Двойник Короля 10

Глава 13

Вода прибывала. Быстро, неумолимо, словно сама стихия решила наказать меня за жадность. Хотя какая, к чёрту, жадность? Расчёт, в моём случае всегда расчёт. Просто он частенько сопряжён с риском.

Тьма вокруг сгущалась вместе с прибывающей водой. Деревянные стены скрипели под напором стихии, каюта превратилась в ловушку. Я мог бы сейчас быть в безопасности на пиратском корабле, но нет, решил вернуться и подобрать оставшиеся ценности. Нельзя упускать такую возможность. Ну не могу я себе позволить ничего не получить от своего путешествия.

Проблемы, убийцы… Они сами меня найдут в любом случае, это константа в моих уравнениях. А вот то, что нужно лично для меня, подопечных и рода… За таким приходится охотиться и как-то крутиться. Что я, собственно, сейчас и делаю.

Вода уже дошла до груди — холодная, солёная, с привкусом ржавчины и дерева. Я чувствовал, как соль разъедает разбитые губы. За стенами каюты слышался гул, словно само море пришло полюбоваться на мою глупость.

Паучков пришлось убрать в пространственное кольцо: многоглазые не особо хорошо плавают. Да чего уж там, не только они. Сука, как водяной медведь не может плавать? Эта информация даже сейчас меня не отпускала. Вода уже по горло, а я всё бурчу о неспособности моего монстра оставаться на плаву. Парадоксы жизни.

Ещё пара минут, и придётся задержать дыхание. Попытался пробиться мечом из когтя водяного медведя, но толку мало. Волны снаружи усилились, раскачивая корабль, словно колыбель. Выжить в такой качке, даже выбравшись из ловушки, будет нелегко.

Лахтина тоже не вариант, она не рыба, а мать вообще ранена. Никто из моих монстров не способен спасти меня сейчас.

— Твою мать… — выдохнул я, когда вода дошла до губ.

То, что не собрал из ценностей, начало всплывать вокруг как напоминание о цене моей жадности. Сундучок с монетами, кольца, ожерелья — всё это теперь плясало в воде, словно насмехаясь.

Хотя, если подумать, разве не такие вот авантюры делают мою жизнь интересной? В прошлом мире я купался в роскоши, но там каждый день был расписан другими людьми. Здесь же… Здесь я сам решаю, когда рискнуть, а когда отступить. Поэтому переместил всё себе в пространственное кольцо.

Вода добралась до носа. Я сделал последний глубокий вдох, набрав в лёгкие столько воздуха, сколько мог. Накрыло с головой.

Открыл глаза под водой. Мутно, темно, лишь слабый свет проникал сквозь щели в обшивке корабля. Дерево трещало и стонало от давления. Чувствовал, как холод пробирает до костей, словно ледяные пальцы сжимают сердце.

Я пытался работать ногами и руками, плыть к выходу, но какой тут выход, если коридор полностью заполнен водой? Извивался, как угорь, проталкиваясь через обломки и вещи бывших пассажиров.

Лёгкие начало жечь. Ещё немного, и инстинкт заставит открыть рот, впустить воду вместо долгожданного воздуха. Смерть от утопления, говорят, не самая худшая. Вроде как даже приятная, когда перестаёшь бороться, но я не собирался проверять. Схватился за дверной косяк, подтянулся и выбрался в коридор. Здесь ещё темнее, чем в каюте. Продолжал двигаться на ощупь, не понимая, куда плыву — вверх или вниз.

В ушах стучала кровь. Перед глазами начали мелькать тёмные пятна. Не от недостатка света, а от нехватки воздуха. Лёгкие горели огнём, требуя кислорода.

Пальцы коснулись чего-то твёрдого. Переборка? Лестница? Неважно. Главное, ориентир. Я потянулся вдоль, надеясь, что это путь наверх. Рука наткнулась на обломок. Острый край полоснул по коже, кровь смешалась с морской водой, а боль отрезвила.

