Богоборец. Том 2. Дорога Силы

Глава 7

«Жалобы на несправедливость — прибежище слабых. Сильные молча вершат справедливость по своему усмотрению.»

Церетеус Таубер

Из тьмы небытия я вынырнул резко, одним рывком. Сквозь закрытые веки пробивался неяркий свет.

Где я? И… кто я?

Осознание того, что я не помню ровным счетом ничего, ударило как обухом по голове. Даже имени! Я покопался в памяти — но не добился ровным счетом ничего, кроме легкой головной боли. Может, что-то… или кто-то рядом подскажет? Открыв глаза, я недоуменно моргнул. Зал. Небольшой, но достаточно богато украшенный — позолоченная лепнина, стены, выложенные мелкой цветной плиткой, добротные магические светильники. Массивный стол, заваленный бумагами, за которым я сижу. Стражник в полном обмундировании, закованный в сталь под самую макушку, несет караул у дверей. И не жарко бедняге?

— Ваша светлость? Все хорошо? — раздался голос сбоку.

Я повернул голову и оглядел собеседника. Тощий молодой парнишка, на вид едва-едва лет двадцати, с жиденькими усами и бороденкой. Уже было собрался спросить у юнца, кто я такой, но опустил взгляд на свои небесного цвета халат и штаны, расшитые серебряными нитями. Не знаю, что за ткань — но выглядит богато. А у собеседника куда менее красивая и качественная одежда, разве что цветовая гамма схожая. Он мой подчиненный? Или просто ниже по социальной лестнице? Если подчиненный, то, пожалуй, не стоит давать ему повод усомниться в моем умственном здоровье.

— Я… да. Задремал немного, — подумав, я решил уточнить хоть что-то, но как можно более размыто. Сейчас любая информация в радость. — Что там у нас сейчас по плану?

К счастью, парнишка вопросу не удивился ни капли — наоборот, кивнул и, суетливо порывшись в бумагах на столе, подал мне несколько листов:

— Вот. Ани Улимар, воровка. Ждёт за дверью. Прикажете ввести её для оглашения приговора?

Черт. Я что, судья? И мне сейчас нужно будет выполнять свою работу? А как мне решать, если я даже законов местных не знаю? Может, отпроситься с работы, сославшись на плохое самочувствие? Стоило мне подумать об этом варианте, в голове будто звякнул колокольчик: не стоит, это кончится плохо. Стараясь не выдать своего смятения, я качнул головой:

— Погоди, ознакомлюсь с бумагами сначала… еще разок.

Сосредоточившись, я уставился на красивые ровные строчки, выведенные каллиграфическим почерком с завитушками. Так… Ани Улимар. Тридцать шесть лет, детей нет, мужа нет, обычный человек. Официально не работает, ранее не привлекалась… или не попадалась. Украла кошелек у торговца на рынке, но попалась на горячем и схвачена самим торговцем — благо, Заклинателю даже напрягаться особо не пришлось, чтобы догнать обычную женщину. В кошельке была дюжина золотых — и подсознание подсказывало, что эта сумма довольно весомая.

Пробежавшись глазами по письменным свидетельствам торговца и свидетелей и чистосердечному признанию воровки, я добрался до последнего листа. На нем было написана лишь одна строка:

Предварительный вердикт: отсечение руки.

Я невольно моргнул. Не слишком ли сурово? Кажется, придется поговорить с подсудимой. Но сначала… Отложив бумаги, я бросил взгляд на помощника, и, сделав вид, что задумался о чем-то, рассеянно порылся на столе в поисках подобных предварительных вердиктов — надо узнать, какие вообще наказания тут в ходу. Хм… Каторга за городом, бесплатные работы в его пределах… казнь, штрафы, штрафы, штрафы… Денежных взысканий было больше всего — на каждом втором листе были именно они. Упоминания тюрьмы не было вообще — судя по всему, содержать и кормить преступников просто так тут никто не собирался. Из необычных наказаний было разве что «выжигание даньтяней» на одном из листов.

— Ладно, давайте сюда подсудимую, — вздохнул я, так и не придумав ничего толкового.

Стражник молча распахнул дверь и внутрь вошла, сгорбившись, женщина средних лет в застиранной мешковатой одежде. Серое, ничем не примечательное лицо с набрякшими мешками под глазами, редкие волосы, стянутые в жиденькую косицу. Встав посередине зала, она неловко поклонилась мне и замерла, уставившись в пол.

— Кхм… — с чего начать-то… — Подсудимая, ты признаёшь свою вину?

— Да, господин — тихо прошелестела Ани, не поднимая глаз.

— С какой целью ты совершила преступление?

