Эхо мёртвого серебра 3

Глава 12

Корвет пострадал значительно сильнее, чем мне казалось. Даже если учесть повреждённые мачты. Во время шторма команда не просто пряталась в трюме, но заделывала пробоины всем что под руку попалось. Получилось на удивление хорошо, нужно отдать должное прошлому капитану за наличие инструмента и досок. Теперь бо́льшая часть трюма напоминает горизонтальный лес. Доски тянутся от стены к балкам, зажимая дыры в корпусе. Под ногами плещется холодная вода.

Увы, это лишь малая доля всех бед.

Утрата паруса незначительна, есть запасные и умельцы по их ремонту. Даже утрата центральной мачты меня не пугает… А вот слом рулевого пера…

Чудо, что оно выдержало всю борьбу против шторма. Правда, от него остались лишь огрызки и щепа, лишь ограничено способная сменить курс. Куда хуже, что сломался румпель. Тот самый рычаг, с помощью которого штурвал поворачивает руль. Причём сломался так, что едва ли подлежит починке.

Корвет покачивается на волнах, мало чем отличимый от выброшенного в океан гроба. Чародейка пытается манипулировать магией, подталкивая судно к берегу, но без особого успеха. Она отдала все силы на укрепление носа корабля. Без чего бы гигантская волна разнесла нас в щепки.

Ситуация — хоть вешайся.

Я стою на палубе и наблюдаю, как пираты готовят к спуску единственную уцелевшую шлюпку. Команда разделилась надвое. Первая часть останется на корабле и продолжит борьбу за плавучесть, а вторая отправится на берег. Там мы разобьём лагерь и подготовим место для ремонта.

Так, я сообщил людям, но сам не задержусь. У меня попросту нет времени на ремонт корабля. Геор наверняка уже достиг границы Империи и готовится брать первые города!

Чародейка осталась на корабле, ведь только она сможет «довести» судно до берега. Я встал на носу шлюпки, уперев ногу в борт и наблюдая, как полоса земли разрастается. Ветер швыряет в лицо водяную пыль и странные, ни на что не похожие ароматы. Пронзительно голубое небо рассекают альбатросы и вездесущие чайки. Из воды поднимаются огрызки скал, покрытые белым и смрадным налётом, как горные пики снегом.

Вода настолько прозрачная, что свет пробивается до самого дна. Выхватывая косяки пёстрых рыб и причудливые наросты, покрывающие песчаное дно.

Когда шлюпка, подгоняемая волной, врезалась в берег я первый спрыгнул на песок. Впереди каменистая долина плавно переходит в дремучие джунгли. По всему пляжу суетятся крабы, а их выслеживают птицы и мелкие хищники. Я втянул незнакомые ароматы полной грудью и медленно выдохнул.

Тьма, обвившаяся вокруг сердца, жадно затрепетала, будто пёс, взявший след. Я почти настиг дочь!

Шлюпка отправилась назад, двое пиратов остались на берегу, размечать место для вре́менного лагеря. Остальные, со мной во главе, пошли в джунгли на поиски воды. Я и до этого бывал в подобных лесах, на южной оконечности континента. Но там были скорее болота, обросшие бамбуком и полные мошкары. Влажность была настолько высокая, что вода оседала на глотке и наполняла лёгкие.

Здесь же джунгли… иные. Они словно следят за нами, перешёптываясь тысячей голосов из шорохов и криков птиц. Густые кроны смыкаются над головой, сохраняя меж собой крохотную границу. С земли это похоже на трещины из чистого света, что покрывают «потолок». Меж стволов перетянуты сплетения лиан и ползучих растений. Подлесок влажно хлюпает от каждого шага, и во все стороны брызгает чёрная вода.

В какофонию запахов цветов и плодов вплетается смрад гнили. То и дело встречаются деревья, покрытые ползучим грибком, похожим на колючую плесень. Я на ходу расстегнул ворот сорочки, закатал рукава. Перевязь давит грудь, пот стекает из подмышек по рёбрам. Волосы промокли и слиплись в колючие иглы. Стоит откинуть назад и на плечи словно дождь проливается.

Нет, я ошибался, в знакомых джунглях было куда суше.

