Дорога к саду камней

Глава 18 СТАРЫЙ ДРУГ

Проводить Ала с дочкой в додзе, где их обещал принять Кияма, вышел сам управляющий замком Мицусигэ-сан, что уже была большая честь для незваного гостя.

- Обычно господин принимает гостей в своих личных покоях, - доверительно сообщил он Алу, украдкой оглядывая изящную фигурку Гендзико, - но эта неделя выдалась невыносимо жаркой, и там, - он показал наверх, - сущий ад. - Даймё примет вас в зале для медитации, самом прохладном и милом зале этого замка. - Он улыбнулся. - Надеюсь, что стихия воды дружественна легендарному кормчему, командиру отряда 'Акула'? - Царедворец вежливо поклонился Алу. - Ваш визит - великая честь для нашего замка.

Они прошли по узкому коридору с ровно подогнанными друг к другу белоснежными татами и спустились на несколько ступенек вниз, где дежурившие самураи вежливо отодвинули золотистую -занавеску, открывая перед гостями небольшое прохладное помещение, по стенам и потолку которого дивным образом перекатывались серебристые волны.

- Какое чудо! - откровенно восхитилась Гендзико, рассматривая диковинку.

Все трое прошли в додзе, где уже были разложены удобные седельные подушки, а за окном светилось небольшое искусственное озеро, около которого росли несколько деревьев, ветви и кроны которых плотно прилегали к каменным стенам.

- Это любимое место нашего господина, да и мое тоже, - управляющий с удовольствием втянул в себя влажный воздух. - Извольте полюбопытствовать, со стороны садика исходит приятная прохлада, здесь можно просто сидеть часами и смотреть на воду. Жаль, что вы прибыли сейчас, а не через две недели. - Он подошел к окну и показал на круглые плоские листья лотосов. - Очень скоро появятся розовые и белые бутоны, и тогда можно сидеть здесь и час за часом дожидаться, когда они переполнятся жизненной силы и... обычно это происходит так: щелчок, еще, еще. Чудо - все они открываются практически одновременно. - Управляющий зажмурился, сжав кулаки, - щелк, щелк, щелк, его пальцы резко раскрылись наподобие лепестков цветов, лицо светилось радостью. - Когда на ваших глазах распускаются лотосы, и вы видите то, чего не видел до вас ни один смертный... открытие цветка - это как откровение Всевышнего... Впрочем, простите, кажется, я совсем заболтал вас. Если вид озера кажется вам слишком... слишком... - он не смог подобрать нужного слова, - я могу закрыть седзи, - он задвинул внутренние ставни, так что теперь отблески солнца на воде весело побежали по прозрачной рисовой бумаге. - Прошу вас, будьте как дома, господин молится сейчас во внутреннем храме и просил меня развлекать вас. Хотя... не хочу показаться навязчивым. Прошу вас, устраивайтесь поудобнее, и если вам что-то понадобится, снаружи стоит пост. Скажите самураям, и они пришлют к вам служанок. - Управляющий низко поклонился гостям и исчез за занавеской с изображением змеи - гербом ордена 'Хэби'.

Сидя на пятках, Ал раздумывал над произошедшим, Гендзико располагалась за его спиной, ожидая появления великого даймё, и, по всей видимости, плохо представляя, что ее ожидает. Впрочем, она привыкла думать, что всецело принадлежит отцу, от воли которого зависит и жизнь ее, и смерть.

А впрочем, какая разница. Последнее время девушка много думала о том, что даже если отец и откажет ей в привилегии добровольно уйти из жизни, на этот раз она ослушается его и все же покончит с собой. Это решение было новым для обычно послушной и кроткой девушки, оно будоражило, подгоняя бегущую по жилам резвую, молодую кровь, так что бледное лицо Гендзико вдруг осветил румянец.

Когда в коридоре послышались шаги, Ал и Гендзико как по команде низко склонились перед вошедшим Кияма, ткнувшись лбами в циновки.

Кияма повторил их движение, застыв на полу на несколько секунд в согбенном положении. Удивительно, в его возрасте мало кто был способен на такую прыть. Но самому Кияма сейчас, когда вдруг внезапно отступила мучившая его много дней боль, хотелось гнуться и сгибаться. Хотелось двигаться, прыгать и тренироваться с мечом. Хотелось вновь ощутить всю полноту жизни.

