Доминирование Сэнтиров

Глава 24

Мойра обнаружила, что стоит на коленях рядом с телом Грэма. Кровь была у неё на руках, на коленях, и по всей её одежде. Судя по всему, он истёк кровью по всему помещению. Она с чувством раздражения вытерла руки о своё платье.

— «Как я сюда попала?». — Последним, что она помнила, была внезапная боль, когда её щит раскололся.

— «Он добил ту тварь, но она едва его не убила. Поскольку ты была без сознания, я его вылечила. Я решила, что ты этого от меня хотела бы», — сказала её помощница из дальнего уголка её разума.

Мыль о том, что её двойница пользовалась её телом, пока она была в обмороке, тревожила её, но она не могла упрекнуть её за содеянное. Это злило её, но она попыталась подавить чувство гнева. Грэм терял сознание, но короткий взгляд на его разум показал странные вещи, плывшие через его мысли.

— «Мёйра?»

— «Он был сбит с толку — я подумала, что будет лучше взять другое имя».

Мойра встала, снова раскинув свой магический взор, пытаясь подтвердить свой маршрут вниз по лестнице, к нижнему уровню. Она чувствовала там что-то, что-то знакомое. Был ли то её отец, или просто место, где он провёл много времени, она точно сказать не могла, но у врага там было много металла вокруг того, что выглядело как массивный обнажённый пласт скалы.

Она начала пробираться через завал.

— «Разве ты не хочешь убедиться, что он полностью вылечен? Он почти умер», — подала мысль Мёйра.

Мойра нетерпеливо отмахнулась от этого предложения:

— «Ты знаешь всё, что знаю я. Если работа твоя, то я уверена, что ты справилась не хуже, чем могла бы я сама». — Она продолжила идти, не уделив Грэму ни одного взгляда — как обычных глаз, так и магического взора.

Лестница, что вела вниз, была гораздо длиннее предыдущей, но это было ожидаемым, поскольку самый нижний уровень дома Графа Бэрлэйгена на самом деле был лишь одним помещением — большой пещерой с высоким потолком и полом, который был ровным только потому, что кто-то потратил много времени и усилий, чтобы сделать его таковым. Она не была уверена, была ли пещера естественной или рукотворной, да её это и не волновало. Мойру интересовало лишь то, что находилось в пещере, а не её происхождение.

Лестница открывалась на полпути, и с последней её половины открывался вид на помещение, пока ступени шли вдоль стены к находившемуся внизу полу. Она создала двух поспешных заклинательных зверей, маленьких, едва разумных существ в форме птиц, и послала их вперёд, как только приблизилась к открытой части. Она не обнаружила впереди больше никаких металлических стражей, но не могла быть уверена, имелись ли у врага ещё какие-то средства защиты.

Что-то заревело в помещении внизу, и от стены, вдоль которой шли ступени, полетела каменная крошка, когда что-то начало стрелять по её созданиям. Мойра отследила движение в пещере, и обнаружила, что два установленных под потолком в двух разных местах предмета на самом деле представляли из себя новые примеры странного оружия врага. Они вращались, направляя свои длинные стволы на её летающих слуг, и плюясь смертью во всё, на что нацеливались.

Пока они отвлеклись на её заклинательных зверей, она сделала несколько шагов вниз, и направила на них один из своих рунных каналов, послав линию сфокусированного света и тепла. Мойра срезала два оружия с потолка до того, как они успели переориентировать свой огонь на неё, и понаблюдала за тем, как они с лязгом упали на пол внизу. Затем она поспешила обратно вверх по лестнице, и принялась ждать.

Ничего не произошло, поэтому она послала ещё двух заклинательных зверей полететь вниз, в помещение — первые два уже дезинтегрировались под градом летящего металла. На этот раз ничто внизу не отреагировало.

Осторожно ступая, она снова начала спускаться, и её взгляд притянулся к каменной массе в центре помещения. Та была похожа на массивный каменный выступ скалы, который выбился вверх из земли под пещерой. Мощёный плитами каменный пол был потрескавшимся и развороченным, и это указывало на то, что скала появилась уже после того, как было построено это помещение.

