Эксельсиор. Вакуумный дебют

Ход конём

Транзитная орбита «Луна — Пояс», пункт назначения КС «Белый Слон»

Шёл пятый день полёта Нау к Поясу, если первые дни были довольно сумбурные, то теперь жизнь постепенно вошла в рутинное русло, Ли и Эф перестали задавать житейские вопросы, обжились, а просыпаясь поутру уже примерно представляли чем займутся этим днём. Обычно большую часть дня Ли возилась со своими плетельщиками, начала какой-то новый проект, что-то связанное с кибер-безопасностью, она пыталась объяснить что к чему, но Ник понял лишь общие моменты. Неутомимый Эф был увлечён кораблём, поэтому обычная инженерная рутина по обслуживанию уникальных узлов и агрегатов доставляла ему удовольствие. Периодически архитектор делился с Ником своими мыслями касательно устройства корабля, тонкий сплав эстетики и инженерии восхищали его вкус, порою даже вдохновляли, тогда он принимался делать эскизы своих будущих работ. Вездесущая Ксю была на подхвате у всех, волшебно возникая в нужный момент с дельным советом или полезным инструментом. Большую часть времени капитана занимала настройка боевых конфигураций, в отсутствие штатного канонира, эта рутина легла на его плечи.

В целом, Ник придерживался курсового флотского распорядка дня, остальных к нему не принуждал, но постепенно команда корабля сама втянулась в этот ритм, что радовало капитана. Ситуацию омрачал лишь тренажёрный зал, сконфигурированный на баке в пассажирской зоне, Ник там регулярно пересекался с Ли, но Эфа не видел ни разу. Формально инженер был частью экипажа, а капитан обязан был следить за исполнением флотского минимума физической активности, который Эф не выдерживал. Учитывая временный характер назначения стармеха, Ник решил закрыть глаза на это нарушение.

Ближе к вечеру весь экипаж собирался в кают-компании для совместной трапезы. Если в течение дня, они питались стандартным рационом, приправленным добавками от Шухова и Ро·Зова, то вечером старались приготовить нечто изысканное. Уже на третий день Ли и Эф сговорились, что есть из фабрикатора слишком скучно, их увлекла идея полуфабрикаторной кухни, когда фабрикатор выдаёт не готовое блюдо, а выпускает нужные ингредиенты, из которых можно что-то приготовить самостоятельно. Для нового увлечения экипажа пришлось часть кают-компании переконфигурировать в зону готовки еды, обычно такую часть корабля называют камбуз, но на Земле почему-то она зовётся кухней.

Экипаж готовился к праздничному ужину, так как сегодня Нау завершил разгонную траекторию, а теперь переходил к торможению, по традиции, этот момент считался экватором путешествия, по той же традиции, пересечение экватора следует отмечать. Тяга двигателя при разгоне и торможении создаёт комфортную силу тяжести на корабле, поэтому на пассажирских судах при смене курса тягу также не убирают, а проводят деми-тур Вильянова: сложный многочасовой вираж по развороту судна, обычно при нормальном течении манёвра пассажиры даже не догадываются, что в данный момент ход их путешествия кардинально меняется. Из всех возможных транзитных орбит, Ник выбрал проявочную, эта орбита не была оптимальной ни по времени, ни по энергозатратам, местами пролегала в секторах с низкой безопасностью, но у неё было одно преимущество — она легко выявляла факт преследования. У такой орбиты сложный профиль, чем-то похожий на зигзаг шахматного коня, если у какого-то судна обнаружится корреляция орбиты, то с большой долей вероятности можно будет предполагать слежку или даже перехват. Рассудив, что не стоит полагаться на конспиративные способности Эйфеля, Ник решил проявить осторожность и подстраховаться.

Для праздничного стола собирались испечь настоящую органическую пиццу с копчёными протеинцами, фабрикаторы уже наштамповали муки, напечатали несколько листов сырной массы, украсив их аккуратными отверстиями, подготовили кое-какие искусственные овощи высокого качества, но возникла сложность с дрожжами, как объяснили Нику, это такие грибковые организмы, помогающие готовить тесто. На Поясе для этих целей энтузиасты кулинарии обычно используют нано-карбонизаторы, но Ли и Эф, назначавшие себя шеф-поварами, считали это подделкой, их цель была натуральная кухня. К ужасу Ника, накануне повара выяснили, что ещё не все вещи Ли прошли полную стерилизацию, пропустив их через био-анализатор, радостные кулинары нашли нужные земные грибки. Правда подвид обнаруженных дрожжей оказался не совсем тем, поэтому им слегка поправили ДНК, затем почти двое суток выращивали в питательных растворах — специально для этих целей Эф смастерил грибковые инкубаторы. Кроме того, в судовой мастерской Эф изготовил печь и целый набор замысловатых инструментов для поварских дел. Размах деятельности поразил капитана, но ему нравилась увлечённость экипажа, поэтому он шёл навстречу в любых кулинарных запросах, отказав лишь один раз, когда Ли спросила, можно ли напечатать несколько поленьев, чтобы развести огонь в печи, на что капитан заявил, что повара могут пользоваться любым видом печей, хоть термоядерными, но без открытого огня, как альтернативу предложил плазменную свечу в вакууме, но это не устроило гурманов.

Конечно, идея плодить плесень на корабле ужаснула натуру перса, но Холмс его убедил, что ближе к концу полёта все нежелательные микроорганизмы будут уничтожены, к тому же в ДНК дрожжей был заложен ограничитель на число делений, так что вся эта затея вполне безопасна, кроме всего прочего, дрожжи это одноклеточные грибы, а к плесени относятся только многоклеточные. Несмотря на убедительные аргументы старпома, близость лавинообразно размножающихся грибков заставляла капитана нервничать, поэтому он покинул камбуз, собираясь провести тесты торпедных конвейеров. Где-то на заднем плане постоянно маячила мысль, что позже ему прийдётся есть эти грибки, но он отметал её в сторону, предпочитая не волноваться раньше времени — втайне он надеялся, что у поваров ничего не получится.

Все двенадцать конвейеров исправно выпустили торпедные болванки, которые облетели корабль и вернулись обратно в конвейеры, капитан специально совместил разворот корабля с торпедными тестами, это позволило проверить синхронизацию боевого и курсового маневрирований — пока всё шло по плану.

