Двойник короля 12

Глава 4

Я подавил в себе желание объявить себя настоящим. Получилось бы слишком очевидно и бессмысленно. В такой ситуации крики и заявления бесполезны: только конкретные доказательства имеют вес.

Отношение солдат стало куда понятнее. Напряжённые лица, нервные переглядывания, пальцы на спусковых крючках, сжатые губы и складки между бровями… Судя по всему, они уже видели подобное, не первый раз сталкиваются с моими двойниками.

Изучил свою копию. Странно видеть себя со стороны: словно отражение в кривом зеркале — похожее, но с неуловимыми отличиями. Двойник выглядел, как я… месяца три-четыре назад. До всего этого дерьма с некромантами, тенями императора и турецкими приключениями.

У него мягче черты, меньше мышечной массы. Моё лицо за последнее время заострилось, приобрело жёсткие линии, морщины в уголках глаз, шрамы. Тело закалилось в боях, вылепилось заново тренировками и постоянным напряжением. А глаза… Они теперь стали ярче, холоднее.

Оболочка выглядела неплохо, но любой, кто знает меня лично, заметил бы разницу. Да только никто из этих солдат настоящего Магинского раньше не видел. Для них мы оба — подозрительные фигуры, одинаково опасные.

Пульс бился ровно. Опыт подсказывал: не делай резких движений. Находясь под прицелом двадцати стволов, лучше принять ситуацию и действовать с холодной головой.

И что это за существо? Перевёртыш? Насколько помню, чтобы принять облик человека, им необходимо высосать копируемого — память, опыт, личность. Но тварь передо мной не могла обладать этими знаниями.

Майор и капитан держались особняком. Первый — красноносый, с отёкшими веками и глубокими морщинами на щеках — вероятно, из тех, кто заливает фронтовой стресс спиртным. Второй — подтянутый, с цепким взглядом — оценивал обстановку.

Двойник держался напряжённо. Его взгляд метался по сторонам, пальцы подрагивали. Он явно не знал, что делать в такой ситуации. Самозванцу не хватало самообладания, присущего настоящему мне. Жалкое подобие.

— Ну, что скажете? — улыбнулся майор, разглядывая нас по очереди.

Я заметил его неестественную ухмылку, которая не касалась глаз, оставляя их холодными. Он наслаждался ситуацией, упивался властью. Решает, кому жить, кому умирать — таких в армии хватает.

— Я настоящий Магинский! — заявил мой двойник, сделав шаг вперёд.

Голос его звучал неуверенно, с каким-то странным акцентом. Будто кто-то пытался имитировать мою манеру речи, но не совсем успешно. Слишком высокий тон, не хватает хрипотцы. Я никогда не говорю так… театрально.

Солдаты переглянулись. Кто-то хмыкнул, другие сжали оружие сильнее, готовясь стрелять при малейшем неверном движении.

— Правда? — улыбнулся капитан, сделав шаг вперёд. — А ты что скажешь? — обратился ко мне.

В моей душе боролись раздражение и холодный расчёт. Хотелось высказать всё, что думаю о ситуации, но это не принесло бы пользы. Нужна стратегия, ход, который докажет мою подлинность.

— Думаю, что подполковник Сосулькин сможет разобраться в этом вопросе. Или генерал Ростовский, — ответил я спокойно.

Военные переглянулись, явно удивлённые. Их лица напряглись, в глазах мелькнуло сомнение. Это сработало: они задумались.

Не ожидал такого и двойник: открыл рот, словно хотел что-то возразить, но слова не шли. Глаза забегали, пот выступил на лбу. Лжемагинский не знал, кто такой Сосулькин. Просто пустышка с моим лицом.

Напряжение нарастало, тишина давила на уши. Майор переводил взгляд с меня на двойника и обратно. Его улыбка исчезла, сменившись недоверчивым прищуром.

— Наивный, думаешь, я позволю высшему руководству встречаться с вами, уродами? — хмыкнул майор после паузы. — Вас сразу в расход! Готовсь!

— У кого тут есть разум? — уточнил я, выделяя каждое слово.

Не стал повышать голос, не сделал резких движений. Капитан взглянул осмысленно, его брови чуть дрогнули. Он колебался. В отличие от майора, этот офицер явно умеет думать.

— Вот! — я достал из внутреннего кармана свёрнутый документ о мире. Медленно развернул его, показывая подписи и печати. — И вот, — продемонстрировал кольцо Ростовского, повернув руку так, чтобы все видели драгоценный перстень с гербом генерала.