В её магическом взоре скала выглядела почти как обычный камень, но там было что-то ещё, цеплявшееся за скалу чувство — эйсар её отца.

Однако никаких признаков его разума она найти не могла. Его здесь не было.

Повсюду стояли странные металлические устройства, имевшие разнообразные очертания, размеры и формы. Металлические прямоугольники, которые могли быть столами, или устройствами — она не могла быть уверена. Стены были покрыты более сложными предметами, от пола и на высоту в несколько футов. Всё это не имело для Мойры никакого смысла.

По обе стороны камня в центре возвышались две большие металлические колонны, каждая из которых клонилась к скале, направляя на неё тяжёлые кристаллические наконечники. Мойра ощущала в них какую-то энергию, но пока что они находились в покое.

«Та ещё из меня волшебница», — подумала она. «Всё это загадочное оборудование для меня столь же неизвестно, как ткацкий станок для ягнёнка». Пройдя вперёд, она подошла к скале, надеясь найти какой-то намёк относительно исчезновения её отца. Сократив расстояние, она что-то почувствовала.

Нахмурившись, Мойра вытянула ладонь, легонько касаясь грубой поверхности. Глубоко внутри на её пальцы отозвался импульс эйсара.

— Отец! — воскликнула она, мгновенно узнав это касание. Непрошенные слёзы прочертили дорожки на её щеках. Мойра прижалась лицом к холодному камню, и широко расставила руки, хотя скала была слишком большой, чтобы её обнять. Она ощутила это снова, еле-еле тлевшее присутствие её отца, подобно призраку засевшее в твёрдом камне.

— «Ты знаешь, что это значит», — тихо сделала наблюдение Мёйра из уголка её разума.

Глаза Мойры крепко зажмурились, и из них полились горячие слёзы, а её лицо исказилось в гримасе боли.

— «Нет!» — безмолвно сказала она, пытаясь отрицать лежавшую перед ней истину. Мордэкай полностью отступил в землю, расставшись со своей человечностью, чтобы сбежать от врагов.

Это была одна из самых широко распространённых ловушек, в которую попадали архимаги прошлого — выходя слишком далеко за рамки своих возможностей, они часто оказывались потеряны для мира людей. Отец Мойры превратился в часть самой земли. Его не стало.

Боль у Мойры в груди росла, пока она не задумалась, не умрёт ли она от одной только скорби. Повернувшись к камню спиной, она сползла на пол. Ощущение было почти таким, будто её сердце заменили на комок раскалённого докрасна железа, и оно обжигало её палящей агонией каждый раз, когда она пыталась вдохнуть. Сперва она молчала, не в силах говорить или плакать, пока снова не смогла втянуть в себя воздух. Тот вошёл в неё стремительным потоком, прежде чем выйти обратно дрожащим криком, но в нём не было облегчения. Вместо этого от него по её венам на руках и ногах, а также на горле, пошла пульсирующая боль. Всё тело её болело.

— Больно, — сказала она себе сдавленным голосом. Она попыталась произнести это слово спокойно, но оно вырвалось как часть очередного всхлипывающего вскрика, который становился всё громче по мере того, как она снова это слово повторяла. — Больно! Почему?! Этого не должно было случиться!

Это было чистое отрицание. Боль стала гневом, и Мойра сгорала от него. Она была наполнена чёрной ненавистью, но ей некуда было эту ненависть направить.

Грэм медленно спустился по лестнице, но это был не он. Мойра ясно видела это даже сквозь свои страдания. Его тело излучало силу, будто он состоял из частицы самого солнца. Презрительная насмешка у него на губах казалась вполне подобающей. Он не был в броне, но в руке у него был Шип.

— Вижу, ты нашла своего отца — какое трогательное воссоединение.

Его присутствие подавляло, и для её магического взора пещера, казалось, шла волнами подобно горизонту в жаркий день. Даже воздух ощущался тяжёлым, будто стал слишком густым для дыхания. Мощь Сияющего Бога душила её.

