Эксельсиор. Вакуумный дебют

Слоны. Развитие дебюта

Орбита Луны, станция «Луносибирск», сектор хороводов

Наиболее комфортные места для швартовки космосудна находятся в хороводах, огромных вращающихся кольцах со стыковочными гнёздами. Двигаясь в хороводе, суда обретают центробежную силу, которая позволяет создать вполне комфортное тяготение на палубах. Чтобы произвести хорошее впечатление на потенциального клиента, Ник забронировал стыковочный узел во внешнем хороводе, единственном на котором формируемая сила тяготения равна одному тягу. Конечно следующий хоровод 0.8 был в два раза дешевле, но первое впечатление важно, к тому же Ли так будет привычнее, рассудил капитан. Чтобы как-то компенсировать траты на расточительную стоянку, Ник заказал недорогую стыковку по четвёртому классу. В отличие от стыковки первого класса, при которой на судне постоянно сохраняется нормальная сила тяжести, четвёртый класс предполагает умеренные колебания ускорения по нормали и незначительные боковые перегрузки. Экономия была разумной, ведь в момент стыковки все люди на борту Нау должны были крепко спать.

Корабль приблизился к станции по пологой норм-спирали на автопилоте, в приводочном секторе автопилот передал управление автолоцману станции, тот мягко подвёл корабль к огромному километровому швартовому манипулятору. Захваты манипулятора деликатно вошли в стандартные швартовые слоты корабля и долгим плавным движением зафиксировали Нау в сыковочном гнезде хоровода. Так как трафик на станции в это время был низкий, то класс швартовки был автоматически повышен до второго уровня, однако Ник узнает об этом только через час.

* * *

Первой проснулась Ли, было приятно снова ощущать нормальное тяготение, бодрая нега разливалась по всему телу, напоминая о прошлой ночи, когда Ник вертел ею как хотел. Похоже секс в невесомости ему нравился, но сама Ли ещё не определилась, сейчас ей нравилось просто быть с парнем, она хотела его чувствовать как партнёра, на этом этапе разнообразие больше отвлекало, чем помогало. Сквозь дремоту она вспомнила, как громко стонала ночью, похоже, мешала спать Холмсу, или чем он там был занят, но девушка быстро вспомнила о технической природе первого помощника, после чего наваждение рассеялось. Примечательно, как в мыслях она часто очеловечивала артина, это заставляло задуматься. Определенно, этой ночью Холмс её слышал, но это ему точно не мешало, интересно, как он отнёсся к её стонам? Анализировал спектры звуков? Сопоставлял с данными телесных датчиков? Артины любят всё анализировать.

Как обычно, мысли монгера, попадая в колею, пытались пройти этой дорогой до конца, рассуждения без выводов бесплодны, а гонять мозг впустую претит любому опытному киберу. Итак, Холмс.

Во многом Холмс был загадкой, едва попав на корабль Ли запустила десятки протоколов которые исследовали местное киберпространство, большинство протоколов были невинными, часть притворялись невинными, некоторые были коварными, а избранные вероломными. Однако артин, если и заметил атаки, то внешне никак не отреагировал на на них, лояльные протоколы принесли данные которые должны были, а вероломные не смогли добыть чего-нибудь ценного. Большая часть собранной о Холмсе информации носила характер отрицания: непрозрачен для сканирования, непроницаем для внедрения, неуязвим. Перебрав все знакомые ей архитектуры построения техинов, девушка пришла к неутешительному выводу, они не описывают особенности реактивного поведения Холмса, а реактивные отклики невозможно подделать, у артинов они срабатывают подобно рефлексам, стимул — реакция. Из архитектуры артина, можно было бы извлечь его слабости, а опираясь на уязвимости, можно было бы выстраивать хотя бы равноправные отношения. В текущей ситуации уязвима только она, незавидная позиция.

Однако провал с определением архитектуры был не самым болезненным, сложно признать, но из-уровень артина она тоже не смогла выяснить. По паспорту корабля уровень мастер-интеллекта судна был из7, но это точно не так. Разнообразные тесты уровня вернули различные значения, косвенно это указывает на уровень выше семи, восьмёрка это предел, таких артинов в Соле не больше десяти. К счастью, у Ли был опыт работы с интеллектом этой мощности, как автор Избранного алгоритма, она получила право его адаптации для ГосПлана, после чего несколько месяцев изучала особенности из8. Собрав вместе все знания, полученные во время работы с ГосПланом, и то, что удалось наскрести о Холмсе, девушка начала строить нейросеть, которая установит из-уровень местного хозяина кибер-среды. Это будет нахальная сеть, она не будет церемониться, раз уж Холмс великодушно снёс её прежние пинки, то и эти стерпит.

* * *

Раскрыв глаза Ник, вгляделся в лицо Ли — как хорошо, что она рядом! Хотелось её обнять, но заметив фантомные движения глаз под веками, парень понял, что компаньонка чем-то занята в вирте, тормошить монгера в такой момент, значит откровенно напрашиваться на справедливую грубость. Жаль.

Тогда осмотримся, включив внешний обзор в генераторе оптополя каюты капитан огляделся. Вокруг громоздились корпуса других судов, так, два земных лайнера, танкер с Эроса, и балкер из Гильдии Пояса. К последнему капитан присмотрелся придирчиво, корпуса балкеров часто покрыты низкомерной микропылью, если сутки вертеться рядом с таким, то позже придётся чистить весь корпус, протирать внешние датчики и обслуживать шарниры огневых точек. Деликатно пройдясь радаром вокруг балкера, так чтобы с того не догадались о его подозрениях, Ник убедился, что судно недавно с чистки, вакуум вокруг него не грязнее обычного для таких портов, хотя, если задуматься, раз уж у владельца балкера были средства на дорогой хоровод, то и на чистку должны были найтись.

Успокоившись, капитан переключил оптополе на дальный обзор, прямо под ногами медленно вращалась поверхность Луны, у «Луносибирска» близкая орбита с умеренным эксцентриситетом, сейчас на глаз было около пятисот километров до поверхности, если точно, то по навигатору — 518. Среди рельефных кратеров, громоздились города, посёлки и ресурсные комплексы, в мелких кратерах едва заметно вращались мерцающие огнями ярусные кольца, искусственные объекты складывались в сложный узор с замысловатой приятной глазу симметрией, что неудивительно, ведь за формированием внешнего ландшафта Луны следит специальная арт-комиссия, вид открывшийся Нику не был следствием хаотического освоения поверхности, это была коллективная картина, которую лучшие художники пишут с помощью человеческого вмешательства. Обширная часть справа вверху была пуста, похоже там был один из лунных заповедников.

— Красиво! — вдруг сказала Ли.

* * *

Для завтрака пара с Наутилуса выбрала уютное кафе в земной зоне «Луносибирска», поскольку Ли ещё не прошла карантин, а Ник имел с ней «близкие контакты», то они оба были ограничены земным сектором станции. На местных туристических станциях земные сектора занимают значительную зону, но «Луносибирск» это деловой СВаТ, поэтому лунный и поясный сектора потеснили земной сектор ближе к карусельному сегменту. Реклама созданная Ником лунному кофе оказалась правдивой, Ли выпила лишнюю чашку, даже две, кофе был превосходен, особенно вприкуску с лунными безе, в рецепт которых неизменно входит лунное тяготение: 0,166 ɡ, не больше, ни меньше. Настроение было превосходное! Но дела.

Согласно довольно старому двухсотлетнему установлению, обновления программного обеспечения реакторов нельзя проводить удалённо, данные энергетических устройств повышенной опасности нужно передавать только лично, на физическом носителе. По мере службы реактора, протоколы его выработки требуется предъявлять в Технический Надзор Флота уполномоченным членом экипажа, на стике. Пока Нау стоял на верфях Штернов, никто не мог снимать показания с реакторов и относить их в ТНФ, поэтому сейчас Нику пришлось оставить девушку прогуливаться по пирсу станции, а самому нести горсть стиков в администрацию флота. Капитан и компаньонка условились встретиться уже на Наутилусе.

