Дурак из Бездны

Глава 1 Гость из Бездны

Помню, что долго не мог заснуть. Тяжелое одеяло казалось панцирем, а подушка — каменной. Я сильно волновался и постоянно ворочался: завтра мне предстояло отправиться в высшую школу «Бримгерген» и подать документы. Пройти дурацкое собеседование в приемной комиссии. Мои шансы на поступление были чрезвычайно низки. Я завалил выпускные школьные экзамены по математике и физике, получив средние баллы. Конечно, для поступления в специальное училище этого хватило бы с головой, но я ставил иные планы. Завтра решалась моя судьба — я не мог потратить еще один год на подготовку. Отчим меня с дерьмом сожрет, если я буду просто сидеть все это время дома. Да даже если подработку найду, этот идиот все равно прикопается и будет пилить мою мать, а она и так на двух работах страдает, пытаясь нас всех содержать. Отчим тоже работает, но его зарплаты хватает только на починку его старого тарантаса и на сигареты с пивом. Запах бензина и дешевого табака, въевшийся в стены маминой квартиры, казался сегодня особенно невыносимым.

Завтра будет полный ад. Конечно, шанс, что я все-таки попаду в высшую школу, был. Я выбрал не самый популярный факультет — «Ресторанная кулинария», к тому же мужчины там были в приоритете. Так что вероятность того, что я смогу договориться с комиссией и благополучно пройти собеседование, все-таки присутствовала. Но надежда была тонкой, как паутина, и трепетала от каждого дуновения страха.

Я крутился почти до трех ночи, метался на скрипучем диване, иногда включая телефон и проверяя сообщения. К сожалению, мне уже никто не писал. Мои, уже бывшие, одноклассники спали. Да и никто из них не хотел идти в «Бримгерген». Почти все выбрали спецуху, и лишь парочка из зажиточных семей вообще смотались из нашего захолустного городишка.

Эх. Что делать-то? Как уснуть вообще с такими мыслями? Я поплотнее завернулся в мягкое и теплое одеяло. Его шершавая ткань немного успокаивала. На улице уже моросили последние августовские дожди. Стук капель по подоконнику отдавался монотонным эхом в тишине комнаты. Я тяжело вздохнул, закрыл глаза, открыл их и всмотрелся в темноту. Глаза постепенно привыкали, выхватывая из мрака знакомые очертания шкафа, стула с заваленной одеждой и висящей на стене акустической гитарой. И тут перед глазами замаячили смутные очертания какого-то мальчика. Это, наверное, предсонные образы. Они у меня иногда случались. Это когда ты уже готов провалиться в сон и видишь всякую ерунду. Обычно достаточно поморгать глазами, выровнять дыхание, и наваждение пройдет. Что я и сделал, но мальчик никуда не пропал. Он просто стоял рядом и внимательно следил за мной. Его фигура казалась не совсем плотной и четкой, слегка размытой по краям, как изображение на старом телевизоре. Почему-то его образ показался мне очень знакомым. Будто мы уже виделись раньше. Ему было лет восемь, не больше. Короткие черные волосы и большие уши. Узкий рот и нос картошкой. Кто это такой? И почему он стоит в одних шортах?

— Здравствуй, Саймон, — мальчик осмелел и подошел поближе. Его голос звучал негромко, но отчетливо. — Вот мы и встретились спустя столько лет. Ты помнишь меня?

— Нет. Я вообще спать хочу. У меня…

— У тебя завтра важный день, — понимающе кивнул ребенок. Его глаза, широкие и темные, как бездонные колодцы, казалось, видели меня насквозь. — Я знаю это, и именно поэтому я здесь. Ты должен вспомнить меня, иначе разговора не получится.

— Какой же ты назойливый глюк, — устало выдавил я. Сухость во рту мешала говорить. — Я совершенно не удивлен твоему появлению. Последние дни так меня вымотали, что я от перенапряжения вижу всякую чертовщину. Вчера днем вот видел трехглазую кошку на крылечке, но это было лишь наваждение.

— Как интересно, — мальчик хмыкнул, и его губы растянулись в странной, неестественной улыбке. — Выходит, за тобой слежу не только я. Значит, я не ошибся. Ты тот, кто нам нужен.

— Да никому я не нужен. Ни матери, ни отчиму, ни самому себе. Завтра завалю собеседование в «Бримгергене», и прощайте, мои мечты.

— Это не лучшая высшая школа, — задумчиво заметил мальчик, будто что-то вспомнил. Его взгляд на мгновение прошел сквозь меня, будто за мной кто-то был в углу комнаты. — Но у тебя нет выбора, не так ли?

— Именно, — у меня начали слипаться глаза. Тяжесть век была невыносимой. Наконец-то я смогу нормально уснуть.

