Эдемский маг. Том I

Глава 22

Они все склонили головы. Все вместе, весело и дружно восхваляя священное имя новообретенного друга.

Гриву Саркиса подхватил небольшой ветерок, что еле-еле просачивался сквозь плотный серый барьер, служивший тут самым настоящим небом. Сейчас маг выглядел так величественно и так статно, что каждый из муравьёв с трепетом опустил взгляд на пыльную землю, не в силах обратить свой взор на того, кого они ждали много-много лет.

— Маврикий, почему вы все сдались, только увидев парочку моих слабых ударов? Вы трусы или вправду надеялись встретить кого-то, кто мог бы быть так же силён и смел, как я?

Муравей потрагивал витые усы, а его лапки с трепетом дрожали:

— Мы столько лет верили в спасение… Кажется, будто мы смелые воины, блестяще справляющиеся со своими обязанностями, но на самом деле каждый из нас лишь заложник в лапах врага. Мы пленники этого мира, который нас изуродовал до такой степени… Это магия… Это она сделала нас такими. — Маврикий смотрел на своё хитиновое тело, неистово дёргал усы и проклинал самого себя за столь ужасное положение. Однако в его гигантских глазах не было ни слезинки. Они были суше и знойнее пустыни. — Мы хотим идти за тобой. Наше рабское начало выбрало твою силу, мощь и стать. Прими нас в свои ряды и позволь хоть раз почувствовать свободу, развязанные руки и радость от смерти злейших врагов!

Муравьи стихли, покорно склоняя головы к заражённой смертью земле, которую они сами и изуродовали. Но они точно понимали собственную вину и признавали её. И в этом рабопреклонённом жесте насекомые словно извинялись перед городом, который они собственными руками превратили в пепел и прах давно минувшей прекрасной жизни.

— Земля сама превратила нас в таких отвратительных созданий. Мы родились в самой глубине мира, магия нас не пощадила, из людей потихоньку делая вот такими страшными монстрами. Хоть мир нас и покалечил, мы не собираемся мстить ему, следуя идеологии Мартена. Наша цель в другом и, надеюсь, она совпадает с вашей. — игриво по-доброму промурлыкал муравей. Его глаза говорили правду, к которой им пришлось смириться, хоть это было и тяжко.

— А вы стойкие, однако. — ботинки Саркиса шумно ходили взад-вперёд, сам же маг взялся за подбородок, о чём-то раздумывая и приходя к каким-то своим выводам. — Отринули ненависть, злость, отринули те чувства, что ведут к разрушению и смертям, даже несмотря на лишение облика людей и прекращение дальнейшей людской жизни. — эдемскому магу явно нравилось рассуждать вслух, что он не приминул продемонстрировать перед бывшими стражниками королевства, с любовью построенного Эриком Мартеном. — Вы не такие трусливые комки дерьма, как жители этого города! Потому можете смело идти к цели, без зазрения совести и боязни шагая за моими богатырскими плечами!

Дружно-ликующий вой взмыл над горевшим, изрядно почерневшим и развалившимся замком. Каждый муравей хлопал в ладоши, кто-то искренне улыбался, а были и такие, что смахивали привычные людям голубые слёзы.

— Стойкости вам не занимать, ребята! Вы потеряли всё, но не лишились головы окончательно. Вы подчинились Мартену, но помнили о своей испорченной жизни. Вы никогда не забывали о том, что вы — самые настоящие живые люди! — вой взмыл ещё сильнее, вихрясь и вздымаясь над умирающим городком. — Маврикий, ты готов идти вперёд, не взирая на те трудности и лишения, ждущие всех нас впереди?

Тишина неожиданно накрыла толпу кланяющихся муравьёв. Где-то с краю чёрной поляны ничком лежали несколько трупов им подобных, покрошенных в тонкую капусту, но никто и глазом не пошевелил в их сторону. Насекомые, что раньше были обычными людьми, такими как все остальные в этом мире, увидели в эдемском маге ту силу, мощь и стать, которую они ждали столько лет.

