Едрит твою через кочерыжку... Или фемина против мракобесия

Глава 16. И снова в путь. Люди расходятся, люди встречаются…

– Похоже, мы не туда попали, – верчу я головой, удивлённо осматривая берега реки, по которой мы медленно поднимаемся вверх. Лёгкий ветерок слегка помогает нашему судёнышку, наполняя его парус.

– Да, это не Каран, – соглашается Ылш.

На этот раз мы вышли в рейс на судне Пала – среднего сына старосты.

– Керхе? – догадывается наш юный шкипер.

– Похоже. Будем двигаться по ней – всё равно придём туда, куда нам надо. К селению Сузы. Там от одной реки до другой рукой подать. Такое же Междуречье, как и между Тигром и Евфратом, только маленькое. И реки эти – Каран и Керхе тоже разливаются и затапливают низменные земли, принося на них плодородный ил. Только размеры этой страны не такие огромные, как в Шумере. Берега здесь круче, а речные долины уже, – оседлав любимого конька, стал нас поучать Ылш.

Вот ведь говорливый. То из него и слова не вытянешь, а то как начнёт свою пропаганду – ховайся кто сможет: весь мозг вынесет. А меж тем, поток его красноречия отнюдь не иссяк:

– Люди здесь говорят на другом языке, но многие понимают наш. Сейчас мы направляемся в Сузы, чтобы набрать экипаж для похода вверх по Евфрату.

– Возьмём братьев Сун, – торопливо вступила я. – Хоть и не самые удачливые торговцы, но гребцы отменные. Покупают-продают всё подряд и мотаются от низовий до порогов Карана. Да вот никак не разбогатеют. Грамоты не знают, считать не умеют. А всё, что наторгуют, уходит на содержание их семей. То есть как-то живут. Но если предложу им что-нибудь поинтересней – уверена, что согласятся.

Откуда знаю – так слухами земля полнится. На самом деле, эти работяги пару раз наведывались и в Урук, где наши дорожки снова пересеклись. От них и узнала подробности.

– Они на полном серьёзе считают Тияну богиней, – пояснил Ылш ничего не понимающему Палу.

– Я тоже считаю её богиней, – пожал плечами он. – И не я один. – Она лечит, а ты, Ылш, придумываешь разные замечательные вещицы. Отец считает, что если вы и не боги, то ничем им не уступаете. А если не уступаете, то и есть боги. Научите меня вашему языку!

– Он очень трудный, Пал, – неожиданно даже для себя самой воспротивилась я.

Интересно, к чему бы это? Что плохого в том, что местные изучат русский? Всё равно писать на нём не будут. А со временем он и так выветрится у них из головы из-за того, что общаться на русском практически не с кем: Ылш, да я – вот и все носители языка.

– Я смогу! Я умножать и делить умею. И знаю подобие треугольников. Ылш объяснял и показывал.

– Некоторые слова из языка богов уже знают многие наши общинники: шпангоут, бимс, киль, шерхебель, – согласился Ылш. – Так что процесс уже запущен. Остаётся перевести на шумерский песню о кузнечике и выучить с народом по-русски. А дальше – бой покажет.

Тому, чтобы взять в команду братьев Сун Ылш не возражал. Они эламцы, да ещё и те молчуны, что лишний раз языком трепать не будут понапрасну. Так что о Дильмуне вряд ли кому расскажут. А если их ещё и специально об этом попросить – тем более. Кроме того, шумерских жрецов с их левыми богами, братья на дух не переносят. Поэтому шумерам точно никакой информации не сольют.

Оказалось, что в Сузах, где обитали братья Сун, и свои храмы имеются. Конечно, поскромнее шумерских, но тоже есть на что посмотреть. Однако, заниматься очередной религиозной мутью совершенно не хотелось. Похоже, Ылш в этом вопросе был со мной солидарен.

В этих краях пятёрку братьев, оказывается, хорошо знали, так что нашли мы их обиталище очень быстро. Но их самих дома не оказалось – ушли в рейс торговать. И чтобы скрасить чем-нибудь полезным время ожидания, занялась обследованием здоровья большого семейства Сун.

Надо сказать, что в этой семье к нам отнеслись очень дружелюбно. Не знаю, рассказывали братья обо мне домочадцам или нет – но результат весьма порадовал: нас приняли почти как родных.