Солдаты напряглись сильнее, если это вообще было возможно. Оружие всё ещё смотрело в мою сторону, но в глазах военных появилось сомнение. Документ выглядел настоящим, кольцо — тоже.

Все повернулись к двойнику. Тот сначала растерялся, но потом его лицо исказилось гримасой. Губы растянулись в неестественной улыбке, обнажая зубы, в глазах вспыхнул огонь.

Я среагировал мгновенно, даже не задумываясь. Источник откликнулся на мой мысленный приказ. Холод сковал руку, превращая её в смертоносное оружие.

Ледяные шипы сформировались за доли секунды, вылетели каскадом, оставляя за собой морозную дымку. Двадцать кристально чистых снарядов, острых, как бритва, пронзили воздух.

Двойник даже не успел атаковать. Шипы впились в его тело, превращая фигуру в подобие ледяного ежа. Оболочка… лопнула, словно воздушный шарик, проткнутый иголкой. Хлопок, почти неслышный из-за свиста ледяных шипов. Миг, и от моего двойника остались только тряпки и какая-то полупрозрачная субстанция, медленно испаряющаяся в воздухе. Никакой крови, никаких внутренностей. Просто… ничего. Пустота, заключённая в форму человеческого тела.

Военные тут же вскинули оружие, направив его уже конкретно на меня. Ситуация накалилась до предела.

Я держал лицо невозмутимым, хотя внутри всё сжалось в ожидании. Ещё секунда, и меня изрешетят. Конечно же, я этого не позволю, придётся положить своих же. Не самое лучшее начало моего возвращения домой.

— Отставить! — раздался властный голос, разрезая напряжённую тишину.

Сосулькин. Никогда не думал, что буду так рад слышать подполковника. Только что он спас очень много людей.

Я разжал кулаки и чуть снял напряжение с каналов. Судя по всему, стреляли бы военные мне в корпус. Эффект от этого околонулевой, кроме боли. А вот я одним махом выпустил бы двадцать ледяных шипов или парочку больших шаров яда.

Подполковник быстрым шагом направлялся к нам. Форма сидела на нём идеально, как всегда. Он умудрялся выглядеть так, словно только что вышел из казармы после парадного построения.

Солдаты расступились, давая дорогу начальству. Напряжение спало на пару градусов, но автоматы всё ещё смотрели в мою сторону.

Подполковник приблизился, внимательно оглядел меня с головы до ног. Его лицо было непроницаемым, как всегда, но в глазах читалось облегчение. Он проверил кольцо, взял документ о мире, быстро просмотрел. Уголок его рта дёрнулся — для Сосулькина это было всё равно что широкая улыбка.

— Магинский… — произнёс он с неожиданным теплом в голосе и, к моему изумлению, обнял меня. — Живой! Вот же молодец…

Это было так не похоже на сдержанного подполковника, что на секунду я даже растерялся. Объятие длилось всего мгновение, затем Сосулькин отступил, возвращая себе привычную строгость.

— Эдуард Антонович, не объясните мне, что происходит? — выдал ему в ответ.

Сосулькин повернулся к солдатам:

— Приказ. Увидите ещё двойников — убивайте на месте, — отчеканил он твёрдым голосом. — Настоящий вернулся.

По лицам военных пробежало облегчение. Они опустили оружие, некоторые даже улыбнулись. Майор сделал шаг назад, его уверенность испарилась, как утренний туман под лучами солнца.

Я сдерживался, чтобы не засыпать Сосулькина вопросами. Всему своё время и место. Сначала нужно добраться до штаба, а потом уже разбираться в ситуации.

— Пойдём, генерал ждёт! — подполковник хлопнул меня по плечу. — Молодец… Справился.

Офицеры тут же выстроились вокруг нас живым коридором, создавая подобие почётного эскорта. Сосулькин шёл рядом, почти плечом к плечу, что для него являлось знаком особого расположения.

— Сколько их всего было? — тихо спросил я, когда мы отошли достаточно далеко от солдат.

— Двенадцать, — подполковник поджал губы. — Каждые сутки по два. Приходят с турецкой стороны. Первый появился через несколько дней после сообщения о подписании мира. Все думали, что это ты.

Мы шли по утоптанной тропе, превратившейся со временем в подобие дороги. Вокруг кипела военная жизнь. Солдаты чистили оружие, потрошили каких-то животных, чинили технику. Кто-то играл в карты, кто-то спал прямо на земле, подложив под голову вещмешок. Обычный день на границе.

