Глава 60. И снова пляж

Это была идея Ревика.

Самые поистине безумные планы, которые мы реализовывали, принадлежали ему. Те, что требовали от нас вывернуться наизнанку, возможно, в процессе вырвав какую-то часть наших душ.

Но, как говорится, отчаянные времена требуют отчаянных мер.

И это действительно отчаянные времена.

Более того, мой муж, возможно, и романтик в душе, но когда дело касается военных операций, его мозг руководил всем. А его мозг был хладнокровным ублюдком и прагматиком до мозга костей. Он предупреждал меня об этой стороне своего характера, когда мы впервые познакомились.

Само собой, он часто обвинял меня в том же самом.

И правда, мы оба согласились на это. Мы оба внесли свои поправки, соображения, свои детали в общий план. Мы оба согласились, что надо сделать нечто радикальное, чего сторона противника не будет ожидать.

Мы оба согласились, что надо рискнуть тем, что у нас есть в данный момент, чтобы достигнуть этой цели.

Я повторяла про себя всё это сейчас, как и на протяжении последних десяти месяцев.

Я повторяла это про себя, пока старалась контролировать своё сердцебиение, лежа на зернистом песке в разорванном шёлковом платье, покрытом дымом и пеплом, тяжело дыша и чувствуя песок, налипший на моё лицо, забившийся в рот, волосы и под ногти. Я видела мусор, усеивавший берег реки, включая то место, где я лежала.

Я чувствовала кричащие вспышки боли в разных частях своего тела — ожоги, порезы, царапины. Как минимум одна пуля нашла свою цель из-за нехватки брони. Я ещё не сканировала, чтобы проверить, но была практически уверена, что металл прошёл насквозь.

Я знала, что это тоже не будет иметь значения.

Я уже мертва.

Оставалось лишь дождаться финала.

Я лежала, борясь с измождением, которое пронизывало мои кости, мой разум, саму мою душу. Я говорила себе, что это идея Ревика, это его план… что это не моя вина.

Ничто из этого не особенно убеждало.

Как бы там ни было, в конечном счёте вина лежит на мне. В решающий момент я должна была нажать на курок… или не нажимать на курок, смотря по обстоятельствам.

Я подвела его.

Я действительно подвела его… всех их, на самом деле.

Людей тоже.

Может, людей даже сильнее всех.



Я открыла глаза, хватая ртом воздух.

Это накрыло меня шоком, дрожью страха — я находилась на грани засыпания.

Ну, точнее сказать, потери сознания.

Вспомнив, где я, я заставила себя подняться и принять сидячее положение на песке, замечая своё порванное платье и вздрагивая от раны ноги.

Посмотрев вниз, я поймала себя на мысли, что кто бы из людей Уте ни подстрелил меня, они попали не в ту ногу, которую заклеймил Дракон.

Затем я вспомнила Лили… Ревика. Стиснув зубы и закрыв глаза, я заставила себя полностью подняться на ноги, ахнув от боли.

Теперь Лили должна стать приоритетом. Я должна добраться до неё.

Я должна отсоединить её от моего света, пока она не умерла со мной.

Я думала об этом уже часами, с тех пор как увидела бомбы, падающие с неба и направляющиеся к Запретному Городу.

Это меньшее, что я могла сделать.

Ради Ревика. Ради самой Лили.

У меня уже имелось некое подобие плана. Я попытаюсь соединить свет Лили со светом моих биологических родителей. Кали была посредником. Это должно что-то да значить. В любом случае, я почти уверена, что смогу это сделать. Если придётся, возможно, я сумею привлечь и Мэйгара… может, даже Стэнли, если мне понадобится больше посредников и их света.

Я чертовски сильно надеялась, что мне не понадобится Фигран и тем более Касс.

Мысль об отсоединении от дочери вызывала боль где-то в глубине моего света, но как ни крути, это нужно было сделать, и с использованием для данной цели света Кали и Уйе это наконец-то казалось правильным.

Что бы мои биологические родители ни сделали со мной, они не сделают этого с Лили. Откуда-то я это знала. Всё, что случилось со мной, произошло потому, что я была Мостом.

Даже будучи посредницей, Лили не придётся претерпеть такую судьбу.

В любом случае, я знала, что Даледжем им не позволит. И Мэйгар этого тоже не допустит.