А пока занималась врачеванием, Пал отправился изучать местный рынок и налаживать торговые связи, а Ылш ударился в конструирование арбалета[64]. В принципе, давно уж пора было обзавестись подобным оружием, но брат-попаданец всё никак не чесался. А из меня оружейник чуть лучше, чем никакой. Преимущество арбалета перед луком в чём? В точности и дальности. В скорострельности же арбалет луку проигрывает. Особенно, если отсутствует механизм взвода и тетиву приходится натягивать вручную.

Наконец, братья вернулись из рейса и первым делом ринулись к своим домочадцам. А тут мы. Уж чего-чего, а подобного братья Сун не ожидали. Зато когда увидели меня… Вы видели когда-нибудь улыбающегося Чеширского кота в пяти экземплярах сразу? Я и одного только в мультике про Алису видела. А тут – сразу пятеро. Довольные, как слоны. Даже и не знаю, как на подобное реагировать, но ощущение – будто на короткое время вернулась к себе домой, к родственникам.

Пообщались, накричались, наобнимались – и за дело. Братья быстро распродали весь привезённый товар и получили от нас предложение, от которого не смогли отказаться: идти в рейс с нами.

Видимо, их вера в меня была настолько велика, что братья не раздумывали ни одной лишней секунды: враз собрались и были готовы следовать за мной хоть на край света. Откровенно говоря, это даже немножечко пугало: не привыкла я как-то к такому почитанию.

Вот мы и отправились в путь дальше. В это время года уровень воды в реке сильно падает, так что навигация становится несколько сложнее: гораздо проще напороться на отмель.

Оставив позади водный поток Тигра, мы перешли в низовья Евфрата и пошли по реке вверх, не делая остановок аж до самого Ниппура, где затарились зерном пшеницы и ячменя “по самое небалуй”.

Теперь наш путь лежал на север. Погода благоприятствовала, ветер не оставлял наш парус без внимания. Потому мы шли довольно ходко. А вот братья Сун впервые увидели, что под парусом можно ходить даже при боковом, встречно-боковом и даже встречном ветре (галсами), что немало их озадачило.

Галсами мы, правда, не ходили, так как ширина реки не позволяла, и при встречном ветре шли всё больше на вёслах. Но возможность такую братьям описали.

До места пересадки на ослов шли почти четыре недели. За это время Пал активно натаскивал братьев Сун в управлении парусом и тренировал командную слаженность и взаимодействие. Так как товара было много, места в катамаране почти не осталось. И пока Ылш оттягивался в роли гребца, мне пришлось взвалить на свои хрупкие плечи функции корабельного повара, то есть кока.

В принципе, дело привычное. Разве что готовить крайне неудобно из-за недостатка места. Но, с грехом пополам, как-то справлялась.

Наконец, мы достигли цели и, взяв в аренду тягловую силу (конечно же, ослов), поставили на колёса привезённые с собой арбы, загрузили их зерном и двинулись к озеру Ван. Груза было много, поэтому пришлось дополнительно нанимать погонщиков с ослами и повозками, и делать несколько рейсов.

Туда везли зерно, обратно – соду и соль. Да плюс я не отказала себе в удовольствии прошвырнуться по окрестностям для сбора трав. Здесь, в гористой местности, есть много полезных растений, что так и просились мне в руки.

Однако, как оказалось, некоторые травы гораздо проще приобрести у местных знахарок в уже собранном и высушенном виде. Успевай только плати. Я и платила. Благо, товара на обмен у нас было “ну просто завались”.

В здешних краях было хорошо не только с содой, но и с камнями – места горные, каменистые. Соответственно, нашлось множество мастеров-каменотёсов, что хорошо умели обрабатывать камень. В Шумере-то с камнями не так, чтобы хорошо: встречаются всё больше известняки. А с ними проблем довольно много. Так что, глянув на местные изделия из камня, мы с Ылшем поняли друг друга с полувзгляда: срочно нужны жернова. И где, как не здесь это лучше всего сделать? Так что сразу заказали их изготовление.

Однако, возникли непредвиденные трудности. В наших жерновах обязательно должно быть центральное отверстие. А ещё небольшая конусность для того, чтобы верхний камень не смог съехать с нижнего. Но при этом зазор меж камнями тоже должен быть минимальным. А при нынешнем рынке инструментов задача не то, чтобы архисложная, но весьма и весьма непростая.