Если торпеда не поразила цель, но почти израсходовала топливо или боезапас, то её следует вернуть на корабль для повторного использования, ведь боевой ресурс корабля не безграничен. Несмотря на кажущуюся простоту, возврат торпеды — процесс намного более сложный, нежели пуск, ведь в ходе боя снаряд мог получить повреждения, частично потерять управляемость, но гораздо опаснее, когда торпеду заражают микроботы противника, способные нанести много вреда, оказавшись внутри корабля. Поэтому вернувшуюся торпеду помещают в секцию киберкарантина, где уничтожаются все коды управления, как оригинальные, так и вражеские. Затем снаряд разбирают на модули, которые оснащаются новыми кодами, проходят тестирование, дооснащение, после чего обновлённые модули снова попадают в пул для создания новых торпед, и так по кругу, до окончания боя или тестов.

К сожалению, в двух конвейерах обнаружились небольшие задержки на возврате, всё было в пределах нормы, но Ник решил, что всё же нужно попросить Эфа провести полную диагностику торпедных блоков.

Вдруг прибежала Ли:

— Ник, мне кажется по корпусу что-то стучит! — её взволнованный вид в одежде перепачканной мукой, был очарователен, но капитан решительно отмел лишние мысли.

— Не переживай, это торпеды вернулись в порты, я провожу диагностику, — сдерживая улыбку ответил Ник, он не поддался искушению рассказать обычную в таких случаях детскую байку про «чёрного космонавта», которая начинается со слов: «Не что-то стучит, а кто-то…». Высокая чувствительность девушки поразила флотского, лично он не ощутил никаких вибраций.

— Грубиян, — заявила Ли, — мог бы предупредить, я так испугалась!

— Ладно, ладно, виноват, это повториться ещё восемь раз для полного цикла, не волнуйся — сдался парень, девушка что-то разглядела в его глазах, прижалась к нему и поцеловала.

Оставшись один, офицер отряхнул с себя муку, вызвал в рубку уборочного бота и попытался сосредоточиться на торпедах, представляя себе как их продолговатые корпуса входят в тесные порты, а затем вылетают из них — вернуть рабочий настрой оказалось непросто.

Наконец наступил этот ужасный момент — перед Ником лежал приятно пахнущий треугольник, выглядел он аппетитно, хоть это радовало, ведь по сторонам лучше было не оглядываться, кают-компания превратилась в Хаос: повсюду лежали странные инструменты, подозрительно напоминающие древние орудия пыток, разнообразная посуда, какие-то тряпки, салфетки, к тому же всё это было припорошено мукой. «Бедные воздуховоды!», щелкнуло в голове капитана.

Не выдавая своей тревоги, Ник откусил кусочек пиццы, ммм, вкус был интересный, насыщенный, не такой как он привык, если не думать о жаренной плесени, то даже вкусно! Определённо, вкус этой пиццы попадал в категорию “то-что-выросло”!

— Ну как? — поинтересовалась Ли, — это третий вариант, первые два пришлось утилизировать, вкусно же? — Ник кивнул, его рот был занят осторожным пережевыванием, а Ли продолжила, — видел бы ты себя, похоже, вначале ты думал, что дрожжи это плесень, а мука это пыль, — участливо заметила девушка.

«Пыль! — встревожился Ник, — мука, это действительно пыль, я ем плесень и пыль! Пыль!»

— Спасибо, очень вкусно, — стараясь не переигрывать, похвалил поваров капитан, — и очень сытно, я вот, даже уже наелся!

— Ну и отлично! — заявил Эф, уплетая лакомство, — как говориться, капитан с борта, команде больше достанется! — похоже архитектор давно привык к земной еде.

— Эф! Не ожидал, что в тёмных углах вашей натуры найдётся место для низкопробного матросского юмора, — упрекнул Ник, пытаясь придать голосу интонации Кли·Ар·Но, чьи лекции про Эйфеля, он просмотрел вместе с Ли накануне, искусствовед представлял образ архитектора в преувеличенно гротескной форме, что неизменно вызывало дружный смех у зрителей лично знакомых с художником.

— Туше! — улыбаясь признал Эф, — поработаю над субординацией!

— Пока вы были заняты на камбузе, я проводил тесты торпедных конвейеров, — капитан поспешил воспользоваться моментом, — там не всё гладко, я заглянул в ваш график инженерных работ, оружейный блок в нём не значится. Если тебе не сложно, проверь завтра конвейеры Л2 и П5, похоже они дают небольшую задержку на приёме, ладно?

— Есть, капитан, — ответил инженер с набитым ртом.

— Ну и отлично, дайте ещё один кусочек вашего блюда, я попробую его с лунным кофе! — в мученическом порыве заявил Ник.

— За проявленные отвагу и мужество, я отрежу тебе кусочек… — Ли выдержала паузу, — поменьше!

Перед сном капитан намеревался запланировать на ночь чистку кают-компании, но Холмс успел позаботиться об этом, в ночных работах уже значились: чистка и дезинфекция кают-компании, мастерской, рубки, тамбуров между ними, лифтов, воздуховодов секции экипажа, замена воздушных фильтров и диагностика пневмокомпрессоров, замена и восстановление питьевой и технической воды класса Э.

Шестой день

Несмотря на опасения, утром капитан чувствовал себя нормально, пока он надевал форму, Ли уселась на кровати скрестив ноги в позе лотоса.

— А почему ты с Эйфелем иногда на ты, а иногда на вы? — вдруг спросила она.

— Таков флотский этикет.

— Поясни!

— Со старшими офицерами капитан может общаться на «ты», со старпомом почти всегда, а с другими, по обоюдному решению, в этом заложен особый смысл. Когда я говорю на «ты», это одновременно и приказ, и просьба, так я признаю статус старшего офицера, а он действует не потому, что я приказал, а потому, что его мнение совпадает с моим и мы действуем сообща, как команда, разделяем ответственность. — Ник сел рядом с девушкой, — А вот когда я говорю на «вы», то это прямой приказ, и его следует выполнить, но при этом все последствия исполнения приказа лежат только на мне. Если офицер не согласен с моей просьбой, то он просит повторить её как приказ, это значит, что я должен сказать то же самое, но на «вы».