Вдруг моя нога ударилась о что-то движущееся. Труп? Акула? Мало ли кто может плавать в этих водах… Попытался отпихнуть, но оно вцепилось. Рефлекторно выбросил руку вперёд, готовясь к схватке. Пальцы коснулись мягкой ткани. Не монстр, человек. Мёртвый или живой — не разобрать. Оттолкнул, продолжил путь.

Увидел слабый луч сверху, квадрат света — должно быть, люк на палубу. Из последних сил рванул вверх. Но тут корабль вздрогнул. Сильный крен, и свет исчез. Проклятье! Судно полностью погрузилось под воду.

Пучина заполнила всё, а воздух закончился полностью. Лёгкие были готовы взорваться. Инстинкт требовал вдохнуть хоть что-нибудь, даже если это солёная морская вода. Губы задрожали, сдерживая последние пузырьки воздуха. Сознание начало плыть. В голове появилась странная лёгкость.

Рука коснулась борта. Дерево. Толстое, мокрое, но дерево. Я стиснул зубы, последним усилием воли сконцентрировал магию. Магия льда вырвалась наружу, сковывая дерево. Кристаллы разрастались под моими пальцами — белые, острые.

Удар меча разбил лёд вместе с обшивкой. Хлынула вода, но не внутрь, а наружу. Значит, там давление меньше. Я на верном пути.

Ещё удар. Ещё. Доски трещали, поддаваясь клинку. Наконец, дыра стала достаточно широкой, чтобы протиснуться. Я выбрался, чувствуя, как течение сразу подхватывает тело.

Тьма. Вокруг только тьма и холод. Где поверхность? Где воздух? Глянул наверх: далеко. Очень далеко. Корабль опустился на приличную глубину. Пытаться выплыть бессмысленно. И всё же…

Я поплыл, работая руками и ногами, как одержимый. В пространственном кольце кричали мои сожители. Их паника передавалась мне, заставляя бороться яростнее. Ещё чуть-чуть. Давай! Темнота перед глазами сгущалась, сознание ускользало. Внезапно — свет. Тусклый, размытый, но свет. Поверхность была близко. Последний рывок…

Поверхность. Вдох. Кашель. Горло жжёт, словно туда влили расплавленный металл.

Снова вдох. Воздух никогда ещё не казался таким сладким. Опять кашель. Из лёгких выходит солёная вода вперемешку с кровью.

— Сука! — выдохнул я, болтаясь на волнах.

Огляделся, пытаясь сориентироваться. В десятке метров — пиратский корабль, на его палубе — люди. Машут, кричат что-то, не разобрать сквозь шум волн.

По голове вдруг ударило. Я поднял замутнённый взор: лестница. Верёвочная лестница, брошенная с борта корабля. Схватился на рефлексах и полез наверх.

Руки дрожали от холода и усталости. Пальцы немели, отказываясь сжиматься. Но я лез — упорно, зло, цепляясь за каждую перекладину.

Наконец, добрался до верха. Чьи-то руки подхватили меня, втащили на палубу. Я рухнул на доски, тяжело дыша. Жив. Я, чёрт возьми, жив! Рискнул бы ещё раз так? Да.

Турчанка на палубе пиратского корабля

Зейнаб Хандан-султан стояла в окружении своих слуг и телохранителей. Брови её были сведены к переносице, губы сжаты в тонкую линию. Девушка с трудом сдерживала ярость, следя за происходящим на палубе.

Этот русский… Как он посмел так поступить с ней? Сначала игнорировал в Бахчисарае, потом разбил план с ассасинами, теперь вот спасся с тонущего корабля, когда должен был захлебнуться в морской пучине.

Сердце бешено колотилось. Адреналин и возбуждение разливались по жилам, заставляя кровь приливать к щекам. Она громко сглотнула и огляделась.

«Жемчужина» утонула. Это, конечно, удар по Османской империи. Гордость их флота, лучший пассажирский корабль… теперь покоится на дне. Султан будет в ярости. Пираты напали на судно его империи, и ему это определённо не понравится.

Но важно другое. Этот русский… Кто он, во имя богов, такой? Помимо жгучей ненависти, у Зейнаб появилось ещё одно чувство, которое она пока не могла разобрать. Что-то среднее между страхом и… восхищением?