Пришлось постепенно выкрашивать камень в центре, чтобы проковырять отверстие необходимого нам диаметра. Чуть сильнее ударишь – рискуешь расколоть камень. Чуть слабее – никакого результата. Так что каменотёсам пришлось изрядно помучиться. Ведь конусность – тоже не подарок. Тут дополнительно требуется шлифовка.

Помучились, конечно, изрядно. Мы как могли – тоже пытались помочь. В общем и целом, некий прообраз мельницы получить удалось: в центральное отверстие засыпали зерно, вручную крутили верхний камень, а с края жерновов собирали помол пшеницы – муку – на расстеленную под жерновами подстилку.

Конечно, весьма неудобно. Но гораздо лучше того, что используют шумеры сейчас.

Времени все эти действа отняли довольно много. Но результат того стоил. Однако, впереди нас ждали новые задачи, в числе которых и свадьба Пала. Поэтому часть зерна мы оставили для последующих торгов.

Сначала завернули за гематитом, что Ылш заказал местным ещё в прошлое своё посещение. А затем двинулись “женихаться”.

До Хабура – левого притока Евфрата, где обитала невеста Пала, – оставалось совсем немного. Но не успели мы пройти первый поворот, как были тут же атакованы группой неизвестных, окруживших катамаран своими лодками. Лодок было четыре – все сплошь долблёнки – сделанные из цельного куска дерева.

Люди в лодках были вооружены лишь длинными палками. Но это не помешало им, не издав ни звука, не высказав нам своих претензий или требований, молча кинуться в атаку.

Мы едва успели вскочить на ноги, как тут же пришлось отбиваться. От обилия желающих попасть на палубу сразу стало очень тесно. Но наша команда уже не первый раз попадает в различного рода передряги, а между братьями Сун и поиском приключений на свою нижнюю точку вообще можно смело поставить знак равенства. Так что никто не растерялся.

Братья даже особо и не думали: как держали в руках вёсла – так ими и стали потчевать всех желающих поживиться на дармовщинку. Ылш с Палом успели выхватить шесты и тоже стали раздавать люлей направо и налево. Ну а мне ничего не оставалось делать, как схватиться за новое изобретение Ылша – арбалет. Нунчаки слишком короткие и, в основном, предназначены для ближнего боя. Воспользоваться пращой – не хватит расстояния и места для замаха. Арбалет тут, действительно, сыграл, как говорится, в масть.

Болтов к нему Ылш настрогал очень много, так что от недостатка боеприпасов я не страдала. И взводилось оружие легко – Ылш учёл все мои замечания и пожелания.

Так что пока мои защитники сдерживали нападающих, не подпуская близко, мне оставалось только с размеренностью автомата щёлкать татей[65], как орешки: натянуть тетиву, вложить болт, прицелиться, выстрелить. Натянуть тетиву, вложить следующий болт, прицелиться, выстрелить. Фактически, даже целиться было не нужно: стреляла сугубо в направлении цели. И чаще всего не промахивалась.

Однако, нашим, всё-таки, тоже досталось: шкиперу со всей дури звезданули по ногам, а Ылшу почти “отсушили” плечо, из-за чего тот даже выронил свой шест. Я едва успела выстрелить: ещё немного – и дубина здоровяка, что чуть не приголубил брата-попаданца, оказалась бы на голове Ылша.

Этот выстрел оказался последним: осмотревшись по сторонам, засекли только улепётывающих во весь дух нападавших: на вёслах одной долблёнки активно работали двое гребцов. Пятеро держались за борта, оставаясь в воде и скорее мешая, чем помогая своим товарищам грести.

Ещё двое также держались за борта второй долблёнки, не успев залезть внутрь, и дрейфовали по течению, пытаясь отплыть от катамарана как можно дальше. Две лодки плавали “кверху пузом”: во время бойни перевернулись, пустив содержимое ко дну.

Сколько всего было нападающих – не знаю. Но Ылш, ”пощёлкав” своим “арифмометром” (а именно – немного подумав) посчитал, что троих мы отправили на дно. Не все мои попадания оказались смертельны. То есть, получается, мы ввосьмером справились с двенадцатью нападавшими. Что ж, неплохо. Плохо то, что пришлось убивать. Всё же, ценность человеческой жизни, похоже, обесценивается гораздо быстрее роста благосостояния местного населения. А это уже сильно напрягает.