Я могла довериться этим двоим, даже если мои родители до сих пор вызывали у меня слишком много боли, чтобы я могла им доверять или просто объективно их воспринимать.

Я кое-как добралась до реки.

Они гнались за мной через разгромленные и сожжённые здания с тех пор, как я выбежала на улицы по другую сторону стены. Мне пришлось спрятаться, а потом отступить назад, чтобы попробовать оторваться от них на землях чего-то вроде древнего дворца у озера к северу от стены Города.

Чем бы ни являлось то здание, оно оказалось опустошено после вспышки С2-77, усыпано мусором и китайскими граффити на стенах, как и остальные здания.

Я пробралась по задним дворам более роскошных домов у озера, пока само озеро не начало изгибаться к западу, и тогда мне пришлось снова двигаться на север.

Они снова нашли меня, когда я добралась до очередного парка с северной стороны озера. Когда я достигла газона, раздались выстрелы, и мне снова пришлось избавляться от погони, прячась в зданиях и пробегая по переулкам, чтобы продолжать движение на север.

К тому времени наркотик уже замедлял меня. Очень сильно.

Достаточно сильно, чтобы я начала беспокоиться по-настоящему.

В итоге мне пришлось опять покинуть укрытие и побежать через заброшенное шоссе с поломанными машинами, чтобы добраться до края канала.

Вот тогда-то один из них и подстрелил меня.

Девятимиллиметровая пуля с органическим наконечником угодила мне в ногу прямо в тот момент, когда я перепрыгивала через бетонное ограждение на другой стороне шоссе. Это заставило меня плюхнуться на задницу. Я больно свалилась в грязь, но адреналин заставил меня вскочить на ноги за секунды.

Я прыгнула в реку.

Опять-таки, я не знала, почему мне так решительно хотелось это сделать. Может, это инстинкт.

А может, глупость.

Река разлилась от обильных муссонных дождей.

Мы с Джемом получали местные отчёты от китайских видящих о том, что дамбы вокруг города не справляются, и потому и без того переполненные водные артерии в Пекине разливались ещё сильнее.

По словам Джема, в последние сорок-пятьдесят лет многие водные артерии были расширены, зачастую чисто по эстетическим, а не практическим причинам, особенно когда речь шла о каналах, которые протекали через центр самого Пекина. В мире, где воды было немного, водные пути всегда становились символом престижа для богатейших граждан многих городов, не только Пекина.

Странно было думать, как сильно ситуация с водой изменилась всего за один короткий год.

Теперь, похоже, всюду и везде шли дожди.

Вода по-прежнему являлась проблемой, но теперь уже в совершенно ином смысле.

Джем сказал, что многие городские водные пути в Китае имитировали каналы, водопады и ручьи в Запретном Городе. Этот образ лидеры коммунистической партии очень хотели воссоздать, когда переделывали Пекин — не только потому, что для внешнего мира это демонстрировало успех и статус, а потому что это служило очевидным и неминуемым напоминанием о тесных узах с кастой видящих-воинов, которые защищали древний Город.

Отношения между видящими и людьми Китая давно обрели почти мифический статус. Это восприятие и отношения активно культивировались обеими сторонами: святые воины-видящие, которые защищали своих великодушных человеческих покровителей.

За время своего проживания в Городе я поняла, что символизм вокруг этих симбиотических отношений обладал почти религиозным рвением.

Эта мифология также временами цинично использовалась обеими сторонами расового раскола. Они даже использовали это друг против друга, когда это приносило политическую выгоду в рамках обсуждения стратегии относительно ролей и обязанностей разных рас и каст.

Чертовски многие из них верили в миф… и не только люди.

Вой Пай верила в него; в этом я не сомневалась.

Не могу сказать, что я до конца поняла все нюансы того, как они соединили Миф видящих с изначальными религиями и историей культуры китайцев, но отношения не казались мне полностью сфабрикованными.

Они даже были по-своему прекрасны. Это определённо превосходило те модели отношений между видящими и людьми, которые образовались в большинстве частей света.

Я всё ещё не до конца понимала, что этого больше нет.

Как нет и большей части самого Пекина.

Конечно, прыгнув в ту реку, я ещё ничего этого не знала.

Я ощутимо ударилась о воду, и меня немедленно швырнуло в ствол дерева.