— Мы готовы не сейчас и не вчера, мы готовы всю свою жизнь. Давай держать оружие вместе. Давай сделаем оружием единым и как можно более разящим. Слава свободе и добру! — ликующие крики, казалось, могли достигнуть краёв этого города. Громкие, звенящие и невероятно взывающие к сердцам.

Саркис улыбнулся, внезапно ощущая сосущую душевную пустоту, поднял посох высоко над головой, заставив навершие засветиться мягким синим светом, а пыль начать раступаться пред летящим в землю фиолетовым посошком.

В следующее мгновение земля содрогнулась, словно мышца от судороги, и истошно завопила, всё больше напоминая умирающего зверя. Посох был опущен, словно занавес ужасному сатанистскому режиму, царившему в этом отрезанном от мира оплоте зла.

Струйка льда, будто прозорливая ящерица, юрко пустилась к замку. Как только её острый холодный конец коснулся горящих чернеющих стен первого этажа, всё строение начал охватывать мороз. Снежная пурга налетела как тайфун, облачая старое здание в свою непробиваемую броню. Сантиметр за сантиметром покосившееся, но ещё держащееся на ногах гордое здание превращалось в неестественный айсберг посреди чёрного моря. И как только ледяные цепкие лапы коснулись красного щербатого шпиля…

— Мы вместе изничтожим эту рану на теле мира! Мы сможем сделать то, что боялись остальные! Мы излечим то, что было создано самим Богом!

Шпиль сковало полностью, не оставив и сантиметра живого места. Снежинки кружились вокруг него, крича о победе этой уничтожительной природной стихии.

— Да возрадуется отец мой, да увидит он спасителей его даров! — крикнул эдемский маг, совершенно не думая о своих словах, что по началу он планировал держать ото всех в тайне.

Айсберг треснул и стал расходиться в стороны, разрушая всё, что было им с аппетитом проглочено. Стены искрошились в мелкую крошку, а сейчас летели вниз вперемежку с искрящимся льдом. Пара секунд и замок потонул в морозно-пыльном облаке, превратившись в грязную противную гору. Вся мебель, все доспехи, все окна, шторы и позолота оказались уничтожены одной банальной не сложной атакой.

Саркис залихватски присвистнул, покачивая головой в сторону бывшего замка:

— Так мы поступим в отношении этих маньяков. Никогда не сдавайтесь, а сердца оставьте верными своему делу!

Армия медленно потекла вперёд, оставляя за собой видимый бороздящий след, эхо бравой песни и груду обломков, поблёскивающих позолотой и укрытых белым пушистым снегом.

Его глаза разомкнулись позднее, чем он пришёл в себя. Переход сквозь пространство не мог так легко даться обычному магу со средним уровнем маны внутри.

Вокруг было на удивление тихо, хоть уши изредка улавливали посторонние восторженные вскрики и жёсткие хлопки. Однако все эти звуки были точно где-то в глубине, под толщей чёрной больной городской земли.

Вялый расплывающийся взгляд был прикован к далёкому купольному потолку, в центре которого покоилась явно дорогая роскошная лампа, подобную которой Демьян уже лицезрел в средневековом покосившемся замке.

— Вот чёрт! Как же болит голова… — если бы Демьян коснулся той самой дико ноющей и болящей точки, то с удивлением бы нащупал нечто острое. Острое и страшное. Нащупал бы то, что находиться там попросту не могло. Нащупал бы прорезавший кожу и быстро растущий молодой чёрный рог, покрытый лёгкой корочкой спёкшейся крови.

Вторая половина лба уже начинала надуваться и превращаться в огромный жирный холм, из которого обязан был родиться такой же острый уродливый рог.

«Я… Я выдержал этот перелёт… Пространство пыталось отторгнуть меня… однако… я выстоял против этой силы. Та магичка… она сильна и опасна. Не так, как сухой некромастер дед…»

Парой часов ранее…

Он был удивлён, когда встретил шикарную широкобёдрую девицу, молоденькую как яблоко, румяную как ягодку. Единственное, что насторожило Демьяна — она была мертва и не жива, как фарфоровая кукла. За всеми её красками, пышностями и улыбками скрывалось её истинное «я».