Добивать оставшихся татей не стали: пусть живут. И так уже взяли лишний грех на душу. Зачем усугублять? Однако, перевёрнутые долблёнки “прихватизировали” – не пропадать же добру.

После боя мне пришлось немного поработать по своей прямой специальности – медсестрой. Синяки и несколько не слишком серьёзных порезов обработала нашему воинству, не моргнув и глазом. А вот с Патом пришлось повозиться: у бедняги, похоже, либо просто сильный ушиб икроножной мышцы, либо с сопутствующей трещиной в большеберцовой кости. Без рентгена-то никак не разобрать. Да где ж его сейчас возьмёшь? Пришлось накладывать гипс и делать некое подобие костыля: иначе ходить бы наш герой совсем не смог.

Таким он и предстал пред очи родителей невесты: Сильвер недоделанный, блин. Ему бы ещё попугая, шляпу и повязку на глаз – вообще от пирата не отличишь.

Увидев такое “чудо в перьях”, родственники, а также собравшаяся прямо на берегу толпа их прихлебателей, возбуждённо загомонили. Но агрессии не проявляли, поэтому я слегка расслабилась, пока всё ещё нервно поглаживая цевьё заряженного арбалета и внимательно поглядывая по сторонам. На удивление, невеста, обнаружившаяся рядом с родителями (а где ж ей ещё быть?) любовных “чуйств” совершенно не проявила, испуганно прижимаясь к родным.

Однако, памятуя о былом уговоре, папенька невесты внимательно изучил привезённый нами выкуп и, весьма довольный (не продешевил), быстренько наложил лапу на причитающиеся ему мешки с зерном и бронзовый топорик.

Процесс передачи невесты вообще свёлся к банальному “выпиныванию” предмета торга – то бишь, невесты – прямо в руки жениху, которому, как оказалось, совершенно не мешают ни костыль, ни больная нога: хватательный рефлекс сработал “на все сто”.

А что? Вполне себе премиленькая картинка: какой-то тип весьма помятой наружности, с фиолетовым бланшем под глазом, да ещё шкандыбающий на костыле, облапил несчастную жертву произвола и вот-вот потащит в уголок, где будет над ней измываться со всей своей пролетарской ненавистью. То-то бедняжка аж побледнела от неожиданности.

Глаза разуй, невеста: чай, не за голь подзаборную замуж выходишь, а за героя отечественной войн… хм… что-то меня куда-то не туда повело. Эх, вот что значит практически полное отсутствие мужского внимания. Нет, чтобы мне цветы подарить. Поухаживать за такой красивой мной. “Мечты, мечты, где ваша сладость? Прошли мечты – осталась гадость”…

Вечно мне с ухажёрами не везёт! Хоть бы один порядочный среди местных нашёлся. Так нет же: чуть что – сразу в койку. Альфа-самцы, блин, недорезанные. А я девушка с тонкой душевной организацией. Нельзя меня вот так – нахрапом!

Опять какие-то не те мысли в голове крутятся. Пришлось срочно брать себя в руки, выковыривать бедное чудо-чадо из загребущих ручек Пата и торжественно… волочь на корабль. Ибо самостоятельно сие несчастье собственными ножками абсолютно идти не хотело.

“Ничо-ничо, – как говорят в народе, – Любовь зла… Она очень зла!”

Пообвыкнешь, успокоишься. А через пару дней такой красивый фингал Пата даже начнёт освещать тебе путь. Как говорится, “совет вам, дети мои, да любовь!”..

Пока буксировала девушку на катамаран, остальные тоже не особо-то и задержались: чуть ли не со свистом погрузились на речной транспорт и отчалили – только нас и видели. А то толпа как-то подозрительно стала нервничать, глядючи на такие привлекательные, но, вместе с тем, недоступные богатства, складированные на нашем корабле. В общем – рванули мы от них очень споро – от греха подальше. Ибо алчность в незрелых умах людишек может даже из труса выпестовать бесстрашного человека… на то время, пока идёт процесс экспроприации экспроприированного.

Самое интересное – к невесте ещё всучили приданое: Ылш изрядно намахался, пытаясь доставить кожаный мешок с ним на корабль.

Я же, пока вела нашу “добычу”, активно вертела головой, рассматривая окрестности. И чем дольше смотрела – тем больше мне всё не нравилось. А после того, как отчалили, быстро смекнула, сопоставив увиденное, что нападение было произведено неспроста:

– Напавшие на нас были из этого племени, – заявила я, как только пристроила новенькую, усадив её поближе к корме. – У берега стояла долблёнка с торчащим из борта болтом.

