Дорога к озеру Коцит (СИ)

Глава 9. Слово Трёхрогого. Часть 4

На этот раз ожидания меня не обманули. Не прошло и десяти минут беспрепятственного движения строго вверх и мы остановились перед большой, окованной золотом дверью. На двери рубинами была выложена эмблема Ордена Предвечного Пламени, — три лепестка мудрого и гневного огня.

— Открывай, Ашзар, — я испытывал вполне понятное нетерпение.

Княгиня немного напряжённо вздохнула и достала из глубин своей одежды длинный тонкий ключ. Через несколько секунд раздался тихий мелодичный звук. Ашзар лёгким движением распахнула двери.

— Заходи, Кэй, — она отступила, пропуская меня вперёд, — я надеюсь, ты найдёшь то, что ищешь.

— К сожалению, в таких вопросах надежды мало, — я медленно переступил порог покоев Трёхрогого, — но за неимением лучшего возьмём и её.

Что и говорить, кем-кем, а аскетом Нар-Дагор точно не был. Всё что я видел в замке до сих пор решительно меркло перед властной и отнюдь не вульгарной роскошью этого места. Потолок уносился вверх, заставляя сгибаться под тяжестью своих сводов. Изысканные стеллажи огромной библиотеки собрали в себе, казалось, половину запасов литературы Ада, массивная мебель звала насладиться своими формами. Здесь была всего лишь пара картин, но это было одно из лучших, что я когда-либо видел. И ещё здесь был огонь.

Огонь рвался со всех сторон, принимая самые причудливые формы. Весёлый и ленивый, жестокий и милосердный, влюбленный и одинокий. Огонь был рад нашему приходу и ненавидел нас за это. Огонь был самой сутью этих чертогов. Вряд ли кто-то в Аду знал об огне больше, чем Нар-Дагор, и кто знает, появиться ли такой после него.

Я обернулся к замершей на пороге княгине и вопросительно посмотрел на неё. Всё-таки её интерес в этом деле был не меньше, а может быть и больше моего. Правильно угадав смысл моего взгляда, она уверенно прошествовала мимо меня. Нам с Элати вновь досталась второстепенная роль попутчиков. Впрочем, на этот раз наш путь был довольно скоротечен. Свернув в еле видимый проём между стеллажами, мы оказались в небольшой комнате, в которой было лишь пара тяжёлых стульев и небольшой стол. Сердце моё замерло. На столе лежал небрежно брошенный лист бумаги.

— Везёт нам сегодня, Кэй, — Ашзар, похоже, обрадовалась не меньше меня.

Я медленно подошёл к столу. Помимо вышеупомянутого листка на нём лежала рассыпанная колода карт и отделанная сапфирами трубка. Трубка чуть заметно дымилась. В голове всплыла легенда о том, что трубка Трёхрогого не гаснет никогда. Но для легенд у меня будет ещё довольно времени. Я постыдно дрожащими руками взял клочок бумаги, который должен был подарить мне мечту. Перед глазами замелькал суровый почерк Нар-Дагора.

Я смотрю на игры огня, и тревога снисходит ко мне из своих серых пределов. Я закрываю глаза и вижу лишь пустоту. Я украл много времени, и теперь мне говорят, что пора отдавать украденное. Готов ли я? Да. Но у меня ещё остался последний долг, и моя честь требует возвратить его, не оглядываясь на сроки.

Я не знаю, кто прочтёт эти строки, но поймёт лишь один. Тот, кто знает цену своим делам и моим словам. Тот, кто пожелал высшей награды. Тот, кто достоин её. И лишь он один пройдёт по той дороге, которую я укажу. Лишь тот, в ком живёт истинное пламя, раздвинет пределы и взойдёт на вершину. Пусть Великое Пламя подскажет путь к назначенным тобой ответам.

Не густо. Я хмуро огляделся по сторонам. Пламени и здесь было достаточно, но вот подсказывать мне дальнейшую дорогу оно почему-то не спешило. Рука тоже молчала, да и мне сказать было нечего. Как ни прискорбно, но мне снова была нужна помощь Ашзар.

— Я слышала, — княгиня быстро пробежала глазами записку и нахмурила прелестные брови, — у Нар-Дагора была секретная лаборатория, которую никто никогда не видел. Если мы где и найдём интересующие тебя ответы, так только там.

— И где же она? — вопрос был явно глупый, но ничего лучше я на тот момент придумать не смог.

