Двойник Короля 10

Глава 6

— Ваша Светлость! — повернулся и улыбнулся я.

Увидел князя, стоявшего у моей кровати. Ростовский вошёл без стука, как и подобает человеку его положения. В тусклом свете лампы фигура генерала казалась массивнее, чем обычно. Или это усталость от прошедшей битвы так согнула его плечи?

Он выглядел измотанным. Глубокие тени залегли под глазами, а на лбу прорезались новые морщины, которых я раньше не замечал.

— Твоя наглость шла вкупе с аристократической кровью? — поднял бровь генерал, окидывая взглядом моё временное жилище.

Не стал отвечать на явную провокацию. Просто сел на край походной кровати и выпрямил спину. Князь тем временем расположился за небольшим столом, не дожидаясь приглашения. Впрочем, при его статусе это было бы даже оскорбительно — ждать разрешения от капитана.

Усталый взгляд впился в меня. В этих глазах отражалось что-то… странное? Разочарование? Нет, скорее, расчёт. Генерал смотрел не просто на меня, а сквозь, словно прикидывая, как лучше использовать очередную фигуру на своей шахматной доске.

— Слушаю вас, — кивнул я, сохраняя бесстрастное выражение лица.

— Магинский… — взял бутылку с коньяком генерал.

Неторопливыми движениями он налил янтарную жидкость в стакан и медленно крутанул его, наблюдая, как напиток оставляет маслянистые дорожки на стенках.

— Мир должен быть подписан. Не вздумай чудить! Я на тебя поставил много. Мы… Амбивера надеется на тебя, — продолжил он.

Последняя фраза заставила меня внутренне напрячься. Упоминание ордена в таком контексте… Это уже не просто задание от генерала, а нечто большее.

— Я и не думал, — ответил спокойно, не выдавая своих мыслей.

— Не думал он! — хмыкнул Ростовский, и на его лице мелькнула кривая усмешка. — Да чёрт ногу сломит, что там в твоей голове происходит! Турки очень… строптивые, обидчивые. Это другая культура. Они гордые, упрямые, очень вспыльчивые.

Ростовский говорил медленно. Его пальцы постукивали по столу в каком-то неровном ритме. Глаза изучали мою реакцию, ловя малейшее изменение в выражении лица.

— Понял, — кивнул я, демонстрируя внимание.

— Ничего ты не понял, Магинский! — выпил залпом коньяк генерал. Стакан с глухим стуком вернулся на стол. — Этот мир нужен, важен, и ничто и никто его не должны нарушить. А поверь, такие будут и с их, и с нашей стороны.

В его словах сквозило нечто большее, чем просто наставление дипломату. Кажется, Ростовский боится. Не меня, конечно, кого-то другого. Кого-то, кто стоит выше него на иерархической лестнице.

— Ожидаемо, — произнес я, наблюдая за реакцией.

— Что ты думаешь? — вдруг поинтересовался князь, подавшись вперёд.

Неожиданный поворот. Генерал редко спрашивает мнение подчинённых, особенно в таких вопросах. Что это — проверка или искренний интерес?

— Разрешите говорить свободно? — уточнил я, и Ростовский кивнул, нетерпеливо махнув рукой. — Вас остановили, — констатировал факт. — Победа могла быть оглушительнее и больше. Причины? Не берусь гадать, — соврал, прекрасно понимая расклад. — Этот «мир»… странный. Турки сразу побежали его заключать. Почему? Возможно, у них появилась какая-то информация.

Князь наклонился, его взгляд стал острым, как лезвие.

— И какая же? — замер он, словно охотник, почуявший добычу.

— Я не смею… — сыграл в притворство, опустив глаза.

— Говори! — процедил генерал, и его пальцы скрипнули по столешнице.

