Двойная жизнь мисс Мэгги Стюарт

Глава 14

– Звучит интригующе, – я не смогла не ответить на его улыбку, – буду с нетерпением ждать, мистер Холмс. Надеюсь, вы сможете удивить также и членов жюри, которые отдадут заслуженную победу именно вам.

Я поправила выбившуюся прядку и заметила, как взгляд сержанта, вроде как рассеянный и добродушный, на мгновение задержался на моём новом кольце. Интересно, его внимание просто привлекла изящная вещица, или он опознал кольцо? Ведь даже если он узнал драгоценность, вряд ли он стал бы кричать об этом на весь Блайзбери, верно? Или я становлюсь излишне подозрительной?

– Могу я вам ещё чем-то помочь, мисс Стюарт? – любезно поинтересовался мистер Холмс. – Может быть, у вас есть ещё какие-нибудь вопросы?

– Пока нет, – подумав, ответила я, – но если они вдруг появятся, я непременно вам их задам, сержант.

– Тогда я, пожалуй, пойду?

– Вы у меня спрашиваете? – изумилась я. – Если у вас больше нет ко мне никаких дел, то это будет очень разумное решение.

– Есть, – словно что-то вспомнив, радостно сообщил мне помощник старшего констебля, – я хочу записаться в библиотеку. Люблю, знаете ли, почитать на сон грядущий что-нибудь увлекательное.

– Да, конечно, это очень похвальное желание.

Я извлекла из стола формуляр и взглянула на сержанта.

– Полное имя, пожалуйста.

– Джастин Фрэнсис Холмс, – отчеканил тот.

– Дата рождения?

– Первое августа 1935 года.

– Домашний адрес?

– Бирмингем-роуд, дом 8, апартаменты 2-1.

– Место работы?

– Полицейское управление города Блайзбери, помощник старшего констебля. Кстати, не женат…

– Такой графы нет в формуляре, – я строго взглянула на сержанта, – зачем мне эта информация?

– Мало ли, вдруг вас заинтересует скромная персона сержанта городского полицейского управления?

– В ближайшие пару месяцев меня будет интересовать исключительно организация литературного карнавала. Кстати, у вас случайно нет большой коробки?

И вот тут мистер Холмс меня приятно удивил: он не стал спрашивать ни на кой дьявол мне коробка, ни что я собираюсь в неё складывать, ни почему я спрашиваю у него, хотя он полицейский, а не владелец бакалейной лавки. Он просто подумал несколько секунд и коротко спросил:

– Какого размера коробка вам нужна, мисс Стюарт?

Я прикинула и развела руки в стороны, показывая, какая коробка мне необходима.

– Это для выборов жюри карнавала, – пояснила я, но по ставшему задумчивым взгляду сержанта поняла, что только больше его запутала.

– Я поставлю её у входа и положу рядом стопку листочков и карандаш или ручку, чтобы каждый мог написать и опустить в коробку имя того человека, которого хотел бы видеть среди членов жюри, – решила я хотя бы немного прояснить ситуацию, – а потом посчитаем голоса.

– А что, – мистер Холмс одобрительно кивнул, – это будет во всяком случае объективно. Но вам тогда нужно оклеить коробку бумажными лентами, чтобы все видели: до конца голосования содержимое коробки недоступно никому, в том числе вам. А то обязательно найдётся кто-нибудь недовольный, кто скажет, что его голоса украли злоумышленники, точно вам говорю! И было бы совсем здорово наляпать на эту ленту печатей.

– А печати зачем? – уточнила ошарашенная неожиданной поддержкой я.

– Для солидности, – пояснил сержант, – могу ради такого дела на время свист… в смысле… позаимствовать печать полицейского управления. Хотите? Старший констебль Коннорс всё равно не заметит…

– Хочу, – кивнула я, – а он точно не заметит?

– Точно, – успокоил меня сержант, – он завтра с утра уедет в Хоуптон и вернётся только к вечеру, так что я успею положить её обратно в сейф.

– А если он спросит, откуда на коробке печать полицейского управления?

– Тогда… – сержант задумался, – тогда мы скажем, что вы специально пришли в управление с коробкой, и я прямо там поставил на ленты печати.

– Спасибо, сержант Холмс! – искренне поблагодарила я. – Это прекрасная идея!

– Отлично, – просиял улыбкой он, – тогда завтра утречком мы с коробкой и печатью к вам заглянем, хорошо?

– Буду рада, – я улыбнулась, – а сейчас, с вашего позволения, я продолжу работу.

– Конечно, Маргарет, – он многозначительно мне подмигнул, – я ведь могу позволить себе эту фамильярность с учётом предстоящего мне похищения печати?