— Пламя знает! — Ашзар досадливо выругалась. Похоже, моя компания уже начала надоедать княгине, но она понимала, что просто так я не уйду. — Но, — дьяволица быстро взяла себя в руки, — но она где-то рядом. Где-то здесь. Нар-Дагор был очень честолюбив, Кэй, и если он говорит про Великое Пламя, значит оно где-то рядом, где-то подле него, ибо в последнее время он уже не отделял себя от огня. Он хотел слиться с ним, стать частью Великого Пламени. Стать тем, кем был Риар-Шагот. Только Риар-Шагот был Побратимом огня, а Трёхрогий хотел стать его хозяином. Хозяином огня.

— Отличная перспектива, — я с новым интересом начал осматривать исторгающие огонь стены. — Ну и которое из них самое великое?

— Самое великое то, что не смотрит на нас, Кэй, — Ашзар вышла из маленькой комнаты и медленно пошла вдоль одного из стеллажей, украшенного очаровательными статуэтками. — Ему скучно смотреть на наши глупые игры, скучно видеть алчный блеск наших глаз. Оно так хочет уйти, но ему суждено жить среди нашей суеты. И такое пламя легко увидеть, Кэй. Легко не для тебя, легко для Мастера Огня.

— Ты видишь, Ашзар? — княгиня явно знала, о чём говорила.

— Я вижу, Кэй.

Дьяволица в задумчивости остановилась возле тонкого ручейка огня, ласково обнимающего одну из статуэток. Её пальцы нежно дотронулись до дрогнувшего от прикосновения пламени. Её губы что-то тихо прошептали. Её глаза закрылись для того, чтобы через мгновение распахнуться и отразить гремящий пожар, открывающий перед нами высокие, надменные двери в истинные чертоги того, кто хотел стать Хозяином огня.

— Кажется нам туда, — княгиня восторженно смотрела в открытые огнём двери. — Ты не против, если мы пойдём с тобой, Кэй? Кто знает, где тебе ещё пригодятся мои услуги, — она вопросительно выгнула бровь.

Я согласно кивнул, памятуя о том, что услуги княгини действительно могут быть более чем востребованы и возможно в самом ближайшем времени. Тем не менее, в раскрывшиеся в гостеприимном нетерпении двери я вошёл первым. К моему удивлению на узкой, дерзкой спиралью уходящей вниз лестнице огня было крайне немного. Его лепестков вполне хватало, чтобы осветить наш усталый путь, но не более того. А ведь я уже успел привыкнуть к целым хороводам пламени, заботливо собранного Трёхрогим в своих чертогах.

Возможно, как раз в связи с этим спуск оказался долгим и скучным. Вероятно Нар-Дагор стремился к абсолютному уединению и не жалел для этого времени. Ни своего, ни, увы, чужого. Весёлые огоньки, беззаботно прыгающие по раскалённым от их частых прикосновений стенам, провожали нас насмешливыми взглядами и рассыпали перед нашими шагами сонм испуганных искр.

Наконец я сошёл с последней ступени этой бездонно-утомительной лестницы. Передо мной открылся небольшой, увенчанный приглашающим проёмом коридор. Но только я успел сделать пару облегчённых шагов, как из манившего своей широтой проёма обманчиво ленивой, грациозной походкой вышел изящный, незнакомый мне зверь. И всё бы ничего, вот только зверь этот целиком состоял из блистающих крыльев мечущегося пламени.

Его Путь был дорогой огня, — дорогой, которую мне переходить, отнюдь не хотелось. Зверь не проявлял агрессии, но почему-то было ясно, что он здесь находится совсем не для декора. Заранее обжигаясь, я с грустью приготовился тушить этот переливающийся пожар.

— Постой, Кэй. Дай мне.

Ашзар плавно вышла у меня из-за спины. В руке княгини уже тянулся смертоносной змеёй любимый кнут. В походке сквозил интерес и азарт. Я не видел глаз Ашзар, но был уверен, что в них танцует веселье.

Огненный зверь не отпускал от дьяволицы настороженного взгляда. Его тонкий, длинный хвост угрожающе ударил об пол. Ухмыльнувшимся эхом щёлкнул пламенеющий кнут, рассекая воздух в нескольких сантиметрах от морды домашнего любимца Трёхрогого.