— Ты же мёртвая, да? — прямо и уверенно спросил Демьян, не заботясь об улыбке молодой девушки, что не замедлила замениться на недвижимую безразличную маску.

— Мне говорили, ты гораздо трусливее и запуганнее… Вероятно, Эрик не на то рассчитывал.

Маг был даже польщён. Он действительно не дрожал пред врагом. Первый раз в жизни он не дрогнул, не побоялся и не отступил. Это была его первая победа, одержанная над своим пугливым началом.

— Нельзя быть ни в чём уверенным. Особенно если ты надеешься на слабость и робость врага. — кудрявый маг изменился. Если б его увидел Саркис, то он тут же бы улыбнулся, посмотрел на друга как на героя, положил горячую ладонь на голову и приправил бы это словами: «Дави эту вражескую тварь!»

Большебёдрая и довольно грудастая деваха не торопила события, внимательно осматривая совершенно привольно сидящего на стуле мага. Она давно заметила и внезапную смелость, взявшуюся будто бы из ниоткуда, и его достаточно вольные смелые слова.

«Она точно не живая… Хоть груди и движутся синхронно со стуком сердца, она давно мертва. Я это вижу и чувствую…»

Сама же девушка, как магу неожиданно показалось, и не собиралась общаться. Она пришла сюда с миссией и определённым заданием, однако…

— Демьян, да? А ты проницателен и умён. — она мурлыкала, словно кошка, а её улыбка манила к себе и была готова пленить даже самого равнодушного. — Уверенный в себе и острый на язык — не так тебя описывал Мартен. Совсем не так. — груди колыхнулись, а руки вспороли воздух, готовые к невиданной волшбе. — Ты никогда не мечтал вот так просто оказаться в любом месте? Буквально по щелчку пальца, по мановению мысли?

«К чему она это вообще сказала? Может это был намёк на её последующие действия? Тогда…»

Демьян даже и не пытался найти ответ. Он знал, что вопрос был больше риторический и вряд ли на него стоило тратить своё время. Она сделает то, зачем пришла. Непременно выполнит задание, данное ей хозяином.

Тем временем воздух вокруг её тонких ласковых ладошек завибрировал, резко втянулся в одну точку и вспыхнул мерным голубым пламенем. Волна потраченной манны рухнула Демьяну прямо в лицо, а стул сорвался и отлетел, заставив мага плюхнуться прямо на пятую точку.

Объятый пламенем воздушный поток сорвался с ладоней и помчался по всей границе дорого убранных замковых покой.

Голубой огонь шипел и поглощал всё больше и больше, заставляя коленки Демьяна тут же нервно заходить то туда, то сюда.

— Что… Что это такое?! — недоумённо воскликнул маг, поперхнувшись и принявшись продолжать смотреть на голубую свистопляску. Золото, ковёр, окна — всё это было моментально выжжено голубым диким огнём.

— Тебе действительно хочется знать? Не мечтал бы ты остаться здесь, в тепле и уюте, да с подушкой на кровати? — деваха явно издевалась и из каждого её слова сочился тонкий, но от этого не менее опасный, яд.

— Всё о чём я мечтаю, по возможности присущее моим силам и среднему количеству маны, оказывается в моих руках тогда, когда я того хочу. Не смей шутить тут шутки, некромантка хренова. — от слов Демьяна лицо девушки округлилось, как и глаза, а чёрные волосы распустились, превращая её в ещё большую красавицу. Она явно не ожидала от какого-то сопляка такой дерзости.

Огонь взъярился и словно лев, рычащий и скалящий свои зубы, набросился на центр покой. Всё вокруг затопил магический инородный свет. Вспышка озарила комнату, а в следующее мгновение, проведённое в невиданном разрывающим всё тело полёте, уши мага заложило окончательно, а зрение потухло, будто светильник перед сном.

Больше он её не видел. С ним осталась лишь боль, ломота во всём теле, и, самую малость, неуверенность в собственных силах. От недавней бури остался лишь слабый ветерок. Однако душа по-прежнему горела, а руки чесались, надеясь встретиться с мордой этого урода.

— Эрик… М-мартен… — открыл рот Демьян, с удивлением подметив хриплость и глухость собственного голоса. — Я д-доберусь… до т-тебя.