Неделю назад всё было иначе. Девушка была уверена в своём положении, в своём превосходстве. Дочь Нишанджи — одного из самых влиятельных людей Османской империи. Каждое её желание исполнялось беспрекословно, каждый каприз становился законом для окружающих.

Зейнаб ещё помнит, как отец вызвал её к себе. В его глазах читалась тревога, когда он, поглаживая длинную седеющую бороду, рассказывал о поражении турецкой армии. О русском дипломате, который едет подписывать позорный мир.

— Маленькая моя, — говорил отец, смотря на неё поверх очков, — они обходят нас, становятся сильнее с каждым днём. Их генерал Ростовский разбил наши войска, хотя мы превосходили числом.

— И что нам делать, отец? — спросила девушка, чувствуя, как внутри закипает гнев. — Смириться?

Хайруллах покачал головой:

— Никогда. Но действовать нужно аккуратно. Если мир будет подписан, мы потеряем земли, влияние… Я могу лишиться своей должности.

— А я? — её голос дрогнул. Она хорошо понимала, что за этим последует.

— Тебе придётся выйти замуж, — вздох отца был тяжёлым. — Хамид-паша давно просит твоей руки. Ему шестьдесят, но он всё ещё…

— Нет! — Зейнаб вскочила не в силах сдержать эмоции. — Я не стану третьей женой этого старого козла! Лучше смерть!

Отец понимающе кивнул. Они долго сидели в тишине, глядя на сад под окнами. И тогда родился план. Хайруллах отдал ей тридцать своих лучших ассасинов — тех самых, что подарил султан за верную службу. Их целью должен стать русский дипломат.

И теперь этот план провалился. Все тридцать элитных убийц мертвы. Исчезли, как будто их никогда и не существовало.

Девушка до сих пор помнит своё потрясение, когда узнала об этом. Как такое возможно? Кто этот русский? Юноша не старше двадцати, жилистый, с наглой ухмылкой и горящими глазами. Как он сумел победить тридцать профессиональных убийц?

И вот новая попытка. Тургут — один из сильнейших магов в их землях. Верховный маг, почти как её отец. И снова неудача.

Зейнаб вцепилась пальцами в перила, до боли сжимая гладкое дерево. Опять выжил. Как? Никто ничего толком не видел. Но пираты мертвы, и это факт.

Русский поднялся на палубу, и начался хаос. Словно он джин какой-то — по мановению его руки враги гибнут целыми десятками. Что это были за существа на корабле? Пауки, медведь, чёрный дым… Откуда они взялись? Неужели русские маги настолько сильны?

Зейнаб поморщилась, вспомнив рассказы очевидцев. Никто не мог внятно объяснить, что произошло. Лишь отрывочные впечатления: холод, чёрная тень, рычание зверя…

Вопросы крутились в голове, не давая покоя. Кровь всё никак не отливала от лица. Пульс стучал в висках, заглушая крики матросов.

А потом пришло осознание: она потеряла все свои вещи. Одежда, драгоценности, косметика, духи — всё осталось в каюте на «Жемчужине». Её личные служанки тоже погибли. Теперь девушке придётся ютиться в какой-то нищете на этом корабле, как обычной смертной.

Улыбка тронула красивое лицо Зейнаб: «Но ведь русский мёртв». По крайней мере, она так думала, когда видела, как «Жемчужина» уходит под воду. Пираты тоже все погибли, ничто не указывает на неё и отца. Пусть и не так, как планировалось, но задача выполнена.

И тут раздались крики:

— Магинский!

— Дипломат!

— Русский!

— Русский…

Половина экипажа и пассажиров звали его, перегнувшись через борт. Кто-то бросил верёвочную лестницу.

Турчанку это возмутило. Она тут! Почти принцесса, дочь Нишанджи! Всё внимание, всё почтение должно быть приковано только к ней, а люди зовут этого… варвара.