— Ты хочешь стать кулинаром? Работать поваром в ресторанном бизнесе? Оригинально, — не отставал мальчик, провел рукой в воздухе, и сонливость куда-то исчезла.

— Откуда ты это знаешь? Хотя, ты же мой глюк. Ты точно знаешь все, что и я. Ничего удивительного, — догадался я и успокоился. Хотя внутри все равно клокотало странное беспокойство.

— Я знал, что ты так подумаешь. Логики тебе не занимать, Саймон, но не все так просто. У нас не так много времени, чтобы спорить о том, кто из нас кем является. Ты должен вспомнить меня. Это важно. Ну же, погляди на мое лицо.

Его слова впивались в сознание, как иголки.

Мальчик внезапно переместился в пространстве, не шагнув, а словно скользнув по воздуху, и я смог увидеть его лучше. Теперь я разглядел, что он был в выцветших, красных купальных шортах, а на его шее болтались бурые мохнатые водоросли, сочащиеся темной влагой. Я почувствовал густой, затхлый, удушливый речной запах, запах тины и гниющих водорослей, и мне стало не по себе. Белоснежная скользкая кожа и черные губы только подчеркивали жутковатый вид гостя. Мурашки пробежали по всему моему телу. Воздух в комнате стал влажным и холодным.

Стоп! Не может этого быть! Как?

— Кажется, ты начал вспоминать. Извини, что пришлось выбрать этот образ, — его голос стал глуше, с хрипотцой, будто сквозь воду, — но твой Аркан не может пробудиться, пока ты боишься своего прошлого.

— Что это значит? — я широко открыл глаза, но мальчик никуда не делся. Его фигура стала отчетливее, реальнее стула в углу.

— Пока не важно. Вспоминай, Саймон. Кто я? Почему тебе страшно?

Я сжался в комок, а к горлу подступила тошнота. Мне захотелось кричать, но я не мог. Голос застрял где-то глубоко внутри. Во рту накопилось столько слюны, что я боялся ею захлебнуться. Ужас накатывал на меня волнами, холодными и неумолимыми, будто река, бьющаяся о берег.

Этого не может быть. Я же забыл об этом ужасном случае. Много лет назад…

— Восемь лет не такой уж и большой срок, особенно по меркам вселенной, — грустно улыбнулся мальчик. Капли воды скатились с его ресниц. — Я буду подсказывать тебе. Только так мы сможем раскрыть тебя.

— Восемь лет назад мы с родителями и их друзьями поехали на природу, — слова неохотно покидали мой рот, будто им что-то мешало, каждый слог давался с усилием. — Папа тогда был еще жив.

— Верно.

— У друзей родителей был ребенок примерно моего возраста. Тоже мальчик. Я плохо помню его лицо…

— Потому что ты хотел забыть. Это нормально. Продолжай.

— Я не помню, как его звали. Мы пошли с ним купаться на дальний пляж. Он плохо плавал…

— Он вообще не умел плавать, но ты…

— Я пообещал, что научу его и помогу ему справиться с первыми заплывами. Я не учел, что река в том месте была быстрее.

— Ты не знал этого. Ты вообще впервые был на том месте.

Я словно не слышал его. Перед глазами уже мелькали острые камни галечного пляжа, качающиеся на ветру стебли рогоза и холодные, серо-зеленые быстрые воды реки Ольшты.

— Все было хорошо, пока не пришли деревенские ребята, — продолжил я. Образы нахлынули с невероятной силой. — Они стали задирать нас.

— Один из них даже ударил тебя в лицо…

— И чуть не сломал мне нос, — вспомнил я, непроизвольно прикоснувшись к переносице. — Мы решили убежать, потому что их было больше, поэтому решили переплыть реку, зная, что они не рискнут плыть за нами. Это было ошибкой.

— Да. В тот день вы оба утонули, — кивнул мальчик. Его фигура на мгновение расплылась, превратившись в темное пятно. — Вас долго несло по течению реки, а затем затянуло в водоворот. Бездна приняла вас обоих.

— Я не умер. Это неправда. Я живой, — не согласился я. Страх все еще пронизывал мое тело. Губы дрожали, но я продолжал сопротивляться. Сердце колотилось, как бешеное.

— Бездна изучила вас и решила, что ты можешь ей пригодиться. Поэтому она отпустила тебя. Твое тело нашли через несколько часов, а мое — никогда.