Тем временем вокруг всё было тихо, мирно и, на удивление, по-домашнему уютно. Даже изредка прорывающиеся сквозь мертвенную тишь хлопки и улюлюканья не могли разрушить ту неповторимую добрую атмосферу.

— Какая… д-добрая. О чём я… Это же ведь оплот врага… Я не должен позволять с-себя обманывать… — маг сглотнул, наконец до самого конца разомкнув свои уставшие от всего этого ужаса карие глаза.

Зрение более не размывалось, а напротив адекватно фокусировалось. Это был первый звонок для того, чтобы наконец собраться с силами, мыслями и встать на ноги.

Руки, об которые он предпринял попытку опереться, ощущались разбитыми и уставшими. При любом действии они мечтали завалиться обратно, никого не слушая, ничего не желая. Ноги так же как и руки мечтали лишь об отдыхе.

«Проклятье. Надо придти в себя и, желательно, как можно скорее. Я не могу быть уверенным ни в своей безопасности, ни в месте, где оказался. Я даже не знаю где я!..» — удивился Демьян, со внезапным рвением совершив рывок и встав на подгибающиеся болящие ноги. — «Как же кружиться голова… Да и мышцам ног пришлось не сладко. Конечно, это вам не цветы поливать. Это сквозь пространство летать» — заключил маг, принявшись озираться по сторонам.

Выглядел он как изрядно выпивший бомжила, но ничего пока что поделать со своим телом он не мог. Вокруг было всё чисто и привольно. Вдоль стен уверенно стояли длинные диваны, изукрашенные, как и водится у аристократов, позолотой и красной тканью; в углу пристроилась белоснежная кровать, над которой высился увесистый балдахин; на блестящем чёрно-белом полу не было ни пылинки. Покои и на этот раз оказались прекрасны, чисты и грациозны.

— Неплохо поживает этот урод. — сквозь зубы прошипел Демьян. — Для людей — чёрные высокие безвкусные саркофаги, лишь отдалённо напоминающие дома, для себя — дворцы, крепости и деревянные башни… Как же он низок и мерзок.

Шатающиеся и раздираемые от боли ноги еле двигались вперёд, то и дело намереваясь поскорее свалиться оземь. Эхо гулко отскакивало от купола, но мага сейчас волновало не это. Его взор был устремлён вперёд. Вдаль, где гордой стеной высились огромные чугунные ворота.

Что-то в животе йокнуло, заболело, скрутило.

«Может… Враг впереди? Может, мне стоит готовиться к битве?» — руки снова задрожали, как в старые добрые времена. Голова втянулась в плечи, а спина сгорбилась, превращая гордого смелого мага в горбатое чудовище. «Ничегошеньки я не изменился… Всё тот же старый добрый трясущийся дурень» — отчасти с любовью подумал молодой кудрявый парень.

Магия, что просачивалась сквозь створки, была необычайно сильна и инородна. Аж пробирала до мелких мурашек, касаясь своими бесплотными руками даже костей.

Этот ход был единственно верным и правильным. Это был тот ход, ради которого он позволил избить свою любимую тётю и сдаться в руки отвратительному врагу. Демьян делал всё лишь бы сюда добраться. И теперь истинный враг, его главная цель была буквально в паре метров.

«Неужто я осмелюсь? Пойду один, голый, без какой-либо поддержки, с твёрдой решимостью, с виду напоминая деревенского лоха, дурака и самоубийцу?» — волнение было меньше, чем всегда, но сердце всё же находило силы биться чаще обычного.

Чугунные ворота были величественны и внушали праведный ужас. Выгравированные на них картины пытались испугать, усомнить, заставить сверкать прятками. И Демьян лишь в последний момент заметил на этих барельефах символ Чёрного Града — рогатого черта, которому поклонялись все в церкви Сатаны. Которому поклонялись все в этом проклятом, Богом забытом городе, которому Мартен и его прихвостни отдавали честь и всеразличные почести, для которого они целовали его символы и его же чёрные иконы…

Над воротами, незаметно и коварно, висела небольшая, да и что тут греха таить, не достаточно подробная карта. Больше схема, нарисованная кое-как и от руки. Оборванный по краям кусочек бумаги, окружённый мягкими золотыми водами царских обоев — самое настоящее сокровище Церкви Сатаны. Легендарная схема плана, что смогли осуществить здесь много лет назад.