За те пять лет, что они не виделись, Кияма, казалось, не постарел ни на один день. Крепкий старик с длинной черной бородой, середина которой была совершенно белой, словно опущенный меч. Его желтоватое, слегка отечное лицо с узкими щелками глаз напоминало лицо самого Будды, сходство увеличивалось, когда Кияма был в стельку пьян или актерствовал перед своими вассалами и послами других государств. В обычной жизни этот светлый образ начисто разрушался его веселыми, разбойничьими глазами, более подошедшими уличному актеру или предводителю нищих ронинов, нежели благородному даймё, главе даймё христиан.

Сегодня вместо традиционного кимоно на Кияма были надеты темная парадная накидка и широкие, неудобные штаны хакама . В руках был традиционный веер.

- Должно быть, ситуация, с которой ты приехал ко мне, Алекс, действительно такой важности, что ты не побоялся привести сюда своего ребенка? - Кияма говорил по-русски с расстановкой, должно быть, давно не упражнялся в этом языке, так что теперь ему приходилось подыскивать слова.

- Ким, у меня беда, - начал было Ал, но Кияма поманил ру?кой смиренно дожидающуюся Гендзико и, когда та подошла ближе, нежно погладил ее по щеке, отчего девушка невольно зарде-лась.

- Как прекрасно твое чадо, Арекусу Грюку, - произнес по-японски Кияма, добродушно глядя в глаза Гендзико. - Сколько тебе уже лет, дитя мое?

- Пятнадцать... - Девушка с опаской поглядела на отца.

- Кияма-сан - мой давний друг, - помог ей Ал, - если со мной что-нибудь случится, он заменит тебе отца. Так что, как говорится, прошу любить и жаловать.

- Это великая честь для меня. - Гендзико грациозно склонила перед даймё свою лебединую шею.

- Твоя дочь - редкая красавица. Я начинаю чувствовать себя моложе в присутствии столь изысканной дамы. - Кияма огладил бороду. - Прошу тебя, на все время, что ты будешь находиться в моем замке, чувствуй себя здесь, точно в своем родном доме. Распоряжайся всеми слугами. Вы ведь погостите? - Он поглядел на Ала, и тот был вынужден кивнуть.

- Вот и хорошо. Твой отец учил тебя верховой езде? - поинтересовался Кияма.

- Да, конечно. - Гендзико снова зарделась.

- Что ж, в таком случае на завтра я объявляю соколиную охоту в честь нашей дружбы и очаровательной Гендзико-сан. - Он подмигнул девушке. - Сейчас мои служанки покажут тебе твои комнаты, там ты помоешься, переоденешься и немного отдохнешь, а чуть позже мы вместе с твоим отцом зайдем за тобой, чтобы побродить вместе по моему новому саду. Позже будет пир, который я устрою в его и твою честь.

Гендзико восторженно кивнула, и тут же Кияма хлопнул в ладоши, вызывая служанку.

Когда Гендзико скрылась из виду, Кияма тяжело вздохнул и, поднявшись сам, принес себе и гостю саке. На этот раз даймё уже не выглядел помолодевшим и веселым. Он поставил столик перед Алом и налил по полной чашке.

- Можешь ничего не говорить. - Кияма старался не смотреть в сторону Ала. - Я оставлю у себя Гендзико и позабочусь, чтобы она никогда не встретилась со своим братом.

Кияма залпом выпил содержимое чашечки, виновато глядя на Ала.

Ал осушил свою чашку.

- Если не возражаешь, я бы предложил тебе отдать твою Гендзико моему старшему сыну в качестве второй наложницы... - Он неуверенно покосился на бутылку, и Ал, не заставляя себя просить, плеснул в чашки.

- Я хотел спросить тебя, Ким, - Алу никогда не нравилось саке, но Кияма не подумал предложить гостю вина. - Что, если я захочу вернуться обратно? - Рука Ала скользнула под кимоно, вытащив оттуда подарок Кияма - амулет со змеей.

Наблюдавшему за действиями Ала Кияма на секунду показалось, что тот вынул из груди сердце.

- Ты же уже пользовался эликсиром, принимаешь, задумываешь, где хочешь очутиться, и... Ты твердо решил?

Ал медлил с ответом.