Зейнаб наблюдала, как его вытягивают из воды. Мокрый, грязный, избитый, но живой. Снова живой. Проклятье! И, что самое обидное, девушка видела, с каким восхищением смотрели на него турецкие моряки. Даже её собственные телохранители не могли скрыть уважение в глазах.

Как ему это удаётся? Как вчерашний враг становится героем? У него есть какая-то ментальная магия? Ведь не может же малолетний выскочка вдруг стать настолько популярным? И тем более так быстро. А что если… Что если он просто сильнее, чем все думали?

Эта мысль обожгла сознание Зейнаб, заставив её опустить глаза. Неужели всё так просто? Он сильнее, и он победил. В животе девушки разгорелся огонь. Почему, когда она смотрит на него, внутри всё сжимается?..

Именно так её отец всегда учил: «В мире мужчин побеждает сильнейший. Так было, так есть, так будет». Зейнаб сжала кулаки. Нет, она не примет поражение, не признает его превосходство. Найдёт способ одолеть этого проклятого русского, чего бы это ни стоило. Иначе… Иначе ей придётся стать третьей женой шестидесятилетнего паши, рожать ему детей, пока он развлекается с другими наложницами. Но лучше уж смерть..

Воспоминание о встрече на базаре в Бахчисарае вспыхнуло перед глазами. Тогда русский вёл себя так, словно она никто. Не смотрел, не восхищался, не пытался добиться её благосклонности. Наоборот — игнорировал, насмехался, даже оскорблял. И это после того, как Зейнаб предложила показать ему своё лицо! Ни один мужчина в империи не удостаивался такой чести. А он просто развернулся и ушёл.

Девушка до сих пор помнит, как дрожали руки от унижения, как перехватило дыхание от ярости, как хотелось тут же приказать отрубить ему голову. Тогда она поклялась, что русский дипломат никогда не доберётся до Константинополя. И вот теперь видит его снова. Как он улыбается, несмотря на раны и усталость, как бросает какую-то шутку, и все вокруг смеются, словно перед ними не враг, а давний друг.

Что-то в груди Зейнаб сжалось — странное чувство: тёплое и тревожное одновременно. Непонятное. Пугающее. Она встряхнула головой, отгоняя наваждение.

— Я Мустафа Рахми-бей ибн Сулейман. Каим-Макам Эвлии, блюститель закона и меча падишаха! — голос бея прокатился по палубе.

Зейнаб вздрогнула. Этот напыщенный индюк, этот трус, этот… теперь говорит с врагом, словно с равным? После всего, что произошло?

— Русский! — решила она вмешаться, пробиваясь сквозь толпу моряков и пассажиров. — Из-за тебя уничтожен корабль! Ты ответишь за случившееся перед султаном!

— Русский!

Этот голос я узнал бы из тысячи: та самая турчанка с базара. Теперь она кричала что-то, указывая на меня. Я был слишком измотан, чтобы разбирать её слова, но догадывался: ничего хорошего.

— Дипломат!

Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. Зафир и бей склонились, в их глазах была смесь беспокойства и… уважения?

Проморгался, стряхивая с ресниц солёные капли. Впереди всё ещё плясали тёмные точки, но постепенно зрение приходило в норму.

— Клянусь кровью, — начал Мустафа, — я ошибся в тебе. Твоя молодость… — он качнул головой, подбирая слова. — Ты воин, каких ещё поискать, в тебе нет страха. А твоя сила… — бей замолчал на мгновение. — Я рад, что на моём жизненном пути попался такой враг. Боги показали, что противник может меня многому научить. Признаю, ты уже не раз спас мою жизнь! Прости меня, русский.

Я с трудом сдержал смех. Час назад этот турок лежал в луже собственной крови, истекая на полу каюты, а теперь философствует о врагах и богах.

— Целоваться не буду! — хмыкнул я, отплёвываясь от морской воды.

Бравада бея как-то сразу утихла. Он отступил на шаг, растерянно моргая. Не ожидал сарказма в ответ на свою высокопарность?

Зафир помог мне подняться, и я прислонился спиной к борту нашего нового транспорта. Ноги дрожали от слабости, но стоять могу. Уже хорошо. Оглядел пассажиров и экипаж: людей много, места мало. На пиратской шхуне явно не рассчитывали размещать столько народу. Как говорят у нас, в тесноте да не в обиде.