Быстро разобравшись с формальностями, офицер возвращался на корабль, задержавшись по пути, чтобы придирчиво осмотреть стыковочный узел. Наставник по механике часто говорил, что техники на станциях не чета флотским, а стыковочный узел это орудие пыток корабельного шлюза, после стыковки не поленитесь и осмотрите цанги! Это Ник и проделал, не заметив криминала, с мыслями о кофе и протеинце, капитан поднялся в кубрик.

Офицер уже собирался делать первый глоток, когда рука с чашкой застыла на полпути, в кубрике кто-то был. На их уютном кубричном диванчике непринуждённо расположилась эффектная блондинка, незнакомка безмятежно спала.

Уже давно Ник разделил для себя женскую моду по целеполаганию, на мужскую и женскую. Мода женской ориентации посылала сложные сигналы позволяющие выстраивать неустойчивую конструкцию социальных рангов между самками, мужчине обычно сложно разобраться в этих сигналах, которые заведомо были посланы не ему. Такие наряды у парня вызывали недоумение, обескураживали и заставляли задуматься: что принуждает привлекательную девушку скрывать свою красоту за таким недоразумением. Тем не менее, он не спешил судить, не понаслышке зная, что методы используемые профессионалами узкой специализации, не всегда понятны специалистам широкого профиля.

Напротив, сигналы женской моды, нацеленной на мужчин, Ник считывал моментально, на уровне базовых инстинктов, можно сказать, нутром. Так было и в этот раз, наряд незнакомки выгодно подчёркивал, то что хотелось бы подчеркнуть, а если что-то скрывал, то лишь из намерения сохранить интригу. Наскоро рассеяв туман обычных мужских помыслов, парень оценил мизансцену, учитывая картинность позы девушки, некоторую идеальность форм её тела и черт лица, он решил, что это визор-проекция от артина. Рука проделала остаток пути, капитан сделал глоток кофе и спросил:

— Холмс, твои проделки?

Глаза блондинки показали свою бездонную голубизну, она соблазнительно потянулась и кокетливо ответила:

— Да, мои.

— Шутка удалась, — ответил капитан, про себя решив, что нужно как-то ограничить излишнюю человечность артина, — можешь убирать проекцию.

Грациозно поднявшись с дивана девушка сделала пару шагов к офицеру, затем глядя ему в глаза, взяла его левую руку в свои. Её прикосновение отдавало теплом и шёлком, а от её тела приятно пахло женщиной.

— Это не шутка, разве я похожа на проекцию?

Чуть не уронив чашку, Ник поперхнулся:

— К-х-х! — прокашлялся капитан. — Холмс! Доклад! Откуда посторонние на борту?

Лицо незнакомки приняло серьёзный вид, она вытянулась и доложила:

— Никак нет, на борту нет посторонних. Перед вами манипулятор социальных взаимодействий кибернетический антропоморфный МаСоВКА-В14-ЛЛТ42! Доставлен на борт этой ночью вместе с другим оборудованием, по накладной, которую вы утвердили накануне вечером. Манипулятор прошёл первичную настройку, готова к работе.

— Вольно! — машинально ответил капитан, — признаться, я ожидал что это будет стандартный стюард-бот.

— Простите капитан, мне показалось, что будет полезно, если вы оцените первое впечатление которое я произвожу в этом виде, — примирительно сказала девушка и указала на себя ладонями, — я ведь выгляжу впечатляюще?

— Ещё бы! — поспешил согласится капитан, немного запоздало коря себя за юношескую поспешность, — откровенно говоря, даже слишком впечатляюще, может стоит поработать над образом? Придать ему более… м-м-м, флотский вид? Чтобы не смущать наших пассажиров.

— Смущать? В этой одежде, скорее уж соблазнять, — справа от красотки появился Холмс, — это, так сказать, «заводская упаковка». Я заказал разработку манипулятора три года тому назад, за основу взяли киберсекс-юнит ЛЛТ41, так как у этой модели были лучше всего проработаны кинетические реакции, она движется человечнее большинства настоящих людей. Её протобиологическое покрытие практически неотличимо от кожи, она дышит, потеет, плачет, в общем делает всё, что свойственно человеческому телу. Я давно приметил группу киберскульпторов, которые её произвели, талантливые ребята, повёрнутые на андроидах и сексе. Порою некоторые женщины двигаются с особым изяществом, даже не всегда осознавая как это им удаётся. Эта группа два года потратила на анализ такого эффекта, пытаясь воспроизвести его так, чтобы дроид не просто повторял заученные движения, а свободно двигался. Но они раз от разу терпели неудачи, подделка рано или поздно выдавала себя. Тогда они зашли с другой стороны, выделили в мужском мозгу нейронные контуры, которые возбуждаются при взгляде на женственные движения и замкнули их на кинетический контур робота. Получается натуральные женщины своим естественным движениям придают сексуальность, а этот андроид наоборот, изначально сексуальным движением придаёт практичность. Результат превзошёл все ожидания, даже если уменьшить уровень секса в кинематике до минимума, то все равно движения получались удивительно человечными, никакая иная кибернетическая модель человека ещё не достигала такой убедительности.

Пока артин читал импровизированную лекцию, сексюнит-манипулятор стояла на месте, лишь время от времени переводя вес тела с одной ноги на другую, как бы танцуя под тихую музыку слышимую только ей, неохотно Ник признал, что даже такие скупые и скованные движения выглядят манящее, приходилось убеждать интуицию, что это не женщина, хотя подсознание вопило об обратном.

— По реестру корабля, предполагается что она будет исполнять обязанности стюарда, — голос артина вернул капитана к действительности, — но основным её назначением будет обеспечение твоей безопасности вне корабля. Это требование Совести, мы ведь не можем рисковать своим капитаном.

— Насколько я в курсе, таким андроидам нельзя свободно разгуливать среди людей?

— Можно, если есть паспорт от ООН.

— Совесть, понятно, — саркастически заметил Ник, — однако безопасность, — капитан по иному взглянул на девушку, — то-то, она великолепна, но охранные дроиды выглядят иначе, внушительнее, она справиться?

— Для начала позволь заметить, в таком образе андроид может проследовать за тобою туда, куда обычных охранных дроидов не пустят, к тому же, без обид, но в ёе присутствии ты будешь привлекать меньше внимания, даже с чёрным значком экстры, — Холмс провел рукой и рядом с девушкой возникла её виртуальная копия, — Под этой мягкой шёлковой кожей, находится гибкая броня, — кожа копии стала прозрачной, обнажив серебристый манекен, под зеркальной покрытием которого двигались мышцы, и хотя в движениях манекена сохранилась грация, но теперь это выглядело жутковато — лучше не спрашивай из чего сделана эта броня, всё равно не скажу, просто знай, что она сравнима с бронёй Нау. Хотя кинематика и настройки контроллеров в основном остались от сексюнита, но мышцы и энергосистема ей досталась от боевого бронекостюма Витязь-14, — под ставшей прозрачной бронёй проступили прочные сплетения гибридных мышц боевого образца, оплетающих изящный скелет чёрного цвета — к тому же я потратил уйму времени чтобы совместить её код с кодом учебного андроида который используется для рукопашных тренировок космодесанта — Побратим-38. Занятно, но во время схватки она сначала просчитывает сексуальность движений, а затем делает их летальными для противника, похоже со стороны это будет увлекательным зрелищем. Лучшие боевые практики и навыки владения большинством видов оружия здесь прошиты на базовом уровне операционной системы, то-то в сложной ситуации ты всегда можешь положиться на нашу малышку.

