Эхо мёртвого серебра 3

Глава 13

Племя адмирала привело меня в густую чащу, дикую даже по меркам джунглей. За сплетением лиан обнаружился участок голой земли, утоптанной до плотности камня. Два десятка хижин из тростника и бамбука, кучкующихся у ямы в центре. На дне темнее зола, из которой торчат звериные кости.

Когда мы вышли из джунглей, жители деревни замерли, разглядывая чужака, то есть меня. Да, на их фоне я должен выглядеть, как нечто немыслимое. Слишком белый и высокий, в их понимании люди так не выглядят.

Кто-то заметил деревянный меч на поясе, поднялся крик, и женщины попрятались по хижинам. Мужчины, сжимая копья, встали между мной и ними. Ну, значит, я приплыл куда надо, им это оружие явно знакомо.

Адмирал вышел вперёд и затараторил на гортанном языке, активно жестикулируя. Ну, это логично, что имперская речь не вытеснила родные языки аборигенов. Я терпеливо жду, пока защитники опускают копья и разряжаются нервными смешками.

Затем меня повели в самую большую хижину. За соломенным пологом притаилась почти нормальная комната. Пол выложен прямыми и гладкими досками, явно снятыми с палубы фрегата. У дальней стены же алтарь, искусно раскрашенная картина, изображающая моего деда в императорских одеждах. Лич простирает руки в сторону вошедших, а его глаза сияют врезанными бриллиантами. Художник спрятал череп под складками капюшона, а руки сделал скорее тощими, чем костяными.

Вокруг алтаря развешены высушенные головы, ужатые до размера яблока.

— Славные предки. — Сказал «адмирал», опускаясь на колени. — Не хотели лежать в этой земле, просили передать их на родину.

Вот оно что… Я подошёл к алтарю, губы сжались в тонкую линию. Сморщенные лица обращены ко мне, словно сами души поворачивают их. Эти люди до последнего надеялись на спасение, пусть даже и посмертное. У многих из них были семьи, часть из которых удостоена места в Крипте. Пусть я пришёл не за ними, но не мой ли долг, как правителя, дать им упокоение?

— Да. — Наконец, сказал я, отступая от алтаря и поворачиваясь к адмиралу. — Мы заберём их всех и всех, кто пожелает уйти.

Фрейнар ещё подчиняется командам Фарин, но вне публики проявляет большую самостоятельность. Вчера Элиас наблюдал, как святой пытается снять доспехи Тёмного Властелина. Шипы на броне поранили пальцы, но раны мгновенно зажили. Фрейнар всё же захныкал, зажимая место пореза.

В голубых глазах разгорается искра самосознания, что пугает полуэльфа и чародейку. Если святой вспомнит, если он поймёт… то всей империи придёт конец. Даже не потому, что Фрейнар убьёт маршала и чародейку. Без него развеется сам Бессмертный Легион, основная сила новоявленной империи.

Это недопустимо.

Элиас в который раз нервно облизнул губы, наблюдая за попытками святого освободиться от доспеха. Интересно, Тень Солнца сможет хотя бы поцарапать? Волшебный клинок с лёгкостью рубит сталь, камни и плоть, но на святом не довелось испробовать.

Фрейнар в очередной раз захныкал, сжимая кулаки.

— Стой! — Выдохнул Элиас.

Святой послушно замер с пальцем во рту, повернулся к маршалу и широко улыбнулся. Как улыбаются маленькие дети при виде взрослых. Просто защитная реакция, чтобы расположить к себе. Полуэльф со вздохом взялся за доспехи, ткнул пальцем в спрятанные ремни.

— Смотри как надо.

Затем ловко снял наплечи, рукава и кирасу с поножами. Воронёный металл с грохотом падает на пол, от каждого удара святой съёживается и втягивает голову в плечи.

— Вот так. — Закончив, сказал Элиас отступая. — Понял?

Нет, конечно же, он не понял, но, возможно, запомнил. Полуэльф оглядел Фрейнара, оставшегося в лёгком поддоспешнике и мягких башмаках. Вздохнул и улыбнулся. Если старая личность мертва безвозвратно, то… его можно «воспитать» заново. А это куда лучше, чем управлять марионеткой.