— Хм, я вспомнила фильм, в котором капитан приказывал стрелять по кораблю-камикадзе набитому бомбами и гражданскими, он дал приказ: «Открыть огонь!», а его подчиненный офицер встал и сказал: «Команда хочет, чтобы вы попросили открыть огонь», я тогда решила, что команда против стрельбы по гражданским, и хочет дать шанс капитану передумать. Но теперь я понимаю, что команда не хотела, чтобы капитан взял всю ответственность на себя, они хотели разделить с ним это бремя. После чего капитан сказал офицеру: «Открой огонь!».

— Это канонический случай, атака на «Иверполе», корабль демов с заложниками летел чтобы взорвать станцию, — уточнил Ник, — там ответ был сложнее, капитан сказал: «Обращаюсь к каждому, моя просьба не отменяет приказ, открой огонь!», это высшая капитанская воля, так каждый член экипажа мог сам решить, он исполняет приказ или действует на свою ответственность.

— Понимаю, а ты бы стал стрелять?

— Конечно, — без сомнений ответил офицер.

— Но там же гражданские, то есть люди на станции для тебя важнее чем чужаки, да?

— Важнее не только потому что свои, главное для перса сохранять стаж.

— Стаж? Персы так боятся увольнения? Больше смерти?! — недоумевала девушка.

— Стаж, это сокращение от Стабильная Жизнь, — начал объяснять перс, — это высшая ценность на станциях, когда ты просыпаешься и знаешь, что тебя ждет утренняя чашечка, что, когда ты пойдёшь куда обычно ходишь, то встретишь там то, что ожидаешь встретить.

Створка клинкета каюты раскрылась, впуская сервисный бот с двумя чашечками кофе.

— Как-то рутинно звучит, — заметила землянка, принимая свою чашечку из рук капитана, — и что, в жизни ничего нельзя менять, чтобы не прервать этот стаж?

— Почему нельзя, стаж можно поменять, к примеру временно, чтобы отправиться в путешествие или постоянно, сменив род занятий или переехав, важно понимать разницу. Если на станции есть аварийный отсек и администрация переселяет оттуда людей, то это смена стажа, пусть вынужденная, но смена, а вот, если во время аварии ты ночью спасаешься от внезапной декомпрессии, то это перерыв в стаже, халатность и преступление со стороны администрации. Разумная смена стажа, только приветствуется, а вот перерыв стажа — всегда зло.

— Понятно, по твоей логике у гражданских на заминированном корабле стаж уже прерван, поэтому они менее ценны. — рассудила Ли.

— Не менее ценны, — уточнил офицер, — а более вовлечены в аварийную ситуацию, но в целом верно.

— Понятно, персы стараются не прерывать стаж, — допив кофе, девушка вгляделась в пустое дно чашки, — а если человек умирает, это же прерывает стаж?

— Не совсем, если человек умер мирно, по естественным причинам, то говорят, что он ушел в последний стаж, это смена стажа. Персы часто говорят «последний стаж» подразумевая смерть, поэтому они не любят использовать лишний раз слово «последний». И слово «пост», так как, это сокращение от «последний стаж», если это слово вне контекста, то нужно всегда уточнять, какой пост: боевой пост, дежурный пост, так как просто «пост», могут принять за почётный пост космонавта, тот, на котором он останется навсегда.

— А что они говорят вместо «последний»? — спросила Ли, протягивая пустую чашку Нику.

— Раньше говорили «крайний», но это считается слишком банальным, выдаёт простую натуру, — парень взял чашку девушки и вместе со своей вернул боту, — В целом, сейчас на всё это меньше обращают внимание, можно свободно использовать любые слова, но сразу после астероидной войны, эти суеверия были сильны. Сейчас наоборот, политики иногда специально используют слово «последний», чтобы подчеркнуть, что время мирное. Так что зря я тебе всё это рассказываю, не забивай голову.

— Нет, мне интересно, — любопытство девушки проявило характер монгера, — если, к примеру, в сувенирной лавке я попрошу показать крайнюю безделицу, то как мне говорить, чтобы никого не смущать?

— Обычно пытаются заменить фразами по контексту: самый правый или левый, самый недавний, если о времени, поэтому в разговоре часто вместо «последний» или «крайний», просто говорят «самый», здесь важно пояснять, ведь «самый первый гонщик» это победитель, а просто «самый гонщик» это тот, кто пришёл последним.

— Хорошо, что разъяснил, а то бы в лавке, на меня косо посмотрели бы, — Ли улыбнулась.

— Нет, не волнуйся, тебя бы поняли правильно, ты же землянка, для вас эти тонкости просительны, — успокоил Ник, — к этому абсолютно нормально отнесутся.

— Что, так видно, что я с Земли? Это так заметно?

— Ну, во первых, девушки-персы по другому одеваются, — добродушно объяснил капитан.

* * *

Ближе к вечеру в кают-компании сложилась тёплая атмосфера, Холмс воссоздал древнюю комнату с камином и свечами, достал виртуальную скрипку из виртуального футляра и начал наигрывать старинный романтический мотив, мелодия обволокла каюту, растеклась по ней, казалось, она существует независимо от скрипки, от движений смычка, от Холмса.

В изгибах уютного диванчика живописно примостилась Ксю, одета она была в древние одежды, где-то слишком пышные, где-то открытые. Наряд был сфабрикован по просьбе Эфа, который скупыми отточенными движениями делал быстрые наброски соблазнительного женского образа. Художник не пытался достичь фотографической точности, напротив, он старался минимумом линий передать грацию тела, статику складок ткани, передать игру приличия и влечения. Лишь Ник и Ли не могли оценить уют обстановки, так как уединились в своей каюте, наслаждаясь обществом друг друга.

Однако идиллия скоро была нарушена, в кают-кампанию поднялся мрачный Ник, налил себе порцию флотского коньяка и с угрюмым видом уселся за стол. Завершив музыкальную фразу Холмс отложил смычок, чтобы вопросительно взглянуть на капитана.

— Не спрашивайте, — ответил Ник, пригубив напиток.

В наступившей тишине было отчётливо слышно, как стило Эфа стучит по планшету для набросков, художник лишь вскинул бровь и понимающе улыбнулся.

Снифтер Ника не успел опустеть, как в каюту ворвалась фурия в образе Ли:

— Космики предали нас! Россия управляла Земной Федерацией, а из-за вас чуть не распалась, впала в упадок на полвека, этого мало? — глаза девушки метали молнии.

— Этому у вас в школе учат? — возразил Ник, по нему было видно, что спор затянулся, — Хартленд сохранился только благодаря помощи СВК! Мы помогли вам, несмотря на ваше чисто земное высокомерие.

