, — сказал он. — Если вам что-то понадобится, мы — в холле.

Блоки памяти, которые он привез с собой с Камня — более ценные, чем сам Лэньер, — были перенесены для безопасности в другие машины и осторожно доставлены в тот же день в Пасадену. Без всякого сомнения, Советник уже сейчас знакомилась с ними.

Гарри погасил свет и лег на кровать, глядя в потолок и думая о том, скольких немолодых чиновников успела обслужить девушка по вызову за свою жизнь.

У него никогда не возникало особых проблем с сексом. Но на этот раз он испытывал не столько желание, сколько потребность плоти. После многих месяцев воздержания — фактически, больше года — казалось, что его тело начало жить отдельной жизнью с собственными требованиями.

Это, по крайней мере, говорило о его нормальности. Он всегда чувствовал себя виноватым за свою холодность — если это было подходящее слово. Виноватым и благодарным. Это давало ему значительно больше времени для размышлений, не рассеивая внимания и не отвлекая на ненужные мысли.

Именно из-за своей холодности он оставался холостяком. Когда-то у него были любовницы, но работа и воспитание всегда одерживали верх. Любовницы, как правило, становились просто друзьями и выходили замуж за его друзей.

Вполне цивилизованная ситуация.

Лэньер заснул. Ему снились тяжелые и мрачные сны. Он был капитаном большого роскошного лайнера в черном океане, и каждый раз, когда он глядел за борт, чтобы проверить уровень осадки, корабль погружался на метр или два. К концу сна он пребывал в панике. Сила притяжения Земли тянула корабль под воду, а он был капитаном, и это был самый прекрасный корабль, каким он когда-либо командовал. Гарри терял его и не мог покинуть, просто проснувшись…

В восемь часов утра Лэньер пересек каменный четырехугольник Лаборатории Реактивного Движения с дипломатом в руке в сопровождении двух новых агентов. Сейчас он уже больше радовался яркому солнцу и увеличившемуся тяготению и почти сожалел о том, что вынужден провести день в кондиционированном воздухе кабинетов. Первые два, возможно, три заседания должны были пройти в конференц-зале для очень важных персон.

Он проглотил пилюлю от насморка, попил воды из бронзового фонтанчика во вновь засаженном парке и замедлил шаг возле широкого черного стенда, на котором были представлены проекты ЛРД. Программы исследований Марса соперничали с отчетами по проекту «Солнечный парус» и голограммой зонда, который предполагалось отправить к Проксиме Центавра.

Никакого упоминания об исследовательском аппарате, стартовавшем два года назад к поясу астероидов, не встретилось.

Лэньер и его тени в сером поднялись по лестнице — медленно, учитывая его утомление от земной силы тяжести — и прошли через охраняемые двери из толстого стекла. Он предъявил свою карточку монитору, и стальные створки широко распахнулись с приятным гудением. Агенты дальше не пошли. Впереди был коридор, вдоль стен которого стояли экспонаты. В пластиковых ящиках блестели уменьшенные копии прошлых достижений Лаборатории Реактивного Движения: «Вояджер», «Галилео», «Дрейк» и «Солнечный парус». Там были также модели ОТМ и диаграммы, поясняющие концепцию звездного зондирования.

Он поднялся на старом лифте на шестой этаж, глядя на светящиеся голубые цифры под потолком.

Когда дверь лифта открылась, Гарри уже ждал другой агент секретной службы, который снова потребовал пропуск. Лэньер достал карточку из кармана и приложил ее к своему значку. Агент поблагодарил и улыбнулся, а он пошел дальше — без сопровождения — в конференц-зал.

Хоффман сидела в конце длинного черного стола. Перед ней громоздились стопки бумаг, два электронных блокнота и груда блоков памяти. Слева сидел Питер Хейг, представитель президента в МКСОК, а по другую сторону — Элис Кронберри, советник по аэрокосмической безопасности и руководитель второго проекта исследований астероидного пояса. Лэньер обошел вокруг стола и обменялся рукопожатиями сначала с Хоффман — тепло взяв ее руку в обе своих, — затем с Кронберри и Хейгом.

— Я вижу, здесь нет представителей Объединенного космического командования и Объединенного Комитета начальников штабов, — сказал он, садясь с противоположной стороны стола.

— Они вот-вот прибудут, — успокоила его Хоффман. Она постарела с тех пор, как он видел ее в последний раз: волосы еще больше поседели, а лицо из-за морщин приобрело хмурое выражение. — Вы хорошо выглядите, Гарри. — Она была вежлива.

— Однако чувствую себя не столь хорошо.

— Как дела у Патриции Васкес?

— Так, как и следовало ожидать. Меня вызвали сюда прежде, чем я смог как следует понаблюдать за ее работой, и до того, как она пришла к каким-то результатам.

— Мне кажется, — заметила Хоффман, — что вы в ней не уверены.