— Спасатели смогли откачать меня, а… Черт! Я же помнил, как тебя звали! Как его звали! — мне хотелось выть от ужаса и образов, скачущих перед глазами. Я снова переживал весь тот кошмар. Вода бросала мое тело. Она была ледяной и безжалостной. Я кричал, захлебывался. Тьма давила меня со всех сторон. Вода заливалась в легкие. Боль разрывала меня на части. И все это происходило в водовороте. Шум воды заглушал все мысли, оставляя только панику. И тут резкая вспышка яркого, болезненного света озарила мое сознание. Я явно увидел этого мальчика, но уже без водорослей на шее. Он стоял возле меня и скромно улыбался. Он будто ни в чем не винил меня, хотя мог бы.

— Тео! Его звали Тео! — чуть ли не закричал я, но мой крик был тише писка мыши. Выдох вырвался с хрипом. И все исчезло. Ушли боль и страх. Холодный пот покрыл все мое тело, я закрыл глаза и открыл их, но мальчик не исчез. Он стоял, глядя на меня с каким-то странным облегчением.

— Ты молодец, Саймон, — сказал он. — Ты смог. В твоем сознании был сильный блок. Тогда ты пережил ужасное событие и чуть не умер. Ты сделал выбор, который оказался неправильным и привел тебя и твоего приятеля к гибели. На самом деле в жизни такое случается чуть ли не на каждом шагу. Ты не мог жить с осознанием этого и создал иллюзию своего прошлого, в котором ничего не произошло. Ты жил в ней все эти годы, но Арканы не могут раскрыться, находясь под печатями. Теперь ты свободен, и в награду за это я подарю тебе выбор.

— Какой еще выбор? — не понял я. — Почему ты не исчезаешь, черт тебя побери! Ты же мой глюк!

— Нет, глупый Саймон. Я не твой глюк. Я твой гость из Бездны. Восемь лет назад она подарила тебе жизнь, теперь она зовет тебя к себе. Ты должен вернуть ей долг.

— Что-о-о? — я ничего не понимал. Голова гудела от напряжения.

— Завтра у тебя будет выбор. Точка невозврата. Момент истины. Ты знаешь станцию метро «Курели»?

— Конечно.

— Там стоит памятник мистеру Лису. Это сказочный персонаж. Детектив, спасающий животных.

— Бронзовый, на лавочке сидит. В шляпе и пальто. С ним многие фоткаются, — вспомнил я. — Ему еще надо мордочку потереть. На счастье.

— Верно. Ты сядешь рядом с ним ровно в пятнадцать часов и три минуты. Это важно. Запомни это время. Запомни это место.

— А если я не приду и не сяду? Или опоздаю?

— Я знал, что ты спросишь об этом. Хорошо. Я сделаю расклад твоей параллели. Ты заплатишь за него в будущем, ибо я ничего и никогда не делаю бесплатно.

— Ты не Тео.

— Конечно, нет. Но мне был нужен его образ, чтобы пробудить тебя. Смотри.

Мальчик сделал странный жест рукой, быстрый и отточенный, как удар кинжала, и передо мной в воздухе появилась сверкающая колода карт. Она искрилась мерцающим золотистым светом и излучала великую силу. Каждая карта казалась вырезанной из ослепительно сверкающего льда с рубашками из темного нефрита. Пространство вокруг нее будто искажалось, плыло, как над раскаленным асфальтом, создавая радужные поля.

— Это Таро самого Джона Ди. Великая колода великого мага. Артефакт, созданный не людьми и не для людей. Порождение самой Бездны. Эти карты знают всё. Они знают твой Аркан и твой путь. Но в отличие от обычных Таро, эти умеют раскладывать параллели. События, которые случатся, если ты сделаешь иной выбор. Гляди, вот что будет, если ты не навестишь мистера Лиса завтра у метро «Курели».

Карты засверкали и стали перемешиваться в воздухе, вращаясь в сложном, гипнотическом танце. Я завороженно смотрел за их грациозным полетом. А затем они начали свой расклад. Я видел только рубашки, темные, будто ночь, с золотыми рамками и незнакомыми мне символами, но гость из Бездны уже начал свое предсказание.

— Ты провалишь собеседование в «Бримгергене». Твоего выпускного балла недостаточно даже для того, чтобы быть поваром. Увы. Это сильно ударит по тебе и твоим мечтам. Депрессия, страх, неопределенность. Я вижу натянутые отношения с отчимом. Тебе придется поступать в спецучилище, как и большинству твоих одноклассников. Там в скором будущем ты свяжешься с дурной компанией. А это что?

Из колоды снялась еще одна карта и открылась взору гостя. Он прищурился, разглядывая изображение.

— Внезапная болезнь твоей матери. Она будет прикована в больничной койке. Вам будут нужны большие деньги.

— Что? — я не верил своим ушам. Холодный ужас сжал мое сердце.