Куски домов бились друг о друга на том же запруженном участке руки, вместе с указателями, витринами, машинами, металлическими прутами.

Я впервые порадовалась, что электричество уже не функционировало.

И всё же, как только я упала в холодную грязную воду и врезалась в оторванную стену продуктового киоска и в дерево, я практически не сомневалась, что допустила колоссальную ошибку.

Затем над моей головой засвистели пули.

Мне пришлось быстро пригнуться, набрав в рот воздуха, а затем, цепляясь за обломки, продвинуться прочь от берега реки, мимо обшивочных досок и металлического киоска. Я сумела увернуться от ещё одного бревна, а потом спряталась за металлическую крышу какой-то другой постройки, которая напоминала самодельный дом или магазинчик.

Вынырнув и хватая воздух ртом, я спряталась за самой толстой частью ствола дерева и куском покорёженной металлической крыши как раз вовремя, чтобы услышать лязг и треск, с которыми пули впивались в дерево и отскакивали от металла возле моих рук и головы.

Мне едва хватило времени выглянуть и увидеть, откуда Уте и её солдаты Дренгов стреляли по мне с места выше уровня воды.

Я мельком заметила Уте, которая держала у плеча винтовку, не отводя глаза от прицела, и её лицо исказилось в гримасе ненависти.

Я видела, как несколько других подбираются ближе к воде.

Некоторые даже совершили ложные пробежки прямо до бурного течения, словно готовились прыгнуть в воду. Я видела, что как минимум одна из них стратегически подходила к движущимся обломкам, словно пыталась решить, стоит ли прыгнуть на более крупные объекты и попытаться перескочить с одного на другой, чтобы добраться до меня.

Но насколько я видела, никто из них этого не сделал.

Через несколько секунд я перестала слышать выстрелы.

Не могу сказать, что это меня удивило. К тому времени вода неслась чертовски быстро. Многие обломки по краям канала кучковались и застревали у крутых берегов.

Мне чертовски сильно повезло, что я не погибла сразу же.

Вместо этого мне удалось забраться на крышу чьей-то машины. Я проплыла на ней довольно длинный участок адски холодной реки, практически преодолев самую быструю часть.

Казалось, очень долгое время после этого я не видела бомб на небе.

К тому времени каналы реки Наньчан превратились в Лэндмарк-ривер. Лэндмарк вынесла меня на несколько миль за пределы центрального Пекина, после чего выбросила в более широкую Бахе.

После изучения карт с Даледжемом я знала, что Бахе в итоге свяжет меня с рекой Вэньюй, которая была ещё крупнее.

Я пока что не решила, хорошо это или плохо.

К тому времени я лежала на спине на частично нетронутой черепичной крыше, на которую сумела вскарабкаться, когда та машина набрала слишком много воды и начала тонуть.

Я старалась оставаться в сознании и решить, что делать.

Я знала, что к тому времени я находилась далеко за пределами зон коммуникаций, контролируемых Дренгами. Так что да, я могла бы связаться с Балидором… если бы у меня по-прежнему имелась гарнитура… но естественно, её у меня не было. Я потеряла её месте с пистолетом примерно в тот момент, когда впервые бухнулась в заполненную обломками воду. А может, возле того цементного ограждения, когда меня подстрелили.

Потеря пистолета волновала меня меньше, поскольку пули у меня уже закончились.

Как бы то ни было, я не в лучшем положении, чтобы звать на помочь. Я могла выйти в Барьер, тем самым сообщив Дренгам, где я нахожусь, и снова подвергнуть свою жизнь риску… а в остальном у меня и не осталось больше вариантов.

Мне надо было выбраться на берег.

Что касается связи с Брукс, я поняла, что уже поздно, когда заметила первый похожий на комету белый снаряд, пронёсшийся по небу.

Потом я увидела и другие.

Я села на той наполовину затонувшей черепичной крыше, следя за ними взглядом и поначалу будучи не в силах поверить в то, что я вижу.

Всё это было таким беззвучным и далёким, заглушаемым шумом реки вокруг меня, тяжёлыми ударами обломков, которые бились, ломались, налетали друг на друга и на берег. Оглушительный шум самой реки, иногда крик с берега, когда кто-то замечал меня, иногда даже брошенный камень, когда я проплывала мимо — всё это затмевало остальное.