– Можете, – засмеялась я, – раз уж мы с вами, можно сказать, сообщники, то так и быть.

– Тогда я Джастин, – он протянул мне руку, которую я с улыбкой пожала, – до завтра, Маргарет.

– До завтра, Джастин, – негромко ответила я, глядя на закрывающуюся дверь.

Интересно, что это сейчас было? Сержант действительно просто зашёл познакомиться, или у него были какие-то далеко идущие планы? Вдруг он и есть тот самый загадочный человек, который за мной присматривает? Хотя нет… Сержант Холмс приехал в Блайзбери буквально вчера, а тот наблюдатель уже какое-то время живёт рядом со мной, раз дядя Кевин ещё два года назад написал «оставь того человечка». Как можно оставить того, кто тут ещё не был? Значит, новый помощник старшего констебля не может быть человеком Конрада. А кто он тогда? Почему он чуть ли не в первую очередь заявился в библиотеку да ещё и попытался втереться в доверие, предложив помощь? А может быть, всё гораздо проще? Может быть, он действительно просто новый сотрудник полицейского управления, посетивший библиотеку в процессе знакомства с подведомственной территорией? И я просто понравилась ему? Может такое быть? В принципе, конечно, может… но почему мне в это категорически не верится, а?

Решив в итоге, что красавчик-сержант пока остаётся в категории подозреваемых, я отложила стопку заполненных карточек в сторону и решила, что столь неоднозначное знакомство надо осмыслить, ну и заодно перекусить, тем более что время уже вполне себе обеденное. Интересно, а здесь существует что-нибудь типа бизнес-ланча? Память Мэгги по этому поводу ничего сообщить не могла. Придётся положиться на удачу…

Выйдя из библиотеки, я решила пойти в сторону центральной площади, где, несомненно, отыщется какое-нибудь симпатичное кафе. Я уже поняла, что в Блайзбери с местами, где можно выпить чашечку чая или кофе, а то и чего покрепче, проблем нет ни малейших.

На площади с фонтаном – именно её я видела с того места, где вышла из леса и попала сюда – было достаточно многолюдно. Народ с деловым видом сновал туда-сюда, двери магазинчиков и лавок постоянно открывались и закрывались, звякая колокольчиками, в летних кафе свободных столиков было немного. Впрочем, это я по привычке так их называла: на самом деле это были всего три-четыре столика, выставленные на улицу и защищённые от солнца и дождя полосатыми и однотонными тентами.

Устроившись в том, из которого открывался наиболее привлекательный вид на площадь, я стала рассматривать центр Блайзбери. Память Мэгги, конечно, сохранила основную информацию, но увидеть, так сказать, живьём было тоже интересно.

Я как раз добралась до изучения здания мэрии, когда где-то сбоку раздалось вежливое покашливание. Повернувшись, я увидела худощавого молодого человека, встрёпанного, в круглых очках, которые придавали ему вид студента-первокурсника.

– Мэгги, привет, чего делаешь?

Он быстренько стащил с тарелки, которая стояла передо мной, одну ореховую печеньку и жизнерадостно ею захрустел.

– Привет, Саймон. На мэрию смотрю, – абсолютно честно ответила я.

– Зачем? – тут же поинтересовался он. – Кстати, его окна третьи справа на втором этаже.

– Чьи? – я удивилась совершенно непритворно, и Саймон наверняка это понял. Он вообще всегда отличался умением слышать не только то, что человек говорил, но и то, о чём он предпочитал промолчать.

Саймон Миллз был репортёром, и Мэгги, хоть была знакома с ним с детства, всегда относилась к парню очень настороженно. Ей не нравились его нахальство, пронырливость и отсутствие всяческого уважения к чужому личному пространству. Невзирая на легкомысленную внешность студента-растяпы, мистер Миллз обладал логикой и расчётливостью налогового инспектора, хваткой бультерьера и проницательностью психиатра с полувековым опытом работы. А вот мне такой типаж всегда был почему-то симпатичен, несмотря на все минусы.

– Алекса Гилмера, естественно, – он пожал плечами и засунул любопытный нос мою чашку, – фу, Мэгги, как ты пьёшь эту гадость? От кофе портится цвет лица, и будет чрезвычайно досадно, если твоя хорошенькая мордашка покроется какими-нибудь отвратительными пятнышками.

– Не покроется, – отмахнулась я, а Саймон бросил на меня быстрый внимательный взгляд, – а с чего ты решил, что меня интересуют окна мистера Гилмера?

– А разве нет?

– Нет, – я равнодушно пожала плечами, – с чего бы? Я же не собираюсь ни петь под ними серенады, ни швыряться камнями, так что они мне без надобности.

– А вот он тобой интересовался, Мэгги, – со странной интонацией поведал мне Саймон, – вот буквально вчера. Представляешь?