— Что с ними происходило? — продолжил выпытывать информацию.

— Разное, — Сосулькин морщил лоб, вспоминая. — Первых двух мы приняли, начали допрашивать. Они несли какую-то чушь. Потом один просто… исчез, растворился в воздухе. Второго застрелили при попытке напасть на часового.

Из палаток доносился запах еды — суп из консервов, каша, сухари. Где-то играли на гармошке незатейливую мелодию.

В отличие от турецкой стороны, наш лагерь выглядел организованным и упорядоченным. Палатки стояли ровными рядами, дорожки между ними расчищены и утрамбованы. Даже мусор складировали в специально отведённых местах.

Мы миновали оружейную — невысокое деревянное строение с крышей из брезента. Из его дверей выходили солдаты с ружьями наперевес: сдавали или получали новое.

— Ты вовремя вернулся, — продолжал Сосулькин, оглядываясь по сторонам. — Эти двойники… создали нервозную обстановку. Солдаты дёрганые, офицеры на взводе. Все ждут какой-то подставы со стороны турок. Думали, что мира не будет… Как ты попал к нам? — поинтересовался подполковник, кивнув на мой костюм.

— Прошёл сам, — хмыкнул, вспомнив недавние события. — Приехал на машине до границы, потом пешком. Никто не стрелял.

— Повезло, — усмехнулся он. — Последних трёх снайперы укладывали ещё на турецкой территории.

Я щурился на солнце, оценивая укрепления. За время моего отсутствия в лагере появились дополнительные рвы и колючая проволока. Вырыли ещё траншеи, оборудовали пулемётные точки. В общем, готовились к наступлению, несмотря на близость мира.

Мы прошли мимо полевого госпиталя. Там было тихо — хороший знак. Значит, боевых действий в последнее время не велось. Только пара санитаров курили у входа, переговариваясь вполголоса.

Лагерь же был больше, чем я ожидал. Палатки тянулись, насколько хватало глаз.

— Много новых лиц, — заметил, кивнув на незнакомых офицеров, пробегавших мимо с папками под мышкой.

— Свежее пополнение после призыва, — пояснил Сосулькин.

Тем временем мы уже приблизились к штабу. Ровные ряды более просторных палаток, деревянные настилы вместо земляных дорожек, стоянка машин, несколько новеньких грузовиков и легковушка — судя по виду, трофейная.

Прохожие военные реагировали на наше появление по-разному. Один из офицеров — молодой лейтенант с усталыми глазами — даже остановился, когда мы проходили мимо. Он пристально посмотрел на меня, затем перевёл взгляд на Сосулькина.

— Это настоящий? — спросил прямо, без экивоков.

— Настоящий, Петров, — кивнул подполковник. — Проверил лично.

Лейтенант ещё раз оглядел меня, словно хотел запомнить каждую черту, затем козырнул и быстро зашагал прочь.

— Они все на взводе, — пояснил Сосулькин, когда мы остались одни. — Первый двойник чуть не убил майора Кузнецова — пырнул ножом, когда тот повернулся спиной. Еле откачали.

Я оценивал обстановку, отмечал пути отхода, возможности для укрытия, потенциальные угрозы. Выискивал в толпе магов, измерял уровень их источников.

— Генерал не покидает штаб в последние дни, — продолжал Сосулькин. — После третьего двойника приказал усилить охрану и допускать к себе только проверенных людей.

На небольшом возвышении стоял домик, отличавшийся от остальных построек основательностью. Не палатка, не времянка, а именно добротный двухэтажный деревянный дом. С окнами, крыльцом и даже чем-то вроде палисадника.

Я оценил постройку: несколько окон, двери с двух сторон. Есть возможность быстро покинуть помещение в случае опасности. Расположение идеальное — в центре лагеря, под максимальной защитой. Тревога не успеет даже прозвучать, а войска уже окружат штаб плотным кольцом.

По периметру стояли часовые — не менее двадцати человек. На крыше угадывались силуэты снайперов, подходы простреливались идеально. Любой, кто попытается приблизиться без разрешения, будет изрешечен за секунды.

К нам подошли двое рослых солдат с суровыми лицами. Профессиональными движениями они ощупали меня с головы до ног, проверили карманы, даже заглянули за воротник рубашки. Сосулькина, несмотря на звание, тоже обыскали — правила одинаковы для всех.

— Чисто, — кивнул один из бойцов, отступая.

— Проходите, — второй указал на дверь.