- Дети выросли, Минору возглавит род, Амакаву... - Он поморщился то ли от саке, то ли от воспоминаний. - Не хочу его видеть, пусть служит где-нибудь подальше... Конечно, торговля с Англией... - При воспоминании о работе он оживился. - Не хотелось бы все вот так бросать на полпути, но... всех дел не переделаешь. А я... я не могу здесь оставаться, Ким! Я не стал японцем! Я не могу обез?главить собственного ребенка. А раз так, мне нет места здесь. В моем доме меня вечно будут презирать. Мои самураи будут плевать мне вслед. Я не выдержу такого позора, Ким!

- Я понимаю. - Кияма казался задумчивым. - Я вообще удивляюсь, как ты сумел продержаться здесь столько лет, и... я стал уважать тебя.

Оба замолчали.

- Мент родился, - ухмыльнулся Ал. - Какой дома год?

- Да какой пожелаешь. Ты мог бы, конечно, вернуться в тот год, когда отправился сюда, но как ты объяснишь, отчего постарел на 16 лет? Мой тебе совет, выбери другой город, где тебя никто не знает, я дам тебе золота. Ты устроишься, где захочешь.

- А как будет здесь? - Ал беспомощно развел руками. - Ты ведь так и не сказал мне, Ким, когда умрет Токугава. Я помню только, что сразу же после смерти Токугава-но Иэясу власть в стране достанется его сыну, после чего все его приверженцы будут отстранены от дел, а значит, мне будет уже нечего делать. Наверное, и торговлю с Англией у меня отберут...

- Все так, все так. - Кияма задумался, опускаясь напротив Ала на свою подушку. - Уже решил, куда девать семью, на случай если новый правитель захочет поквитаться с тобой?

Ал побледнел, но сумел взять себя в руки.

- Еще дома я читал, что Хидэтада-сан не был расположен к Адамсу, место которого я занял, перестал поощрять его, давать новые посты, но это ведь еще не изгнание. Не казнь для всей семьи...

- Согласно реальной истории, тот, чье место ты теперь занимаешь, не покидал Японию, разве что ездил по торговым делам в Таиланд. Он продолжал служить на своем месте, и это вполне всех устраивало. Ты же хочешь исчезнуть, оставив Фудзико и детей без помощи. Согласись, что умереть и иметь могилу и исчезнуть - не одно и то же. Впрочем, все решаемо. - Кияма похлопал по ляжкам ладонями, восстанавливая кровообращение. - Ты уже сказал Гендзико, что она может доверять мне как тебе. Теперь ты напишешь письмо жене о том, что вынужден спешно уехать куда-нибудь на Хоккайдо, а она должна немедленно приехать с детьми и слугами ко мне, так как ваша дочь с этого момента - невеста моего старшего сына. А дальше уже либо они решат жить в своем замке, и тогда мы будем охранять их, либо, еще лучше, переедут сюда, и я, слово чести, не позволю волосу упасть с их голов. Если хочешь, я могу вообще спрятать их в одном из своих дальних замков, так что даже ветер их не обнаружит, не говоря уже о шпионах Токугава.

- Когда Токугава умрет? - Ал выглядел человеком, прошедшим весь путь от Иокогамы до Хиго пешком.

- Скоро уже, скоро. В следующем году.

- Ты помнишь все наизусть или периодически штудируешь лекции по истории?

- Хочешь посмотреть исторический материал? - Глаза Кияма сузились в две блестящие щелки.

Ал кивнул.

- Смотри. - Кияма подошел к стене и, поколдовав немного перед ней, отодвинул одну из кедровых панелей, извлек оттуда пожелтевшие от времени, распечатанные на принтере листы. - Конечно, с собой не разрешается брать ничего такого, - извиняющимся тоном начал Кияма, - но я ведь не на один день собирался... мало ли что...

- Я никому ничего не скажу. - Ал благоговейно принял драгоценные листки, на которых было прописано будущее Японии.

- На букву 'Т'. - Кияма поспешно опустился рядом с Алом на колени, точно школьник, заглядывая ему через плечо. - Никто, никто в целом мире не знает об этом тайнике. Ни жена, ни дети... вообще никто...

- Отвали, свет загораживаешь. - Ал невольно отстранился от ставшего вдруг невероятно суетным Кима. - Токугава Иэясу (1542-1616), - прочел он, чувствуя, как кровь бросилась к голове, в висках стучало, сердце торопилось к своему первому инфаркту. - 1616-й - это же совсем скоро! А какой месяц не сказано? Гадство!

- Ну, ты многого хочешь, скажи спасибо, что хоть это удалось добыть. - Кияма выглядел недовольным.