Река напоминала рычащее злое животное, пожирающее всё на своём пути.

Но те бомбы — они были тихими.

Я смотрела на них, прочерчивая их траекторию взглядом.

Я уже знала, куда они падают.

Я также знала (хотя мой разум пытался сказать мне, что мои внутренние часы сбиты), что время встречи с Ревиком в аэропорту ещё не настало.

Я так и не назначила ему ранний срок эвакуации. Я должна была выбраться задолго до того, как это понадобится ему. А это означало, что Ревик вообще ещё не выбрался.

Он по-прежнему в Пекине.

Боль взорвалась во всём моём свете, когда эта правда отложилась в сознании.

Я тут же открылась, хотя знала, что уже поздно. Я попыталась найти его через связь. Я лихорадочно кричала через нашу связь, говорила вернуться в тот подземный бункер, забрать с собой как можно больше людей, запереться там и спрятаться. Я сказала ему, что мы вытащим его, как только всё уляжется, что мы найдём способ забрать его.

Я говорила ему, что сожалею.

Я говорила ему, что люблю его. Я умоляла его найти какой-то способ остаться в живых.

Я говорила ему, что нуждаюсь в нём.

Я говорила ему много всего. Не думаю, что он что-то услышал.

Если и услышал, то ничего не ответил. Я вообще его не чувствовала.

Затем первые бомбы упали на землю, и горизонт окрасился красным, и, и…

…и да, в этот момент стало совершенно поздно.

Вытеснив это воспоминание из своего света, я вздрогнула от пореза на ступне, шагая по грязному песку. Я помнила, как порезала ногу о металлический контейнер после того, как спрыгнула с черепичной крыши. В тот момент я пыталась добраться до суши, но это не удавалось мне, пока меня не унесло из Бахе в куда более крупную реку Вэньюй.

Только после того, как это случилось, я осознала, что намного лучше было бы спрыгнуть с крыши до того, как я очутилась в этом широком канале..

Вэньюй разлилась из-за муссонных дождей с севера и, скорее всего, из-за тех дамб выше на холмах, которые, по слухам, сломались. Она неслась на восток и юг к океану как медленное цунами, заваленная целыми домами и даже несколькими офисными зданиями, а также машинами, брёвнами и крышами вроде той, за которую я всё ещё цеплялась как крыса-утопленница.

Я знала, что спрыгивать с крыши так далеко от берега будет самоубийством.

У меня не было выхода, кроме как проплыть по потоку ещё немного, надеясь, что мне представится более удобный шанс вернуться на сушу.

Прошел целый час до тех пор, как такая возможность появилась.

К тому времени я уже была вне себя, что сделало меня на удивление спокойной.

Ревик погиб. Мне надо добраться к Лили.

Всё просто.

Мне надо добраться к Лили, спасти нашу дочь.

Наконец-то спрыгнув с крыши, я оказалась всего-то в шести метрах от берега. Конечно, ощущалось это расстояние более далёким, но я видела, что впереди в реку вливаются притоки, добавляя к ней ещё больше воды, и какая-то часть моего света сказала мне, что пора действовать.

Так что я прыгнула.

И да, я справилась, но в процессе меня сильно потрепало.

Хромая по участку грубой земли, я вздрагивала на каждом шагу от порезанной ступни и пыталась решить, что делать. Я открыла свой свет, пока была ещё в реке, и никто не ответил. Но я знала, что поблизости всё ещё могли находиться солдаты Дренгов.

Кто-то из них наверняка выбрался, особенно если они изначально стояли за бомбёжкой.

Закрыв глаза, я вытеснила образы, которые хотели заполнить мой свет.

Я постаралась думать.

Балидор. Балидор наверняка считал, что я погибла.

Как мне передать ему сообщение? Если они пережили это, то перешли в режим строгой изоляции. Или, учитывая, сколько много времени прошло, они находились на пути в Далянь.

Джем.

Выбросив из головы образ его лица, я покачала головой, чувствуя, как боль в моей груди усиливается. Джем наверняка тоже погиб.

Как только эта мысль укрепилась, я осознала, что должна позвать их.

Я также осознала, что не делала этого во многом потому, что не хотела знать, сколько из них погибло.

Признавшись в этом себе, я сделала вдох и послала сильный импульс Балидору.