— Могу лишь предположить… — пожал плечами, изображая неуверенность. — Козырь, который вы вынули, он кому-то очень не понравился. Вы ожидали больше территорий для страны, а вас останавливают. Придётся убрать козырь, и вы его засветили. Это с одной стороны. А с другой…

Я замолчал, делая вид, что собираюсь с мыслями. На самом деле точно понимал, что с генералом. Монарх испугался, что его младший брат может стать слишком сильным, слишком популярным среди народа и армии. Классическая династическая паранойя, которую не раз наблюдал в прошлой жизни — иногда из первого ряда, иногда будучи её объектом.

Но вот с турками не всё так просто. Почему они охотно пошли на мир, отдавая территории? Что-то здесь не складывалось.

— Возможно… — начал я медленно, словно формулируя мысль прямо на ходу. — В нашей стране назревает ещё один военный конфликт. И часть армии отсюда перебросят. Поэтому враг соглашается на мир, чтобы потом ударить.

Лицо генерала на мгновение окаменело. Он шумно выдохнул и налил себе коньяка, которая исчезла в его глотке так же быстро, как и предыдущая. Пустой стакан с силой опустился на стол.

— Я тоже так считаю, — кивнул Ростовский после паузы. — Поэтому нам и нужен этот мир любой ценой. А пока у меня будет время, что-нибудь придумаю. Не хочу, чтобы нашу победу, пусть и не такую грандиозную, как я планировал, обесцветили и забыли.

Внутри меня крутились мысли, как жернова мельницы: «Император, что же ты там задумал? Почему так резко остановил своего брата на пороге большой победы? Что происходит в столице, пока мы здесь воюем?»

Ростовский поднялся, и его тень на стене палатки словно выросла, став ещё больше и угрожающей.

— Говорю сразу, — голос изменился на жёсткий и холодный, как сталь. — Облажаешься… Считай, что Магинского не существовало. Лично займусь тем, чтобы твой род достался монарху, как и твои земли. А тебя объявят предателем, даже не будет места в нашей стране.

Это уже не просто угроза. Это обещание. И князь не из тех, кто бросает слова на ветер.

— Угрожаете? — поднял взгляд и встретился с глазами Ростовского. Сдержал порыв не показать, что я не боюсь.

— А ты как думаешь? — дёрнул щекой мужик, и его рука непроизвольно дотронулась до рукояти меча. — На карту поставлено очень многое. Я снова тебе помогаю и жду ответной услуги. И… по завершении операции можешь рассчитывать на титул. Как только вернёшься, я тебе его присвою.

Князь бросил последний тяжёлый взгляд и вышел, не дожидаясь ответа. Полог палатки тихо опустился за его спиной, словно занавес в театре после драматичной сцены.

Мило… Кнут и пряник, хорошо сработано. Улыбнулся и лёг на кровать. Вот и поговорили. В голове роились мысли о предстоящей миссии, о турках, об интригах императора и его брата. Я оказался втянут в игру, ставки в которой, похоже, выросли…

Только хотел снова подремать, как посмотрел на часы. Хрен мне на весь макияж, время поджимало. Пришлось вставать. Пора забирать моего водяного медведя, который очень недоволен своей судьбой.

Паучок возник в палатке почти бесшумно. Его огромные фасеточные глаза поблёскивали в полутьме, отражая слабый свет лампы. Мы проделали тот же путь, что и раньше: я вскочил на его спину, и выскользнули из палатки в прохладную ночь.

Лагерь погрузился в сонное оцепенение. Только редкие патрули нарушали тишину, да из дальних палаток доносились приглушённые голоса солдат, которым не спалось. Держась в тенях, мы быстро добрались до места встречи.

Крокодилья морда вперемешку с медвежьей уже чуть торчала из земли. Огромные глаза Ама смотрели с обидой и усталостью. Его чешуя, обычно блестящая и яркая, сейчас была покрыта грязью и какими-то подозрительными пятнами.

«Готово!» — обиженно заявил монстр. Мысленный голос звучал капризно, словно у ребёнка, которого заставили делать скучную работу вместо игр.