— Так-то один только Витязь-14 стоит больше мегаэрга, как мы её оплатили?

— Не беспокойся, все требования Совести остаются на её совести, — Холмс усмехнулся, — прости за каламбур, не удержался. К слову сам сексюнит, бронекостюм, прошивки Побратима это не самое ценное из того что заложено в «нашу малышку».

Бровь Ника слегка выгнулась — ну-ка, удиви!

— Очевидно, что действуя вне корабля, манипулятор уязвим, ведь если у него не будет доступа к требуемой вычислительной мощности, то он превращается в недалёкого сексуально озабоченного андроида с незаурядными боевыми навыками — опасная смесь! — в качестве иллюстрации девушка сделала несколько быстрых движений вокруг капитана, которые с одинаковой легкостью можно было принять как за серию изящных рукопашных приёмов, так и за лёгкий эротический танец. Капитан безуспешно попытался уследить за ней взглядом, но приятно пахнущий вихрь пронёсся вокруг парня, чтобы материализоваться на месте незаметно исчезнувшей проекции артина, полностью повторяя его позу.

— Поэтому, — усмирив дыхание, девушка как ни в чём не бывало, продолжала рассуждения Холмса, — у меня установлены несколько блоков вычислительного геля, это лучшее, что сейчас могут предложить плетельные технологии, с этими блоками я могу решать любые задачи оперативной обстановки даже полностью утратив связь с материнским вычислителем, — изящно проведя ладонями вдоль тела, она обхватила ими груди — гель установлен, вот здесь, но он работает в неэффективном режиме, есть такая особенность, что для нормальной работы геля нужна вибрация или хотя бы периодическая дислокация. Если пожимать меня здесь вот так, — ладошка сжалась, Ник сглотнул от напряжения, — Дай руку! — словно загипнотизированный капитан подчинился, — Так! Хорошо, сжимай, разжимай, дай другую! — манипуляторша решительно взялась за другую руку офицера и положила её себе на ягодицу, — Здесь тоже! Делай так же!

Приятная упругая мягкость под руками Ника обескураживала, теплый аромат близкого женского тела кружил голову, всё произошло так внезапно, что не было никакой возможности одуматься, а девушка наседала:

— О! Да!! Гель работает гораздо лучше, давай интенсивнее, ещё, ещё!

Поэтому вопрос:

— Кажется я вам помешала? Это ведь не то, о чём я подумала? — прозвучал из уст Ли как «гром среди ясного неба», эту метафору Ник подцепил на Земле чтобы пощеголять ею среди друзей на Поясе, признаться, он не полагал, что она пригодится ему так рано.

Слова: «Да, это не то о чём ты подумала», синхронно прозвучали из уст блондинки и её незадачливого кавалера, совпадение получилось комичным, да и сама сцена вызвала невольную улыбку на лице Ли, когда за её спиною раздался иронический хохот Холмса.

— Простите, Ли, Ник! — сквозь смех, начал говорить Холмс, — ситуация вышла забавной, словно с экрана древней комедии положений, я просто не смог удержаться, простите! Думаете легко было так точно подгадать время! Уверен вы потом в записи будете не раз пересматривать этот миг, скажете мне не одно спасибо! Но сейчас простите! Ли, дайте мне минуту, я всё поясню.

Артин принялся повторять свою лекцию, гель восхитил кибер-монгершу, она тоже не удержалась от того чтобы помять гелевые блоки, но делала это более осмысленно, наблюдая корреляцию показателей вычислительной мощности и движений своей руки:

— Лёд! Это словно вручную управлять вычислениями! — подитожила Ли, — однако у нас остался ещё один важный вопрос! Как мы будем называть нашу уникальную подружку? У неё есть имя?

— Ксю, — ответил Холмс, — кибернетический сексуальный юнит, а так как исходным прототипам является Холл, то есть я, получается Ксю·Хо!

— Хм, звучит совсем немного слегка вульгарно, — осторожно усомнилась Ли.

— Имена не выбирают, — резюмировал Ник, — Ксю, так, Ксю. Добро пожаловать в экипаж!

* * *

По неформальным флотским наставлениям во время переговоров желательно скрывать тело собеседников ниже пояса, считается, что это позволяет людям принять комфортную позу сохраняя представительный вид. Поэтому официальные визор-переговоры обычно ограничены протокольными визор-рамками, а личные переговоры принято проводить за столом. Для общения с клиентом идеально подошла кают-компания пассажирской зоны, в центре светлого и просторного по корабельным меркам помещения был сконфигурирован белый полукруглый стол. На Поясе такие столы уже стали традицией, стороны переговоров помещались с разных полюсов полукруга, так, чтобы с одного бока их соединяла прямая грань, а с другого дуга. Символически это означает, что в общении важны прямота и гибкость, стороны должны прямо обсуждать, то что их сближает, деликатно обходя спорные моменты.

В кают-компанию вошёл клиент в сопровождении Ксю, флотская стюард-форма преобразила девушку, сделав её образцом строгой деловой сексуальности. Накануне Ли больше часа колдовала с настройками формы пытаясь добиться идеального баланса привлекательности и строгости, Холмс высоко оценил её старания, по мнению капитана, они оба не зря были довольны результатом.

— Позвольте представить, — с официальной улыбкой обращённой к клиенту сказала Ксю, — Унтер-капитан рейд-крейсера Наутилус 127 капитан-универсал-лейтенант Ник·То, — затем улыбнувшись уже Нику, добавила, — Заслуженный инженер-архитектор Объединенной Инженерной гильдии Луны гос-дин Эф·Эс.

— Приветствую на борту, — Ник присмотрелся к клиенту, лицо статного мужчины средних лет вызывало смешанные чувства, словно оно вылеплено талантливым скульптором, вдохновлённым античным образом, но местами ваятель впадал в авангардизм. Правильный красивый нос нависал над строгими губами чуть гротескнее чем следовало, однако тонкая линия усов между ними удачно компенсировала диспропорцию, крупный лоб был бы красив, если бы был чуть менее плоским, а тёмные глаза были бы дружелюбными, если бы не взгляд, поражающий пронзительной остротой.

— Прошу прощения за некоторую отчуждённость, — продолжил капитан, — я прохожу пост-земной карантин, между нами будет биоэкран, надеюсь это не доставит неудобства.

— Не беспокойтесь, — голос гостя обладал вкрадчивой мягкостью, — ваша очаровательная помощница, уже предупредила об этом, она переживала по поводу недостаточной дружелюбности первого впечатления, уверила, что это не так, я склонен ей верить. Однако тяжело осознавать, как рисковала девушка своим здоровьем, принимая биоблокатор карантина только для того, чтобы встретить меня.

— Здоровье и комфорт пассажиров, наш приоритет, — ответил Ник, — простите, на днях я уже принимал блокатор, поэтому не смог вас встретить лично, подобающим тому образом, однако уверяю вас, я никогда не рискую самочувствием экипажа больше, чем того требуют обстоятельства. Прошу не принимать эти риски на свой счёт, присаживайтесь.

Садясь в кресло, Ник заметил, что к нему пришло большое сообщение от Холмса, это был не краткий титр, который можно прочесть незаметно.

— Вы не против чашки кофе? — капитану нужно было организовать паузу, чтобы ознакомится с сообщением, — на Луне я заново открыл для себя этот напиток.

— Как сибарит, я вам даже завидую, — усмехнулся гость, — мне с ледяным сахаром.

Ловко перехватив поднос у стандартного стюард-бота, Ксю поставила дымящиеся чашки перед гостем и капитаном. Ледяной сахар гостя едва слышно потрескивал хрустальными нотками, сладкий кристалл разбрасывал крохотные облачка искрящихся осколков специи и быстро покрывался трещинами, отчего освежающий аромат специи постепенно смешивался со знойным запахом кофе. Лёгким одобрительным кивком клиент отметил качество напитка, чем вызвал ответную улыбку капитана.