Пираты идут, озираясь и втягивая головы в плечи. Рассеянный свет падает на потные лица, искажая перспективу.

Взмахом клинка из мёртвой стали я разрубил очередное сплетение лиан и остановился. Впереди земля обрывается в сеть скальных колон, меж которыми струится вода. А на самих колоннах покоится остов имперского фрегата, насаженный на них, как на колья. Могучее судно поросло мхом и растениями, но сохранило внушительный вид.

С высоченных мачт свисают призрачные обрывки парусов. По наросшим лианам бегают обезьяны, следящие за нами с осторожным любопытством. Косые лучи света падают на пробитую палубу, проходят через распахнутые бойницы магической. Раньше там стояли маги, забрасывающие корабли противника огненными шарами. Сейчас же только обломки и грязь.

— Какого… — Выдохнул я.

Позабыв про пиратов, спрыгнул вниз и прокатился по покатому склону, балансируя выставленным руками. Влетел в едва тёплую воду, что сразу поднялась до колен. Вспенивая и поднимая муть со дна, побежал к фрегату. Течение уносит поднявшуюся муть, сбрасывает с короткого водопада в почти идеально круглое озеро.

Я пробежал мимо скал и сваленных на отмелях костей. Обезьяны подняли крик, вставая на лианах и ударяя себя в грудь. Вблизи корабль ломает воображение своим размером. Словно исполинский кит, выброшенный на берег. Но повёрнутом в мою сторону борту, у надтреснутого носа, темнее металлическая табличка.

— Оруан. — прочитал я в нарастающем смятении.

Мне знакомо это название, слышал в коридорах дворца, когда был ребёнком. Но ничего конкретного вспомнить не могу… кажется, это был флагманский корабль одного из флотов, что потерпел поражение в первой компании. Ещё лет за двадцать до моего рождения… Да, точно.

Он должен был отступить к владениям Империи, но с остатками флота угодил в шторм. После чего дед почти на десять лет отказался от океанического десанта и огромного флота вообще. Отцу стоило огромных усилий убедить его в необходимости этого рода войск.

Как же он оказался здесь?

Я вскарабкался по борту, хватаясь за ветхие доски и срывая комья мха. Размякшая древесина прогибается под пальцами, но держится. Поднимаясь мимо дыр, вижу полный разгром в трюме, и наносы грязи, словно корабль то и дело оказывается под водой. Изнутри смердит тухлой рыбой и водорослями.

Поднявшись, перемахнул через фальшборт. Доски палубы выглядят почти новыми, если не считать мусора и сгнившего такелажа. Обезьяны на мачтах заходятся истошными воплями, в меня летят огрызки плодов и жёлтые шкурки бананов.

Не обращая на животных внимания, я прошёл по палубе к противоположному борту. Коснулся мачты. За все эти годы древесина не поддалась стихиям и даже на вид крепка. А если уцелел руль и его механизмы, то мы можем довольно быстро починить корвет!

В задумчивости встал у фальшборта и столкнулся взглядом с… человеком. Черноволосый юноша стоит на противоположном берегу, видимо, привлечённый криками обезьян. Одной рукой сжимает короткое копьё, а другой мешок. Увидев меня, он выронил оружие, попятился и, развернувшись, бросился бежать. Я даже слова сказать не успел, как он исчез в джунглях, оглашая заросли воплями.

— Вот те раз. — Пробормотал я, вздохнул и побрёл назад.

Нужно сообщить команде хорошие новости. А затем разбить лагерь рядом. Надеюсь корвет сможет встать у берега, не сев на мель.

Лагерь разбили на берегу озера. Два десятка пиратов строят шалаши из лиан и листьев, исследуют местность, ища удобные проходы к фрегату. Ещё десяток занят расчисткой местности вокруг лагеря и возведение укреплений. От последнего одно название, просто куча палок, стянутые лианами в подобие морских ежей. Нападение не остановят, но замедлят.

В центре лагеря сложили огромное кострище, чтобы хоть как-то избавиться от вездесущей сырости. Вот только вся древесина, что нашлась, гореть отказывается и воды в ней, как во фляге.

Ладно, это не важно. Всё равно пока нечего на огне готовить, а замёрзнуть нам не грозит. Проклятье, я бы хотел получить хоть немного прохлады ночью! А то ощущение, что обёрнут в тёплое и мокрое одеяло.