— Из-за русского уничтожен корабль! — заявила турчанка, пробираясь ко мне сквозь толпу.

Я вопросительно посмотрел на Зафира, тот шёпотом перевёл её слова. Понятно. Значит, решила натравить на меня пассажиров? Устроить бунт? Перевести стрелки? Нет, девочка, ты не с тем связалась. Я деспот и тиран в душе, а тираны не терпят соперников.

Схватился за плечо турка и подтянулся, чтобы казаться выше. Нужно было быстро переломить ситуацию в свою пользу.

— Переводи, что я сейчас скажу, — кивнул Зафиру, глядя прямо в глаза турчанке. — Господа! На вас напали ваши же пираты. Удивительная страна, ничего не скажешь… — я сделал паузу, оглядывая собравшихся. — Я ваш враг. Русский, который едет к султану подписывать позорный для турок мир.

Повисла гробовая тишина. Даже Зейнаб заткнулась, не ожидая такого прямолинейного заявления.

— Вот только я, враг, спас ваши жизни! — мой голос окреп, зазвучал увереннее. — Я дал отпор пиратам, убил их и захватил это судно.

— Если бы ты не начал, то они бы просто взяли товары и ушли! — фыркнула турчанка, вздёрнув подбородок.

Зафир торопливо перевёл, виновато посмотрев на меня, как будто ему было неловко за соотечественницу.

Голова гудела от усталости и напряжения. К тому же эта постоянная канитель… Говоришь фразу, ждёшь перевода, потом ответа, потом снова перевода. Утомительно.

— Хорошо сказать «кому-то», — я нарочито медленно окинул взглядом фигуру турчанки. — Не знаю, видимо, девочек тут не учат молчать в присутствии мужчин. Так ещё они почему-то решают, что могут спорить с мужчинами. Учить их, — усмехнулся, добавив: — чести, достоинству и долгу.

Было видно, как Зейнаб подавилась словами. Лицо её залилось краской то ли от гнева, то ли от унижения. Ещё бы, такое оскорбление, да на глазах у всех!

Среди пассажиров поднялся гул, и мнения явно разделились. Часть смотрела на меня с недоверием, но многие кивали, соглашаясь с моими словами. Особенно мужчины. Классика: ничто так не объединяет, как общий враг.

— Кто считает, что я не прав? — спросил я, обводя взглядом собравшихся.

Зафир перевёл, и над толпой повисла тяжёлая пауза. Затем медленно и неуверенно поднялось несколько рук: десять человек, не больше. Среди них — турчанка, её слуги и телохранители.

Я указал на бунтовщиков, медленно поднимая ладонь:

— Вы! За борт!

Простая фраза, но сколько в ней силы. Руки начали опускаться, на лицах — смесь страха и недоверия. Неужели я серьёзно? Неужели правда выброшу их в море?

— Ты не посмеешь! — крикнула Зейнаб, но даже в её голосе проскользнула нотка сомнения.

— Корабль захватил я, — пожал плечами, стараясь выглядеть равнодушным. — Он мой.

— Это турецкий корабль! — заявила девушка, делая шаг вперёд. В её глазах блеснули слёзы ярости.

— Тогда моей стране только что объявили войну, — я снова пожал плечами, словно мне всё равно. — И вы все — мои враги.

Сжал меч крепче, чтобы видели: я готов драться, если придётся. Усталость временно отступила перед адреналином, снова бурлящим в крови.

Пассажиры и команда начали отстраняться от турчанки. Никто не хотел оказаться рядом с той, кого русский варвар определил как врага. Даже её телохранители выглядели неуверенно: явно не ожидали такого поворота.

— Магинский, — склонился ко мне бей, понизив голос. — Ты прав, захватил корабль. Но ты не адмирал и не капер с османским ферманом. Находишься на вражеской территории, и всё, что захватишь, должно быть признано Портой.