Делая нарочито долгий глоток, который легко можно было принять за смакование напитком, капитан внимательно прочёл сообщение артина, делая второй такой же долгий глоток офицер обдумал прочитанное. Отстранив чашку, Ник пристально всмотрелся в собеседника:

— Для меня большая честь принимать на борту столь видного гостя!

— Ну что вы, — лунный инженер ответил на взгляд, — вы меня переоцениваете.

— Как можно переоценить знаменитого архитектора Эйфеля? — парировал Ник.

В глазах гостя мелькнула искра, лицо начало выстраивать ироническую улыбку, но остановилось на полпути, на целую секунду застыв в выражении полуиронической полуулыбки, пауза затянулась:

— Но как? — наконец спросил инженер с усталым видом, — меня убедили, что легенда идеальна.

— Так и было, — Ник слегка расслабился и отвел взгляд, — позвольте представить Мастер-интеллект судна Холмс, — справа от офицера у прямой грани стола появился аватар артина, — его вид может…

— Погодите, погодите, — перебил архитектор, — это образ из раннего карбона, орлиный профиль, курительная трубка, так и вертится в голове, дайте секунду, — рука Эйфеля медленно чертила пальцем в воздухе круг, — когда мне дали титул, я изучал этот период, так, так, детектив. Точно! Шерлок, погодите, Шерлок Холмс? Да?

— Феноменально! — поклонился Холмс, — вы первый из людей, кто сам, без подсказки, сходу определил прототип моего аватара. Весьма похвальная эрудиция, браво!

— Что же, Ник, если на вас работает знаменитый карбоновый детектив, то это многое объясняет, хотя нет, — взмахнул рукою Эйфель, — я бы хотел объяснений, как это принято у литературных детективов.

— Извольте! — Холмс откинулся в сформировавшемся под ним кресле, — для этого наш капитан и призвал меня. Это элементарно! Итак, за шлюзовой створкой Наутилуса, вас встретила Ксю·Хо, вероятно вы не ожидали увидеть такую прелестную девушку, поэтому на миг утратили контроль над своей мимикой, вполне естественная человеческая реакция на привлекательную особь иного пола. В этот момент вы были достаточно близко от сканирующих сенсоров, а поскольку я не человек, то для точного определения эмоций я использую массив алгоритмов распознания по лицевому мышечному контуру, в вашем случае мои алгоритмы выдали противоречивый результат. На долю секунды мышцы вашего лица сокращались в необычным для человека порядке, люди так не умеют делать естественным образом, всё это указало мне, что вы используете лицевой имплант. Сбой мимики был мимолётным, едва заметным, автокоррекция сработала почти безупречно, следовательно ваш имплант высокого класса, просто вы не вполне освоили его. Будь вы актёром или политиком, то использование высококлассной кибермаски, не вызвало бы подозрений, но для инженера такое всё же подозрительно, особенно если этот инженер пытается спешно покинуть Луну, — Холмс сделал театральную паузу чтобы разжечь трубку, — здесь я сделал допущение, что вы пытаетесь скрыть свою личность, однако поверхностное сканирование публичного профиля инженера Эф·Еса не выявило значимых несостыковок, тут вы постарались на славу, — в воздухе повисло колечко дыма.

— Добавьте запах, — вдруг попросил Эйфель, — люблю сочетание хорошего табака и кофе. Да, да, уже ощущаю, неплохо! Прошу продолжайте, это очень увлекательно.

— Я зашёл с другой стороны, пока вы шли от шлюза я просканировал ваше тело, походку, снял геометрию головы, черепа, попробовал реконструировать возможные варианты вашего оригинального лица. Сопоставив все данные, я обнаружил множество совпадений, но добавив фильтр по местоположению, наличию средств на срочный фрахт, мне удалось сузить список, в котором тяжело было не отметить титульного архитектора Эйфеля. С учётом всех вводных я пришёл к выводу, что вы можете быть им с вероятностью 67%, в этот момент вы как раз обменивались приветствиями с капитаном, а я успел поделился с ним своими выводами.

— Спасибо Холмс, — подитожил Ник, — как видите, мы не использовали нелегальных методов для сканирования имплантов, ДНК или меры. Только внешние наблюдения и дедукция.

— Погодите, — прервал гость, — Ник, получается вы не были уверены что я Эйфель, вы сказали наугад, блефовали?

— Теория игр, — парировал капитан, — если вы бы оказались инженером Эф·Есом, я бы превратил бы всё в шутку или даже комплимент, ничего не потерял бы, зато взамен приобретал возможность. Неплохой вариант на мой взгляд. Итак, как мы можем помочь вам?

— Ник, а вы ещё сложнее, чем это кажется на первый взгляд, — заметил Эйфель, — как уже догадался ваш детектив, мне нужно конфиденциально покинуть Луну.

— Непростая задача в вашем случае, — заметил капитан, — раз уж вы у меня в долгу…

— В долгу? Это каким же образом? — возмутился гость.

— Согласно уставу Наёмного Флота, для обеспечения системной титульной безопасности я обязан декларировать о всех вылетах с титульными пассажирами на борту, которым гос-дин Эйфель вы очевидно являетесь, — выделил Ник, — если бы я нарушил это правило, пусть даже неумышленно, то мне бы грозил разгромный штраф, переаттестация, понижение рейтинга, репутации и статуса корабля. Вы умышленно подвергли меня ощутимому риску, поэтому я считаю вас своим должником, и мне интересно, что вынудило вас на такие действия, возможно мы всё ещё можем быть полезны друг другу.

— Справедливо, — после недолгого размышления согласился архитектор, — хотя, в такой ситуации я не знаю как вы можете мне помочь, но вы в своём праве. Это началось несколько лет тому назад… — начал свою историю гость.

По завершению рассказа архитектора в кают-компании повисла пауза с запахом виртуального табака и настоящего кофе.

— А знаете, — заметил Эйфель, — мне это даже помогло, выговориться кому-то, не держать в себе.

— Это не та помощь в которой мы специализируемся, — горько усмехнулся капитан, — дайте мне минуту, чтобы посоветоваться с первым помощником, — Ник закрыл глаза и провалился в вирт.

Умиротворённо куривший Холмс, вынув трубку изо рта, ободряюще заметил:

— Мы определённо найдём выход из ситуации.

— Может вам нужна скрипка? — спросил Эйфель, — я ведь правильно помню ваш образ? Там определённо была скрипка.

— Только если это развлечёт вас? — архитектор отрицательно покачал головою, тогда Холмс слегка прикрыл глаза и сделал вид будто впал в размышления.

В кают-компанию вошла Ксю, деликатно поставила перед гостем ещё одну чашку кофе, многозначительно взглянула на выпавшего из реальности капитана, улыбнулась извиняющейся улыбкой и вышла. Потягивая кофе, Эйфель мысленно принял извинения, в свою очередь размышляя о грациозной выразительности языка женского тела, извинения которого одновременно служили достойной компенсацией.

Наконец Ник открыл глаза:

— Должен сразу предупредить, что расходы могут быть выше чем вы рассчитывали, — вид у капитана был обнадёживающий.

— Если расходы обоснованы, то это не траты, а возможности, вы нашли способ контрабанды титуляров? Я весь внимание!

— На самом деле, решение лежало на поверхности, — начал объяснения Ник, — да, тайно вывезти титульного пассажира я не смогу, но если вы будете членом экипажа Наутилуса, то я не обязан вас декларировать. Поскольку Эф·Ес имеет высший инженерный профиль, который по флотской классификации соответствует супер разряду бортмеханика, то я могу нанять его как Старшего Механика корабля на время рейса.

— Понимаю, но в чем разница? — стал уточнять Эйфель, — если подлог вскроется, то кары, которые вы упомянули ранее, вас в любом случае настигнут.