Перед самым входом я остановился, обернулся. В этой картине было что-то неправильное, но никак не могу уловить, что именно. Неясное беспокойство поселилось внутри, заставляя чувства обостриться до предела.

— Идём, — Сосулькин тронул меня за локоть. — Генерал ждёт.

В домике царил полумрак. После яркого солнца глаза не сразу привыкли к тусклому освещению. Первое, что заметил, — отсутствие перегородок. Никаких кабинетов, только одна большая комната. Стратегическое решение: в случае нападения нет укромных уголков, где может спрятаться враг.

Посреди помещения стоял массивный стол, заваленный картами и бумагами. Над ним склонились несколько офицеров, тихо переговариваясь между собой. При нашем появлении они выпрямились.

Вдоль стен тянулись длинные скамьи, на которых сидели писари и связисты. В углу стрекотала полевая рация, передавая какие-то закодированные сообщения. Пахло табаком, кожей, бумагой и лёгким ароматом мужского одеколона.

И там, во главе стола, сидел он — генерал Ростовский, великий князь Российской империи, командующий южным фронтом. Немного осунувшийся, с залёгшими под глазами тенями, но всё такой же властный и уверенный в себе.

Наши взгляды встретились. В его глазах мелькнуло узнавание, а затем… улыбка. Не помню, чтобы когда-нибудь видел, как улыбается Ростовский.

Сосулькин подошёл к князю и передал ему документ о мире. Ростовский тут же вчитался в текст, скользя глазами по строчкам. Его брови поднимались всё выше по мере чтения. Когда он дошёл до конца, на лице мужчины расплылась довольная улыбка.

— Прекрасно, — кивнул он Сосулькину. — Всё так, как мы ожидали. Даже лучше.

Подполковник что-то негромко говорил генералу, время от времени кивая в мою сторону. Я стоял в стороне, дав им возможность обсудить детали наедине.

После пяти минут ожидания наконец-то меня подвели к князю. Офицеры расступились, образуя проход. Ростовский отложил бумаги, откинулся на спинку стула и впервые посмотрел на меня прямо, без посредников.

Генерал снова улыбался, и это выглядело непривычно. Его лицо, созданное для отдачи приказов и принятия тяжёлых решений, с этим выражением казалось моложе, почти… человечнее.

— Ну что, видел? — тут же спросил князь, пропуская обычные приветствия.

— Вы про моих двойников? — уточнил я, хотя прекрасно понимал, о чём речь.

— Да, — кивнул мужик. — Только убьём одного — появляется второй. Но чтобы сразу оба, такого ещё не бывало. Мы уже их отстреливать начали на турецкой территории.

Я поморщился и потрогал шею, где ещё ощущалась фантомная боль от недавнего ранения. Твою ж… Вот почему в меня стреляли и чуть не убили! Русские солдаты приняли настоящего Магинского за очередного двойника. И ведь даже предъявить нечего, они действовали по приказу.

Кто-то очень постарался, чтобы меня прикончили ещё на территории турок. Вопрос: кто и зачем? Неясные подозрения клубились в голове, но пока ничего конкретного.

— Ну, рассказывай, — махнул рукой Ростовский, возвращая к реальности.

— Всё прошло… — сделал паузу, подбирая слова. — Нормально.

Не буду вдаваться в детали. Военным нужен результат, а не процесс. Вот он — документ о мире с Османской империей, подписанный и скреплённый печатями.

— Проблемы были? — поинтересовался князь, внимательно наблюдая за моим лицом.

— Мелкие, — хмыкнул, вспомнив дуэль с Нишанджи, бой с тенью императора, выживание в тюрьме и хитрости с женитьбой. — Ничего такого, с чем бы я не справился. Главное — выполнил поставленную миссию.

Ростовский оценил сдержанность ответа. Его взгляд потеплел ещё больше. Он уважал профессионализм и отсутствие нытья.

— Это да, — кивнул довольный генерал, постукивая пальцами по лежащему перед ним документу. — Сегодня же отправим в столицу. Император будет рад.

Я выдохнул с облегчением. Ожидал более сложного разговора, претензий, вопросов о моём внезапном титуле бея и новых землях, но Ростовского это не беспокоило. Странно. Очень странно.

— Кем являются мои двойники? — задал вопрос, который мучил меня с момента встречи с копией.

— Оболочки, — поморщился генерал. — Мы долго разбирались, что это такое. Наши алхимики и артефакторы сказали, что модифицированные кумары. Турки как-то умудрились из этих глыб сделать человекоподобных существ.