— Это рак груди. Его можно было бы вылечить, имей вы деньги, но у вас их нет. В отчаянии ты начнешь искать работу. От отчима будет мало помощи. Он будет настолько подавлен, что начнет пить в ее отсутствии. Вы даже подеретесь, и он тебя покалечит. Ты покинешь свой дом и начнешь вести аморальный образ жизни. Тут не хватает одной карты, — мальчик улыбнулся холодно и безжалостно, — возможно, что все закончится на этом, но опыт подсказывает мне, что нет, потому что вот эта карта говорит, что ты окажешься в тюрьме на очень долгий срок. Связано это с продажей запрещенных удовольствий другим людям. Хм. Наркотики? Или проституция? Вполне может быть.

— Прекрати, — тихо сказал я. Голос сорвался на шепот.

— Я не сильно разбираюсь в делах современной молодежи, но слышал, что какие-то тайники сильно распространены в вашем мире. Может быть, ты станешь ими заниматься? Они приносят быстрые и большие деньги, только вот тюрьма гарантирована. Смотрим дальше. Твоя мать умрет, пока ты будешь сидеть, отчим отпишет на себя все ее имущество и сбежит к молодой любовнице в другой город. Ты попытаешься сбежать. О, я вижу, убийство стража порядка. Полицейский? Ну надо же. Тебя поймают, и ты снова окажешься за решеткой. Дальше только смерть, Саймон. Никакой свободы. Вот твое будущее. Не сказал бы, что оно такое уж и радужное. С другой стороны, у меня есть хорошие новости — не ты первый проживешь подобную жизнь.

— Я не верю тебе! — воскликнул я. Но страх уже пустил в душе ядовитые корни.

— Конечно. Первичная реакция на негативные расклады всегда такая. Мы же приходим к гадателю за позитивом, а не за тем, чтобы он гадости говорил. Но эта колода, Саймон, всегда говорит правду. Даже самую жестокую. В ней гораздо больше Аркан, чем в простом Таро, плюс она заряжена энергией Бездны, а поэтому и ответ более точен. Ты можешь мне не верить, но первые пророчества начнут сбываться уже завтра, Саймон.

Внезапно раздалось громкое, металлическое тиканье часов, звук, которого не было в комнате раньше, и мальчик снова посмотрел на стену за мной.

— Мне всегда не хватает времени в этом мире, — недовольно сказал он. Его фигура начала терять четкость, словно тающий воск. — Запомни. Завтра в пятнадцать часов и три минуты ты должен сидеть рядом с мистером Лисом на лавочке.

— А что будет, если я все же приду?

— Я бы сказал тебе, Саймон, но мое время вышло. Даже такое могущественное существо, как я, ограничено определенными правилами. До встречи, мой юный друг, какой бы она ни была. Мы обязательно увидимся снова, и тогда мы обсудим твои дальнейшие действия.

Мальчик начал таять в воздухе, растворяясь, как дым, а я провалился в сон без сновидений. Бездонный и черный, как бездна самого космоса.

Утром я, к своему удивлению, прекрасно помнил все, что видел. Мальчик меня сильно напугал, но я быстро отошел. Солнечный свет, пробивающийся сквозь занавески, казался слишком ярким, слишком обыденным после ночного кошмара. Это был необычный сон, так что я проматывал его в голове и четко повторял место встречи.

«Курели». Мистер Лис. Пятнадцать, ноль, три.

Я быстро позавтракал слегка подгоревшим омлетом, выпил чашку чая с одним тостом и маслом и побежал в «Бримгерген».

Это старое здание находилось на другом конце города. Его мрачные кирпичные стены и узкие окна всегда казались мне тюремными, а сейчас это ощущение только усиливалось. Сегодня была пятница, и метро оказалось забитым. Давка в вагоне, пропитанном запахом пота, дешевого парфюма и металла, вымотала окончательно. Я чуть не опоздал на собеседование. Передо мной оставалось всего два человека. Оба они вышли с счастливыми лицами, что настроило меня на позитивный лад. Если их взяли, то возьмут и меня. Однако я помнил, что говорил Тео. Я помнил его расклад. Вот и проверим, чего стоит мой пророческий сон.

Приемная комиссия состояла из троих человек. Кабинет был маленьким и душным, пахло пылью и старыми книгами. Преподаватели внимательно смотрели мое резюме и табель с оценками.

— У вас неплохие результаты, Саймон, — наконец сказала старая тетка в роговых очках и коричневом костюме. Очки съехали на кончик носа, и она смотрела поверх них ледяными глазами. — Но вот то, что у вас низкий балл по математике, ставит крест на вашем поступлении в нашем заведении.

— Что? — удивился я. — Причем тут математика?