— Ты хочешь сделать что?! — Выдохнула Фарин, вскинулась над столом и с грохотом обрушила ладони на столешницу.

Удар вышел такой силы, что даже Элиас удивился, а кубок, стоящий у края, подскочил и упал на ковёр. Остатки вина расплескало по ворсу. Свет из окна за спиной чародейке наполняет её волосы, теперь похожие на бушующее пламя. Глаза сверкают молниями, а лик воплощение праведного гнева.

Элиас применительно развёл руками, словно загораживая спрятавшегося за спиной Фрейнара. Святой сжался в комок и с ужасом смотрит на гнев чародейки, как может только ребёнок смотреть на злую мать.

— Спокойно, Фарин. Спокойно. Просто подумай над этим. Он же чистый лист, если приложим немного… ладно, много усилий, то получится просто… идеально.

— Ты совсем мозги пропил, старый?!

— Я не пью уже второй год!

А ведь действительно, пошёл второй год с момента встречи с Элдрианом. Ну, примерно, когда тебе за сто пятьдесят лет становится проблематично следить за временем. Тем не менее он уже почти забыл, каково вино на вкус. Дорогое, дешёвое ли, всё равно. Теперь даже запах вызывает спазмы желудка.

— Да плевать! А если он вспомнит?

— Без этого, у него больше шансов!

Чародейка рухнула в кресло и прижала ладони к вискам, разом потеряв всю внушительность. Элиас посадил святого на лавку у стены, а сам вернулся к столу, навис над девушкой.

— Я не уверена, — пробормотала та, потирая виски, — смогу ли перенаправлять магию через него, если он перестанет быть… ну знаешь, марионеткой. А если он и правда станет прежним?

— А если ты потеряешь контроль во время сражения или выступления? — Парировал Элиас. — Фарин, он краеугольный камень всего плана. Он должен доверять нам и быть на нашей стороне.

— Проклятье… ты когда-нибудь учил детей? Я нет, и не думала, что буду.

— Серьёзно?

— Да. — Отрезала чародейка, убийственным взглядом давая понять, что эта ветвь разговора обрезана. — У тебя есть на примете кто способный?

— Ну… есть один человек…

Стражник вздрогнул, когда дверь камеры открылась. Вместе с ним дёрнулся и пленник, выронил книгу и уставился на Элиаса с ненавистью. Маршал махнул стражнику.

— Пошли, есть дело.

— Да, господин…

Стражник на прощание помахал эльфу и вышел из камеры, закрыв дверь за собой. В узких коридорах посеменил за Элиасом, ловя каждое слово, что эхом отскакивает от низкого потолка и уносится за спину искажаясь.

— С этого дня. — Говорит Элиас. — Ты ночуешь в замке, и никому не говоришь о своей работе. Ты понял?

— Да, господин…

— Если пойдут слухи, то казнят тебя, твою семью до пятого колена и всех твоих друзей.

— Хорошо, господин… — уже не так уверенно пробормотал стражник, съёживаясь.

Вместе поднялись на верхние этажи, прошли мимо постов стражи в крыло, занимаемое императором. Стражник прикусил губу, гоня мысли, что предстоит делать. Нет, он целиком и полностью верен и доверяет императору Элдриану и его приближённым. Ведь именно они исполнили вековую мечту его народа, вернули империю, дали людям силу и смысл жить. Но что важнее, они вернули им гордость за то, кто они есть.

Маршал толкнул очередную дверь и пропустил стражника, захлопнул, зайдя следом. Мужчина неуверенно оглядел широкую комнату с парой окон, выходящих на задний двор. За столом сидит высокий мужчина с золотыми волосами и лицом с выражением младенца.

— Эм… — Протянул стражник, поворачиваясь к Элиасу и указывая на незнакомца. — Господин, мне следить за ним?

— Отчасти. Будешь учить его говорить и читать, если сможешь. Спать будешь вон в той комнате, мыться там же. — Элиас указал на едва приметную дверь в противоположной стене. — Учи его и следи, чтобы он не навредил себе.

— А кто это?

— Это господин Нетвоегоумадело. Ясно?

— Вполне-вполне… а с другим пленником что?

— С него хватит. Можешь начинать.