Огромная туша, похожая на полуразрушенную статую. Тело, сделанное из глины, камня и костей. Смесь, которая постоянно крошилась и осыпалась, будто сухой песок… Как они из этого смогли слепить оболочку для человека?

— Живут всего день-два и потом рассыпаются, — добавил Сосулькин, подойдя ближе. — При убийстве ломаются, словно шарики. Ими управляют на расстоянии через ментальную магию.

Подполковник сделал паузу, а затем продолжил:

— Как мы поняли, для создания не нужна кровь или что-то ещё. Наши люди уже занялись разработкой артефакта, который сможет их определять.

Картинка складывалась в голове постепенно. Мотивов я пока не понимал, но кусочки мозаики уже выстраивались в нечто осмысленное. Кто-то — возможно, турки, а возможно, и нет — создал армию моих двойников. Зачем? Чтобы спровоцировать конфликт? Подставить меня?

— Мы думали, турки обманули насчёт мира, — заявил Ростовский. — Решили, что так отвлекают от попытки начать войну. Но кольцо моё сообщило, что ты жив.

Кольцо… Точно! Артефакт, который дал мне генерал, служил не только знаком его благоволения, но и своеобразным маяком. Ростовский всё время знал, что я жив и продолжаю выполнять миссию.

Вот только зачем султану заниматься созданием двойников? Глупо. Он лично предложил мне титул бея и земли. С какой стати ему подрывать собственную инициативу? Нелогично. Значит, это кто-то другой. Тот, кому мешал мир между империями?

— Ждёшь, Магинский? — хмыкнул генерал, прервав мои размышления.

Я поднял бровь, не совсем понимая, о чём речь.

— Молодец! Другой бы юнец уже требовал, а ты ни слова не сказал, — улыбка Ростовского стала шире. — Сразу видно: настоящий офицер.

Понял, что он говорит о моей награде — титуле графа, обещанном за успешное выполнение миссии. Я действительно не торопил события, зная, что Ростовский — человек слова, но и забывать об обещанном не собирался.

Генерал повернулся к одному из офицеров:

— Готовьте церемонию присвоения титула. Всё, как положено, без упрощений. Магинский заслужил полный протокол.

По комнате пробежал шепоток. Офицеры переглядывались, кто-то кивал с одобрением, другие сохраняли невозмутимые лица. Титул графа — не шутка, особенно для молодого барона.

Сосулькин подошёл ко мне, пока остальные занялись подготовкой.

— Церемония будет через час, — сообщил он вполголоса. — Времени мало, но всё сделаем по правилам. Ростовский настоял.

— Что именно будет происходить? — спросил я, осознавая своё невежество в вопросах титулования.

Подполковник бросил на меня удивлённый взгляд, а затем понимающе кивнул:

— Ты же не из столичных, — признал он. — Ладно, объясню. Военное возведение в титул отличается от придворного, но сути не меняет.

Он оглянулся по сторонам, будто проверяя, не подслушивает ли кто, и продолжил тихим голосом:

— Сначала будет зачитан указ о присвоении титула. Затем тебе вручат магокодекс-титуляр — особый документ с магической защитой. Ты подпишешь его, а генерал скрепит своей кровью и печатью.

— Кровью? — переспросил я.

— Да, это древняя традиция. Титул графа даётся кровью высшего дворянства. В данном случае — великого князя.

Потом Сосулькин объяснил мне про кольцо графа — артефакт, символизирующий новый статус.

— Будь серьёзен во время церемонии, — предупредил подполковник. — Никаких шуток или неуместных замечаний. Это не просто формальность, а древний обряд. Магия титула реальна и ощутима.

Я кивнул, принимая его совет. Пока в штабе шла подготовка к церемонии, размышлял о двойниках и их появлении. Слишком много совпадений, слишком точный расчёт времени. Кто-то чрезвычайно хорошо информированный пытался помешать мне вернуться с миссии живым.

Час пролетел незаметно. За это время штаб преобразился до неузнаваемости. Суетящиеся офицеры убрали лишние бумаги, освободили центр помещения, даже расстелили небольшой ковёр. Столы отодвинули к стенам, создав некое подобие тронного зала в миниатюре. На почётном месте установили кресло Ростовского — не роскошное, но достаточно величественное для полевых условий.

В домик начали прибывать «важные персоны»: несколько полковников, которых я раньше не видел, пара чиновников в гражданских костюмах — возможно, наблюдатели от имперской канцелярии.