Казалось, в это же самое мгновение в моей голове взорвался голос.

«ЭЛИСОН! ЭЛЛИ! Gaos… где ты? Где ты, сестра?»

Я вздрогнула от интенсивности его света и прикусила губу, когда на глаза навернулись слёзы, и меня омыло столь сильной волной облегчения, что поначалу я не могла ему ответить.

Вместо этого я послала ему огромный импульс привязанности вместе с таким количеством благодарности, какое я не сумела бы выразить никакими словами. Балидор послал мне в ответ вспышку тепла, а вместе с тем и слова, которые сыпались из его света в почти лихорадочной спешке.

«Где ты, Элли? Gaos… мы всюду искали тебя, сестра! Везде, бл*дь. Признаюсь, мы боялись худшего. Мы потеряли так много людей. Так много, чёрт возьми…»

Я ощутила, как эта мысль сдавила что-то в его свете, и покачала головой.

Я ещё не готова была услышать список. Пока что нет.

«Мы так боялись, что потеряли тебя, сестра моя… так боялись. Скажи мне, где ты. Скажи мне, где ты, чтобы мы сумели тебя забрать! Ты нужна нам, сестра…»

Всё ещё стараясь контролировать свой свет, я послала ему снимок своим aleimi, показав берега реки. Я послала ему образ места, где впервые прыгнула в реку, солдат Тени, которые гнались за мной, крышу, мою простреленную ногу, сжатое изложение того, как я сюда попала, и как далеко, по меркам моего света, меня унесло, а также ориентиры, которые я миновала на своём пути.

Я показала ему здания с моей стороны реки, пытаясь найти названия улиц, что-то, что действительно могло помочь ему…

«Горы, Элли, — теперь свет Балидора сделался нежным, успокаивающим. — Мне нужно нечто более постоянное. То, что не могло сдвинуться».

Выдохнув, я кивнула, осознавая его правоту.

Я посмотрела вверх, сканируя горизонт и позволяя ему смотреть моими глазами.

Я не видела никаких гор. Я показала ему башню и мост-эстакаду вдалеке. Большая часть эстакады скрылась в разлившейся реке, но я видела остатки дорожного указателя для съезда, состоявшего из китайских символов.

Я сама не могла его прочесть, но…

«Понял, — послал Балидор, источая очередной импульс облегчения. — Элли, мы уже в пути».

Я кивнула, чувствуя, что моё горло снова сдавило.

Я хотела спросить его.

Я так сильно хотела спросить его.

«Элли, Ревик в порядке. Он выбрался. Он с нами».

В моем aleimi взорвался шок.

Такое чувство, будто моё сердце воспламенилось в груди.

«С ним был Фигран, — добавил Балидор. — Не знаю, как, чёрт возьми, они выбрались оттуда вовремя, но Ревик заявил, что этот mak rik’ali ilyo спас ему жизнь. Опять».

Я его не слышала. не видела ничего перед собой.

Я издала стон и упала на колени.

«Элли? ЭЛЛИ! Ты в порядке?»

Я стояла на коленях, хватая воздух ртом, и свет Балидора вплетался в мой. Я чувствовала, что он говорит с кем-то другим, но едва слышала его, едва осмысливала его слова.

«Она думала, что он мёртв. Думаю, она только что потеряла сознание, бл*дь…»

Затем я почувствовала разум Врега, и свет Джона вплёлся в него и в меня так сильно, что я ахнула.

На мои глаза снова навернулись слёзы, когда я осознала, что они оба живы.

«Какого ж святейшего хера, Адипан? — услышала я рычание Врега. — Ты не мог её хотя бы предупредить? Они только что разгромили город атомными бомбами. Естественно, она думала, что он мёртв! Ты, наверное, только что наградил её чёртовым сердечным приступом…»

«Нет, — выдавила я едва слышным шёпотом. — Нет. Я здесь. Я здесь».

«Эл, — с облегчением послал Джон. — Слава богам. Где ты?»

«Сестра…» — начал Врег.

Балидор их перебил.