Глаза мага полезли на лоб, убивая даже ту решимость, что теплилась в сердце Демьяна.

— Боже… Что это всё значит? Что вообще здесь происходит? Я… Я ничего не понимаю. — мана пока ещё незримого врага сквозь ворота по-прежнему била об шатающееся тело кудрявого мага, однако сейчас эти волны, пару мгновений назад кажущиеся не сильными и вполне себе не злобными, будто бы издевались, смеялись, плевали в лицо и надеялись уничтожить ещё до открытия дрожащим магом непосредственно самих врат.

— Этого… Не может быть… Саркис, он должен знать! — отчаянно закричал маг, в панике принявшись махать руками да браться за болящую, ноющую и нестерпимо раскалывающуюся голову, которую отныне украшал чёрный, едва прорезавшийся, но уже крепкий страшный рог. — Он должен это видеть… Вот чем они занимались столько лет!

Решимость, будто затухающая свечка, всё ещё теплилась, но дующий прямо на неё ветер был свирепее, мощнее и коварнее.

Эти слова, накарябанные на старой ветхой бумаге, эти линии и пояснения…

Шаг за шагом Демьян стал отходить от ворот, раскрыв рот как рыба и пытаясь хоть как-то придти в чувство.

— Мы с ним не справимся… Нам не одолеть всё то, что поселилось здесь…

Сердце скрипело, а рука злобно громыхнула об грудь. Он же не должен был отступать… Его родители бы этого не оценили. Они умирали в мучениях, надеялись, что сын придёт и непременно спасёт их. Однако он не успел, бросил, обесчестил себя и дал родным умереть в муках и ужасах.

— Если б не они, то где был бы я? Такой ничтожный, жалкий и смешной! — сжатые кулаки заскрипели, словно не смазанные маслом. — Я использовал амулет, что берёг много лет, я прошёл сквозь призрачный лес, призраков, их королеву и повидал множество других ужасов. Я видел статную гордую фигуру Саркиса, что идёт лишь напролом и непременно добивается своих целей. Неужели я так и не поменялся, пройдя сквозь всё это? Неужели я отступлю? Люди остаются такими какие они есть, или же…?

Дрожь всё ещё встряхивала всё его тело, но он не обращал на это внимание; ноги не хотели, но он всё равно шёл; сердце говорило одно, а тело мечтало о другом…

Демьян всё же отходил от чугунных ворот, так и оставшись трусом, который боится за свою жизнь больше, чем за жизни других. Который любит и ставит себя выше всяческих людей, даже выше собственных родных и близких.

Однако и в его жизни кое-что поменялось. Он понял, что на деле обычная самовлюблённая тряпка, для которой нет ничего любимого, святого и ценного.

— Каждый должен идти по своему пути, по пути, который предначертан судьбою. Даже если ты сильно хочешь кем-то стать — твоя обязанность понять, а можешь ли ты как остальные? Вот могу ли я, как Саркис? — неожиданная улыбка дрогнула на лице мага. — Я давно всё решил. И я обещал родителям… Чёрт, я обещал своей несчастной матери доказать, что её жизнь прошла не зря! — маг развернулся, закрыл глаза и побежал. Сквозь всю залу, обратно к воротам. — Мама, папа, вы же это видите? Мне всё равно и на себя, и на свою жизнь. Я готов пожертвовать всем за честь, справедливость и добро. Мартен — ты будешь жалеть, что не сдох ещё давно, когда тебе позволяла этот исход сама жизнь.

Ноги Демьяна в высоком прыжке вонзились в ворота, заставив те с грохотом распахнуться. А сам маг побежал дальше, оставив позади даже прибитую над воротами схему. Схему, что создала всё это царство. Схему, что наяву смогла воссоздать душу Эрика Мартена — единственного безумного правителя сей территории.

Шаги стихали, стихали, пока вовсе не стихли. И тогда настала тишина…