Сосулькин вернулся с небольшим свёртком под мышкой. Развернув его, он извлёк чистый китель моего размера, новые брюки и начищенные до блеска сапоги.

— Переоденься, — сказал офицер, протягивая мне одежду. — Тебе как военному нельзя получать графский титул в гражданском костюме.

Не стал спорить. Быстро переоделся в соседней комнатушке, которую в срочном порядке освободили от снаряжения. Новая форма сидела как влитая, словно сшитая по мерке. Может, так и было? Может, Ростовский давно всё спланировал, зная, что я успешно завершу миссию?

Когда вернулся в основное помещение, там царила атмосфера торжественного ожидания. Все разговоры велись вполголоса, движения стали размеренными, почти церемониальными. В центре комнаты стоял небольшой столик, покрытый красной тканью. На нём лежали какие-то документы, шкатулка странной формы и серебряное перо, которое, казалось, слегка подрагивало, словно живое.

Сосулькин проверил мой внешний вид, поправил воротник и тихо произнёс:

— Готов? Сейчас начнётся.

Не успел ответить, как двери штаба распахнулись, и вошёл Ростовский. Сейчас он выглядел совсем иначе: парадный мундир со множеством орденов, перевязь с княжеским гербом, белые перчатки. В таком виде генерал казался выше ростом, внушительнее, почти… царственным.

— Внимание! Великий князь Российской империи, генерал южных армий! — объявил кто-то из офицеров.

Все присутствующие замерли по стойке смирно. Я тоже вытянулся, как положено по уставу. Ростовский прошёл к своему креслу, неспешно опустился и кивнул, разрешая всем расслабиться.

— Господа, — начал он, окидывая присутствующих властным взглядом. — Мы собрались здесь сегодня для исполнения древней и почётной традиции — возведения в титул графа.

Его голос звучал ровно и уверенно, наполняя помещение значимостью момента.

— Капитан Магинский Павел Александрович, — продолжил генерал. — Выйдите вперёд.

Я сделал шаг, оказавшись в центре импровизированного зала. Сердце билось чаще обычного, хотя внешне сохранял невозмутимость. Этот момент был кульминацией долгого пути.

— Согласно древнему праву, дарованному нашему роду императорской волей, я, Михаил Григорьевич Ростовский, великий князь и генерал, наделён полномочиями жаловать дворянские титулы за особые заслуги перед короной во время войны, — генерал говорил размеренно, вкладывая в каждое слово особую значимость.

Он поднялся с кресла, взял со стола свёрнутый документ и развернул его.

— Слушайте все, здесь присутствующие! — голос Ростовского усилился. — Своей властью я присваиваю капитану Павлу Александровичу Магинскому титул графа Российской империи за выдающиеся заслуги в дипломатии и установлении мира с Османской империей!

По комнате пробежала волна шёпота. Кто-то из офицеров кивал с одобрением, кто-то сохранял каменное выражение лица.

— Подойдите к столу, Магинский, — приказал Ростовский, указывая на красное покрывало с документами.

Я приблизился, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих. На столе лежал магокодекс-титуляр — толстая книга в кожаном переплёте, с золотым тиснением. Её страницы были слегка желтоватыми от времени, а по краям виднелись странные символы, светящиеся тусклым голубоватым сиянием.

Рядом с кодексом лежал документ на особой бумаге с вкраплениями чего-то, похожего на манапыль, — мелких серебристых частиц, мерцающих при малейшем движении листа. Их распределение образовывало сложный узор, напоминающий звёздное небо.

— Это имперский указ о возведении в титул, — пояснил Сосулькин, подойдя ближе. — Когда ты и генерал подпишете его, твой новый статус зафиксируется не только документально, но и в магической структуре империи.

— И что это даёт? — спросил я тихо, пока Ростовский беседовал с одним из чиновников.

— Во всех магистратах страны тотчас изменится информация о Магинских, — так же тихо ответил подполковник. — Тебе, твоему роду будет присвоен новый титул.

Ростовский вернулся к столу, взял в руки особое перо — не обычное гусиное, а металлическое, с острым кончиком и резервуаром для чернил. Но вместо чернил он использовал собственную кровь, уколов палец и позволив нескольким каплям стечь в ёмкость.

— Власть, данная кровью, подтверждается кровью, — произнёс генерал, подписывая документ.

Бумага слегка засветилась, впитывая кровавые чернила. Символы на полях задрожали, словно оживая от этого прикосновения.