Зверь зарычал. Так рычит костер, в который бросили сухой хворост, — яростно, предвкушающе. Огненное тело бросилось на упруго покачивающуюся Ашзар и, не пролетев и мгновения, с жалобным стоном упало на каменный пол, сбитое жестоким ударом кнута. Эта довольно тривиальная процедура повторилась раз пять, а потом зверь покорно склонил голову перед гордо стоящей княгиней. Пламя его утратило дерзость и блеск, превратившись в тихие угли, готовые согревать, но не жечь. Дьяволица бестрепетно опустила свою ухоженную ладонь на широкий лоб укрощенного зверя.

— У меня дома такой же, — она обернулась и лукаво подмигнула мне, — только симпатичней.

Ашзар первой вступила под низкие своды таинственной лаборатории Нар-Дагора. Пока мы с Элати следовали её обязательному примеру княгиня уже почти по-хозяйски осматривала местные натюрморты. Присоединился я к ней с неподдельным энтузиазмом. Честно говоря, мне уже несколько надоело искать тот единственный ответ, который меня на данный момент волновал.

В первые же секунды нашим общим вниманием завладела не самая экзотическая, но, безусловно, самая яркая деталь интерьера. Это было большое, идеально-овальное зеркало. Вместо рамы его окружал ореол задумчивого и, честно говоря, уже несколько приевшегося огня. И мне выпала вероятная честь посмотреть в это творение Великого Пламени.

У меня было усталое лицо. Усталое, но странно влюблённое, как будто я не замечал этой усталости. Или просто не хотел замечать. Не хотел смотреть вниз, на утомлённые ходьбой ноги. Только вперёд, только за горизонт. Туда, где кончается видимая для моих, таких слепых в этот миг глаз дорога. Кончается лишь затем, чтобы дождаться, когда я, наконец, догоню её страстные порывы. Когда я, наконец, пойму её извилистые взгляды. Пойму и обниму её дрожащими руками.

И эта дорога дымчатой лентой отражалась в моих слишком трезвых в этот миг глазах. Я уже видел её, уже мечтал о ней, уже падал от истощения в её саркастическую пыль. На её мерцающей поверхности прорастали извивающиеся от неги листья огня. Они смеялись и сожалели, что я вновь не пришёл на их вечерний хоровод. Они звали и ласкали. Мне оставался лишь шаг. Проклятый вечно-последний шаг.

Рядом с моим лицом появилось другое — дерзкое, гордое, уверенное. В зеркале Ашзар показалась мне ещё прекраснее, чем была на самом деле. В алых глазах рвался к вершинам мятежный огонь. Опалённые недавней схваткой волосы тяжёлыми прядями окаймляли изящный овал лица. И я видел, как перед ней из гремящего пламени восстаёт своя дорога.

Дорога не вдаль — дорога наверх. Туда, где уже нет тесноты и конкурентов, туда, где никто не посмотрит на тебя сверху. Туда, где само Великое Пламя улыбнётся тебе, улыбкой равного. И я видел, как княгиня с лёгкостью юного ветра поднимается всё выше и выше. А внизу стоят тысячи тех, кто надеется, что вот сейчас она оступится и упадёт, но их надежды рассыпаются вместе с их ветхими душами, разбиваются с их падшими сердцами.

Вдруг, между двух костров бросили осколок забытого временем льда. Между нами холодным сиянием возник лик ангела. Бледные губы были тревожно приоткрыты, меланхоличные пальцы нервно касались заснеженных щёк. Алмазные глаза с роковым спокойствием смотрели на что-то за гранью добра, зла и веры. Я не видел её дороги. Она была слишком хрупка, и мой неловкий взгляд мог навсегда разрушить её шепчущиеся опоры.

Глаза Элати безумно сверкнули. С испуганным звоном по огненному зеркалу прошла пьяная трещина. Через мгновение их были уже сотни. А через два зеркало взорвалось пламенными брызгами, украшая каменный пол сонмом крошечных островков отражённого огня.

— Тяжёлый у тебя взгляд, крылатая, — я печально взглянул на разлетевшиеся по всей комнате осколки.

— Слишком много огня, — Элати с трудом выбросила в воздух короткую цепочку слов. — Мне больно, мастер.

— Потерпи, сестра, — Ашзар ласково погладила её по руке.

— Конечно, — леди грустно улыбнулась, — я потерплю. Опять.

— Не стой, Кэй, — дьяволица почти с ненавистью посмотрела на меня, — ищи быстрее. Здесь действительно слишком много огня.