— Не совсем так, за проверку личности пассажира и подачу ложной декларации отвечает капитан и экипаж судна, а за обман при зачислении в экипаж ответственность несёт тот, кто указал неверные сведения о себе, в данном случае капитан и экипаж будут считаться пострадавшими, а заслуженный инженер Эф·Ес будет рассмотрен на внутренней комиссии Объединенной Инженерной гильдии Луны и возможно даже будет наказан. В этой ситуации меня тоже могут наказать, но только если выяснится, что я нанял специалиста недостаточной квалификации, но, полагаю, ваша реальная квалификация соответствует суперу?

— Обижаете, — ответил инженер, — у меня экстра.

— Превосходно! Получается все риски ложатся на плечи инженера Эф·Еса, он к этому готов?

— Конечно, он был создан для этого.

— В таком случае, вот моё предложение, — подитожил капитан, — я нанимаю Эф·Еса как стармеха Наутилуса, с его квалификацией, это минимальная позиция, которую он может здесь занимать, ему выплатят щедрые рейсовые, которые вы нам компенсируете с налогами, а для старших офицеров даже минимальные рейсовые отчисления составляют солидную сумму, это и есть те дополнительные расходы о которых я предупреждал. Учтите, как член экипажа вы автоматически присоединитесь к десятидневному карантину. Затем нам нужен будет рейс, для этого титульный архитектор Эйфель наймёт Нау для срочной доставки особо ценного груза, вы уж выберите что-нибудь правдоподобное, желательно действительно ценное, сохранность мы гарантируем. Кстати, куда и когда вы хотели бы отправиться?

— Я бы хотел вылететь как можно скорее, желательно немедленно, мне стоило больших усилий, чтобы скрытно добрался до вашего корабля, не стоит рисковать, покидая его лишний раз, — ответил Эйфель, — рассчитываю укрыться в станции Белый Слон на кольце Цереры, это одна из моих первых работ, я там числюсь почётным гражданином, к тому же у станции сложилась подходящая репутация.

— Церера, — на долю секунды задумался Ник, — сейчас это где-то тринадцать дней хода по транзитно-перекладной орбите. Выйдем как только поступит груз. Вам это подходит?

— В целом да, вы предложили хороший вариант, — согласился архитектор, затем посмотрел на капитана, — но давайте оговорим некоторые вещи пока я здесь ещё Эйфель, во-первых, раз уж я буду числится инженером, то я хочу быть настоящим бортмехаником корабля, а не фиктивным, не скрою, меня интересует ваш корабль, вы ведь в курсе кто его построил?

— Вы усложняете ситуацию, — вздохнул Ник, — пока мы не заключили контракт, я не могу разглашать подробную информацию о корабле, пока лишь скажу так, Нау имеет особый статус, многие сведения о корабле секретны даже для меня, например, точные данные о его постройке, не ожидайте что стармеху откроется больше чем мне. Если у вас есть мысли о том, кто мог быть архитектором Нау, я бы сам с интересом их выслушал.

— Мысли? — усмехнулся Эйфель, — это больше чем мысли, я как специалист в стапельном деле могу утверждать, этот корабль спроектировал Так·Ши, гениальный полимат, работы которого в своё время вдохновили меня, но он таинственно исчез около двадцати лет тому назад.

— Вот видите, — заметил Ник, — тайн становиться только больше.

— Да вы сами, та ещё загадка! — неожиданно заметил гость, — возникли из ниоткуда, из вакуума.

— Неужели? Я-то не скрываю свою личность, — возразил офицер, — закончил Лётную, вот досье — линк упал в визор Эйфеля.

— Да вы вылитый лунный элитарий, я таких немало повидал, возможно всех, кроме вас, — усмехнулся гость, — вы из тех, которые начинают встречу со слов: «Простите, я на земном карантине», чтобы все ощутили зависть, понятно, что уточнять подробности вашего роскошного земного досуга уже ни к чему, остальные должны сами дофантазировать, так даже эффектнее. Тем более в корабле, который является шедевром космоархитектуры, это звучит особенно пафосно. Признаться, я и сам так делал, но сейчас ощутил всё это на себе с иной стороны.

— У вас сложилось ошибочное мнение, — тщательно скрывая обиду, возразил молодой капитан, — я на Земле был всего сутки, проводил атмосферную аттестацию Нау.

— Сутки? И успели вляпаться в земной биом? Попали под карантин всем экипажем?

— Экипаж невелик: я, да артин. Мы взяли на борт землянина, отсюда и карантин, — невольно стал оправдываться Ник, к тому же внутренне он понимал, что допрос архитектора обоснован.

— Ещё один член экипажа?

— Нет, моя компаньонка, — признался капитан, и тут же пожалел. Компаньонка капитана довольно редкое явление на флоте, роскошь, которая позволительна заслуженным офицерам флота, авторитет которых позволяет такие послабления.

— Бог мой! Вам вашей помощницы мало?

— Осторожнее! Не фантазируйте, наш стюард — андроид.

— Андроид?! — изумился известный ловелас системы, знаменитый Эйфель, — сексюнит такого удивительного качества, я даже на долю секунды не уловил подвоха. Где вы сумели найти такую роскошную модель? У неё есть расширение для запретных курц-оргий?

— Андроид здесь не для секса, модель выбрана исключительно из-за её антропоморфных качеств, её действительно сложно отличить от человека. Я понимаю, всё складывается одно к одному, но, поверьте, ещё несколько дней тому я был обычным скромным офицером флота.

— Простите, но это звучит неубедительно из уст человека, у которого на груди красуется эксклюзивная брошь от Фаберже, очевидно сделанная по спецзаказу! Только для того, чтобы встать в очередь заказов фактуры Фаберже, нужно выждать от полугода, не представляю как «обычный скромный офицер флота» — титры кавычек на долю секунды повисли рядом с архитектором, — мог оказаться в этой очереди.

Ник обречённо вздохнул, ему совсем не нравилось в каком свете гость выставляет факты:

— Вы про значок капитана? Мне его подарил союзник, его сделали всего за день, вы похоже ошиблись насчёт очереди.

Откинувшись в кресле, Эйфель пристально вгляделся в недоумевающего каплея, повисла пауза:

— А вы знаете, я вам верю, — наконец сказал он, — вот насколько не разбираться в ювелирной атрибуции может только далёкий от этого человек. Вы ведь даже не притворяетесь, это просто невероятно!

Про себя Ник сожалел, что разговор зашёл так далеко и вышел слишком эмоциональным, офицер собрался, выпрямился и стараясь выдерживать строгий тон спросил:

— Видимо вас одолели сомнения, вы отказываетесь от фрахта?

— Отказываюсь? Да ни за что! Меня последнее время ничего не удивляет в жизни, даже этот инцидент с таврами, неприятно — да, тревожно — да, пугает — да, но не удивляет. Здесь, с вами, я провёл меньше часа и уже заинтригован! Да я за этот фрахт буду держаться обеими руками, даже если вы цену заломите! Уверен, у вас ещё есть тузы в рукаве, это к седу не ходи!

— Как раз у Седа я уже был, отличный тащ!

Когда все формальности были соблюдены, контракт подписан, биоэкран снят, а руки пожаты, Ник отвёл клиента в кают-компанию экипажа и представил его Ли как временного члена команды, клиента и талантливого инженера Эф·Еса. Несколько минут новый стармех расточал комплименты девушке, одна похвала так гладко переходила в другую, что вся фраза превращалась в монолит из которого можно было высечь пьедестал достойный богини. «Талантливый человек, талантлив во всём», вспомнил древнюю фразу Ник, восхищаясь явленному мастерству обольщения, но вынужден был прервать обольстителя:

— Простите, нам нужно готовиться к вылету.