— Теперь твоя очередь, — Ростовский протянул мне перо. — Но сначала…

Он указал на шкатулку, стоявшую рядом с кодексом. Один из чиновников открыл её, доставая кольцо — массивное, с тёмным камнем и гравировкой на внутренней стороне.

— Кольцо Графа, — пояснил Сосулькин. — Символ твоего нового положения.

Ростовский взял его и протянул мне:

— Надень. Без этого подпись не будет иметь силы.

Осторожно взял артефакт, ощущая лёгкое покалывание в пальцах от соприкосновения с магией. Кольцо было тяжёлым, но удивительно хорошо село на безымянный палец правой руки, словно создано специально для меня.

— Теперь подпиши, — Ростовский указал на документ.

Взяв перо, я поставил подпись там, где сказали. Письмена снова засветились, на этот раз ярче. Буквы словно впитались в бумагу, а затем проявились снова, но уже золотистым цветом.

— Сделано, — кивнул Ростовский с удовлетворением. — Сейчас во всех магистратах и документах обновится информация о тебе и твоём роде.

— Во исполнение воли Его Императорского Высочества, великого князя и генерала южных армий Михаила Григорьевича Ростовского, титул графа присвоен Павлу Александровичу Магинскому за заслуги перед империей и блистательное завершение миссии Восточного мира, — произнёс торжественно Сосулькин.

— Поздравляю, граф Магинский! — Ростовский протянул мне руку.

— Благодарю, Ваше Высочество! — ответил я, пожимая его ладонь.

Церемония официально завершилась. Присутствующие по очереди подходили с поздравлениями. Многие смотрели с новым интересом и уважением, кто-то — с плохо скрываемой завистью. Не каждый день простой барон становится графом, особенно в таком молодом возрасте.

Сосулькин подошёл последним:

— Поздравляю, граф, — в его голосе чувствовалась искренность. — Ты четвёртый за последние триста лет, кому князь даровал титул. Очень редкое событие.

— Спасибо! — кивнул я, всё ещё ощущая странное тепло от кольца на пальце.

— Я всегда знал, что ты далеко пойдёшь, — продолжил подполковник, понизив голос, — но даже не ожидал такого стремительного взлёта. Титул графа в девятнадцать лет… Это редкость даже для военного времени.

Ростовский вернулся с бокалом чего-то, похожего на коньяк:

— За нового графа! — произнёс он, поднимая напиток.

Все присутствующие взяли свои бокалы, мне тоже кто-то вручил. Запах коньяка ударил в нос — дорогой, выдержанный, наверняка из личных запасов генерала.

— За графа Магинского и мир с турками! — поддержал тост кто-то из офицеров.

Я сделал глоток, чувствуя, как горячительное разливается по телу приятным теплом. Странное ощущение: внутри — буря эмоций, снаружи — вежливая улыбка и сдержанные кивки.

Ростовский отвёл меня в сторону, когда основная часть поздравлений закончилась:

— Граф Магинский… — произнёс он, словно пробуя новое звание на слух. — Да, пожалуй, лучше звучит, чем барон.

— Благодарю за высокую честь! — ответил я, склонив голову.

— Ты заслужил, — отмахнулся генерал. — Не каждый смог бы. Знаю, что тебе пришлось непросто.

Улыбнулся. Ну вот я и граф! Наконец-то… Долго же пришлось возиться, чтобы получить титул. Отныне могу претендовать на город. Получить Енисейск — это отдельная проблема, с которой ещё предстоит разобраться.

На душе приятно и хорошо. Ещё один шажок по лестнице возвышения к тому, чтобы стать императором в этой стране. А после того, как я получил титул бея, чего себя ограничивать?

Вот только мне всё не даёт покоя ситуация с двойниками, которые пёрли от турок. Может быть, это султан или та, вторая, сторона, что мешала подписанию мира. Ладно, упустим инициатора. Чего они добиваются?

Смерти — самое очевидное. И у них почти получилось. Напрягли русских, те начали отстреливать всех, кто похож на меня, уже даже на османской территории. Султан приказал мне прибыть сначала на свои новые земли. Если бы не кожа степного ползуна, не было бы уже Магинского.

Следующий расчёт, что меня тут порешат, когда я приду. Но недооценили кольцо генерала, которое как маячок. Кольцо султана я спрятал ещё на территории моих новых земель, чтобы было меньше вопросов.

Что они планировали дальше? Я формально обезопасил себя с этими навязанными подарками от монарха Османской империи. Судя по тому, как отреагировали Сосулькин и князь, их не смутили мои земли и жена.