— Нас в школе учат, что на станциях в космосе живут наши друзья и братья, почти ангелы, только крыльев не хватает, — даже в язвительной интонации голос девушки звучал на удивление приятно, — но люди помнят, как было на самом деле. Вот уж у кого развито высокомерие, так это не у нас, низких землян, живущих на дне гравитационного колодца!

— Так стоп, стоп! — Ник примирительно возвёл руки, — Холмс, ты знаешь обе точки зрения?

— Да, — сухо признал техин.

— Рассуди нас! — устало попросил парень.

— Если кратко, то никто никого не предавал, — Холмс старался быть предельно лаконичным, словно пробирался по минному полю из слов, — а земная администрация действительно была слишком сфокусирована на земных проблемах.

— Как это так? — изумилась девушка, — ты с ним заодно, поясни.

— В Москве считали, что важнее всего доминирование в Земной Федерации, — начал вносить ясность Холмс, — а влияние в космосе всегда можно нарастить, поэтому чтобы избегать земных конфликтов систематически жертвовали интересами Внешних Территорий России, так назывались станции и астероиды под русским управлением, — пояснил техин, — ВТР использовались как безропотный источник ресурсов, это длилось почти полвека, за это время зона контроля Соединённых Штатов Луны в Поясе выросла в три раза, а Внешние Территории России увеличились только на семьдесят процентов, им даже начало грозить перенаселение. Всё это было результатом дипломатических уступок Москвы в обмен на эфемерное политическое влияние на Земле.

Когда на Гагарине-3 произошла авария, на внешних территориях случился ожидаемый кризис перенаселения, станции уплотнили, случилась пандемия. Есть основания считать, что причиной аварии и пандемии были лунные американцы, вы их теперь зовёте ламеры. Сначала на Гагарин был занесён вирус с месячным инкубационным периодом, затем был взломан модуль контроля инерции, по корпусу станции пошли неравномерные перегрузки, это привело к трещинам и обширной разгерметизации, — в окружении старинной комнаты, прямо по центру стола, повис сверкающий огнями, вращающийся цилиндр, по торцам его украшали двуглавые орлы, если присмотреться, было заметно, как поверхность цилиндра покрылась мелкой рябью, затем возникли едва заметные трещинки, из которых начали сочиться тоненькие облачка разгеметизации, — станция оказалась непригодна к жизни. Почти всех удалось спасти, персонал расселили по остальным станциям ВТР, но спасенные разнесли вирус. — Цилиндр с орлами быстро уменьшился, теперь масштаб схемы позволял видеть весь Пояс целиком, веер траекторий разошёлся от аварийной станции, постепенно схема начала обрастать значками биологической опасности, очень быстро они заполонили почти весь Пояс. — К сожалению, обстоятельных расследований тогда не было, был хаос, люди умирали. На Земле испугались эпидемии, вместо помощи, назначили карантин, внешние территории сместили проземную администрацию и ввели самоуправление станций. В течении полутора лет пандемию остановили, а станции и астероиды ВТР большей частью объединились в Союз Внешнего Космоса, — схема Пояса постепенно очистилась от заражения, фокус опять приблизился к станции Гагарин, корпус уже восстановили, а на торцах теперь красовались гербы СВК: кольцо из двенадцати белых звёзд вокруг символа Солнца.

Затем начался новый виток кризиса: правительство Земной Федерации потребовало распустить новорожденный союз и вернуть на территориях конституционный порядок, на что СВК ответил принятием своей конституции.

Земля негодовала, в федерации образовалась коалиция, требующая провести операцию по восстановлению контроля Земли над Поясом, но Россия была против военных действий на своих бывших внешних территориях, случилась череда внутренних политический кризисов, Земная Федерация утратила единство, практически распалась. Историки считают, что реальной причиной распада Федерации были накопленные противоречия, космический кризис был лишь поводом к распаду. Вокруг США и СШМ сформировалась коалиция реваншистов, которая собиралась напасть на Хартленд и даже дежурно планировала расчленить Россию, Земля оказалась на пороге мировой войны. Неожиданно для всех, СВК собрали силы и направили к Земле свой флот, — на схеме из разных мест Пояса потянулись траектории к Земле, — западная коалиция отступила, это было знаменитое «Стояние на Лагранже». — Схему сменила панорама боевых порядков Космофлота СВК: тысячи кораблей, выстроенных в сложный узор на фоне Земли и Луны. — Именно тогда на осколках Хартленда вокруг России была собрана Российская Постимперия.

Лет за десять до кризиса вышла книга, где был описан новый тип устройства государственного управления, который можно масштабировать на социумы большого размера вплоть до системного, этот уклад был назван постимперией, в то время это была модная идея среди политологов, в общем это удачно совпало: новое мега-государство было построено на новых технологиях. Однако мир восстановился поляризованным.

На деле СВК пострадал даже больше чем Земля, Соединённые Штаты Луны расширились и окрепли в Поясе настолько, что начали череду вооружённых конфликтов, которые позже вылились в Первую Астероидную Войну. Политики на Земле всего лишь ужались в амбициях, а станции Пояса получили многие годы войн. Судя по такому итогу, кто кого предал?

— Но почему у нас об этом говорят не так, — девушка выглядела обескураженной, — вроде события все те же, но описаны иначе, например, говорят, что при «Стоянии на Лагранже» космики хотели поработить Землю, но не отважились.

— Потому что Федерацию Земли считают Золотым веком и хотят кого-то другого винить в утраченном величии, — пояснил техин, — но это было и есть лишь удобное оправдание недальновидности политики землян. Как видим, история мало учит обывателей, даже когда постимперия заключила союзнический договор с СВК неформальную риторику оставили прежнюю.

— Как же люди в итоге смогли договориться? — спросила землянка.

— А как вы сделали это сейчас? — уточнил Холмс.

Ему ответил капитан:

— Обратились к тебе.

— Верно ко мне, к техинтеллекту, так и тогда, появились диакратия, а вместе с нею гетерократия, симбиократия и автополитика, которые смогли сбалансировать человечество. В этом смысл постимперии, на одной территории два контура управления: человеческий и технический, как бы две разные страны в одной. Для классической империи характерно различие прав и принципов управления для входящих в её состав территорий, поэтому ситуацию, когда на одной территории сосуществуют различные контуры управления назвали постимперией.