Геор едет в телеге, наблюдая, как красный дракон шагает на отдалении. Столь же величественно, как толстая утка. Ну не приспособлены драконы для пеших переходов, впрочем, и для полёта тоже. Только совсем молодые могут улетать далеко, чтобы сбежать подальше от родительского гнезда и территории. На них и летали, когда нужно было поскорее добраться до цели. Но последнего молодого убил Орсвейн, после того как Малинда подбил на влёте в Новые Королевства.

Эта мысль всё ещё тревожит Геора. Малинда и Сквандьяр открыто выступили против него до появления Элдриана. Может, они его устроили? Хм… нет, Малинда уже мертва, об этом ему доложил сам Орс. Значит, у них был другой план, и оба были связаны с Его Святостью…

Король-Герой направил взгляд на соседнюю повозку, где устроился первосвященник. Окружённый монахами, что протирают дряблую кожу маслами и закутывают в шелка. Лицо по-прежнему скрыто фарфоровой маской, он даже ест через неё, пропихивая ложку через узкую прорезь.

Зачем этой рухляди столько мёртвого серебра? Его отговорка о ванне из драгоценного метала не более чем шутка. Тем более, по прикидкам шпионов, во владении Его Святости мёртвого серебра столько, что хватит отстроить замок со стенами в метр толщиной. Богатство, мягко говоря, избыточное. Ни у кого попросту нет денег, чтобы выкупить хотя бы десятую долю запасов.

Значит, оно нужно ему с прикладной целью. Вот только какой?

В причину отправки в Поход Света, завладение приисками Сквандьяра, Геор тоже не верит. Нет, тут явно нечто большее… Холодная лапа сдавила сердце, король отвернулся и постарался освободить мысли. Пока это не важно, до границы осталась всего неделя. Скоро он сомнёт принца, мятежников и заговорщиков.

Далеко не первый раз против него плетутся заговоры. Но никто не справится с героем, что един со Светом… На краю сознания зазвучали слова Его Святости: «А давно ли Свет касался тебя?»

Геор фыркнул и мотнул головой, будто отгоняя назойливую муху. Свету нет смысла касаться его постоянно, ведь они одно целое… Память подбросила моменты единения, когда Свет заживлял его раны, вымывал усталость из мышц. Геор достал кинжал, спрятал руку за бортом и полоснул по предплечью. Боль вспышкой пронеслась по нервам, но тут же утихла. Края раны сошлись сразу за клинком, даже не дав крови брызнуть. Геор повторил, воткнул кинжал в руку, пропустив клинок через лучевую кость.

В этот раз боль была дольше и куда ярче. Стоило огромных усилий сохранить спокойствие и выражение лица. Рана просто вытолкнула кинжал.

Да, плоть заживает даже быстрее, чем в прошлом, но нет того чувства тепла и лучистой энергии. Геор поджал губы, вернул кинжал в ножны и закатал рукава. Свет по-прежнему с ним, если бы он отвернулся от героя, то и раны не заживали бы. Ведь так? Так. Всё совершенно так.

Взгляд вновь обратился к дракону, что волочит хвост по земле и поводит головой, выискивая добычу. Но пасть закрывает намордник, а передние лапы схвачены цепью, что не даёт разгуляться. Словно стреноженный конь, ящер едва ли способен сбежать.

Позади повозки марширует армия, тысячи ног ударяются о землю, поднимая едкую пыль. Ветер подхватывает и уносит её в сторону леса. Впереди мелькает конная разведка, кружит вокруг армии и удаляется, чтобы снова вернуться. Геор откинулся на кресле, закрыл глаза.

Неделя. Всего лишь жалкие семь дней и он окунётся в привычное, хоть уже и подзабытое дело.

Ваюна прижалась к стене лопатками. Темнота внутри беснуется, тянутся в сторону Отца, стремясь воссоединиться с той крохотной частью, что оставила при нём. Служанки с тревогой смотрят на неё, что-то тараторят Алаану. Но парень не рискует обернуться, прижавшись лбом к стене. Ведь девушка только вышла из купальни.

— Что случилось. — Сказал он в стену. — Они спрашивают, не плохо ли тебе.

— Нет… — Пробормотала Ваюна, поднимая взгляд к световой шахте, что пронзает весь дворец, и расправила руки, позволяя свету окутать тело, выпить душистую влагу. — Нет, всё прекрасно. Мой отец прибыл!