— Мне нечего было есть, господин. Я голодала три дня и… — её голос задрожал и она внезапно разрыдалась.

Врёт. Я не знаю, как, но я чувствовал это в её голосе, словно от её слов… смердело. Это была четкая уверенность, мгновенно возникшая в мыслях, несмотря на то, что говорила и вела себя она максимально достоверно. Я бы точно поверил, если бы не это иррациональное шестое чувство.

— Тихо. Это не оправдание, но я понимаю, — я смягчил голос, сделав вид, что ей удалось меня обмануть. — Ты своровала первый раз?

— Да, господин, — закивала Ани, всхлипывая. — Я больше… никогда…

Врёт. Снова. Да что ж такое… я едва сдержался, чтобы не скривиться от неприятного ощущения в голове, вызываемого каждым новым лживым словом, вылетающим из её рта.

— Ты действовала одна? Может быть, кто-то помогал тебе, научив воровать? Или подсказал, какого именно торговца стоит ограбить?

— Нет, господин, никто меня не учил… я сама… шла по рынку, увидела, что торговец отвлекся…

Кажется, мягкими расспросами я от нее ничего не добьюсь. Устав мысленно морщиться от её вранья, я резко прервал невнятные оправдания. Ударил кулаком по столу и рявкнул:

— Молчать! — и продолжил ледяным тоном в повисшей тишине. — Ты, верно, держишь меня за идиота. Но идиотка тут только ты, ведь каждой новой ложью ты лишь закапываешь себя всё глубже и глубже. Твоя единственная возможность избежать отсечения руки — прямо сейчас начать говорить кристально чистую правду. Сдать сообщников и рассказать всё о своих предыдущих делишках.

— Но… у меня нет никаких сообщников! — вскрикнула женщина. — Я не воровала раньше, честное слово!

— Ясно, — вздохнув, я махнул рукой помощнику. — Отсечь руку. Правую. И уведите эту дрянь с глаз долой.

Юнец кивнул, начав скрипеть пером по бумаге, а стражник, ухватив рыдающую женщину за локоть, потащил её к двери. Побледневшая воровка посмотрела на моё лицо, выдернула руку из хватки охранника и рухнула на колени.

— Стойте! Стойте! Я скажу! — Ани, поняв, что я был абсолютно серьезен, сломалась.

Ну наконец-то. Едва сдержав облегчение на лице, я высокомерно кивнул.

Спустя полчаса отряды стражи побежали сразу по нескольким адресам — схватить банду, в которой она состояла, парочку скупщиков краденого, с ними работавших, добрый десяток информаторов, поставлявших им сведения о возможных целях… Последних скорее за компанию, максимум, что тем можно было впаять — небольшой штраф, но если уж начал дело — то делай его до конца.

Самой воровке я, поморщившись, впаял три года общественных работ: раз обещал уменьшить наказание, если сдаст товарищей — значит, слово надо держать. Такое легкое решение чужих судеб оставило во рту легкий привкус горечи, но я легонько мотнул головой, выбрасывая непрошеные сожаления из головы. Она легко отделалась, так что расстраиваться по этому поводу мне точно не стоит.

— Сколько еще сегодня по плану?

Помощник посмотрел на меня с легким удивлением, после чего, замявшись, кивнул на кучу бумаг на столе:

— Ну… все, что здесь, ваша светлость. Первый десяток уже в приемной, остальные пока сидят в холодной.

Я едва удержался от горестного вздоха. Оценил фронт работ, прижал пальцем начавшую дергаться бровь и кивнул:

— Давай следующего.

— Наказание — выплата штрафа. Пять золотых и дюжина серебряных монет. Срок выплаты — неделя. Если выплата не будет произведена в срок — твоё имущество, в первую очередь дом и лавка, конфискуется в пользу казны и уйдет с молотка.

Бледный, как мел, пекарь, решивший поправить своё бедственное положение, приторговывая из-под полы запретным дурманом, поклонился и, пошатываясь, вышел из зала. Учитывая его проблемы с деньгами, для выплаты штрафа ему, так или иначе, придется продавать дом и брать какую-нибудь халупу подешевле. Но, по крайней мере, он сохранит свою лавку.

Я откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Всё. Это последний. К счастью. Потому что я был выжат до донышка — и морально, и интеллектуально. Десятки преступников, от мелких хулиганов до матерых убийц, закованных в артефактные кандалы. Мужчины и женщины, подростки и старики, отрицающие свою вину, врущие, рыдающие, нагло плюющие на пол и обкладывающие меня трехэтажным матом… И с каждым я упорно старался поговорить — узнать, что толкнуло человека на преступление, дать ему шанс на смягчение приговора, да и просто узнать, действительно ли он виновен. Свидетельства очевидцев — дело хорошее, но своему интуитивному ощущению вранья я доверял куда больше. И в паре случаев моя дотошность действительно оказалась к месту — например, когда мать взяла на себя вину дочери, подчистив все следы, ведущие к ней и самостоятельно явившись с повинной.