Он выжидательно уставился на меня, явно в предвкушении бурной реакции.

– Ты ждёшь, что я начну восторженно закатывать глаза, хвататься за сердце и выпытывать у тебя, что и как спрашивал мистер Гилмер? Можешь не ждать, мне это не слишком интересно, честно говоря.

– Ты изменилась, Мэгги, – неожиданно серьёзно заявил Саймон, очень внимательно глядя на меня поверх очков, – во-первых, ты не возмутилась, когда я сказал «хорошенькая мордашка», хотя тебя всегда это жутко бесило. Во-вторых, ты не смутилась при упоминании главного жениха Блайзбери, в-третьих, в твоей речи появились не замеченные мною ранее здравый смысл и даже сарказм. Это Хоуптон так на тебя повлиял?

– Не говори ерунды, Саймон, – отмахнулась я, хотя внутри звякнул колокольчик тревоги: так ведь и проколоться недолго. Конечно, приятель-репортёр, скорее, исключение из правил, но мне нужно быть внимательнее и следить за тем, что и кому я говорю.

– Не говори ерунды, Саймон, – задумчиво повторил мистер Миллз, – вместо дурацкого смущенного «ты всё не так понял»… Мэгги, Хоуптон однозначно изменил тебя в лучшую сторону!

– Саймон, а скажи мне, кто у вас в газете занимается рекламными статьями? – я решила, что, раз уж представитель прессы сам пришёл ко мне в лапы, то глупо было бы упустить такую возможность.

– В какой именно? – ничуть не удивился Саймон. – И зачем тебе эта специфическая информация?

– Во всех, но в первую очередь – в «Новостях», естественно. Если я вдруг решу что-нибудь или кого-нибудь прорекламировать, к кому мне обращаться?

– Мэгги, ты меня пугаешь, честное слово, – Саймон стащил ещё одну печеньку, – откуда вдруг такой интерес к печатному слову?

– Карнавал, понимаешь?

– Пока не очень, – Саймон откинулся на спинку плетёного кресла, – поясни.

– Я попросила мистера Гилмера выступить спонсором, – решила я поделиться частью сведений, – а взамен упоминать его в статьях про карнавал, естественно, в хвалебном ключе. И мне надо знать, к кому с этим вопросом обращаться. Да и вообще по поводу освещения всего связанного с карнавалом: подготовка, объявления, проведение. В идеале было бы, если бы мне отдали часть страницы на два месяца, вместо колонки в «Кумушках». Там я, конечно, тоже могу размещать, но хотелось бы использовать более мощную и более официальную площадку.

– Слушай, может, мне тоже поучиться в этом вашем колледже? Вон ты как за три недели изменилась, прям не узнать!

– Знаешь, наверное, я просто поняла, что знаю и умею не меньше других, – попыталась я объяснить изменения в своём поведении, – и это вселило в меня уверенность в своих силах.

Ну не рассказывать же ему о том, что Мэгги пала жертвой пока непонятной интриги Дика Саммерса, и теперь вместо неё я, Маргоша, девушка из двадцать первого века со всеми вытекающими из этого последствиями.

– Слушай, Мэгги, а давай договоримся, – Саймон пододвинулся поближе, азартно сверкая очками, – я возьму на себя все организационные вопросы, связанные с освещением карнавала в «Новостях», а ты мне за это, во-первых, дашь большое интервью как организатор этого литературного беспредела, а во-вторых, попросишь мистера Рейклинга сделать меня официальным «голосом карнавала». Насчёт Гилмера тебе всё равно именно с ним договариваться.

– Согласна, – я протянула Саймону руку, которую тот задумчиво пожал, – когда мистер Рейклинг сможет меня принять?

– Пока не скажу, но я сегодня же с ним поговорю, – проговорил репортёр и неожиданно спросил, – Мэгги, а давай я приглашу тебя на свидание, а? Ты после Хоуптона стала такая интересная, не то что раньше. Нет, когда ты была просто «хорошая девочка Маргарет», ты тоже была очень даже ничего, но теперь в тебе появилась изюминка.

«Есть ли во мне изюминка? Да их во мне полно, я практически кекс», – вспомнила я известную фразу, гулявшую по интернету в той, прошлой жизни. Вслух произносить поостереглась: боюсь, в такую трансформацию Мэгги Саймон уже не поверит.

– Так что насчёт свидания?

Саймон с сожалением покосился на опустевшую тарелку, на которой от орехового печенья остались только крошки.

– Почему бы и нет… – я оценивающе взглянула на парня, который почему-то сразу напрягся, – но сначала ответь мне на один вопрос.

– Какой?

– Саймон, тебе никогда не хотелось стать шпионом?