— Вы ошибочно думаете, что кулинару не нужна математика, однако это не так, — продолжила женщина. Ее голос звучал, как скрип несмазанных дверней петель. — Я могу дать вам простое задание прямо сейчас. Для приготовления одной порции омлета нужно три яйца, двести миллилитров молока и десять граммов специй. Рассчитайте общее количество продуктов на двести пятьдесят два человека. Именно столько приходит на завтрак в вашей гостинице, где вы работаете главным поваром.

— А можно взять калькулятор? — робко спросил я.

— А можно спросить у нейросети? — передразнила меня тетка. Уголки ее тонких губ дернулись вверх. — Извините, Саймон, но дело далеко не в примере, а в том, что нас не устраивает ваш подход. Вы сделали четкий выбор, отказавшись от точных наук. Кулинария лишь на десять процентов состоит из творчества, все остальное — сплошная математика. Не доложишь десять грамм крахмала, и получатся сплошные сопли.

— Конечно, если вы все-таки хотите у нас учиться, мы можем предложить вам коммерческое отделение, — предложил мужчина с лихо закрученными усами, сидевший рядом с теткой. Он потер руки, словно торговец на рынке. — Это не так дорого…

— Нет, — холодно сказал я. — Спасибо, но я ухожу.

— Вы также можете поправить свой балл частными занятиями и попробовать в следующем году, — заметила неприятная тетка.

— За дополнительную плату, — вновь добавил мужчина, — у нас есть отличные учителя по математике.

— У меня нет ни денег, ни времени на ваше заведение, — ответил я и встал. Ноги слегка дрожали от злости и унижения.

— Какой гордец, — рассмеялась тетка. Ее смех был сухим и колючим. — Тогда вы всегда можете поступить в спецучилище. Туда берут с баллом ниже вашего в два раза. Есть много вполне востребованных специальностей, где знание математики лишь навредит.

— Кто-то же должен собирать фрукты и овощи, выносить мусор из ресторанов, мыть посуду или просто подавать блюда гостям, — подытожил мужчина и широко улыбнулся, обнажив желтые зубы. — Не всем быть шеф-поварами. А если у вас прямо тяга к кулинарии, то можете попробовать устроиться помощником шавермиста в одну из кебабных. Туда даже без спецучилища берут. Начнете с азов, скажем так.

Я молча забрал свои документы и покинул мрачный «Бримгерген». Хлопнув тяжелой дверью, я вырвался на улицу, где воздух показался невероятно свежим после духоты кабинета. Мне все было понятно. На меня накатили тоска и дикое разочарование. Я понял, что проиграл. Конечно, подсознательно я был готов к этому повороту, но все равно надеялся на лучший исход. Я должен был задуматься и понять, почему все пошло не так. Однако сейчас на это нет времени.

Сейчас я должен вернуться домой и сказать родителям, что все кончено. Выбора нет. Пойду в спецучилище, как и говорил Тео. Стоп!

Я достал телефон и посмотрел на часы. До назначенного времени осталось полчаса! Офигеть, так и опоздать можно. Была не была! Доверюсь гостю из Бездны, посижу на скамейке. Что может произойти плохого? Но нужно ускориться. Я побежал в метро. По пути успел купить бутылку газировки со вкусом шиповника и эвкалипта. Ее прохлада освежила меня. Ничего, на вкус такая, бодрит.

«Курели» — новая станция. Ее построили всего пару лет назад. Современная архитектура из стекла и бетона, яркая подсветка, гладкий мраморный пол. И прежний рабочий район сразу же оброс торговыми центрами и скверами. Памятник забавному мистеру Лису стоял рядом с каменным фонтаном в виде шара. Вода стекала по нему ровными струйками. Народу было немного. Я сверился с телефоном. Остается три минуты. Я сел на скамейку из холодного металла и пластика и стал ждать. Сердце колотилось в такт секундной стрелке.

— Молодой человек, — внезапно ко мне обратилась какая-то женщина с ребенком. Малыш тыкал пальчиком в бронзового лиса. — Не могли бы вы встать, мы хотим сфотографироваться?

В любой другой ситуации я бы с радостью уступил им место, но сейчас этого делать было нельзя.

— Извините, но я жду здесь своего друга. И этот памятник единственный ориентир. Я уступлю вам буквально через несколько минут. Хорошо? — я ответил максимально дружелюбно и честно, но женщине все равно мой ответ не очень понравился. Она обиженно надула губы и отошла. Ребенок заплакал от разочарования. В их глазах я был чудовищным быдлом, не меньше.

На часах стукнуло ровно три минуты четвертого, и я осмотрелся. Никто не подсел ко мне. Никто не подошел. Только ветер гнал по плитке клочок бумаги. Выходит, что гость соврал? Картишки подвели? Я отвел взгляд и вдруг заметил странного мужчину в грязной одежде. Неужто отщепенец? Так звали людей без места жительства, ведущих уличный образ жизни и выживающих за счет попрошайничества. Я таких уже давно не встречал, так как полиция рьяно следила за подобными персонажами и быстро выдворяла их из города.