В голову невольно начали лезть воспоминания о той четверке, которых я приговорил сегодня к казни. Правильно ли я поступил? Хорошо, один — кровавый маньяк и безумец, с ним даже вопроса не стоит. С остальными тремя всё было куда сложнее. Можно ли было заменить приговор на пожизненную каторгу? Можно было, но… Двое — рецидивисты, не раз сбегавшие из предыдущих мест заключения. И у меня не было особых сомнений, что и с местных рудников они рано или поздно смогут выбраться… скорее всего.

А вот с последним, будем честными, я психанул. К тому моменту я уже устал, а тут этот скользкий богач, решивший у всех на глазах предложить мне взятку за «более справедливое решение вопроса». Формально, конечно, он предлагал внести добровольный взнос в казну города, но я прекрасно понял подтекст, а его многозначительные подмигивания меня и вовсе вывели из себя. Вот и впаял ему вышку. С другой стороны — он заказал убийцам сразу нескольких своих конкурентов, да еще и выбрал исполнителей-идиотов, которые пусть и успешно исполнили заказ, но при этом устроили настоящую кровавую баню с кучей пострадавших невинных жителей — в том числе женщин и детей. Я покачал головой. Нет, существенная часть вины здесь лежит именно на заказчике, так что я всё сделал правильно. Надеюсь.

Наконец, немного оклемавшись, я открыл глаза и едва не поперхнулся. Зал исчез: моё тело парило в черной пустоте, а напротив висел сияющий белоснежным светом кристалл. Хм, кристалл… Что-то знакомое… Уцепившись за смутное чувство узнавания, я напрягся, пытаясь размотать тонкую ниточку, ведущую в глубины памяти. Кристалл… Свет… Хранитель! И на меня тут же обрушился водопад образов и воспоминаний, временно заблокированных перед… испытанием. То есть, весь этот странный день в качестве судьи был тем самым испытанием?

Последний вопрос был риторическим и скорее предназначался самому себе, но я забыл, что нахожусь в чем-то вроде ментального пространства вместе с Хранителем… и тот прекрасно слышит все мои мысли. Впрочем, как и я — его. В голове набатом ударило:

Да.

И… я его прошел?

Да. Уровень доступа: зеленый.

Подумать, что это значит, и в чём был смысл, я не успел — сразу после слов Хранителя перед глазами всё закрутилось и меня вышибло из окружающей пустоты, как пробку из бутылки.

Первое, что я ощутил — мелкие камешки, впивающиеся в щеку. Глаза разлепились кое-как, тело лежало в неудобной позе на боку — во время испытания я явно потерял сознание и попросту рухнул на пол. Хорошо хоть, не сломал и не повредил ничего… вроде бы. Интересно, сколько времени прошло в реальном мире, что даже с моими характеристиками все тело настолько затекло?

С легким стоном перевернувшись на спину, я с хрустом потянулся, чувствуя, как отпускает напряжение в мышцах, и издал еще один стон — на этот раз уже истинного удовольствия. А потом еще один — когда по конечностям рванула волна болезненных иголочек, невольно выбивая слезы из глаз. Вдруг сбоку замаячил темный силуэт и в моем поле зрения появилось хмурое лицо Диомеды, скрюченной, как дряхлая бабка.

— Вставать будешь?

— Спасибо, пока полежу, — я издал невразумительное кряхтение от еще одной волны иголок, прокатившихся по ногам. — А ты чего так… странно стоишь?

— Поясницу защемило. Сначала упала на задницу, а потом корпусом вперед, на вытянутые ноги. Хорошо, что ты не слышал, как я ругалась, когда пришла в себя…

— А что, давно очнулась? И как, испытание прошла?

— Ага, давненько, — девушке надоело стоять и она, ругаясь сквозь зубы, сначала села, а потом и легла, вытянувшись, рядом со мной. — Уф, клятая спина… Испытание прошла, да. Желтый доступ, что бы это ни значило. Ты тоже судьей был?

— Да. Зеленый доступ. Не знаю уж, выше это или ниже…

— А чего так долго? Там же ничего сложного не было — предварительные вердикты на бумажках расписаны, они все были более-менее разумные…

— Хочешь сказать, что ты просто озвучивала написанные вердикты?

— Ну, не совсем… не везде… если казалось, что перегиб или, наоборот, недостаточно жестко, то приговор меняла. Но в основном да, просто следовала написанному. Думаешь, неправильно поступила?