— Как вылету? — изумилась Ли, — мы уже покидаем Луну?

— Да, у Еф·Еса безотлагательная доставка, — сказал Ник, — груз скоро будет на борту, он уже в транзитном терминале станции.

— А у вас были планы на этот день? — в свою очередь вежливо поинтересовался Эф.

— Да, я очень хотела облететь «Персополис», хотелось увидеть его своими глазами, ощутить мерный контакт с шедевром, — увлечённо поделилась Ли, — я даже договорись с гидом, с лучшим специалистом на Луне по «Персополису» и по его создателю. Как жаль если всё прийдётся отменить, но мы бы могли полететь вместе. Вы конечно здешний, уже много раз видели станцию, — обратилась она к Эфу, — но ведь она достойна чтобы взглянуть на неё ещё раз? Как вы думаете?

— Гид, которого вы упомянули, её случайно не Кли·Ар·Но зовут? — уточнил инженер.

— Да! Вы тоже о ней знаете, не зря её все рекомендуют как лучшую.

— Простите, Ли, не хочу вас расстраивать, но я иного о ней мнения, — немного раздражённо ответил Эф, — она вкладывает в голову Эйфеля мысли, которых там отродясь не было, фантазирует на тему к чему стремился художник, что хотел сказать. Особенно ей даются пассажи про то, как бездушная глыба реальности давит тонкую душу художника и та кровоточит искусством, или как болезненная сексуальность гения прорывается в виде пластичных женственных форм, а искалеченная натура творца находит новые образы в подвалах изувеченного детства. Эта дама собрала все сплетни и анекдоты про Эйфеля и теперь считает себя главным знатоком его творчества, «Персополис» уже построен, какая разница с кем спал художник после этого?

Бурная реакция инженера ошарашила Ли:

— Возможно вы правы, — деликатно заметила она, — но она уважаемый искусствовед, все в белом говорят, что нет никого, кто разбирался бы в этой теме лучше неё.

— Вы так прелестны, так умны, даже ваши заблуждения очаровательны, — мягко заметил Эф, затем повернувшись к капитану, уточнил, — ваша компаньонка умеет хранить тайны?

Переглянувшись с Ли, капитан рассудил, что задержку с ответом можно воспринять как сомнение:

— Полагаю что умеет, — ответил он.

— Понимаю, что мы условились, я сам на этом настаивал, но эти недомолвки могут отравить нам всё путешествие, — предположил Эйфель, — может сделаем исключение для Ли?

— Хорошо, так действительно будет проще, — согласился парень, — прости за неловкую ситуацию, — обратился он к Ли, — Эф путешествует инкогнито, его внешность слегка подкорректирована, на самом деле он и есть тот самый Эйфель, архитектор Персополиса.

Эмоции сменялись на лице девушки так быстро как картинки на барабанах в старинной слот-машине, было чертовски тяжело догадаться какая комбинация в итоге выпадет:

— Вы только что спасли жизнь нашего капитана, — наконец сказала девушка, хотя тон фразы был радостным, но в ней крылась угроза парню и признательность архитектору, — если бы я потом узнала, что провела несколько дней с титульной знаменитостью, не догадываясь об этом, я бы его убила.

— Поверьте моему опыту, из ваших уст такая угроза звучит недостаточно убедительно, — печально ответил Эйфель, — если найдётся шаттл с магнитным приводом, то в качестве извинения, мы с Ником могли бы провести экскурсию для вас, я буду гидом, а Ник пилотом.

— Я была неправа, — признала Ли, — впрочем, все в белом были неправы, — уточнила она, — нашёлся человек который знает Эйфеля лучше искусствоведов, а я буду счастлива если он покажет нам свою станцию! Ник, можно что-нибудь придумать с шаттлом? — умоляюще добавила она.

— Без проблем, — успокоил её капитан, — у нас в ангаре есть подходящая яхта, только нужно отстыковаться и отойти в зону дрейфа чтобы её вывести, это займёт около часа, но после того как примем груз.

Орбита Луны, магнитодром станции «Персополис»

Дорогу в дальний космос для человечества проложил вакуумный привод. Видимая человеком вселенная, это лишь надстройка над колоссальным морем массы, не нашедшей себе заметного места в макромире. Частицы, слабо связанные с пространством, могут одновременно располагаться в огромной области, не находя себе подходящего места, но если расчистить для них такое место, то они устремятся туда, так как «природа не терпит пустоты».

Замкнутая камера исполинских размеров, выложенная гиперчёрными ФСКС-пластинками, создаёт вакуум первой степени очистки, периметр из процессоров плетения перехватывает просочившиеся элементарные частицы «скрывая» от них рабочий объём камеры, так получается вакуум нулевой очистки. Сверхчистый вакуум, словно прозрачное окошко в мутной толще пространства позволяет высмотреть массы таящиеся в «подвале» мира, тысячи сканирующих плетельщиков тянут к ним монадные связи, плетельщики импульсного конвейера подхватывают эти связи, сплетают с пространством, чем создают нужный импульс, который позволяет кораблю двигаться отталкиваясь от мутного «дна» Вселенной.

Для своей работы любой плетельщик использует энергию теплового движения монад, фиксирует свободную подвижную связь, затем сплетает её нужным образом, поэтому каждая итерация плетельщика создаёт холод, когда температура снижается, плетение замедляется, а при полном нуле процесс застывает. Для стабильной работы вакуумного двигателя плетельщиков приходится постоянно греть, овивая их сетью тепловодов, берущих тепло из едва успевающих нагреваться термоядерных реакторов.

За возможность ускоряться без расхода реактивной массы, приходится идти на множество компромиссов, кроме очевидных неудобств в виде экспонирующей камеры огромных размеров и высокого расхода энергии, привод обладает другими недостатками, особо стоит отметить отрицательный экранный эффект и монадную наводку.

Эффективность вакуумного движителя сильно зависит от исходной чистоты окружающего вакуума и наличия поблизости крупных масс, и то, и другое экранизирует виртуальные вакуумные частицы, значительно затрудняя вероятность их обнаружения плетельщиками привода, это вынуждает во много раз повышать мощность монадного плетения, а как следствие расход энергии. Из-за экранного эффекта вакуумный привод не имеет существенных преимуществ в плотной атмосфере или рядом с планетами, поэтому ограниченно используется на Земле.

Однако более неприятным следствием работы привода является монадная наводка, которая выражается в виде возмущения монадного взаимодействия ближайших масс, это нарушает работу вычислителей и искинов, а что наиболее опасно, непредсказуемо влияет на поведение людей. Поэтому в окрестностях станций вводятся санитарные зоны, ограничивающие допустимую мощность вакпривода, а рядом с крупными станциями использование таких приводов полностью запрещено.

Для маневрирования вблизи населённых станций суда вынуждены использовать обычные реактивные двигатели, по старинке расходующие реактивную массу, которая не исчезает бесследно, а загрязняет вакуум. Вот почему окрестности крупных транспортных хабов страдают от вакуумного смога, вездесущая молекулярная взвесь ухудшает видимость, да так, что порой это заметно даже невооружённым глазом: тонкая плёнка продуктов выработки двигателей покрывает все ближайшие поверхности, затрудняя работу сенсоров и механизмов, вызывая коррозию несущих конструкций, тормозя и нагревая пролетающие суда. С этим всячески пытаются бороться: реактивное двигатели классифицированы по токсичности выхлопа, для каждого класса введены ограничения по использованию, составлены карты пилотирования оптимального уровня выбросов, но это лишь понижает остроту проблемы, не устраняет её.

Решением задачи чистого вакуума вблизи мегастанций с плотным трафиком стал магнитный привод — космостанция подобно Земле создаёт электромагнитный силовой кокон вокруг себя, который частично защищает её от излучений и ионизированного мусора, но, самое главное, позволяет судам использовать магнитное поле для маневров внутри космотории станции. Зона, в которой сила магнитного поля достаточна для надёжного пилотирования, называется магнитодромом.