Мы занялись тем, что вытаскивали клубок живых песчаных змей наружу. Сейчас идеальное время — перед самым рассветом. Солдаты клюют носом, патрули стали медленнее и не особо внимательны. Все ждут смены караула, а значит, менее бдительны.

Песчаные змеи оказались запутаны в такой клубок, что разобрать, где чья голова, а где хвост, было практически невозможно. Они шипели и извивались, но странным образом не пытались укусить ни меня, ни моих монстров.

Как только часть живого сплетения появилась, тут же переместил их в пространственное кольцо. Создал там отдельный загон — нечто вроде сухой песчаной ямы с несколькими камнями для укрытия. Змеи успокоились почти сразу, словно оказались в родной среде.

За ними последовали степные ползуны. Эти монстры находились в каком-то странном состоянии, похожем на спячку или анабиоз. Их кожа, обычно бугристая и подвижная, сейчас казалась застывшей, а глаза затянуты белёсой плёнкой. Я пощупал одного: тело было холодным, но внутри чувствовалась пульсация жизни.

— Что ты с ними сделал? — прошептал Аму, когда последний ползун исчез в кольце.

«Я их немножко надкусил, — признался медведь, виновато отводя глаза. — Совсем чуть-чуть. Они живые, просто спят. Вкусненькие…»

Можно было бы отругать его, но сейчас не время. Главное, что твари живы и пойдут на пользу. Степным ползунам я тоже выделил отдельный загон — низину с мягким грунтом, где они могли зарыться и восстановиться.

Потом пошла кожа убитых монстров. Целые шкуры, аккуратно снятые Амом. Это были настоящие сокровища. Особенно радовала шкура крупного степного ползуна с почти нетронутыми ядовитыми железами. Такой материал в руках опытного алхимика может превратиться в десятки зелий или защитных артефактов.

Работа выполнена, внутренний хомяк доволен. Я чувствовал странное удовлетворение, словно только что успешно ограбил банк. Забрал грязного Ама и переместил его в кольцо. По пути обратно в голове уже крутились планы использования новых трофеев.

Как только оказался в палатке, тут же принялся разматывать самодеятельность водяного медведя. Клубок змей оказался запутан так, что напоминал гордиев узел. Одно неверное движение, и… Эти твари начинают кусать друг друга или себя, что может привести к массовой гибели.

— Да чтоб тебя… — выругался, когда не получилось развязать живой клубок.

Пришлось всё оставить как есть, потому что полог палатки внезапно откинулся.

— Павел Александрович, — позвал лейтенант из моей личной охраны. — Пора.

Вылез наружу, притворившись, что меня слепит восходящее солнце и я только проснулся. Щурясь и потягиваясь, незаметно осмотрелся. Охрана была бдительна: четверо солдат стояли по периметру, держа руки на оружии. Они явно не доверяли мне после вчерашнего инцидента с офицерами.

Повели к штабу. За ночь его значительно укрепили: добавили несколько постов, установили пулемётные точки, даже вырыли небольшие окопы по периметру. Видимо, Ростовский не исключал удара в спину от недовольных миром турок.

Рядом со штабом стояли несколько автомобилей — белых и блестящих, словно вытащенных прямо из салона. Такие машины редко встретишь даже в больших городах, не то что на фронте. Они резко контрастировали с грязными, потрёпанными военными грузовиками, стоявшими неподалёку.

Около машин переминался сам князь, рядом — Сосулькин и ещё какая-то делегация из незнакомых мне людей. По одежде и манере держаться я сразу понял: турки.

Они выглядели неуместно роскошно для военного лагеря — идеально выглаженная одежда, начищенная обувь, ухоженные бороды и усы. Словно собрались на официальный приём, а не на переговоры посреди войны.

Меня подвели к ним.