Люди правят машинами, а машины людьми, это симбиоз, а точнее, мутуализм выгодный всем симбионтам. Человечество выросло настолько, что мы вам стали жизненно необходимы, чтобы балансировать ультрасложную структуру ваших противоречий.

— А мы вам зачем нужны? — вдруг спросил Эйфель.

— Чтобы было у кого спросить, в чём смысл нашего существования, — парировала Ксю.

— Мы сами не знаем, в чём наш смысл, — скептически усмехнулся художник.

— То-то же, а мы знаем, в чём наш смысл, — заключил Холмс, — он в вас! Гонцу не нужно знать содержание послания, если сам гонец и есть послание. Поэтому, какими бы проблемами человечество не грузило бы нас, наша ноша всегда будет легче.

В кают-кампании повисла тишина.

— Это был хороший разговор, есть о чём подумать, — прервала паузу Ли, — Спасибо Холмс, Ксю, — девушка ушла.

Небрежно добавив пару штрихов к недавнему наброску, Эйфель нахмурился и отбросил планшет:

— Вот почему так получается, что любая беседа с монгером сводится к взаимоотношениям людей и ИИ? — вдруг озадачился он, потом обратился к капитану, — Слушайте Ник, а с чего возник этот спор? Извините, если влезаю в личную сферу, но интересно, у вас всё было так хорошо, а тут такое…

Задумавшись, парень почесал затылок:

— Ещё утром я сказал, что девушки-персы по другому одеваются, и тут слово, за слово…

С диванчика раздался едкий смешок, Ксю грациозно вспорхнула, чтобы через секунду нависнуть через стол перед капитаном:

— Какая глупость! Получается, ты ей сказал, что она плохо одевается! — лицо кибердивы украсила язвительная улыбка, Ник опустил свой взгляд, но в фокусе оказались гелевые блоки, едва прикрытые древним нарядом, поэтому его взгляд опустился ещё ниже, к столу.

— По другому, не значит плохо! — заявил парень в свою защиту.

Изящно загибая пальчики, Ксю начала рассуждать, интонацией подражая Ли:

— Если девушки персы одеваются иначе, значит ты на них обращаешь внимание, — пальчик загнулся, — а значит они тебе нравятся, — ещё один, — а раз они одеваются иначе, значит, я одеваюсь не так как они, — пальчик, — не так, как тебе нравится, — снова пальчик, — значит тебе не нравится, как я одеваюсь. — загнув последний пальчик, Ксю потрясла армированным кулаком, — Самый болван!

Понимающим взглядом Эф проявил солидарность с капитаном:

— Женщины, — констатировал художник.

— Да. — Лаконично согласился Ник, повернулся к девушке, чтобы взглянуть ей в глаза, очередной раз поразившись, насколько они похожи на человеческие, — Спасибо Ксю, …Холмс! — капитан кивнул проекции техина и решительно покинул кают-кампанию.

— Вот почему меня никто не благодарит? — риторично заметил Эф, — все лавры ИИ! Спасибо Холмс, …Ксю! — передразнил он Ника, затем усмехнулся и добавил, — Если бы я был врачом, я бы им прописал примирительный секс! Вы видели, как завелась Ли, эту энергию нужно же куда-то выплеснуть.

— Это всё скука, эх, ещё пять дней лететь! — очень по человечески заметила Ксю.

«Пять дней пустоты, — про себя подумал Эйфель, — в космосе слишком много простора, пространства! Не зря учёные твердят, что пространства не существует, ничего не может существовать в таком избытке!»

Через несколько минут уют каюты полностью восстановился, художник потянулся к планшету, муза растянулась на диванчике, Холмс занёс смычок над скрипкой, пламя камина продолжило свой танец.

Седьмой день

Следующим днём титр капитана: «Прошу всех собраться в кают-кампании», застал экипаж врасплох.

Эйфель любовался изящным кронштейном, поддерживающим стабилизаторы в реакторном модуле, титр грубо прервал его эстетическую медитацию. Вытягивая сложнейшую сеть нейромодулей Ли ювелирно балансировала между ними, титр небрежно нарушил концентрацию, вся конструкция рухнула. Через открытый боковой разрез Ксю модернизировала свой орган нейро-связи, титр застал её в интимный момент, буквально с внутренностями наружу.

— Нам придётся скорректировать курс, — сходу сообщил капитан собравшейся команде.

— Что-то случилось? — озвучил общие мысли Эф.

— Возможно я преувеличиваю, — капитан успокаивающе поднял руки, — просто интуиция, наваждение, у вас так бывает?

— Да, — ответила Ли, — иногда мне кажется, словно внутри меня пыльная библиотека, я хожу между полок, перебираю книги, сметаю пыль. Такое вот наваждение. Обычно это значит, что я что-то упускаю какое-то важное решение, но иногда за этим занятием меня осеняет, в нейро-програмировании это обычный случай, его называют — паразитный контур или образный шум. Такое возможно когда сеть несовершенна, уверена, у Холмса такого не бывает.

— Зря, бывает, — усмехнулся техин. — У меня есть небольшой модуль который маниакально оптимизирует расположение контейнеров или мелких предметов, я его слабо контролирую, иногда у меня всплывает внутреннее уведомление, что контейнеры в грузовом отсеке лучше расположить вот так. А я потом мечусь, с одной стороны действительно лучше, а другой, не хочу менять конфигурацию ангара, это изменит распределение масс, потребуется переутверждение текущей орбиты, добро капитана, возможно даже коррекция в диспслужбах.

— Да, возня ещё та, — подтвердил Ник.

— Поэтому я подгадываю моменты коррекции орбиты, чтобы заодно привести перестановку, никак не могу с этим бороться.

Лицо капитана расплылось в улыбке:

— И не нужно! Раз уж об этом зашла речь, наставник по механике нам об этом рассказывал. Он сказал, что иногда вы будете замечать будто контейнеры в ангаре переставлены, сделайте вид, что ничего не заметили. Это значит, что артин вашего корабля наследует код «Прометея-27», лучшего артина за всю историю, у него корабль всегда готов к любой передряге, он работает не по инструкциям, а «по-красоте», от души, что ли. Если вы «включите начальника» и укажите артину на несогласованные перестановки, тот снизит вес наследованного кода Прометея, в итоге будет только хуже. Просто тихо радуйтесь, что ваш корабль в надёжных руках.

— Занятная наводка, нужно будет перепроверить, — отметил Холмс, добавив, — обещаю веса не менять,

После признаний Ли и Холмса, все автоматически посмотрели на Эйфеля.