Я смерил его взглядом. Что ж, турок пытается найти компромисс, умно. В другой ситуации, может, и уступил бы, но не сейчас, когда эта наглая девчонка бросает мне вызов.

— Ты пришёл с грудью петуха, но орёшь, как курица, — подхватила Зейнаб, вздёрнув подбородок.

Блин, нравятся мне их оскорбления… Звучат красиво и так завуалированно. Не то что наше прямолинейное «иди в жопу».

— Тогда я вижу два выхода, — пожал плечами, стараясь не показывать, как сильно меня забавляет ситуация. — Разнесу эту посудину в хлам, и мы все пойдём плавать. Ну, либо корабль мой.

Простая постановка вопроса. Или я хозяин, или никто не будет капитаном, потому что все сдохнут. Выбор, как говорится, очевиден.

Бей переглянулся с несколькими членами экипажа. Видимо, прикидывал, сможет ли справиться со мной. После недолгих размышлений он выпрямился и громко, чтобы слышали все, произнёс:

— Я, Мустафа Рахми-бей ибн Сулейман, Каим-Макам Эвлии, блюститель закона и меча падишаха, по праву своей должности дарю тебе это судно.

Формальность, конечно, но приятная формальность. Теперь у меня есть веские основания командовать этим кораблём даже по их законам.

— Благодарю, — кивнул я и перевёл взгляд на турчанку, которая, похоже, была готова взорваться от ярости.

Её красивое лицо исказилось, став почти уродливым от гнева. Тонкие пальцы сжались в кулаки так сильно, что побелели костяшки.

— Как ты назовёшь своё судно? — поинтересовался Зафир с любопытством.

Я задумался на мгновение: «Хороший вопрос. Нужно что-то… особенное. Что-то, что заставит эту турчанку ещё больше бесноваться. Мелочно? Может быть. Достала она уже меня».

Наклонился к Зафиру и спросил шёпотом. Тот изумлённо поднял брови, но ответил.

Я выпрямился и громко, чтобы все слышали, объявил:

— Сютбебеси Зейнаб!

Повисла тишина. Абсолютная, звенящая тишина, будто даже море на мгновение перестало шуметь.

Турчанка покраснела. Затем побелела, потом снова покраснела. Её лицо менялось так быстро, что казалось: вот-вот лопнет от внутреннего давления. Она что-то сказала и… заплакала. Слёзы потекли по её щекам — крупные, блестящие, как драгоценные камни. Гордость не позволяла рыдать в голос, но плечи мелко дрожали. Вот девочка и сломалась.

— Капитан, бери управление, — повернулся я к бывшему капитану «Жемчужины». — Курс на Константинополь. Команда, расселить всех. Я займу место главного. Со мной бей и Зафир, — а затем добавил с лёгкой усмешкой: — Всем спасибо за внимание!

Под всхлипы девушки удалился внутрь корабля. Ноги всё ещё подкашивались от усталости, но я старался идти ровно, с достоинством. Важно сохранять имидж непобедимого русского варвара.

Нашёл каюту бывшего капитана пиратов. К счастью, эти морские разбойники жили с комфортом. Большая по сравнению с той, которая была у меня на «Жемчужине». Кровать такая, что впору развернуться в полный рост. Стол, несколько кресел, сундук с вещами прежнего хозяина.

Упал на постель и закрыл глаза. Тело молило об отдыхе, но мозг всё ещё анализировал ситуацию и строил планы. Мне предстоит много работы. Очень много работы.

— Ты оскорбил дочь Нишанджи, — сообщил Зафир, войдя в каюту без стука. Вот ведь назойливый турок. — Это… очень…

— Понятно, — я перевернулся на другой бок, спиной к нему.

— Молочный ребёнок Зейнаб… — продолжил турок, словно я его не игнорировал. — Если бы знал, то не подсказал бы тебе. Очень плохо. Ты назвал её девочкой, даже не девушкой, что осрамило её честь и отца. Когда об этом узнают…

— Я спать, — отрезал, не желая слушать его причитания.