От раздумий отвлекли крики команды. К лагерю из джунглей выходят люди, несколько десятков. Полуголые, вооружённые копьями… но впереди шагает мужчина в форме адмирала. Потрёпанной, с дырами размером с кулак, но с начищенными до блеска пуговицами и золотыми эполетами.

Я жестом остановил пиратов, хватающихся за оружие. Велел отойти и сам двинулся навстречу. Дикарей привёл в замешательство вид деревянного меча на поясе, кто-то даже бросился бежать. А «адмирал» сбился с шага, сдавил рукоять меча на поясе.

Сначала я решил, что он очередная нежить или оборотень, что чудом пережил столетия. Однако лицо у него совсем не имперское, хоть и с заметными чертами моего соотечественника. Бронзовая кожа окончательно отметает сомнения. Этот человек никогда не видел ни империи, ни новых королевств. Да и форма явно велика, особенно в плечах.

Он остановился в десятке шагов от меня, вздёрнув подбородок и разглядывая. Я же, в свою очередь, осматриваю его. Да, форма давно потеряла товарный вид, но за ней явно ухаживали с почти маниакальным рвением. Большинство дыр из-за ветхости самой ткани, что попросту рвётся под нитью. Рукава пришиты грубыми стежками пеньковой нити.

Ну, можно попытаться. Подумал я, делая шаг вперёд и говоря на благородном наречии империи:

— Адмирал, его имперское величество требует доклад.

В глазах дикаря мелькнуло смятение, ужас и стремительно нарастающее благоговение. Он резко выпрямился, отсалютовал и протараторил:

— Потомок первого адмирала Велизара, представьтесь и назовите… — Он запнулся, явно забыв слова, передававшиеся из поколения в поколение. Судорожно сглотнул, ладонь у виска мелко трясётся, ногти вот-вот процарапают канавку в коже. — Адмирал приветствует пришедших на помощь… Империя… спасение…

Дикарь окончательно сбился и трясётся. Я вижу в его глазах почти убийственное отчаяние. Растерянность, граничащую с паникой. Остальные мнутся позади, стискивая копья и глядя на пиратов со смесью ужаса и удивления. В каждом из них угадываются характерные имперские черты. Голубые, серые и тёмно-зелёные глаза. Чёрные волосы соседствуют с почти белыми.

Да, очевидно команда не пережила десятилетия, но смешалась с местным племенем. А их дети получили наставления, что делать и как действовать, если прибудут имперские силы. Интересно, они надеялись на спасение или понимали, что никто не будет искать?

Я оглядел собравшихся, оценивая телосложение, крепость рук. Нет, это не профессиональные солдаты, но люди, привыкшие к постоянной борьбе. А если они понимают имперский язык, то я смогу их использовать.

Адмирал сглотнул и неуверенно опустил руку. Интересно, сколько поколений прошло, от прибытия команды фрегаты? Если он пропал за двадцать лет до моего рождения… так. Двадцать, плюс тридцать, плюс сто один. Ну, явно больше двух. Так что если, моряки прожили достаточно долго, то язык мог сохраниться не только, как заученные фразы.

Я медленно поднял ладонь козырьком к виску и резко опустил. «Адмирал» дёрнулся и неловко улыбнулся.

— Хорошо, потомок адмирала, — сказал я, — империя пришла спасти вас.

Голос мой разнёсся над толпой, увяз в джунглях, но был подхвачен бормотанием десятка глоток. Унесён за деревья. Адмирал снова сглотнул, но сказал гораздо увереннее, даже улыбаясь.

— Прошу, господин, назовитесь. Я должен понимать, как к вам обращаться согласно субординации.

В этот раз голос звучит ровно, не заученные слова. Конечно, окончания и ударения гуляют, но речь вполне понятная. Что ж, к счастью это не дикари-попугаи, что заучили слова предков как священные песнопения.

— Я, Элдриан Тёмный, — Сказал я, глядя ему в глаза. — император.

Последнее слово ударило, как щелчок кнута. Пронеслось над дикарями, сметая любые разговоры. Адмирал вздрогнул и упал на колени. Удивительно, ему и в голову не пришло, что пришельцы могут лгать?