Единственный шанс мессира Хаоса (СИ)

Глава 7. Воин

Дэниэлла. Селение Шиасс.

К селению мы выходим, когда небо давно и густо усыпано яркими звёздами. Жаль, вход в хижину слишком узкий. Корда не пройдёт. Приходится просить животное опуститься прямо на пороге и, предварительно сбегав внутрь и подложив самую большую шкуру, аккуратно, чтобы не ушибить голову стащить на эту шкуру тело.

Тяжело дыша и кряхтя заволакиваю гвардейца внутрь хижины. На этом силы окончательно покидают меня. Хочется лечь и долго долго не шевелиться, но вместо этого, я шагаю за порог, чтобы отвести корду её склочной хозяйке.

Скоро управившись возвращаюсь обратно, запираю дверь и задергиваю шторы.

Нужно развести огонь посильнее, помочь бедолаге отогреться.

Подкидываю побольше дров в очаг и подтягиваю шкуру с телом ближе к печи.

Для начала решаю снять обледеневшую одежду. Моего защитного полога хватает для поддержки, но не для выздоровления.

Опускаюсь на колени перед бессознательным телом. Огненные блики позволяют лучше разглядеть его. На мужчине тёплая на вид, длинная тёмная шинель, подбитая светлым мехом горной шальры. Очень дорогим мехом. На шинели вышита какая-то гвардейская символика. Я не разбираюсь.

К поясу прикреплен кинжал. Отделка ножен и рукояти выглядит просто, но эта простота обманчива. Уверена, что такой кинжал не найти у рядового оружейного мастера. Аристократ? Кривлюсь от этой мысли. Ненавижу аристократов.

Неужели, в Северные территории, наконец, пожаловали императорские маги?

Когда мы с дедушкой только переселились в Шиасс, ситуация не была столь ужасающей. Мы планировали вернуться в город после двух лет обучения у айтесс Нарии. Но всё изменилось, когда разломы стали проявлять активность. Спустя годы покоя, сюда вернулся страх. Часть жителей покинули окрестные селения. Но многие до сих пор здесь. Кому-то некуда уезжать, кто-то не представляет иной жизни.

Когда опасность стала очевидна, староста направил десятки прошений верховному смотрящему. Тот сначала писал в столицу, но не дождавшись ответа, сам отправился во дворец. Говорили, что на аудиенции наследник пообещал взять ситуацию под личный контроль. Мы выдохнули, обрадовались. Наивные. Спустя несколько месяцев помощь так и не прибыла. Эти зажравшиеся аристократишки просто бросили нас! Так неужели теперь они откликнулись?

Тянусь к поясу, чтобы снять оружие. Следом стаскиваю мягкие зимние сапоги. Под шинелью обнаруживается теплый вязаный сюртук с высоким горлом.

Похоже, этот мужчина был готов к длительному нахождению на морозе, ну или просто очень боялся замёрзнуть.

Приложив изрядные усилия, переворачиваю воина сначала на один бок потом на другой, чтобы снять рукава и вытащить из под него одежду. Так, отлично.

Теперь надо снять обледеневшие и уже начинающие оттаивать брюки, но меня внезапно накрывает ступор. Почему-то бросает в жар и я чувствую, как краска заливает лицо до кончиков ушей. Уфф, соберись, не время для смущения. Выдыхаю и расстегиваю ремень. Кое как, кряхтя и тяжело вздыхая, стягиваю брюки с тела воина.

Он остаётся в тёплой нижней рубахе и тонких штанах, которые надевают для утепления под верхнюю одежду. Снятые вещи перекладываю поближе к очагу, чтобы хорошо просушились.

Чуть влажные от снега, тёмные волосы всё ещё падают на лицо, мешая разглядеть его. Нерешительно протягивую руку, чтобы убрать пряди. На лице мужчины жуткие шрамы, перечеркивающие наискось левую часть лба, висок и скулу.

— Что с тобой случилось?

Рука тянется провести по его шрамам, словно так я могу стереть их. Он выглядит совсем молодо, но его лицо такое изможденное, худое и бледное. Мне никак не удается понять сколько ему может быть лет.

Скольжу взглядом по высоким скулам, отмечаю его прямой, ровный нос и замираю на губах. Красивые, чётко очерченные. Уголок губы пересекает шрам и это, странным образом, ещё больше притягивает.

Какое-то время спорю с собой, но побеждает любопытство и вот уже мои подрагивающие пальцы тянутся к ним. Касаются…. Мягкие. Интересно, как это, когда тебя целуют такими губами? Моё дыхание сбивается. Прикрываю глаза и касаюсь пальцами своих губ. Светлые Небеса, что я делаю? Мне нужно позаботиться об этом человеке, а не разглядывать его. Сержусь на себя и все те глупости, что лезут в мою голову. Да что со мной не так?

Ругаясь, встаю и иду за разогревающей целебной мазью другими шкурами, подушкой и пледом. Укладываю мужчину немного удобнее, укрываю его длинные ноги и присаживаюсь на край шкуры. Задираю нижнюю рубаху… И снова теряюсь. Его грудь пересекают длинные бугристые шрамы. Сглатываю, подступивший к горлу комок, вытираю тыльной стороной ладони, защипавшие глаза. Как вообще один человек способен выдержать столько боли?? За что?

Провожу пальцами по его груди, прослеживая дорожки шрамов практически до самой талии. Зажмуриваюсь, чтобы сдержать, подступившие слезы. Пара капель всё-таки, скатываются по щеке и падают на мужскую грудь. Накрываю ладонью место, куда упала слеза, направляя внутрь целительный поток магии. Кожа ощущается слишком холодной. Так не должно быть у живого человека. Но он жив. Я ощущаю слабое сердцебиение и вижу, как поднимается грудь при каждом вздохе.

Опускаю ладонь на живот, перемещая целительный поток гармонии. Чувствую стальную силу его мышц под своими пальцами. Но как и его лицо, тело очень худое, словно он долгое время голодал. Впалый живот, выпирающие рёбра. Это странно. Потому что его одежды выглядят дорого. Как это может сочетаться?

Осторожными движениями начинаю втирать разогревающую целебную мазь. Грудь, ребра, живот. Опускаю его рубашку. Переворачиваю на живот и наношу мазь на спину. Снова переворачиваю мужчину и укрываю тёплым одеялом, добавляя поверх того меховые шкуры. Создаю вокруг воина исцеляющий полог Гармонии. Вот. Так уже лучше.

Мне придётся сидеть рядом со своим творением энергии, чтобы лучше подпитывать его. Подтягиваю единственное кресло ближе к очагу и забираюсь в него с ногами. Закутываюсь в толстый пуховый плед и прикрываю глаза. Сегодня был длинный день.

Во сне я вижу волнующие, чётко очерченные губы на очень бледном лице.