– Пал! – обратилась я к капитану. – Ты здешнюю речь понимаешь? Сможешь расспросить супругу, что тут у них стряслось?

– Несколько слов знаю. Мы больше жестами договаривались и на песке рисовали. То есть, я сначала полез приглянувшейся девчонке юбку задрать, а она меня схватила за руку и привела к этому дядьке. Тот нарисовал топор и пять мешков – как раз, сколько он запросил, столько мы и отдали. Но это было задолго до того, как этот выкуп попытались у нас отобрать. Предполагаю, что нападали соседи того самого дядьки.

М-да. Похоже, здесь классический случай, когда святая простота хуже воровства. Ылш даже посчитал желание местных обогатиться за чужой счёт вполне нормальным явлением: как говорится, не в первый раз встречаем подобное.

Но, блин, похоже, всё это постепенно превращается в систему. Поневоле задумаешься о роли церкви и веры в жизни людей: недаром там куча правил прописана, обязательных к исполнению. Идея с верой, как говорится, здравая: а как ещё заставить неуправляемую толпу соблюдать хоть какие-то правила приличия? Но реализация – не то, что на троечку, а схорошим таким минусищем. Вместо направляюще-контролирующей силы, ведущей к созиданию, церковь со временем выродилась в этакого крупного рабовладельца, где есть паства (бараны, которых ведут на бойню) и пастух (тот, кто этим стадом управляет и решает – кому жить, а кому умереть).

Хотя и излишнее человеколюбие, которым так любят пыжиться всяческого рода интеллигенты и либералы, ведёт не то, что в пропасть, а в самую-самую глубокую зад… хм… в общем, самое далёкое и глубокое место мира. Неправы обе стороны. До сих пор человечество так и не смогло выдумать ни одной системы мироустройства или государственной власти, которая сумела бы разрешить хоть малую толику всех проблем общества.

Как тут ни выёживайся, а толку как не было, так и нет. Диктатура – власть одного над всеми – хороша только в том случае, когда правителем является кристально честный и порядочный человек, лишённый хотя бы основных семи христианских пороков.

Демократия – якобы, власть всех над всеми. Чушь, которую мусолят уже столько лет и всё никак не могут понять: демократия в современном обществе принципиально невозможна, а в военное время даже опасна и губительна, поскольку суть её – демагогия. Весь смысл демократии заключается в том, чтобы ничего не делать, но при этом иметь всё за счёт других. А для этого требуется иметь очень хорошо подвешенный язык и способность заболтать любого. Общество пустобрёхов, не желающих работать, очень быстро развалится, похоронив под собой всё и вся. Потому демократию “слегка” доработали, поставив во главе структуры маленькую кучку обладающих реальной властью людей (хотя, реальной ли?), образующих ядро теневого правительства, и чуть большую кучку временно избираемых депутатов и президента – да, тех самых демагогов, что способны заболтать кого угодно, при этом не совершая никаких полезных обществу эволюций. Эти выборные органы, невзирая ни на что, обязаны проводить в жизнь решения теневой структуры.

И, собственно, народ, являющий собой некую хорошо управляемую, аморфную, зазомбированную массу, призванную обеспечить безбедное существование вышеназванным структурам. Сами представители народа (отдельные индивидуумы) при этом не имеют прав ни на что. Даже на собственную жизнь.

Так что, по сути, демократия – тот же самый рабовладельческий строй, что испокон веков процветает на земле. Есть маленькая кучка господ, владеющих всем, и огромная толпа рабов, исполняющая любые их прихоти. Потрясающе живучая, стабильная формация, не меняющаяся со времён царя Гороха.

Думаете, я ошибаюсь? Считаю, что нет. Рабы получают подачки и некоторые вольности. Иногда им даже дают право (за какие-то эфемерные заслуги перед власть имущими) влиться в расу господ. На самом деле рабы так и остаются рабами. А общество господ законсервировано и чужих туда не пускают. Помашут морковкой перед носом – а мы и рады стараться: бежим исполнять чужие приказы, аж повизгивая от дикого рвения.

Так что мне гораздо ближе так ненавидимый многими Сталин, нежели современные дерьмократы-демагоги. Сталин был намного честнее многих нынешних (да и не только) правителей. По крайней мере, обвинить его в том, что он не заботился о благе своей страны и своего народа – величайшее заблуждение. Именно он, как ни странно, лучше всех старался делать свою работу – работу руководителя огромной страны, своего собственного народа.