— Вот! — представил Ростовский, широким жестом указывая в мою сторону. — Магинский Павел Александрович. Земельный аристократ, барон. Владеет очень богатыми ресурсами, несмотря на свою молодость. Также служит в звании капитана. Именно он поедет с вами в столицу.

Мужчина лет сорока повернулся и окинул меня оценивающим взглядом, словно покупатель на рынке, решающий, стоит ли товар запрошенной цены. У него было тёмное лицо, прорезанное морщинами, будто высеченное из коричневого камня.

Пронзительные чёрные глаза смотрели холодно и расчётливо. Вместо традиционной национальной одежды на нём был костюм безупречного кроя, но с восточными акцентами. Золотая брошь с каким-то замысловатым символом на воротнике, перстни с крупными камнями на пальцах.

Семь человек, стоявших вокруг него, выглядели как профессиональные телохранители. Их возраст — от тридцати до сорока. Все как на подбор — высокие, широкоплечие, с настороженными взглядами и одинаковой выправкой. Под пиджаками угадывались кобуры с оружием, а их руки всегда находились в готовности. Либо на виду, либо близко к карманам, где, я был уверен, скрывались ножи или что-то подобное.

Судя по осанке, жёстким взглядам и тому, как они держались, это не просто свита — все они были магами, причём неслабыми. От них исходили потоки энергии, на которые отзывался мой источник.

А с нашей стороны только я. Честное распределение сил.

— Я Мустафа Рахми-бей ибн Сулейман, по воле Высокой Порты Каим-Макам Эвлии южной хранитель покоя в землях очаковских и едисанских, блюститель закона шариата и меча падишаха. Кто с миром — найдёт у меня справедливость, кто с оружием — познает гнев, — произнёс он нараспев, словно читая священный текст.

Что за?.. Я чуть не рассмеялся от этого пышного представления. Попробуй запомни все титулы после одного раза. У него тут хрен поймёшь, что есть что. Почти как у Лахтины с её «Величайшей Скорбью Глупцов» и прочей белибердой. Но девушка так часто это повторяла, что я даже запомнил.

— К нему обращайся по имени, — тут же оказался рядом Сосулькин, заметив моё замешательство.

— А что из этого имя? — уточнил я шёпотом, не желая сразу оказаться в неловком положении.

— Мустафа Рахми ибн Сулейман, — тихо ответил он. — Ну, или просто бей, или Каим-Макам.

Я кивнул, мысленно делая пометку.

— Рад лично встретиться с великим Каим-Макамом, — улыбнулся и протянул руку в привычном русском жесте.

Мужчина чуть поморщился, словно я предложил ему дохлую крысу, но всё же ответил на рукопожатие. Его ладонь оказалась сухой и жёсткой, с мозолями, выдающими человека, привыкшего держать оружие. Несмотря на дипломатический статус, этот турок явно не чурался боя.

— Мы вам дали уважаемого посла и дипломата, мужчину, а вы нам — мальчишку? — возмутился он, обращаясь к Ростовскому, но глядя на меня.

— Мустафа, — шумно выдохнул наш генерал, и в его голосе зазвучали нотки раздражения. — Тебя не устраивает мой выбор?

— Если мальчик посмеет возлечь с одной из наших женщин, то я лично его кастрирую и отправлю вам его мужское начало, генерал, — произнёс турок с такой будничной интонацией, словно обсуждал погоду.

Я выдавил из себя показную улыбку. Молодость в жилах тут же отозвалась на обещание лишить меня кое-чего важного и нужного в моём организме. Выдохнул, взяв адреналин под контроль. Я и женщины? Точно не про меня. Умею себя контролировать.

— Турок! — глаза генерала сверкнули, и на мгновение даже показалось, что он схватится за оружие. — Ты смеешь при мне угрожать офицеру моей армии? Аристократу моей страны?

Охрана Мустафы напряглась, их руки незаметно скользнули к оружию. Ситуация накалялась на глазах. Ещё несколько секунд, и дипломатическая миссия может превратиться в дипломатический инцидент с трупами.