— Да, — сказал Лэньер. — Не потому, что сомневаюсь в ее способностях или в том, что она лучший специалист в своей области. Какова бы она ни была, Васкес молода. Библиотека повергла ее почти что в шок.

Кронберри положила на стол правую руку, слегка отклонившись назад.

— Это был шок для всех нас.

Хоффман передала ему листок бумаги.

— Мы изучили привезенные вами материалы и уже подготовили доклад президенту.

— Прежде чем Васкес скажет хоть что-то?

— Я сомневаюсь, что она скажет нам то, что мы хотели бы услышать. Можете называть это инстинктом, но я думаю, нас ждут большие неприятности. — Взгляд Хоффман сосредоточился на стене за спиной Лэньера. — Мы проверили часть информации из библиотеки.

Лэньер пристально изучал лица присутствующих. Все они были угрюмы; это было заметно даже несмотря на то, что люди пытались скрыть свои эмоции.

— И?

— Есть расхождения.

— Слава Богу.

Хоффман жестом остановила его.

— Расхождения не слишком велики. По общему мнению, судя по информации, полученной из библиотеки, и тому, что было обнаружено до сих пор, возможность войны вполне вероятна. Мы проверили исторические сведения, касающиеся Генерального секретаря ЦК КПСС Васильева. Он преобразовал Совет Обороны именно так, как сообщает библиотека. Русские развертывают СС-45 на авианосцах класса «Киев», крейсерах класса «Киров» и, конечно, суперсубмаринах «Тайфун» и «Дельта IV», соревнуясь с нашей программой «Морской дракон». Они действительно знают, как нарушить работу наших мультиспектральных лазерных систем связи. Это является нарушением Соглашения 1996 года об ограничении вооружений, что, впрочем, несущественно, поскольку никакого ограничения вооружений на самом деле никогда не было.

Лэньер кивнул.

— Нам пришлось постараться, чтобы получить информацию о мультиспектральных системах у Объединенного космического командования, — сообщила Кронберри. — Это одна из причин, по которой на совещании отсутствуют представители Министерства обороны и Объединенного Комитета начальников штабов.

— Это не самое худшее, — заметила Хоффман. — Конгресс начинает задавать вопросы по поводу нашего бюджета. Мы вполне укладывались в рамки ассигнований, так что это не имеет смысла, если не принимать в расчет попытки дискредитировать библиотеку, Камень и всех нас. Президент убежден — с помощью нескольких членов его кабинета, — что Камень либо обман, либо нечто, не имеющее особого значения.

Лэньер крепко, до боли в скулах, стиснул зубы.

— Почему?

— Подозреваю, президент не в состоянии осознать, что мы обнаружили на Камне. Это либерал со Среднего Запада, весьма слабо разбирающийся в науке и технике. Администратор, лишенный всякого воображения. Он всегда был далек от космических материй; они всегда лежали вне пределов его понимания.

Кронберри достала из чемоданчика копию письма на бланке Белого дома и передала ее Лэньеру. По существу, там говорилось, что президент рассматривает возможность изучения результатов исследований, проводимых на Камне.

— Это было написано после того, как мы начали передавать в Белый дом данные, полученные с зонда в поясе астероидов, и после подтверждения информации, из библиотеки.

— Мы хотели в конце недели отвезти на Камень вице-президента, но он отклонил приглашение, — сообщила Хоффман.

— Что предпринимают русские в отношении Камня? — спросил Лэньер.

— Они тайно два года назад отправили в пояс астероидов свой собственный зонд. Зонд подтвердил информацию, примерно, в то же время, что и наш. Они знают, что действительно существует очень большой астероид, в точности совпадающий по форме с Камнем.

— Юнона?

— Да. Совпадение полное.

Лэньер до сих пор не слышал о подтверждении, полученном со второго зонда.

— Значит, Юнона и Камень — в самом деле, одно и то же?

Хоффман передала по кругу пачку фотографий, полученных с зонда. На одной из них была Юнона, картофелеобразный кусок первобытного планетарного вещества, покрытый кратерами и рытвинами. Камень был идентичен ей, но пересечен каналами и испещрен углублениями скважин.

— Боже мой, — прошептал Лэньер.

— Не думаю, что это дело рук Бога, — заметила Хоффман. — Скорее, вашего Конрада Корженовского.

— Так или иначе, — сказал Хейг, — русские намерены отозвать свою команду в течение трех недель, а может быть, и раньше. Им не нравится, что они не имеют полного доступа, хотя китайцев мы не пускаем всюду вплоть до седьмой камеры. Такова официальная причина, честно говоря, вполне подходящая. Но это не объясняет всего.

— Они согласились с нами год назад, когда мы определяли сферы деятельности команд, — нахмурился Лэньер.

— Да, но, видимо, имеется утечка информации, — сказал Хейг.

— О, Господи.

«Кто?»