Но предателей и либералов всех мастей было слишком много, чтобы проект мог состояться. "Отцу Народов" просто не дали реализовать и сотой доли всего, что следовало бы сделать в России. При этом, Сталина я не идеализирую: это был весьма жёсткий и требовательный человек. Думаю, что попади я в его время – валила бы уже лес где-нибудь на Колыме, проклиная всё на свете. Но! Всё равно считаю, что кучу мрази он просто не успел додавить. И теперь эта мразь отравляет жизнь моих современников в двадцать первом веке.

Да, ненавидеть проще, нежели понять. А лапшу с ушей стряхивать у нас пока так и не научились. Поэтому дерьмократия рулит. А народ как был бесправной, аморфной массой – так ей и остаётся.

Ну вот, теперь на политику потянуло. Господи, когда ж ты уже замуж выйдешь, несносная Ти?.. Ты же медик, а не политик! Та самая “кухарка”, которая никогда не сможет управлять государством. Ибо каждый должен делать своё дело, не мешая при этом другим делать своё. В каждом деле нужны свои профессионалы. Дилетантов у нас и так огромный переизбыток. А дилетанты – те же саботажники: сами ничего не умеют и любое порученное дело гарантированно завалят. Дилетанты с огромным самомнением – уже натуральные вредители. В порыве праведного гнева начнут гадить всем подряд, не только гарантированно заваливая любое порученное им дело, но и не давая выполнить свою работу другим, выводя таким образом из строя целые направления и даже отрасли.

Есть, конечно, одна хитрая поговорка: “Ковчег построил любитель. Профессионалы построили “Титаник”.[66]

Однако, знающие люди прекрасно понимают: без профессионального руководителя (в данном случае – бога) дилетант Ной никогда бы ковчег не построил. А “титаник” строили отнюдь не профессионалы, а ещё более махровые дилетанты: по некоторым данным, изначально проект корабля подвергся жёсткой критике из-за имеющихся конструктивных недостатков, которые были благополучно проигнорированы и судно, всё же, построили. Что, собственно и явилось одной из основных причин случившейся трагедии.

Могу согласиться с другим утверждением: дилентанты со временем имеют полное право стать профессионалами. Естественно, только после длительной учёбы и работы над собой и собственными ошибками. Ведь профессионалами не рождаются – ими становятся.

Вот и местные, похоже, активно учатся профессиональному грабежу. Сейчас их действия отдают махровой дилетантщиной. Но уже заметна профессиональная деформация: выследили и напали на нас совершенно неожиданно – сразу с четырёх сторон. Причём, превышающим по численности составом. Будь на нашем месте более малохольные товарищи – быть беде: катамаран бы не отстояли. Да и сами, скорее всего, погибли.

Уверена: в следующий поход за наживой эти бравые ребятки попрутся уже вдвое большей толпой и с более продвинутым вооружением. Плохому, почему-то, учатся гораздо быстрее и с гораздо большим азартом, нежели хорошему.

Может, я одна такая неправильная, для которой вся эта мышиная возня крайне неприятна?..

– Ти! Так ты не поняла, что за язык здесь в ходу? – вдруг обратился ко мне Ылш.

Во даёт! Я тут о судьбах мира, понимаешь, размышляю, а он мне – бац – и про какой-то непонятный язык. Ну что за чудак-человек? Я о высоком – а он мне – бух – и носом в землю. Обидеться, что ли? Ладно, не буду: вон, новенькая как-то подозрительно-жалобно на меня смотрит. Не разревелась бы ненароком. В общем, пришлось прервать поток мыслей и вернуться на грешную землю:

– Я немного изучала арабский. Не особо в нём преуспела, но отдельные моменты кажутся мне похожими. У торговца камнями кое-какие интонации показались мне знакомыми. То есть, звучание отдельных реплик. Думаю, что-то из семитских языков. Или показалось – от этого времени до нашего целых шесть тысячелетий, а языки живут и изменяются, – последнюю фразу я сказала по-русски, дабы больше никто не понял, о чём речь.

Вообще, как-то странно наша гостья себя ведёт: то ли жених не по нраву, то ли вообще нас не ждала и замуж не собиралась? Надо бы как-то этот вопрос побыстрее провентилировать.