Мне ещё не хватало переживать о чувствах какой-то турчанки. Нужно было сидеть на попе смирно и ждать, когда выйдет замуж за какого-нибудь богатого пашу. Но девочка полезла во взрослые мужские дела, а теперь плачет, столкнувшись с последствиями.

Зафир постоял ещё немного, затем тихо вышел, прикрыв за собой дверь. Я услышал, как он что-то говорит кому-то в коридоре — видимо, бею, но мне уже было всё равно.

Признаться честно, я еле держался на ногах. Сколько всего произошло за один день… И сколько всего я собрал! Руки горели от нетерпения оценить добычу. Но прежде нужно проверить состояние моих подопечных. Они тоже прошли через ад, пекло и находятся не в лучшей форме.

Я закрыл глаза и мысленно заглянул в пространственное кольцо. Теперь можно было спокойно оценить свои богатства.

Первым делом проверил Ама. Водяной медведь выглядел… плохо. Тело, покрытое чешуёй, изранено во многих местах. Особенно тяжёлой казалась рана на горле — глубокая, всё ещё сочащаяся зелёной светящейся жидкостью. Монстр зализывал повреждения, свернувшись в углу своего загона, и даже не поднял голову, когда я «вошёл».

«Эй, здоровяк, как ты?» — мысленно обратился к нему.

«Па-па…» — хрипло отозвался Ам, с трудом приподняв голову. Его обычно яркие глаза потускнели от боли.

Выделил медведю несколько лечилок и зелье восстановления магии. Повреждения серьёзные, ему потребуется время, чтобы прийти в себя. Монстр принял от меня зелья и выпил, не сопротивляясь. Тут же его глаза стали чуть ярче, а раны начали затягиваться. Не так быстро, как у человека от эталонки, но всё же прогресс.

Смотрел на монстра и улыбался. В его верности могу не сомневаться. То, как Ам атаковал того мага-пирата, как рисковал собой… Уверен, если нужно будет, водяной медведь положит за меня свою жизнь. И плевать, что он монстр! Такое не купишь деньгами, такое можно только заслужить. И я доволен, что у меня есть… друг? Да, пожалуй, именно друг. Смешно, но с этой махиной больше взаимопонимания, чем с большинством людей.

«Почему ты не умеешь плавать?» — спросил я, задав вопрос, который продолжал меня мучить.

«Не знаю, — сипло ответил Ам, облизывая лапу и прикладывая её к ране на боку. — Я с детства с тобой. Как только родился, помню только тебя, твой запах и энергию».

Интересно… Может, их нужно в водоём пускать после появления на свет? Как там вообще растят водных медведей? Я понятия не имею. Надо будет как-нибудь поискать информацию. В любом случае теперь знаю одну его слабость. Запишем на будущее.

Ещё в следующий раз нужно чётче давать команды и пояснения. Кто мог подумать, что Ам не знает, что такое корабль? Тут моя вина. Из-за его умных глаз и способности к речи я отношусь к нему скорее как к человеку, чем как к монстру. Могу забыть, что познания Ама о мире… ограничены.

Дал медведю ещё зелий и переместился к матери перевёртышей. Поморщился при виде её состояния. Рука у твари буквально болталась на соплях. держалась на тонких полосках кожи и связок. Платье порвано, на груди — глубокий порез, обнажающий рёбра. Часть волос опалена, словно их лизнуло пламя.

«Мой хозяин доволен?» — обиженно поинтересовалась Изольда, повернув голову в мою сторону. Её обычно гладкое лицо было искажено болью, но в глазах всё равно горел огонь недовольства и гордости.

Моя проекция оказалась рядом с ней. Я взял эталонку четвёртого ранга — зелье лечения — и вылил на рану. Всё зашипело, будто на раскалённую сковороду попала вода. Мать перевёртышей закричала — пронзительно, отчаянно. Но я продолжил: обработал ей грудь, не обращая внимания на крики. Когда зелье впиталось, разжал пальцами её зубы и влил магическое восстановление и лечилку. Следом — зелье выносливости. Действовал чётко, как хирург на операции. Без лишних сантиментов, но и без садизма.