— Не знаю… зависит от того, на что нас вообще проверяли. И от того, чем различаются наши доступы.

Более-менее отлежавшись, мы встали и продолжили путь по пещере. Хранитель исчез еще до пробуждения Диомеды, так что освещать путь вновь пришлось артефактным светильником. Шли медленно, неторопливо — особенно первое время, пока спина напарницы болезненно стреляла при каждом резком движении. Так и дошли до новой завесы на выходе из грота. Бордовой, цвета запекшейся крови.

— Хм. Думаешь, это…

— Ага, похоже на то.

Я положил руку на пелену — и ничуть не удивился, когда она расступилась под моей ладонью. Зажмурившись, шагнул прямо в неё — в глаза резко ударило ярким красным светом, пришлось даже прикрыть их ладонью, привыкая к нему, после полумрака предыдущей пещеры. Сбоку выругалась Диомеда — кажется, она глаза не закрывала и поплатилась за это. Наконец, проморгавшись, мы смогли нормально оглядеться. Я едва удержался от восторженного вздоха: сотни, тысячи асимметричных кристаллов, смахивающих формой на Хранителя — от мелких одиночных, в палец длиной, едва-едва светящихся тусклым бордовым светом, до огромных друз размером больше моего роста по любому из трех измерений, буквально пылающих изнутри ярко-алым огнём. И всё это великолепие было разбросано по полу, стенам и потолку громадной пещеры… точнее, её малой части. Малой — потому что впереди, буквально в паре десятков шагов, сияла ещё одна пелена, и на этот раз куда более внушительных размеров. Оранжевое полотно плавной дугой перекрывало всё видимое пространство от стены до стены и от пола до потолка.

А еще концентрация Ци выросла резко, огромным скачком.

— Вот же… — напарница тоскливо вздохнула. — Если я правильно поняла, то твой доступ выше. Везёт.

— Но тоже далёк от идеала, — я задумчиво почесал подбородок. По вырисовывающейся логике последняя завеса должна быть фиолетового цвета… но должна ли? С чего бы духу Стихии привязываться к несовершенному человеческому восприятию цветов и светового спектра в целом? Ну ладно, с названиями цветов он мог пойти нам навстречу и слегка поменять диапазоны частот уже имеющихся завес, чтобы они соответствовали нашим понятиям… Но вот по самому спектру — может, там дальше еще несколько завес с ультрафиолетом и гамма-лучами? А по дороге до красной завесы мы прошли еще парочку инфракрасных, даже сами того не заметив? Интересный вопрос, конечно, но достаточно умозрительный. Если Хранитель захочет показаться нам на глаза еще разок, то можно и спросить, но лучше бы потратить время общения с ним на что-то более полезное. То есть — практически на что угодно.

Оранжевая завеса пропустила нас также без проблем. И на этот раз мы удивленно выдохнули уже не из-за окружения — в целом все было ровно так же, как и в предыдущей зоне, лишь освещение и цвет кристаллов поменялись. А вот очередное повышение плотности энергии оказалось еще более заметным, заставив меня крякнуть от неожиданности — на плечи навалилась невидимая тяжесть, а дышать стало заметно тяжелее. Судя по всему, каждая пелена работала как фильтр, пропуская наружу лишь часть энергии. И фильтр довольно мощный: в первой пещере, возле выхода, плотность Ци лишь немного превышала базовую; после того, как Хранитель отсёк нас от внешнего мира — количество энергии возросло раза так в полтора; ну а в красной зоне обстановка напоминала таковую в разрушенном форте в Тоскливых Холмах — а там ведь был практически центр Очага! В оранжевом же секторе концентрация выросла еще в пару раз, не меньше.

— Уууффф… — Диомеда наклонилась и уперлась ладонями в колени. — Что-то я пока не хочу в желтую зону идти. К этой бы привыкнуть.

— Согласен. Ты как, держишься? — я осторожно подхватил побелевшую напарницу и помог ей присесть у стены, кое-как найдя кусок пола, свободный от вездесущих кристаллов. Обеспокоенно взглянул на её резко осунувшееся лицо, капли пота на висках, слегка расфокусированный взгляд.

— Да, сейчас… Найду кое-что на аукционе…

Спустя десяток мгновений в руках у Диомеды появился прозрачный фиал с голубоватой жидкостью, густой, как кисель — и, кажется, даже с комочками. Осушив его одним глотком, она замерла у стены с закрытыми глазами, пробормотав:

— Дай мне пару часов.

Убедившись, что к её лицу начал возвращаться цвет, я пожал плечами и сам уселся медитировать поблизости. Хотя… я открыл глаза и потянулся к браслету.

Сначала надо бы перекусить.