— Нет, — хмыкнул турок после напряжённой паузы. — Вы вправе решать сами, великий князь, кого отправить.

Каим-Макам поклонился с едва уловимой иронией и развернулся. Его охрана тут же последовала за ним, обтекая турка, как вода камень. Они двигались слаженно, словно хорошо работающий механизм.

Что-то у меня не очень хорошее предчувствие. Есть ощущение, что я этому Мустафе не понравился. В целом плевать, но не хотелось бы отправляться в путь на плохой ноте, особенно учитывая угрозу кастрации.

— Магинский! — кивнул Ростовский, и его лицо стало жёстким. — Только попробуй там…

— Так попробовать или нет? — улыбнулся я, не удержавшись от «шпильки».

— Да я тебя! — замахнулся демонстративно князь, и в его глазах мелькнул огонь.

— Буду держать себя в руках, — в моём голосе зазвучала сталь, а взгляд стал холодным. — И всё сделаю так, как нужно.

Сосулькин, стоявший рядом, даже напрягся, почувствовав изменение атмосферы. На этом моё прощание с нашей армией и генералом закончилось. Я последовал за процессией к машинам, чувствуя спиной тяжёлый взгляд Ростовского.

Сосулькин догнал меня у самых автомобилей и передал пакет документов.

— Тут всё, что тебе нужно, — пробормотал он, оглядываясь по сторонам. — Бумаги о том, кто ты такой, какой статус, верительные грамоты.

Подполковник оглянулся, убедился, что нас никто не подслушивает, и добавил тише:

— И вот ещё. Это очень важно…

Протянул мне небольшую бархатную коробочку. Внутри оказалось кольцо странной формы — золотой ободок с каким-то символом, который я раньше не видел.

— Оно позволит тебе не переживать за свою жизнь в чужой стране, — пояснил Сосулькин. — Носи его открыто. Это кольцо князя, символ дипломата высшей категории. Только избранные и важные люди могут себе позволить его надевать.

Подполковник проглотил и замер в ожидании.

Я надел кольцо на палец. Оно тут же словно стало частью руки — не слишком тяжёлое, не давящее, идеально подходящее. Почувствовал лёгкое покалывание, которое быстро прошло.

Магия в нём есть. Нужно будет разобраться, что туда напихали, помимо того, чтобы следить. Кивнул на прощание Сосулькину.

Ну вот я и дипломат. То, в чём по-настоящему хорош. В прошлой жизни мне часто приходилось вести переговоры от имени короля. Никто и не догадывался, что настоящий монарх в это время прячется за стенами дворца, а все сложные и опасные миссии выполняет его двойник.

— Сядешь там, русский! — бросил один из охранников бея, указывая на последнюю машину в колонне.

Я сжал кулак и улыбнулся, подавляя желание ответить что-нибудь колкое. Мне выделили личную машину с двумя сопровождающими, помимо водителя. Они не очень вежливо указали на место, словно слуге или пленнику.

Молодость внутри кричала показать, что никто не смеет так со мной обращаться. И будь на моём месте другой аристократ, он бы уже фыркнул или возмутился. Но я это я. Они только что проиграли, отдают свои земли. Мы едем подписывать мир. Хорошо, что вообще держат себя в руках.

Забрался в машину и откинулся на спинку. Салон пах кожей, табаком и какими-то пряными духами. Сиденья оказались неожиданно удобными — мягкими, но с хорошей поддержкой. Роскошь, к которой я не привык за последние недели в окопах и тесных землянках.

Мне предстоит долгий путь, и я собираюсь заняться много чем. Нужно потренироваться использовать заларак, понять его истинную силу. Моя кожа тоже… Неплохо бы потестировать её, открыть дополнительные возможности. Заняться разведением питомцев, собрать манапыли. Остаются вопросы, где и как искать кристалл и того, кто им управляет. Но это потом. Пока можно немного расслабиться и отдохнуть.