Лёгкая яхта «Альбаномия» уверенно держалась магнитных линий, легко демонстрировала превосходную управляемость, чем искушала заложить крутой манёвр. Её ходовая рубка не имела полного генератора оптического поля, зато была остеклена практически полностью, обзор немного закрывала лишь консоль нижнего киля к которой примыкал носовой демпфер. Натуральный обзор и отзывчивость управления заставили Ника вспомнить гончую, лёгкое чувство подобное ностальгии слегка коснулось души пилота, но каплей всеми силами сдерживал воспоминания, больше всего он боялся забыться, и пройти всю траекторию запланированного облёта станции на скорость. Он бы справился за две минуты, против заложенного часа, однако диаграмма допустимых перегрузок Ли.Лы стояла перед его глазами подобно ночному кошмару, который невозможно забыть. Нет уж, проще передать управление автопилоту, а чтобы отвлечься парень стал вместе со всеми рассматривать неповторимый «Персополис».

Сложное сплетение из вращающихся колец напоминало бесконечно затягивающийся исполинский гордиев узел или вечно раскрывающийся цветок, а временами начинало казаться, что это гигантское космическое создание, запутавшееся в собственных люминисцентных щупальцах. Анимированные узоры различных жилых колец переплетались друг другом, буквально втягивали в свой ритм, гипнотизировали, эффект живого существа усиливался, возникала иллюзия, что станция дышит или пульсирует подобно громадному сердцу, обвитому подвижными венами и артериями, наполненными волнами божественного света. Постепенно где-то в глубине сознания рождалась ложная уверенность, что эта структура не может быть порождением человеческого ума, что она самозародилась тайным путём эволюции мироздания, а Эйфель был всего лишь её орудием. Привычный диск Земли, пролетающий задним фоном, лишь усиливал этот неземной эффект.

Зачарованный видом, Ник не мог понять, почему раньше, глядя на визор-проекции «Персополиса», он не испытывал те же чувства, картинка создаваемая оптополем была ничем не хуже зрелища, разворачивающегося за слегка бликующим стеклом яхтенной рубки, но ощущения заметно отличались. Конечно, раньше он слышал о «мерном контакте» или «монадой эстетической когеренции», но считал это пустыми словами, с помощью которых художники пытаются придать значимость своему занятию, однако сегодня он впервые усомнился в своём скептицизме.

Из слов Эйфеля следовало, что в станции использовано всего семь тяговых колец, разного диаметра и, как следствие разной скорости вращения, словам архитектора сложно было поверить, складывалось стойкое впечатление что колец намного больше.

Тем временем их титульный гид рассказывал историю появления станции, которая в общих чертах уже была известна Нику.

Столица Содружества Внешнего Космоса станция «Гагарин» расположена далеко отсюда, в Гардарике Пояса, удалённость от Земли имела свои преимущества, но СВК отчаянно нуждалось во внушительном представительстве при Земной Агломерации, которое проецировало бы влияние Содружества на Землю. После долгих переговоров ООН выделил СВК лунную орбиту мега-класса пригодную для массивного объекта. По словам Эйфеля, сначала он не хотел участвовать в конкурсе на проект станции, так как конкурсное задание было составлено бюрократами, в нем почти буквально было написано, что новая станция должна быть «как Гагарин-5, но поменьше и подешевле». Однако позже он передумал, решив, что конкурс будет хорошей рекламой, поэтому полностью игнорируя требования задания, начал проектировать максимально эффектное сооружение, не думая ни о чём, кроме своего видения идеальной космической архитектуры. Тогда у него ещё не было титула, но он уже сделал несколько резонансных работ и имел значимый авторитет, поэтому его работу не могли просто снять с конкурса по формальным причинам, в итоге его проект включили в каталог, но с оговоркой «условно соответствует конкурсному заданию».

Это был фурор, Союз Космоархитектуры СВК посплетничал в кулуарах, после чего все остальные архитекторы солидарно сняли свои работы с конкурса в пользу задумки Эйфеля, а бюрократам СВК ничего не оставалось, как утвердить единственный оставшийся вариант, который не только не вписывался в бюджет, а превышал его в несколько раз. Правительство СВК уже было не радо затее, но к тому моменту о проекте говорили по всей Системе, отказ от него означал бы неизбежную потерю репутации. В общем, планы растянули с пяти лет на десять, надеясь со временем собрать достаточное финансирование, попутно чиновники наседали на Эйфеля с предложениями упростить проект, но архитектор был непреклонен. «Я им ответил древней народной пословицей — из песни слов не выкинешь, как из станции колец», поделился Эйфель.

Неожиданно Российская Постимперия проявила интерес к скандальному проекту, предложив перенести своё космическое представительство из Лагранжа в одно из колец Персополиса, профинансировав его строительство. Опасаясь оказаться на обочине современных трендов, руководство ООН также решило занять одно из колец, в общем начался ажиотаж, все ринулись инвестировать в станцию, «Персополис» построили за четыре года, а мне дали титул, подитожил Эйфель.

— При этом, я поначалу был немного разочарован, — признался архитектор.

— Правда? — удивилась Ли, — вы не хотели титул?

— Дело в том, что представление к титулу для меня готовили ещё до конкурса, но я шёл на Дали, настроение и пластика моих работ больше соответствует этому имени, я больше художник, чем инженер — пояснил Эйфель, — но после строительства станции, все заговорили, будто теперь не мыслят архитектурный облик Луны без «Персополиса», станция стала доминантой, как Эйфелева башня в Париже, сравнение прилипло ко мне, а титульному комитету ничего не осталось, кроме как закрепить общественное мнение, вот так я и стал Эйфелем, хотя по духу мне ближе Дали.

— Надо же, я об этом не слышала! Вы не пытались что-то поменять, — сочувственно поинтересовалась девушка.

— Титулы не обсуждаются, — заметил Эйфель, — решения титульного комитета не подлежат пересмотру, их сразу заносят в золото солнета, а там даже нет технической возможности что-то поправить.

— Да, золотой протокол сети работает только на добавление, — со знанием дела подтвердила кибермонгерша, — данные сразу попадают в постоянные кеши солнета, в инфоскрижали.

— Не переживайте, — поддержал своего нового стармеха капитан, — можно же получить второй титул, — подмигнул он, — пусть это будет Дали.

— Это почти нереально, — ответил Эф, — сейчас я сам вхожу в титульный комитет, там все мечтают о втором титуле, но именно поэтому никому его не дадут, — горько усмехнулся он, — получив титул, мы не перестаём быть людьми.

— Довольно о печальном, — перевела тему разговора Ли, бросив взгляд за стекло яхты на причину их вылазки — расскажите ещё что-нибудь о станции.

— А хотите, я открою вам секрет, как я придумал основной мотив формы «Персополиса»?

— Ещё бы! — моментально согласилась девушка.

— Только учтите, история не такая возвышенная, как вы могли бы ожидать, вы можете быть разочарованы, рассказывать?

— Конечно! Путь к вершине всегда лежит через её подножие, — философски заметила Ли, — всегда сначала нужно немного испачкаться.

— Мудро не по годам, иногда ваши мысли искрятся, украшая вас не хуже бриллиантов, — глаза творца блеснули, он продолжил с чувством — вы граните их с потрясающей лёгкостью и изяществом…

— Простите, — прервал художника капитан, опасаясь второго за день монолита из комплиментов, — вы хотели рассказать о станции.