— И, — продолжал Хейг, — сейчас они заявляют, что мы ввели их в заблуждение относительно содержимого библиотек.

— Как оно и было, — слегка улыбнулась Хоффман.

— Может научная группа обойтись без русских? — спросила Кронберри.

— Да. Они, в основном, работают над вопросом энергоснабжения плазменной трубки. Мы можем обойтись без них, однако многие важные исследования замедлятся, возможно, даже остановятся. Как насчет Пекина?

Кронберри перелистала папку с личными делами. Хейг протянул руку и взял одно из них.

— Карен Фарли — китайская гражданка. Она занимается теоретической физикой, правильно?

— Да. Она приносит пользу во всех областях.

«Ради Бога, только не Фарли… не Ву и Цзян…»

— Она и ее коллеги должны быть отозваны, если русские уйдут.

— Какая между ними связь? — спросил Лэньер.

— Если русские чувствуют, — сказала Хоффман, — что их вводят в заблуждение и держат в стороне от важных проблем, у китайцев есть такие же основания для недовольства. Их присутствие более полезно для нас, чем для них.

— Никогда не поверю, что кто-то добровольно уйти с Камня. Я бы не ушел.

— И они не уйдут, — подхватила Хоффман. — У нас есть доказательства, что и русские, и китайцы имеют тайных агентов в службе безопасности, может быть, даже в научной группе. Кроме того, они повели себя энергичнее на орбите и на Луне. Не говоря уже о повышенной активности в Тюратаме и на стартовом комплексе в Индийском океане.

— Вторжение с Земли и Луны?

Хоффман покачала головой.

— Послушайте, все это мелочь по сравнению с главным вопросом. Удалось ли Васкес получить хоть какие-то результаты? Что она может сказать по поводу параллельных миров, альтернативных историй?

— У нее не было времени, чтобы сделать многое, — спокойно ответил Лэньер. — Через несколько недель мы узнаем.

— Я понимаю точку зрения президента. Я тоже считаю, что в это очень трудно поверить, — сказала Кронберри. — По вашему мнению, Камень явился из нашего будущего?

— Нет, — отозвался Лэньер. — Камень пришел из другой Вселенной, не совпадающей в точности с нашей. Это можно утверждать определенно. Есть одна очевидная разница.

— В прошлом Камня не было Камня, — подсказал Хейг.

— Именно.

— И мы никак не можем узнать, в какой степени Камень повлияет на ход нашей истории.

— Он многое меняет, — заметила Хоффман. — Я бы сказала, меняет к худшему. — Она взяла блок памяти, надписанный «Изменения физиологии растений в условиях плазменной трубки». — Вы сделали эту копию сами? — Она передала блок Кронберри, затем Хейгу.

Лэньер кивнул.

— Запись сделана с-кодом, — сказал он. — Здесь обобщение лучших источников, в основном, из библиотеки третьей камеры. Васкес собирается туда через несколько дней.

— Что здесь обобщено? — спросил Хейг, взвешивая блок в руке.

— Первые две недели войны.

Кронберри вздрогнула.

Хоффман взяла блокнот, запрограммировала его на расшифровку с-кода, вставила блок и начала просматривать материал. Лицо ее посерело.

— Раньше я этого не видела, — призналась она.

— Это, в основном, фотоматериалы, отснятые вооруженными силами обеих сторон. И кое-что из хроник Долгой Зимы.

— Значит, это уже не просто теория, — прошептал Хейг.

Лэньер покачал головой.

— Как долго продлилась… продлится зима? — спросила Кронберри, с явной неохотой беря блокнот у Хоффман.

— Основные эффекты проявляются в течение года или двух.

Хейг взял блокнот у Кронберри.

— Вы гарантируете, что этот материал — из библиотеки третьей камеры?

Лэньер раздраженно сглотнул.

— Вряд ли я мог сам все это сочинить.

— Конечно нет, — поддержала его Хоффман. — Если информация из библиотек верна, если наши вселенные в этом отношении совпадают — тогда у нас остается дней шестнадцать?

— Так или иначе, но мы знаем об этом, — сказал Лэньер. — Хотя знание о предстоящих событиях почти наверняка окажет влияние на результаты. Если… если они вообще произойдут.

— Мы планируем встретиться с русскими завтра днем, — сообщила Хоффман. — Абсолютно неофициально. Они просили, чтобы вы при этом присутствовали. Департамент мистера Хейга очень сильно надавил на Госдеп и Минобороны, чтобы получить согласие на эту встречу. Если переговоры пойдут успешно, будут и другие встречи, на другом уровне. И если нам удастся убедить президента до следующей недели, возможно, будет подготовлена встреча на высшем уровне. — Она медленно моргнула, опять глядя куда-то за плечо Лэньера. Это не был устремленный на тысячу ярдов вперед взгляд утомленного битвами ветерана — но близко к тому.