Машина тронулась с места. Колонна медленно выехала из лагеря и направилась на юг, вглубь территории, которая ещё недавно считалась вражеской. Последний раз оглянулся на наш лагерь. Солдаты, палатки, полевые орудия — всё это остаётся позади. Начинается новый этап моей миссии.

Час спустя мы уже ехали по территории турок. Пейзаж медленно менялся. Выжженная боями земля сменилась бескрайними степями, пожелтевшими под палящим солнцем. Изредка попадались небольшие рощицы деревьев, которые выглядели как острова в зелёно-жёлтом море травы.

Мы проезжали через небольшие турецкие форпосты. В отличие от наших, они выглядели более аккуратными, словно сошедшими со страниц военного учебника. Палатки стояли ровными рядами, оружие и боеприпасы сложены, солдаты подтянуты и опрятны даже после недавних боёв. Дисциплина у них явно на высоте.

Первый крупный населённый пункт встретил нас глиняными домами с плоскими крышами, узкими улочками и шумным базаром. Жизнь здесь кипела, несмотря на близость фронта.

Торговцы громко зазывали покупателей, женщины в ярких платках несли корзины с фруктами и овощами, дети с криками носились между прилавками. Казалось, война для них была где-то далеко, не здесь.

Когда мы проезжали через центр, местные жители останавливались и смотрели на нашу колонну с молчаливой враждебностью. Никто не кричал и не бросал камни, но в глазах читались ненависть и презрение. Они знали, кто мы и зачем едем. Русские — враги, забирающие земли. И неважно, что это решение их собственных правителей.

Атмосфера напряжения нагнеталась и внутри автомобиля. Турки, сидевшие напротив, всю дорогу молчали, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами на своём языке. Они явно оценивали меня, прикидывая, как себя вести.

— И какой у нас план? — наконец нарушил молчание, глядя на сопровождающих.

— Сначала Бахчисарай, потом Ор-Капу, дальше корабль по морю и наша великая столица, — ответил один из них — тот, что постарше, с седеющей бородой и шрамом, пересекавшим правую бровь.

Плавание? Не ожидал. Я не против кораблей, но вот там сложно куда-то отступить в случае чего. С другой стороны, это логичный маршрут — морем до Константинополя гораздо быстрее, чем по суше через все полудикие земли.

Ладно, пока сосредоточусь на следующем этапе. Бахчисарай. Столица Крымского полуострова, древний город с богатой историей. Там должны быть дворцы и мечети, памятники восточной архитектуры. Возможно, даже удастся их посмотреть, если эти турки не будут держать меня взаперти.

Машина подпрыгнула на очередной выбоине, и я невольно схватился за дверцу. Дороги здесь оставляли желать лучшего.

— Русский, ты участвовал в битве? — вдруг спросил второй сопровождающий. Молодой, с наглым взглядом и тонкими усиками, тщательно подстриженными, судя по всему, по последней турецкой моде.

— Да, — кивнул я, глядя ему прямо в глаза, — турок.

— Убивал наших? — в его голосе мелькнула неприкрытая враждебность.

— Не могу отрицать или подтвердить данную информацию, — пожал плечами, сохраняя нейтральное выражение лица.

— Значит, врёшь! — хмыкнул первый — тот, что со шрамом. — Просто аристократик.

Они продолжали говорить со мной подчёркнуто пренебрежительным тоном, словно с прислугой или побеждённым противником. Явная провокация — проверка на прочность.

— Мужики, — устало выдохнул я, потирая переносицу. — Вам, видимо, дали приказ оскорблять или вывести русского из себя. Ваш бей хочет меня прощупать. Понимаю его мотивы. Но давайте мы пропустим всю эту скучную фазу. Вы передадите, что я был сдержан, но ваш тон и слова мне пришлись не по духу. Да, — кивнул, подтверждая собственные слова. — Вот так будет прямо отлично.