- 'Основатель династии сегунов Токугава'. - Ал перелистнул несколько страниц и, увидев портрет жирного японца в черном кимоно со смешной шапочкой на голове, не смог признать в нем старого Иэясу. Должно быть, портрет был сделан позже. - 'Сёгунат Токугава (Токугава бакуфу) или Эдо бакуфу - феодальное военное правительство Японии, основанное в 1603 году Токугава Иэясу и возглавляемое сёгунами из рода Токугава. Окончил свое существование в 1868 году'.

- Историки назовут это время периодом Эдо, - мечтательно вздохнул Кияма. - Эдо ведь потом переименуют в Токио? Верно? Ты был в Токио?

Ал кивнул, продолжая вчитываться в скупые энциклопедические строки.

- А вот я не был... - Кияма снова было приложился к бутылке, но она оказалась пустой, поэтому князю пришлось позвать служанку, и вскоре перед ними были выставлены напитки и угощение. - Позже поедим вместе с Гендзико. Ты ведь, помнится, мясоед. Я велел зажарить фазана и перепелок. А пока, может, расскажешь мне об Эдо двадцать первого века?

- У тебя есть эликсир, в чем дело, отправляйся куда хочешь, - отмахнулся Ал.

- Что, я его тут канистрами держу? - обиделся Кияма, - Свой медальон я тебе передал, а чтобы получить новую порцию, нужно писать в орден, объяснять необходимость перемещения... - Он махнул рукой. - Да и что я потерял в этом вашем Токио? Народишко все тот же, только торгаши перерезали всех самураев. Что, не так? Думаешь, если эта одеть в шелковое кимоно, посадить в паланкин с гербом или за руль 'лексуса' он перестанет быть эта? - Кияма хотел сплюнуть, но постеснялся в собственном доме. - Нет, лучше чем здесь, мне нигде не будет, любопытно только.

- 'Токугава Иэясу являлся ближайшим сподвижником и последователем Ода Нобунага и Тоетоми Хидэеси', - продолжал читать Ал.

- Ну, это мы знаем. - Кияма подошел к окну, отодвинул седзи. - Погляди, Ал, какой нынче замечательный закат.

Ал поднялся и встал рядом с Кияма. Рыжее солнце плавало на волнах озера.

- Знаешь что, Ким, - Ал почувствовал, как на глаза ему навернулись слезы, - а уйду-ка я прямо сейчас. Сообщу о нашем решении Гендзико, чиркну пару строк Фудзико и...

- Что ж, раз ты решил... - Кияма не отрываясь смотрел на воду. - Ничего не поделаешь. Странно это как-то, - он застенчиво улыбнулся Алу. - Годами, можно сказать, не виделись, сидели каждый в своем замке, а сейчас расстаемся, словно близкого человека теряю. Тоже мне - игровик! Ни кольчугу толком сковать, ни мечом пользоваться, одна радость - высокий рост да светлые патлы бабам на забаву! Король Артур! Хиппи недобитый!..

- 'Мы не хиппи, мы не панки, мы стиляги, мы с Гражданки!' - парировал Ал. - На самом деле все время, что я находился здесь, я всегда расспрашивал о тебе, Ким.

- А я так просто неотступно следил за тобой. Раз в месяц шпион голубей присылал. Сколько денег извел, ужас...

Они понимающе посмотрели друг на друга и вдруг, неожиданно для себя, крепко обнялись.

Ал решил не оставаться на праздничный пир, устраиваемый Кияма теперь уже в честь помолвки Гендзико и Умино. Конечно, немного резал сам факт, что Гендзико выйдет замуж не по любви, но, с другой стороны, 'любовь', как поговаривали здесь, варварское чувство. А Гендзико Грюку должна была быть довольна уже и тем, что выходит замуж за сына одного из самых богатых и уважаемых даймё.

Спешно повидав успевшую искупаться и наложить косметику Гендзико, Ал сообщил ей свое решение, которое девушка приняла с неожиданным спокойствием и смирением. Осознав, что ее муж из прекрасного самурайского рода, Гендзико приободрилась и, не задумываясь более ни о чем, дала согласие, к немалому неудовольствию Ала, не поинтересовавшись возрастом или внешностью будущего мужа, не испросив разрешения поглядеть на него хотя бы одним глазом.

Но Ал понимал, что это лучшее, что могло произойти. Сославшись на важные государственные дела, Ал поручил дочь заботам Кияма и вернулся в зал для медитации, чтобы там, в полном одиночестве, принять заветный эликсир.