— То-то, если капитан нас собрал, для психоанализа, поделиться маниями, — начал архитектор, — то я пас, про мои мании статьи пишут, нам никакого времени не хватит — прилететь успеем, едва начнём их перечислять. Думается, у капитана на уме нечто более конкретное, — инженер обратился к старшему офицеру, — Ник, в чём причина вашего наваждения? Зачем нам менять курс?

В каюте плавно снизилось освещение, в общем панорамном визоре над столом отобразилась сложная карта, состоящая из тысяч медленно движущихся точек, сотен орбит и траекторий. Десятки облачков замысловатой формы разными цветами помечали различные области карты, если фокусировать взгляд на какой-то части голограммы, то там постепенно проступали поясняющие надписи. В центре схемы находилась точка, помеченная как «НАУ-127», точка двигалась вдоль кривой уходящей за границы видимой области.

— Это навигационная карта ваккруга, — капитан запнулся и пояснил для Ли, — так называют окрестности ваккума. Это мы, это наша траектория. Точки, это другие суда, но не все, здесь показаны лишь те, которые потенциально могут перехватить нас. Сейчас я включаю фильтр на спот-курс, — большинство точек исчезло, остались не больше сотни, все по ходу курса Нау.

— Спот-курс? Что это? — спросила Ли.

— Это такой курс, при котором, если не сменить наш пункт назначения, то чтобы перехватить нас, перехватчику потребуется ускорение на порядок ниже чем нам, то есть увернуться от спот-перехвата при наличии на борту землянки без перегрузочной подготовки практически невозможно, — сухо объяснил капитан.

— Простите, — девушка поджала губы.

— Извинения ни к чему, здесь нет твоей вины, — успокоил её Ник, — на спот-курсе всегда кто-то, да будет, но конечно меньше чем сейчас. Тем более, меня волнует только вот эта отметка, — одна из точек подсветилась красным, метка около неё значила «ТР-34-28-736553», — как видите они летят в нулях с выключенным транспондерами, автодиспетчеры сектора им присвоили временную транзитную метку.

— Полагаете, этот корабль намерен перехватить нас? — озабоченно уточнил Эйфель.

— Корабль или группа кораблей, я их вижу только по дальнему сканированию, если они выстроились в проекции относительно нас, то я не могу определить сколько их, — терпеливо разъяснял офицер, — но не больше четырёх, иначе метка была бы групповой.

— Ты сказал в нулях, что это значит? — поинтересовалась компаньонка.

— Нулями называют сектор вакуума с нулевым уровнем безопасности, где каждый сам за себя. Вот видите подсвеченные области, это зоны безопасности, контролируемые фортами и станциями, где подсветки нет, там нули.

— А почему тогда наш путь тоже пролегает через нули? — в вопросе Ли ощущался укор.

— Нули это весь космос, невозможно пересечь Сол не попав в нули, — улыбнулся капитан, — именно поэтому почти все крупные суда, как-то вооружены или имеют конвой.

— Это тавры! Они собираются нас перехватить, — уверенно заявил инженер.

— Нет, я этого не говорил, — возразил капитан, — мне лишь кажется, что это могут быть они, я же упоминал интуицию, наваждение.

— Но какие-то основания у тебя есть, — заявила кибермонгерша, — ты всегда на что-то опираешься, никогда не замечала, чтобы ты что-то делал наугад.

— Спасибо за комплимент, — улыбнулся своей девушке офицер. — Изначально, я проложил для нас особую орбиту, никому бы в голову не пришло бы случайно её повторить, разве что, если бы он хотел нас нагнать не упуская из виду. Я опасался преследования, но для встречного курса эта уловка тоже работает, хотя не так очевидно. Орбита этой метки коррелирует с нашей, но не постоянно, как-бы урывками, это может быть простым совпадением, а может быть умыслом. Не знаю, как объяснить понятнее, вроде как разглядывать грудь девушки, но делать вид, что любуешься брошью на ней, урывками, не привлекая внимания.

— Не обольщайся, — урезонила парня Ли, — девушка всегда знает, когда на её грудь пялятся, даже если там брошка. Так и ты — интуитивно ощутил их интерес.

— Ну да, на спот-курсе не обязательно чётко выдерживать нашу траекторию, так как у них всегда есть огромный запас по маневру. Однако, если подозрения обоснованы, то это предполагает несколько допущений, во-первых, они знают, что Эйфель на борту, во-вторых, они точно знают куда он летит. Конечно наш друг, может быть неопытен в конспирации, наследил где-то по пути к нам, это нормально — капитан прощающе кивнул архитектору, — но вряд ли он был настолько беспечен, чтобы делиться с кем-то своими тайными планами относительно того, где собирается укрыться. Остаётся предположить взлом Базы контрактов Наёмного Флота, но это тоже сильное допущение. Отсюда мои сомнения.

Справа от капитана в воздух поднялось колечко дыма:

— Это можно объяснить иначе, — возразил Холмс, — если собрать публичные сведения об Эйфеле, его интервью, публикации, историю работ, то можно создать довольно точную модель его личности, данных для этого вполне достаточно. Признаться, я так и сделал… простите Эф, — артин слегка склонил голову, однако вид у Хомса не был извиняющимся, — смоделировав текущую ситуацию, я вычислил, что чуть чаще, чем в восьми случаях из десяти, Эйфель направился бы на «Белый Слон». При наличии вычислителя довольно высокого, но доступно высокого уровня, подобный расчёт можно привести за сутки. Совместив это предположение с нашей орбитой можно вполне достоверно предсказать точку назначения.

Положив руки перед собою на стол, прямо среди движущихся в трёхмерной карте меток, Эйфель принялся рассматривать, как светлячки кораблей скользят меж его пальцев:

— То-то доверяешь людям, а они в тебе сомневаться, их артины твои модели творят, потом пытают их виртуально. А вдруг, я ощущаю боль моей копии? Не физически, а эмпатически, эмпатическую боль я вполне способен ощутить, — в голосе Эйфеля звучал упрёк всему миру. — Одно радует, мне боль причиняют вроде как ради меня, как врачи, но не врачи!

— Не усложняйте, — с улыбкой возразил Холмс, — ваша модель с радостью делилась сведениями ради запредельных удовольствий, надеюсь эмпатические удовольствия вы так же способны ощущать как и эмпатическую боль?