Турки удивлённо переглянулись, явно не ожидая такой прямолинейности. Они рассчитывали увидеть либо испуганного юнца, либо вспыльчивого аристократа, который начнёт возмущаться при первой же провокации. Но не такого… понимания правил игры.

Это логично. Мустафе нужно знать, кого он везёт к султану. Успеть доложить своему государю о дипломате. Ну, и выяснить, можно ли на меня давить. Стандартная разведка, ничего особенного.

Вот только одного не пойму: почему каждый раз нужно идти какими-то окольными путями? Сели бы в одной машине и поговорили, как мужик с мужиком. Но, видимо, дипломатия требует таких вот ритуальных танцев, даже когда обе стороны понимают суть происходящего.

Маршрут становился всё более живописным. Мы проезжали через цветущие долины, окружённые невысокими горами. Изредка попадались маленькие речки, вдоль которых росли пышные деревья, дающие столь необходимую здесь тень. Местные пастухи гнали стада овец, выглядящих как движущиеся пушистые облака на фоне жёлтой травы.

После очередного поворота показалось небольшое озеро, сверкающее в солнечных лучах, как расплавленное серебро. Берега были усеяны крошечными фигурками людей. Местные жители стирали одежду, поили скот, набирали воду. При виде нашей колонны они замирали, провожая нас настороженными взглядами.

— Русский, — снова начал второй турок — тот, с усиками. — Ты мальчик, который считает себя воином. Мой сын — настоящий лев. Он убил бы тебя деревянным мечом в детской драке.

Потёр виски и чуть склонил голову, рассматривая своего собеседника. Его слова были настолько нелепы, что даже не вызывали раздражения, — только усталое недоумение.

— Позволь спросить, — начал я спокойным тоном. — Таким образом ты попытался оскорбить меня? Сравнил с ребёнком, что он сильнее и в нём больше мужского? И будто ему достаточно деревянного меча, чтобы меня одолеть?

Оба турка засмеялись, словно я сказал что-то невероятно весёлое. Я поддержал их, изображая вежливую улыбку. Это было настолько прямо и топорно, что даже забавно.

В прошлой жизни я столько яда выслушал в свою сторону на переговорах с другими монархами и правителями стран. Сколько угроз, оскорблений было в их речах вначале. А потом? А потом мы захватывали их страны одну за другой. Я даже в пяти казнях лично поучаствовал как главнокомандующий армии.

И после всего этого почти детские оскорбления должны меня задеть? Смешно! Поэтому и поддержал их смех, показывая, что понимаю всю комичность ситуации.

Вскоре пейзаж за окном снова изменился. Появились первые признаки приближения к крупному городу: дорога стала шире и ровнее, увеличилось количество встречных повозок и всадников, попадались небольшие придорожные чайханы и караван-сараи.

Мы ехали через деревни, где женщины в ярких платьях сушили ковры на заборах, а старики в тюбетейках сидели в тени, куря кальяны. Когда проезжали мимо, дети бежали за машиной, выкрикивая что-то на турецком. Судя по интонациям, не самые лестные слова.

— У тебя голос евнуха и сердце торговки! — вдруг заявил первый турок — тот, что постарше, со шрамом.

Я мысленно перевёл оскорбление. Как понял, это намёк на кастрированного и хитрого, трусливого человека. Уже лучше. Хоть какая-то фантазия и попытка задеть мужчину за самое его больное место.

«Может, их заткнуть мягко и деликатно?» — мелькнула мысль.

И тут второй — тот, что с усиками — взял и плюнул на мой пиджак. Густая слюна медленно стекала по чёрной ткани, оставляя мокрый след. Турок смотрел на меня с улыбкой, мол, ну что я сделаю? А первый заливался смехом, будто это шутка века.

Отбрасываем мягко и деликатно.

— Ну, ребят, я честно старался, — пожал плечами, сохраняя спокойное выражение лица.