«Элисон, оставайся на месте. Я только что послал координаты карты Варлану. Мы сейчас выезжаем, — помедлив, он испустил очередное облако распалённого беспокойства, пока света Джона и Врега продолжали чуть ли не душить меня. — Боги. Прости меня. Мне надо было сказать тебе аккуратнее. Мне так жаль, сестра. Но он в порядке. Он в полном порядке. Даже в лучшем состоянии, чем ты, судя по тому, что ты мне показала…»

«Я не могла его почувствовать, — прохрипела я, задыхаясь. Думаю, в тот момент я уже говорила со всеми троими. — Я не могла его почувствовать. Он просто исчез…»

«Нет, сестра, — свет Балидора источал заверения. — Нет, это наша работа. Мы надели на него ошейник. Один из самых сильных, из тех, что использовались с Фиграном».

Почувствовав, как я вздрогнула, он заговорил более виноватым тоном.

«Это его просьба. Ну, отчасти. Мы пока не знаем, каков статус Менлима. Мы беспокоились, что Менлим может всё ещё пытаться отследить его и… — Балидор поколебался, его голос сделался напряжённым. — Джем с нами. Он добрался сюда на час раньше твоего мужа. Учитывая это, казалось попросту предусмотрительным… — он во второй раз поколебался. — Ну, Нензи попросил об этом, как я и сказал».

«Чтобы он не убил его, бл*дь», — прямо послал Врег.

Я стояла на коленях, всё ещё стараясь контролировать свой свет.

Я едва могла осмыслить, что они мне говорили. Слёзы беззвучно катились по моему лицу, пока я стояла коленями на песке и невидящим взглядом смотрела на несущуюся воду.

«Я понимаю», — послала я, когда молчание затянулось.

Однако я не понимала.

Я ничего не понимала. Только не в тот момент.

Балидор, Врег и Джон, возможно, даже почувствовали это. Они снова окружили меня теплом; Балидор посылал мне заверения и свет, и я чувствовала, что Джон и Врег делают то же самое. Те первые несколько секунд, пока их света пульсировали, согревали мою грудь, наполняли меня такой привязанностью, успокоением, любовью и чувством семьи, я просто не могла думать.

Я едва могла впустить это всё в себя.

«Мы думаем, что многие из Лао Ху тоже спаслись, — заговорил Джон, может, желая сообщить мне хорошие новости или просто надеясь отвлечь. — Мы сумели получить доступ к громкоговорителю в Запретном Городе. Они смогли увести многих своих людей в тот подземный комплекс до первых ударов. не знаю, как долго они там продержатся. Ревик сказал, что электричество не работает, что-то там с органикой… но у них должно быть предостаточно воздуха. Он посчитал, что они наверняка продержатся, пока мы не придумаем какой-нибудь способ вытащить их».

«Мы придём за тобой, Элисон, — пообещал Балидор. — Не уходи с того места. Мы приедем прямо туда. Мы любим тебя, Элли. Мы все тебя любим…»

Это я тоже едва могла осмыслить.

Я просто кивала, выдыхая.

Теперь я сидела на берегу реки.

Я просто сидела там, слушала реку и ждала.

Здесь было на удивление умиротворённо, когда их света находились рядом.

Я слышала птиц. Они перекрикивались меж собой по мере того, как небо темнело, а солнце скрывалось за горизонтом по ту сторону разлившейся реки. Я также видела птиц; они кружили над моей головой петлями, совершая свои вечерние ритуалы перед завершением дня.

Шум воды теперь казался менее угрожающим.

Думаю, прошло ещё несколько минут, прежде чем это реально отложилось в сознании, и тот интенсивный жар начал наполнять мой свет вместе с тем, чего я не чувствовала уже очень давно — определённо не чувствовала после кошмара в Дубае и после рассказа Ревика об его плане внедрения в ряды Дренгов.

Я знала, что это не имело смысла.

Я знала, что чувствовать это сейчас, при таком количестве погибших, было дерьмово.

Я знала, что ещё ничего не закончено. Само это место вскоре будет отравлено, как только те облака вдалеке доберутся от горизонта сюда. Вода будет ядовитой.

Земля, деревья… птицы. ещё больше живого погибнет.

Еще больше людей погибнет.

Однако я ничего не могла поделать; я всё равно это чувствовала.

Я чувствовала надежду.

Я чувствовала настоящую, искреннюю надежду.


Продолжение следует…


История Элли, Ревика и остальных завершится в последней книге серии, «Солнце» (Мост и Меч #10).

Загрузка...