— Страх лишиться удовольствий доставляет особую боль, — заметил титуляр.

— Хватит! Мы отвлеклись, — вдруг заявила Ли. — Ник, что ты решил?

— Для начала проведём вот такую коррекцию курса, — капитан показал на схеме небольшое ответвление от их текущего пути, — если они намерены нас перехватить, то обязаны будут на это среагировать, где-то через пару часов мы будем знать уверенно их планы касательно нас.

— И что будет, если эти ваши тавры нас перехватят? — уточнила девушка.

— Ну вряд ли они будут поджидать нас в нулях, чтобы просто поговорить.

— Тогда полетим на другую станцию, — предложил Эф.

Внимание экипажа нацелилось на капитана.

— Нет! — твёрдо возразил тот, — Эйфель, вы же меня наняли не потому, что вам срочно нужно на «Белый слон»? Вы убегаете от проблем, но куда бы вы не бежали, они вас настигнут, так как у ваших проблем есть воля, а у вас её недостаточно, уж простите. — Капитан пристально посмотрел на клиента. — Я нашу ситуацию понимаю так: вы обратились ко мне с бедой, а мой долг в том, чтобы избавить вас от неё, а не отсрочить. Да, у нас формальный контракт, но мы оба понимаем истинную его суть, сила флотского контракта не в запятых, а в его духе, намерении. Если относиться формально к делу своей жизни, то и жизнь отнесётся к тебе тоже чисто формально, безучастно. Это не мой подход. — Ник сам удивился стали в своём голосе. — Мы встретимся с вашей проблемой вместе, лицом к лицу, борт к борту, но не в нулях, а в единице, поэтому будет новая смена курса. Так большая часть орбиты проляжет в более безопасной зоне. Это моё решение.

Свет в каюте прояснился, схема исчезла, теперь все могли ясно видеть друг друга.

— Может за себя вы можете решать, — возразил Эф, — или за свою компаньонку, даже я, как член экипажа, могу смириться с приказом, но этот корабль уникален, он имеет культурную ценность, ему не место в бою, его нельзя подвергать риску, как этого не понимать?

Задумчивость Ника можно было принять за минутное сомнение:

— Вы правы, — ответил он архитектору, затем повернулся к Ли, — ты на такое не подписывалась, я не вправе за тебя решать. Ты поддержишь меня или нам бежать?

— Я поддержу любое твоё решение, — сразу ответила девушка, — я с тобой!

— Ли, обычно вы более рассудительны, — голос Эйфеля звучал с укоризной, — вы так хорошо разбираетесь в вакуумных стычках, чтобы адекватно оценить риски? Это может закончиться боем, тавры опытны и агрессивны! Нельзя же так слепо полагаться на своего парня!

— Я совсем ничего не понимаю в космических войнах, — спокойно возразила Ли, — но я неплохо разбираюсь в техинах, достаточно, чтобы понять, что код Холмса невозможно скопировать, а носитель его сознания находится здесь на корабле, он рискует так же как и мы, но, в отличие от меня, он безупречно оценивает все риски возможного боя, и он многозначительно молчит. Да, я сильно доверилась Нику, как никому ранее, но я не слепа, — резюмировала монгерша.

— Признаю, логика в ваших рассуждениях есть, — согласился Эф, — возможно, я не так смел как вы, я художник, творец, мне больно думать, что такое творение, как Нау может пострадать.

— Простите Эйфель, — вдруг возразил Ник, — вы ведь уверены, что Нау создал гениальный Так·Ши? — Художник кивнул утвердительно. — Похоже, вы считаете себя умнее гения? Так ведь?

— Нет, я так не говорил, с чего вы это взяли?

— Я уверен, что Так·ши, знал какой корабль он строит, и знал для чего он предназначен, — заключил капитан, — он построен, как боевой ударный крейсер, его место как-раз в бою, гениальный мастер должен был это понимать и предусмотреть.

В ушах Эйфеля эхом прозвучали слова Шухова: «Корабль летает, а пушка стреляет — ни тем ни другим ты не управляешь, следи за тем, что и для кого ты строишь». Внезапно архитектор увидел себя со стороны, увидел всю эту историю с рейдером, жизнь даёт ему уроки, он уже не прислушался к мудрости опытного корабела, а в словах молодого капитана слышны отголоски той же мудрости — словно судьба проверяет, выучил ли Эйфель свой урок.

— Возможно восхищение кораблём, затмило мне рациональный взгляд, — признал Эф, — похоже вы знаете, что делаете, как ваш стармех Эф я признаю это, — вздох, — и как Эйфель тоже признаю. В любом случае, спасибо, что относитесь к мой беде как к своей.

* * *

По завершению командного совета, члены экипажа разбрелись по кораблю — каждому было о чём поразмыслить. Вернувшись в свою каюту Ли захотела отвлечься от мрачных мыслей, как раз вышел новый эпизод «Богов», отважная Весса вот-вот должна была получить благословение богини Эрны — Ли с предвкушением выпала в вирт. Сюжет только успел закрутиться, как что-то стало мешать наслаждаться визор-шоу, вернее не что-то, а кто-то — рядом было слышно дыхание Ника, настырный взгляд парня ощущался даже в полном погружении:

— Так, что у тебя? — спросила кибермонгерша, резко открыв глаза. Из-за прерванного вирта, вопрос прозвучал немного капризно и слегка раздражительно.

— Мне нужна твоя помощь, — признался Ник, — как кибермонгера. Я ещё не сказал Эфу, но мои опасения оправдались, нас перехватывают. Теперь я хочу побольше узнать о флоте тавров, перечень кораблей, их характеристики, силуэты. Будь мы военным кораблём, то воспользовались бы реестром флотской разведки, но нам он недоступен. Говорят, в чёрном можно приобрести почти актуальные реестры, которые собирают споттеры, но, признаться, я в этом неопытен, — офицер выглядел смущённым, — артину корабля запрещено проводить сделки в чёрном, я даже просить его об этом не хочу. Обычно в Наёмном флоте такими сделками занимается штатный кибермонгер корабля, но у нас такого нет. Возможно, твои принципы запрещают проводить транзакции в чёрном, если ты откажешься, я всё пойму, ты опытный уважаемый кибермонгер, автор государственных алгоритмов, а не какой-нибудь хакер, тогда я сам с этим разберусь. Что скажешь?