Одет отщепенец был не по погоде. В промасленной зимней желтой куртке, грязных дутых штанах и стоптанных сапогах. На голове вязаная шапка в коричневых пятнах. Борода всклокочена, и в ней видны хлебные крошки. Отщепенец вел себя странно. Он безумно вращал глазами — каждым по отдельности, будто хамелеон, и бормотал что-то под нос. Но люди его словно не замечали. Прохожие обтекали его, как ручей вокруг камня, не глядя в его сторону. Никто даже не стал вызывать полицию, что было совершенно нетипично. Мужчина дошел до Мистера Лиса, и его глаза внезапно сфокусировались. Стеклянный и мутный взгляд уставился на меня.

— Так вот ты где, сука, прячешься! — заорал он хрипло, как ворон, и бросился на меня с кулаками. Его движения были резкими, неожиданно быстрыми. Я всегда дрался плохо, а тут пусть и отщепенец, но все-таки взрослый мужик. Я подскочил со скамейки, попытался уклониться, но массивный кулак, сверкнувший металлом боевых перстней, вошел мне четко в лоб. Боль была мгновенной и ослепительной. Удар был такой силы, что я тут же и вырубился. Аж искры из глаз посыпались. Мир погрузился в темноту.

Очнулся я уже в больнице. Резкий запах нашатыря ударил в нос. Я открыл глаза и огляделся. Рядом со мной стояли полицейский с золотыми погонами, врач в белом халате и какой-то неизвестный мне мужчина в строгом сером костюме. Он выделялся безупречной осанкой и фиолетовыми линзами в узких прямоугольных очках.

— Он очнулся, — врач посветил мне в зрачки ярким фонариком и проверил пульс. — Вроде все в норме.

— Вы помните, кто напал на вас? — сразу спросил полицейский. Его лицо было усталым и недовольным. — Кто вас ударил?

— Какой-то отщепенец, — ответил я. Голова раскалывалась. — Но я плохо помню его внешность. Бородатый такой.

— Вы уже видели его раньше?

— Нет, никогда.

— Я же говорил вам, Альфред, — покачал головой джентльмен в узких очках с фиолетовыми линзами. Его голос был бархатистым и спокойным. — Наши ученики не имеют никакого отношения к этому инциденту.

— Да? Тогда, господин Свенсон, посмотрите на его лоб. Или вы думаете, что я вызвал его просто так? Покажите голову потерпевшего. К тому же какие могут быть отщепенцы в центре города?

Врач осторожно снял с моего лица повязку. Прикосновение к воспаленной коже было болезненным.

— Ну, что скажете? — полицейский испытывающе смотрел на джентльмена. Его взгляд был острым, как бритва. — Отметины от кастета или боевых перстней. Шестерки. И такие носят только ученики вашей школы.

— Хм, — джентльмену было нечего сказать. Он нахмурился, рассматривая отпечаток. — Я хочу поговорить с этим парнем наедине. Альфред, вы же разрешите мне это сделать? — сказал он.

— Да, но только по нашей старой дружбе. В последнее время у меня много заявок на этот ваш хренов «Вольфскал». Страдают ученики других школ. Мы закрываем глаза на эти разборки, но все это до определенной поры.

— У этого молодого человека нет школьной формы, и нет никаких патчей. Его бы не тронули. Да и вы сами слышали, что его атаковал отщепенец, — возразил джентльмен. Его тон оставался ровным, но в нем появилась сталь. — К тому же вы опросили свидетелей, и они, все как один, сказали, что никакого нападения вообще не было. Парень просто упал со скамейки и ударился головой.

— О боевую печатку шестерок? Что-то тут нечисто, — покачал головой полицейский. — Но да ладно. Мы оставим вас.

Мужчины вышли из палаты. Я же недоуменно потянулся к огромной шишке. Что значит никого не видели? Там же был отщепенец! Грязный и бородатый. Я даже его немного запомнил.

— Брюс Свенсон, — мужчина протянул мне руку, и дружелюбно улыбнулся. Его рукопожатие было крепким и сухим. — Я крайне опечален случившимся фактом и хочу вас заверить, что это нападение не было произведено ни одним из учеников нашей школы, хотя и вынужден признать, что печатки принадлежат им.

— Саймон Карвер, — я пожал ее и взялся за голову. Боль отозвалась пульсацией. — Вот тебе и пророчество.

— О чем вы? — быстро спросил мужчина. Его взгляд за фиолетовыми стеклами стал пристальным.

— Да так, о своем, — усмехнулся я. — Я провалил вступительные экзамены в «Бримгерген».