Сука… Что-то не так, но пока не могу понять, что именно. Одно действие совершили в попытке меня убить, и неважно, кто. Должны быть ещё.

Разговоры вокруг становились громче. Церемониальная часть закончилась, и офицеры возвращались к повседневным делам. Кто-то уже склонился над картами, кто-то передавал распоряжения связным.

— Граф Магинский… — попробовал сочетание на вкус князь. — Да, пожалуй, лучше звучит, чем барон.

— Благодарю! — кивнул, разглядывая кольцо на пальце.

— Ну что, осталось только заняться укреплением границы, — включился снова подполковник, словно возвращая нас к насущным делам. — Думаю, за месяц-другой справимся. Там, с другой стороны, выжженная земля и деревни, никому не нужные. Пошугаем жителей, и свалят они оттуда. И вот у нас будет ещё с десяток-другой километров территории без турок.

Что? Пошугаем? Это он о землях графа и бея Магинского говорит? О моих деревнях, для которых я уже составил план восстановления? О территории, где мои монстры должны превратить пустыню в плодородные поля?

Кровь прилила к лицу, в горле пересохло от внезапного гнева. Они даже не удосужились поинтересоваться, что за территории я получил. Просто взяли и запланировали военную операцию.

— А? — повернулся к Сосулькину. — Зачем нападать? Оставим в покое жителей. Они же мирные, никому ничего не делают.

Моя реакция явно удивила подполковника. Он посмотрел на меня с недоумением, словно на ребёнка, не понимающего очевидных вещей.

— Магинский, ты что, после своей поездки проникся теплом к врагу? — засмеялся Ростовский, но его глаза оставались холодными и оценивающими. — Если у нашей границы с их стороны никого не будет, то это нам же на пользу.

В его словах была логика. С военной точки зрения буферная зона между враждующими державами полезна. Но для меня эти земли — не буфер, а источник дохода, территория влияния, база для будущего расширения.

— Есть только одна проблема, про которую вы забыли, — мой голос стал жёстче, потерял следы дипломатической мягкости.

Почувствовал, как меняется атмосфера в комнате. Офицеры, ещё недавно занятые своими делами, начали прислушиваться к нашему разговору. Кто-то даже положил перо, откинувшись на спинку стула.

Я никому не дам посягать на мою землю. Решили, что раз свой, то можно не считаться? Да хрена с два! Ещё как будете!

— Какая? — сделал вид, будто не понимает, Сосулькин, но что-то в его взгляде подсказывало: он уже догадывается.

— Это моя земля, — посмотрел в глаза подполковнику, вкладывая в каждое слово особый смысл. — Там мои люди.

Офицеры переглянулись между собой, а потом снова посмотрели на меня. На их лицах читалось непонимание, смешанное с недоверием. Кто-то даже негромко хмыкнул, словно услышал неудачную шутку.

Не, мужики, я своё дело сделал. Вам придётся брать в расчёт интересы графа Магинского. Теперь это не просто какая-то территория на карте — это мои владения, мои люди, и я их не брошу.

— Чего ты сказал? — напрягся Ростовский, выпрямляясь в кресле.

Его лицо, ещё минуту назад благодушное и довольное, приобрело выражение, с которым он обычно отдавал приказы о наступлении или отводе войск. Жёсткое, сосредоточенное, не терпящее возражений.

— Мирный договор! — указал пальцем на документ, лежащий перед генералом, и тут до меня дошло. — Вот же… Cука! Собака сутулая! Тварь!

Осознание ударило с силой пушечного ядра. В договоре нет ни слова о моём статусе бея, ни о землях на турецкой стороне, ни о Зейнаб. Всё, что было добавлено султаном как условие мира, отсутствует. Кто-то подменил документ или с самого начала существовало две версии: одна — для России, другая — для Османской империи.

Ловушка. Изящная, продуманная до мелочей. Султан жалует мне земли и титул, делая ответственным за приграничную территорию. А русским, моим соотечественникам, передаётся документ без этих пунктов. Меня специально провоцируют на конфликт с собственной армией.

Хотя… Я точно читал текст и видел там эти строки. Больше никто не трогал документ, и я убрал его в кольцо. Трижды проверял, перед тем как согласиться на свадьбу и всё остальное. Как?..

— Магинский, ты как говоришь в присутствии генерала, князя Русской империи? — повысил голос Сосулькин, явно шокированный моей реакцией.