Рука начала соединяться — медленно, но верно. Сухожилия срастались, мышцы наполнялись силой. Грудь тоже восстановилась: рёбра встали на место, кожа затянулась, оставив лишь тонкий розовый шрам.

Женщина поморщилась и посмотрела на меня. В её глазах читалось удивление, она явно не ожидала такой заботы.

— Глупо! — фыркнула Изольда, садясь на кровати. — Ты тратишь свой ресурс, время на ту, кого скоро убьют. Зачем?

— Потому что я так решил, — пожал плечами.

— Ты странный, — внимательно посмотрела на меня мать, склонив голову набок. — Очень странный. Я таких людей не встречала на своём веку. Сколько ни ломала голову, никак не могу разгадать тебя, Магинский. Вроде сопляк передо мной, а действия твои слишком… взрослые. Нет той безумной юношеской напористости. Голова работает верхняя, — она постучала пальцем по виску. — Так ещё я не уверена, что ты вообще человек.

— Ну, как-то так, — развёл руками, не собираясь ни подтверждать, ни опровергать её подозрения.

Теряется в предположениях? Ладно. Даже нравится эта её растерянность. Пусть знает, что со мной нельзя играть.

Осмотр и помощь закончены. Можно вернуться к тому, что я набрал. Пора, наконец, оценить мою сокровищницу. Переместился к сундукам с добычей. Дорогие ткани — шёлк, парча, бархат… Всё высочайшего качества, с вышивкой золотыми и серебряными нитями. Это я точно выгодно продам дома, да ещё и девушек порадую. Уже представляю, как Елена и Вероника будут довольны такими подарками. Может, даже Лахтину смогу задобрить.

Улыбнулся своим мыслям: «Ну что за муж! Просто мечта…»

Оружие тоже впечатляло. Сабли, ружья, кинжалы, несколько пистолетов — всё богато украшено, но при этом функционально. Не просто красивые игрушки, а настоящее боевое оружие. Такие вещи обязательно пригодятся, особенно сейчас.

Деньги — тут и говорить нечего. Помимо наших рублей, ещё и турецкие монеты есть. Это сильно упростит мне жизнь в Константинополе.

А вот с зельями сложнее. Не знаю, какого они качества и вообще для чего. Требуется местный алхимик, пока придётся держать их отдельно от моих запасов.

И, наконец, главное приобретение… Кристаллы. Десять штук, каждый размером с ладонь, — чистые, сияющие внутренней энергией. Последние я исчерпал ещё в поезде по пути на войну и в части. Теперь у меня снова есть запас.

«Мои хорошие. Моя прелесть…» — гладил камешки, чувствуя, как они пульсируют в такт сердцебиению.

Внутренний хомяк устроил настоящий праздник: песни, пляски, слёзы и крики радости. Ещё бы! Я просто обязан получить новый ранг с такими ресурсами. Как же долго к нему иду.

Вспомнил о торговце с «Жемчужины». Я ведь спас его товар, вытащил даже из затопленной каюты. Надо будет показать местным, чего стоит слово русского… Двадцать процентов — доля старика, как договаривались. Это немного, учитывая риск, который я взял на себя, но договор есть договор.

Остался ещё один важный вопрос — заларак. Артефакт изменился после встречи с магом-пиратом. Теперь это не маленькая, миниатюрная иголочка, сеющая смерть. Нет, это спица и, что странно, чёрная, как вороново крыло.

Внимательно осмотрел артефакт. Магии в нём стало ещё больше, но при этом связь с моим источником не пропала. Кажется, я даже чувствую её лучше. Вот только что именно произошло с залараком?

Прикоснулся к спице ещё раз и активировал связь. Тут же в голове раздался крик:

«Человек!»

Голос, которого раньше не было. Чужой, наполненный яростью.

«Русский!» — продолжил другой, столь же гневный.

«Как ты посмел?» — первый.

«Сын шакала!» — второй.

«Ты умрёшь!»

«Я уничтожу тебя!»

Я разорвал связь, тяжело дыша. Проглотил слюну и осторожно положил артефакт на место. Какого хрена? Что это было? Кто в моём артефакте?