— Кулинарная высшая школа? — мужчина явно был удивлен. Его брови слегка приподнялись. — Значит… Хм.

— Что-то не так? — спросил я.

— Да я так, о своем, — усмехнулся он. Легкая улыбка тронула его губы. — Позвольте ваши документы.

— Как скажете, — я стал ковыряться в своей сумке. — Вот.

— Математику завалили? — сразу же спросил он, ознакомившись с моим табелем,. — Хороший повар — это не только творец, но и математик. Так вам сказали? Балл у вас невысокий, конечно, но вы должны были пройти. Думаю, что имеет место быть личная неприязнь. Либо все мужские места уже заняты.

— Думаете? А вы кто? — прямо спросил я.

— Куратор высшей школы «Вольфганг». Она же шестая.

— Ого, — я аж присвистнул. Шишка на лбу напомнила о себе резкой болью. — Про вашу школу ходит много легенд. Моя мама в юности встречалась с учеником «шестерки».

— И до сих пор помнит об этом? Да, мы умеем оставить о себе яркие воспоминания. Жаль, не всегда хорошие, — Брюс рассмеялся, легко и искренне. — А знаете, Саймон. Наша встреча не случайна. Скажите, вы верите в судьбу?

— До вчерашней ночи нет, — признался я.

— А я всегда верил. Наша встреча должна была случиться, ночью у меня был очень необычный сон… — тут у Брюса зазвонил телефон, и он достал раскладушку последней модели. Гаджет выглядел футуристично и дорого. Я про такие только в новостях видел. До наших магазинов они не доходили, а продавались только на азиатских рынках. Мужчина раскрыл ее одним движением руки, прочитал сообщение, а потом повернулся ко мне. Его лицо стало серьезным.

— Я вынужден бежать, Саймон, но напоследок хочу предложить вам один простой и странный эксперимент, — он вынул из пиджака колоду длинных, узких карт в черном бархатном футляре и тщательно перетасовал ее. Его пальцы двигались с удивительной ловкостью. — Подумайте о себе. Как о личности. Кто вы на самом деле. Какова ваша цель в жизни. Закройте глаза, а затем вытяните карту. Пожалуйста.

Что за ерунда? Опять кто-то сует мне карты. Это снова Таро? Тем не менее, я сделал все как просил Брюс. Закрыв глаза, я попытался сосредоточиться, но в голове мелькали лишь обрывки: вода, Тео, отказ в «Бримгергене». С закрытыми глазами я протянул руку, и мой палец, будто намагниченный, сам сдвинулся на пару сантиметров в сторону и уперся в карту. Она была прохладной на ощупь.

— Отлично, — мужчина вынул ее из колоды и перевернул. На карте был изображен молодой человек с котомкой на плече, беззаботно шагающий к краю обрыва. — Вот те раз.

— Я не разбираюсь в Таро, — признался я. — Последний раз мне нагадали какой-то кошмар.

— Не всем пророчествам суждено сбыться, — загадочно ответил мужчина. Он внимательно разглядывал карту. — Вы — Дурак.

— Чего? — я удивленно посмотрел на Брюса. Удар по самолюбию был неожиданным.

— Ваш прима аркан — Дурак, не вы лично. Это редкая карта в нашем современном мире. И это удивительно. Я не часто встречаю таких как вы. Вернее, вообще второй раз вижу. Позвольте мне забрать ваши документы на рассмотрение.

— Э-э-э, — недоуменно протянул я. — У меня низкий балл, и вообще я дурак. Как вы уже сами сказали.

— Тем лучше для вас, — мужчина улыбнулся. В его улыбке была странная смесь веселья и серьезности. — Я рассмотрю ваше заявление. Ждите черного конверта с золотым гербом нашей школы. В нем будет дан окончательный ответ.

— Да вы шутите? В «шестерке» учатся же только дети богатых. Это элита всей области!

— Не только богатых. И не только дети членов корпорации. Да если и так. То что? Боитесь не потянуть? Бросьте. Я вам еще ничего не обещаю, Саймон. Я просто рассмотрю ваше заявление. А теперь я должен бежать. Прошу меня извинить. Срочные дела.

Домой меня отпустили быстро. Наложили компресс, повязку, заставили написать заявление в полицию, и все. Я знал, что от него будет никакого толку. Корпорация все замнет. Свидетелей нет. Я просто упал со скамейки и ударился об оброненный кем-то из шестерок перстень. Ну и дичь. Кто вообще поверит в такую ересь?

Домой я ехал в смешанных чувствах. Шишка на лбу пульсировала, напоминая о встрече с «отщепенцем». С одной стороны, я провалил собеседование в «Бримгерген», а с другой стороны получил шанс стать учеником «Вольфганга». Это было просто невероятно! Неужели Дуракам реально везет?