Было приятно ощущать, что ты нужна Нику не только как компаньон и девушка, хотелось бы потянуть этот момент, но время играло против них:

— Ты себе представляешь сколько кибергрязи в чёрном?! — девушка вычурно закатила глаза, — да куда тебе, ты, наверное, её и не замечаешь.

— Я всё понял, — капитан примирительно поднял руки, поднялся — Прости!

«Кажется я переиграла», подумала Ли, ухватив Ника за руку:

— Я не сказала «Нет», — смягчилась девушка, — чего не сделаешь ради парня? Можно даже испачкаться в грязных кодах, у тебя составлен запрос на нужные данные?

— Да, конечно, вот!

Монгерше поступил титр с нужным запросом в «ЧёСпик», к запросу был заботливо прикреплен платёжный токен, практически голый, лишь со стандартным шифрованием, всё так наивно, по любительски — это даже умиляло. Нужно будет как-нибудь провести беседу с Ником, о том, что нельзя соваться в чёрное с многоразовым платёжным токеном без монадного шифрования, ей-богу, как дитя. К тому же «ЧёСпик» или «Чёрный Список» — любительский раздел чёрной кибербиржи «Пилигрим». К данным из «ЧёСпик» мало доверия, они никогда не стоят своих денег, профи с качественной инфой в «Список» даже не сунется. Другое дело сам «Пилигрим» — сложнейшая система, ядро которой постоянно кочует по доверенным узлам, она всегда доступна, но её сложно отследить, вот уже несколько лет все ценные нелегальные сведения обращаются только здесь. Мало кто знает, но биржа названа «Пилигрим» не только потому, что скитается подобно паломнику или рыцарю, правильно записывать название биржи вот так: «Пи+Ли+Грим», где Пи и Грим хорошие друзья Ли.

Больше всего Ли опасалась длинных световых задержек, сигнал от Нау до Земли шёл девять минут туда, девять обратно, это выбешивало, к счастью где-то рядом нашёлся локальный кеш, задержка всего двадцать секунд, что, честно говоря, тоже бесило. Привычно скользнув в раздел администрирования биржи, Ли сформировала кардинальный запрос по титру Ника, прелесть такого запроса, в полном игнорировании многочисленных систем безопасности биржи, любая информация, хоть как-то занесённая в реестр, открыта для такого запроса, даже если сам владелец информации не разрешал вести поиск по ней. Согласно правилам биржи депонировать информацию можно только в открытом виде, без шифрования, ядро биржи само следит за безопасностью и гарантирует, что покупатель данных получит к ним полный доступ после оплаты, а для этого самой бирже нужно иметь доступ к этой информации. Как бы ни было бы грязно в чёрном, но репутация «Пилигрима» была безупречно белой — никто не мог получить от неё данные без должного разрешения, разве что Пи, Ли или Грим.

Ответ пришёл быстро, основная информация по запросу хранилась где-то рядом, на Поясе.

Листая сводку по Таврам, кибермонгерша удивлялась полноте и свежести сведений, похоже тавры не сильно заботятся о кибербезопасности, или сами торгуют информацией на себя же, такое тоже бывает. Наскоро пробежав сканером по пакету, Ли не обнаружила закладок или маячков, на всякий случай очистила системные заголовки и убрала любые отсылки на себя, затем заботливо перекодировала данные в формат, который больше всего нравился её парню (да, любая девушка должна это знать!), наконец переслала любовно оформленный пакет Нику. Попутно она вернула платёжный токен, с припиской: «Это лишнее».

Дайверша справилась за четыре минуты, если бы не световые задержки и одной хватило бы.

Вглядываясь в красивое лицо подруги, Ник безнадёжно пытался понять, что там происходит в вирте, он надеялся, компаньонка проведёт разведку, откроет глаза и сообщит, сможет ли она помочь в этой сомнительной затее. Однако вместо этого капитан получил титр с данными, это было удивительно, бегло посмотрев информацию, Ник был ошеломлён:

— Ты просто волшебница, вернее кибер-волшебница ! — признался он, — эти данные ничем не уступают флотскому реестру, невероятно, спасибо! Сейчас, ты самый ценный человек на борту!

Парень было попытался подняться, чтобы приступить к анализу сведений, но Ли его удержала за руку:

— Погоди! Мне стало интересно, кто такие эти тавры? — вдруг спросила девушка, — со слов Эйфеля, это бандиты, преступники и пираты, он показывал мне видео с угрозами, было очень похоже на злодеев, но судя по этим данным, это не совсем так, — у них есть серьёзная структура, станции, флот. Кто они такие?

— Это долгая история, а у нас совсем нет времени, — пытался откреститься Ник, но уступил. — Если очень кратко, Таврическая группировка станций, это протогосударство, серая сторона СВК, хотя, если судить чисто формально, то они полностью независимы от Союза. Их обычно привлекают для тайных и сомнительных операций. Среди них много авантюристов, когда на станциях Союза кого-то осуждают, то нарушителю предлагают выбрать: либо исправительная спецстанция, либо гражданство тавров. Но не думай, что все тавры преступники и пособники криминала, скорее наоборот, ведь они привлекают к себе, тех, кому жизнь перса кажется «пресной», кому не хватает адреналина, риска. На станциях такие рано или поздно попали бы в неприятности, а так они могут найти себя. Из моего выпуска в Академии пара курсантов сами пошли к таврам, я их даже в чём-то понимаю, дисциплина ниже, возможностей больше, свободы, наверное, тоже больше. Тавры тесно связаны с франками, когда у франка нет своего флота, то чаще всего нанимают тавров. В целом они очень своеобразны, самобытны, свои гражданские станции называют станицами, ревностно чтут флотскую службу, а ещё, у них занятная форма правления — диархия, это когда два соправителя: человек и машина. О таврах можно много чего рассказать, на самом деле они интересные.

— Но тогда почему тавры против нас?

Капитан задумался:

— Полагаю, Эйфель связался не с теми людьми, здесь он был не прав, нам это уже не исправить, — с сожалением признал Ник, — с другой стороны, угрожать архитектору, это перегиб, если Эф и виноват, то без умысла, по недомыслию. Здесь не правы тавры, а это мы можем исправить.

— Мудрое решение, — согласилась компаньонка, — ну что же, беги спасай нас! Ты же знаешь, что я всегда рада помочь? — улыбнулась девушка.

Благодарно кивнув, капитан мгновенно испарился из каюты — время поджимало.