— Ах да! — опомнился Эф, делая вид, что не замечает недовольный взгляд девушки направленный в сторону парня, — как-то мы напились с креативами на яхте, кое-чего мерно добавили и предались невесомой похоти, — начал он, — как назло, меня предательски быстро вырубило. В невесомости я сплю плохо, часто просыпаюсь, то-то, открываю глаза, а мимо пролетают женские трусики, не современная одноразовая ерунда, а на манер старинных, из натуральной ткани, с кружевами, в общем, роскошный аксессуар для изысканных фетишистов, — многозначительно улыбнулся архитектор. — Они были не одни, это был целый пёстрый клубок из женского белья причудами невесомости сбившегося в композицию, тут меня пробивает, я вижу, что в этом белье скрыта форма всей Вселенной, я в таких случаях сразу закладку ставлю. Потом уже где-то через месяц, листаю миги — смотрю закладка на трусиках, смотрю, и думаю, пикантно, занятно, но не более того, хотя закладку оставил. Затем у меня был творческий затык, никак не мог подобрать основной мотив для станции к конкурсу, иногда мне помогает творческий кайф, ничего тяжелого, обычное мерные усилители. Значит, сижу я в творческом кайфе, идей нет, и вдруг думаю: «трусики», думаю что за «трусики»? Почему? К чему? Но вспоминаю о закладке, открываю миг и вижу её — Вселенную, в этот раз я по мигу успел протянуть пять силовых линий прежде чем отрубиться. Вот этот эскиз и стал основой «Персополиса», по этим линиям построена основа станции на которую нанизаны кольца, её сейчас почти не видно, это несущие конструкции пяти цветов белого, чёрного, красного, бежевого и голубого, критики придумали целую теорию почему я выбрал эти цвета, однако истина банальна, это расцветки того женского белья.

— Поучительная история, — заметила Ли, — спасибо.

— Поучительная? — удивился архитектор.

— Конечно! Понимаете, вселенная с нами говорит постоянно, даже через трусики, — убеждённо поделилась девушка.

— Никогда не сомневался в содержательной части женских трусиков, — двусмысленно согласился Эф, повисла пикантная пауза.

— На мой взгляд, — попытался загладить неловкость Ник, — мерный кайф сыграл не последнюю роль в этой истории, это он выступил катализатором «общения со вселенной», — «обычный скромный офицер флота» попытался было вернуть недавние кавычки инженеру, но вспомнил, что здесь нет оптополя.

— Нет, кайф, это рамки — обстоятельно возразил художник.

— Рамки? — почти одновременно уточнили его собеседники.

— Поверьте, найти красоту можно в любом миге, нужно лишь настроится. В галерее порой какую-то ерунду помещают в рамку, и ты, вдруг начинаешь всматриваться в неё, и что удивительно, начинаешь видеть красоту, которую не рассмотрел до этого. Красота, это когда в малом ты видишь большое, когда это малое отражает в твоём восприятии весь мир, а для этого, это малое сначала нужно отделить от остального, чтобы было заметно, где мир, а где его отражение. Вот зачем нужны рамки, космос вокруг «Персополиса» служит такой рамкой, — Эйфель небрежно обвёл ладонью окрестности станции, — Получается, чтобы смотреть широко, нужно сузить восприятие, — подытожил он.

— Понимаю, — согласилась Ли, — в любом предмете выражена наша Вселенная, её законы, гармония, так как этот предмет тоже часть Вселенной, но нужно научится воспринимать его обособленно, что-то вроде игры восприятия. Да?

— Верно! Именно игра, это ключ к красоте, — согласился архитектор, — Я же говорил, у вас блистательный образ мыслей, — из интонации комплимента следовало, что продолжения не последует, это успокоило капитана и слегка расстроило девушку.

— Ваша история совсем не разочаровала меня, — призналась Ли, — зря вы её скрываете.

— Ну знаете, специалисты вроде Кли·Ар·Но и без того грязи накопают, ни к чему упрощать их работу, если я скажу, что моё творчество во многом эротика, всегда найдётся критик, который назовёт его порнографией. К тому же… впрочем, неважно, я этот эпизод с бельём даже палитруку не показал, так внёс на бессознательном уровне, без деталей.

— Хм, у вас получается цензура? — удивился Ник.

— С чего вы взяли?

— Ну политрук зачем-то нужен, прямо как на военфлоте.

Девушка и архитектор с удивлением взглянули на капитана:

— Ты не знаешь как создаются современные произведения искусства? — уточнила Ли.

— Что вы взъелись, я как Шерлок, не держу в голове то, что не нужно капитану.

— Не политрук, а палитрук от слова палитра, это артин который научен специально под конкретное произведение, — объяснила девушка, — палитра образов и эмоций.

Дальше продолжил Эф:

— Сначала забиваешь в него примеры для вдохновения, затем свои эскизы, а потом работаешь весте с ним, что-то идёт от него, ты поправишь, где-то он тебя поправит. Обычно палтируков делают двухконтурными, один искин на генерацию образов, другой на критику, чтобы убирать из генерации плохие образы, а в хороших отметить неудачные детали для переработки. Здесь важно чтобы мощность контуров была сбалансированна, а то критик будет подавлять всю генерацию, а на выходе будет пусто, или наоборот, при слабом критике выход будет перегружен мусором.

Теорию двухконтурных артинов, построенных из пессимистора и оптимистора, Ник знал из общего киберкурса, поэтому не перебивая слушал далее.

— Я же всегда делаю трёхконтурный сет, — продолжил архитектор, — творец и критик равной мощности, с бессознательным вау-блоком.

— Вау? — уточнил офицер.

— Ну такой, который когда видит что-то, где есть намёки на шедевр, сразу говорит «Вау!» Это значит, что критик не может зарубить такой набросок, а творец должен его дошлифовать до полного вау-эффекта если получится.

— Должно быть это самый сложный модуль? — предположил Ник.

— Нет, это обычный нейроклассификатор, без обратной логики вывода, — разъяснила Ли, — простейшая структура, стандартный модуль входящий в конфигурацию повесы, самое ценное в нём — набор данных использованных для обучения. Всякий раз, когда мозг испытывает реакцию восхищения, имплант отслеживает этот миг и добавляет его в обучающую последовательность вау-сети. Получается очень удобно, когда нужно просмотреть какой-нибудь каталог образов, я пропускаю его через свой вау-контур, а затем смотрю только то, на чём сработал сигнал «Вау!».

— Верно, это простой модуль, — подтвердил Эйфель, — он не может объяснить почему «Вау!», просто «Вау!», работает как интуиция. Для меня это очень личное, в аментах я его всегда шифрую.

— А аменты это что? — снова уточнил капитан.

— Ну это-ты должен знать! Для кораблей тоже делают менторов, даже я знаю, — удивилась монгерша.

— А-а! Менторы, так бы и говорили, — ответил Ник, — на флоте их обзывают боцманами, их не очень любят, те всё усложняют, требуют чтобы всё было «по-красоте».

При сдаче нового судна на флот, его снабжают особым техином, который содержит все особенности проектирования и постройки судна, такой модуль называют ментором. Если судну предстоит ремонт или модернизация, то все предстоящие действия проверяются ментором, тот внимательно следит чтобы требования по обслуживанию судна соблюдались строго, без нарушений. Часто судовые механики или техники обслуживания в доках вступают в конфликты с менторами, с виду незначительный вопрос, вроде подбора сорта стали для нового кронштейна, порою выливается в длительный процесс поиска компромисса на который согласен дотошный в таких вопросах специализированный техин. Среди флотских механиков менторы слывут придирчивыми и несговорчивыми демонами судна, которых приходится ублажать, поэтому между собою ремонтники уважительно называют менторов «боцманами».

— Не просто менторы, а арт-менторы, или аменты, они следят за дизайном корабля имеющего культурный статус, — уточнил архитектор.

— Ясно! — ответил Ник, закладывая кривую выхода из магнитодрома, а про себя думая: «Нужно будет проверить корабельного ментора, похоже у меня целых два боцмана. Эх! Это ж двойная головная боль».