Брюс Свенсон вел себя странно. Он внимательно смотрел отметины на моем лбу. Он сунул мне колоду Таро. Он, однозначно, связан с гостем из Бездны. Я чувствовал это. Но как? Это мне предстояло выяснить, но пока никаких зацепок не было.

Дома меня ждал вполне предсказуемый разнос за провал собеседования. Отчим чуть ли не орал, что теперь я пойду в дворники, а в лучшем случае мне доверят управлять мусоровозом. Его крик, смешанный с запахом пива, заполнил маленькую кухню. Про «шестую» я ничего не сказал. Зачем воздух сотрясать? Вдруг письмо вообще не придет. Дома, после холодного душа, я протрезвел и сам. Струи воды смыли остатки больничного запаха и немного притупили боль. Все произошедшее казалось мне какой-то глупостью. На лбу чесалась и ныла красная шишка с четким отпечатком от боевого перстня — цифра «шесть» в ромбике, похожем на гроб. Как там говорил полицейский Альфред? «Вольфскал». Волчий череп. Школьная банда «шестых». Я о них только всякую ерунду слышал, потому что находились они далеко.

«Вольфганг» — это закрытая школа и находится она в ста километрах от нас. Ее ученики до нас не добираются даже на выходных. Им просто нечего делать в нашем убогом городке. В моей старой школе тоже была банда «Черные духи», но она ничем не выделялась — просто болтуны с палками, которые бухали на трубах за стройкой, курили всякую ерунду и матерились. У них явно чесались кулаки, и они хотели как-нибудь поехать в другой город и там доблестно отхватить люлей от местных, но до дела так и не дошло. Но я не думаю, что они смогли бы победить тот же «вольфскал». Этому мешала банальная разница в возрасте. У нас средняя школа, а там высшая. Там уже почти взрослые мужики учатся.

Вечером с работы пришла мама. Она не стала на меня ругаться, а просто печально улыбнулась и приободрила, сказав, что до начала нового учебного года осталась еще неделя, и я точно успею устроиться хоть куда-нибудь. Было бы желание. Намек был мною понят. Ее усталые глаза и запах дешевого мыла с работы тронули до глубины души. Я вспомнил про пророчество Тео, но не осмелился ничего сказать матери. Как бы ей намекнуть, чтобы она сходила на обследование. А что если эта болезнь появится только в иной параллели? Я не знал.

А что думать про «Вольфганг»? Я мог запросто получить отрицательный ответ и не успеть поступить в другое место. Документов у меня уже не было. И быстро сделать новые не получится. Это была странная и глупая ситуация. Все, что мне оставалось — это ждать. Ожидание стало еще одним грузом на душе.

За шишку на голове мне тоже досталось, но не сильно. «Ты что, с крыши упал? Или опять дрался?» — буркнул отчим. Проклятая шестерка исчезла сама по себе, а затем и опухлость начала сходить словно по волшебству. Через два дня остался лишь желтоватый синяк.

Засыпать я боялся, потому что не хотел встретиться с Тео, но он и не пришел. Ни в эту ночь, ни в две последующие. Несколько дней пролетели в напряженном ожидании. Я уходил из дома и делал вид, что устраиваюсь в спецуху, на самом же деле я зависал в компьютерных клубах с друзьями и пил тоники. Гул вентиляторов и щелчки мышей были привычным фоном. Без джина, конечно. К алкоголю меня совсем не тянуло, и хотя я пробовал пару раз всякое пиво, с него мне только спать хотелось. Курить я бросил еще год назад, так как денег на эту плохую привычку у меня тоже не было.

И вот когда до первого сентября оставалось всего три дня, я получил заветный черный конверт. Вернее не я. Его получила мама, когда проверяла почтовый ящик после работы. Она забежала ко мне в комнату и протянула дрожащими руками черный бархатный прямоугольник. На золотом гербе был изображен щит с полосками, волк, держащий в зубах перо и большая цифра шесть. Конверт был тяжелее, чем казался.

— Что это значит? — спросила мама, пока я открывал письмо. Ее глаза были широко раскрыты от тревоги. Я читал его и не верил собственным глазам. Буквы на плотной бумаге с золотым тиснением казались нереальными.

— Меня приняли в «Вольфганг», — тихо ответил я и улыбнулся. Ощущение было сюрреалистичным. — Но есть один нюанс.

— Что? Какой? — мама была в полном смятении. Она схватилась за косяк двери.

— Завтра за мной приедет машина, и я должен собрать свои вещи. «Вольфганг» предоставил мне общежитие.

Мама закатила глаза, ей стало плохо, и она начала медленно заваливаться назад. Листок с приглашением выпал у меня из рук.