Что ж с этим утверждением спорить было достаточно сложно — огня здесь действительно хватало. И в каком именно пламенном цветке стоило искать давно утомившие меня ответы, я представлял крайне слабо. Оставалось возложить все эти обжигающие цветы к милостивым стопам тривиальной надежды.

— Зачем тебе всё-таки эта дорога, Кэй? — Ашзар благосклонно решила оказать мне посильную помощь в потенциально затянувшихся поисках.

— Мне нужны все дороги, по которым я ещё не ходил, Ашзар, — я рассеянно повертел в руках очередной, подобный маленькому вулкану канделябр, — а по этой я не ходил уже слишком давно, чтобы остаться к ней равнодушным.

— А ты уверен, что у тебя хватит времени пройти по ней? — дьяволица отвернулась от привлёкшей её ищущий взгляд статуи.

— За тем и иду, — я иронично взглянул на княгиню, — за тем и иду. А разве тебе никогда не хотелось увидеть Предвечное Пламя, а, Ашзар? — я остановился, пронзительно глядя на дьяволицу. — Никогда не хотелось рискнуть?

— Хотелось, мастер, хотелось, — Ашзар гордо прошествовала мимо меня, равнодушно осматривая дальние стены, — пока не выросла, пока не перестала верить в сказки, — в её голосе прорезалась странная злость.

— Сказки?! — я бешено улыбнулся. — Сказки?! Это сказки твоего Ордена, Ашзар! Это сказки Риар-Шагота и Нар-Дагора, Это сказки, за которые я шёл своей самой безумной, самой жестокой дорогой. Это сказки, в которые не верят просто потому, что боятся. Ты боишься, Ашзар? Боишься?!

Княгиня резко развернулась в мою сторону. Лицо её пылало от гнева, рука яростно поглаживала рукоять кнута, губы исказились в проклинающем оскале. Несколько секунд мы напряжённо смотрели друг другу в сверкающие глаза, а потом Ашзар неожиданно опустила голову.

— Боюсь, — её хриплый, опустевший голос еле донёсся до моих ушей, — боюсь, Кэй. И Нар-Дагор тоже боялся. И ты начнёшь бояться, когда подойдёшь поближе. Если подойдёшь.

— Но, он пойдёт сквозь страх, сестра, — Элати вышла из-за моей спины, отрывисто дыша и болезненно проводя по лбу рукой. — Он не остановится, — алмазы глаз лихорадочно блестели, — он может испугаться, упасть, потерять, но остановиться он не может. Он просто не умеет, — леди издала короткий, сумасшедший смешок. — Не умеет и не хочет учиться этой простой науке. За всю свою жизнь он смог выучить только одну вещь, — надо идти. А всё остальное можно оставить в равнодушной пыли. Ведь так, мастер? — она снова попробовала засмеяться, но её грудь скрутил глухой кашель.

— Какого огня, Кэй, — Ашзар закрыла затуманенные глаза, — ты что, действительно просто боишься остановиться?

— Может просто не хочу, — я снова приступил к всё менее активным поискам, — хотя твой вариант, наверное, не хуже.

— И всё же, Кэй…

— Тихо! — я резко взмахнул рукой, — кажется, я нашёл.

Это было что-то вроде камина. Только камина размером с маленькое поле. И высотой с него же. Пламя здесь было необычайно спокойно. Не послушно спокойно, но задумчиво спокойно. Так спокоен тот, кому уже некуда торопиться в этой жизни. Тот, кто может позволить себе самую лучшую мелодию на свете — мелодию тишины.

Откуда-то издалека, из затягивающей глубины этой огненной поляны ко мне приближалась высокая, величественная фигура. Она была неотделима от окружающего её обжигающего моря, и только одна деталь помогала отличить её от ходячего костра. Устремлёнными вверх сполохами огненную голову венчали три пламенеющих рога. Отрешённым, чуть насмешливым взглядом на меня смотрел Великий князь Нар-Дагор.

— Упрямый ты дьявол, Кэй-Сагор, — он остановился в нескольких кипящих жаром метрах от меня, — и смерть тебе не повод.

— Верховный!

— Великий князь!

Ашзар и Элати низко склонили свои непокорные головы, приветствуя того, кто уже не должен был ступать по этой земле. Их радостное удивление было столь искренним, что мне даже стало несколько стыдно за свой легкий кивок, которым я решил поприветствовать Трёхрогого.

— Леди, — Нар-Дагор посмотрел в глаза поднявшей голову Элати, — мне никогда не понять твоей боли и никогда не вымолить прощение за неё. Но знай, — он властным жестом остановил срывающиеся слова ангела, — знай, что нет ничего выше той жертвы, которую ты принесла ради всех нас. Ничего выше, ничего чище, ничего искреннее. И в мире нет награды достойной тебя, светлоликая. В мире нет никого, кто был бы достоин стоять рядом с тобой. Весь мир должен опуститься пред тобой на колени и пусть же я буду первым.

Возможно, первый и последний раз Великий князь Нар-Дагор преклонил перед кем-то колено. Его пылающая голова наклонилась и несколько долгих секунд смиренно смотрела в пол. Вслед за ним изящной тенью склонила колено Ашзар. Я же вновь решил ограничиться полублагодарным кивком, и на этот раз мне действительно было стыдно.

— Храни её, Ашзар, — Трёхрогий вновь возвышался над нами, — её и Орден, — он почти весело подмигнул дьяволице. — А теперь, — его лицо вновь стало суровым, — оставьте нас. У меня мало времени, а нам непременно нужно успеть, верно, мастер?

— Вернее, только пламя, — я стряхнул со лба неожиданно выступивший пот.

Даже после смерти Нар-Дагора слушались беспрекословно. Не прошло и минуты, а уже никто не смел прервать начало нашей беседы.

— Ты твёрдо решил, Кэй? — Трёхрогий пристально смотрел на меня. — Никогда не поздно повернуть.

— Поздно, князь, — я не отводил глаз, — я опоздал на долгие годы.

— Сегодня хватит и секунд, — Нар-Дагор прищурил пламенные глаза, — обратной дороги уже не будет.

— Обратная мне не нужна, — становилось жарко, — у тебя вроде было мало времени, князь.

— Верно, — Трехрогий вытянул вперёд руку. — Подойди, мастер.

Я с сомнением посмотрел на разделяющую нас реку огня. Для Нар-Дагора она с недавних пор была манящим домом, но мне казалась как раз той преградой, которую лучше обойти. Я перевёл свой колеблющийся взгляд на Великого князя.

— Подойди!

Голос Трёхрогого громовым раскатом накрыл мои вялые сомнения. В хаосе бушующего огня я на краткое мгновение увидел очертания дрожащей дороги. Для меня этого было более, чем достаточно. Я шагнул в покорно расступившееся пламя. Через несколько мгновений я при желании уже мог коснуться одного из трёх знаменитых рогов.

— Твоя плата, мастер, — голос Нар-Дагора был официален и сух. — Руку!

Я протянул ему раскрытую ладонь. Ту самую, которая уже была отмечена прикосновением Риар-Шагота. Огромная длань Великого князя жёстко стиснула мои застонавшие пальцы. А в следующий миг я не закричал только потому, что боль не позволила мне даже этого. А упасть мне не позволил Трёхрогий.

Всё моё тело превратилось в огненный цветок. Цветок, который безжалостно срывают для того, чтобы бросить его с обрыва и посмотреть, как станет с ним играть пьяный ветер. И в тот миг, когда этот цветок уже уносился в забытую даль, Нар-Дагор отпустил мою руку.

Меня швырнуло назад, за край огня и боли. Рука безжалостно разрывалась на части, тело выгибалось дугой от слишком медленно заживающих ожогов. Я не мог встать и с трудом ловил короткие вздохи. Но на моём обожженном лице мерцала полная яростной прелюдии счастья улыбка. Теперь я знал, теперь я видел, и теперь я желал ещё больше.

— Иди, Кэй-Сагор! — голос Трёхрогого исчезал в рёве обезумевшего огня. — Иди и не жалей, когда обернёшься!

— Ну, вот и всё, Кэй, — Ашзар криво улыбнулась. — В расчёте?

— В расчёте, княгиня, — улыбнуться в ответ у меня не получилось, — высоких тебе дорог.

— Прощай, мастер, — Элати грустно смотрела на меня сверкающими алмазами глаз, — спасибо тебе. Спасибо за всё.

— Удачи, крылатая, — я последний раз взглянул на белоснежные крылья, — и да хранит тебя Великое Пламя.

Я отвернулся и сделал пару неверных шагов. Позади не звало ничего, что могло бы остановить меня хоть на миг. Я безумно усмехнулся в багровый, гневно-молодой закат и ловко поймал ответную усмешку. Мне оставалась последняя дорога. Дорога к Предвечному Пламени.