Мойра укрепила свой щит, пытаясь найти облечение от недоброй воли бога. Это слегка помогло, но этого было мало. Её тело отказывалось двигаться, и лишь холодное ядро ненависти и отвращения в её сердце не давали ей отдаться желанию растянуться на полу перед ложным богом. «Он убил моего отца».

— Хотелось бы, прекрасное дитя, — сказал он ей, — но этот трус сбежал, когда понял, что потерпел поражение.

— Он не потерпел бы поражение против тебя, — прошептала она.

Сэлиор засмеялся:

— Возможно и нет, будь он умнее, но твой отец всегда был глупцом — его гордость стала его погибелью. Я сожалею лишь о том, что мне не выдалось возможности преподать ему урок, связанный с его провалом.

Тело Грэма оказалось совсем рядом, оно склонялось над ней, глядя на неё с презрением. Он взял её подбородок одной рукой, заставив её лицо подняться, чтобы посмотреть ей в глаза, а потом его рука скользнула ниже, сжав её грудь.

— Ты будешь моим утешительным призом.

По мере того, как воля Мойры была подавлена богом, по ней потекло желание, сладкая порочность. Она ощущала её от головы до ног, а особенно в своих чреслах — жгучую нужду в высившемся над ней мужчине. Её существо наполнила похоть, чистое желание, касавшееся каждой её части кроме твёрдого ядра ненависти, лежавшего в её сердце. Она ненавидела его, она хотела его, и она презирала себя за всё это.

Его рука сжала её волосы, и он безжалостно потянул вверх, вздёргивая её на ноги как куклу, беспомощную и обмякшую. Своим телом он прижал её спиной к камню, и поднёс губы к её уху:

— Я обещал твоему отцу, что позабочусь о тебе, когда его не станет. Разве тебя это не радует?

Используя последние остатки воли, Мойра произнесла ключевые слова чар, делавших Сэлиора бессмертным. Их было трудно запомнить, но отец бессчётное число раз заставлял её и её брата зубрить их. Она выдохнула их, зная, что это было её последней надеждой.

Сэлиор выпрямился, отстраняясь:

— Что прикажешь?

— На колени.

Красивое лицо Грэма улыбнулось, а затем его рука смазалась в стремительном движении. Боль ослепила Мойру, и она услышала противный хруст, когда он ударил наотмашь, отправив её на пол. У неё была сломана скула.

— Возможно, я неправильно понял тебя? — подал Сэлиор мысль, презрительно усмехаясь. Затем его лицо приняло озабоченное выражение: — Ну и ну, если не будешь осторожна с этим хмурым выражением у тебя на лице, то оно может так и застыть там. — Протянув руку вниз, он снова вздёрнул её за волосы, прежде чем коснуться её отёкшего лица своим пальцем. Удовольствие потекло по ней подобно золотому свету, хотя одновременно давление отзывалось в её щеке новой болью.

Разум Мойры потерял устойчивость, но её ненависть осталась:

— Как?

— Твой отец, как же ещё, — с улыбкой ответил он. — Я же сказал тебе — он был глупцом. Он сражался со мной, когда ему следовало с самого начала использовать ключ. Я дал ему выиграть, позволив найти удовлетворение в победе, в то же время заводя его в ловушку, которую они для него приготовили. В конце он использовал ключ, когда осознал, что его провели, но было уже слишком поздно. Как только он произнёс слова, рэйлга́н[4] порвал его тело. Я удивлён, что он выжил на срок достаточный, чтобы покончить со своей жалкой жизнью.

— Рэйлгар?

— Рэйлган, — поправил Сэлиор. — Чудесное оружие, которое принесли с собой чужаки — которое едва не убило тебя и этого молодого человека совсем недавно. Должен похвалить тебя за то, что выжила. У твоего отца получилось гораздо хуже. Оно пробило в его теле дыру размером с мой кулак.

Знаю, звучит не так впечатляюще, как следовало бы, но он был укрыт щитом столь мощным, что даже я не мог тогда его пробить. Их оружие уничтожило щит, и смертельно ранило его, и всё это — одним лишь ударом. Разве не чудесно?

Ключ изменили. Теперь Мойра поняла. Слова Сэлиора должны были сломить её решимость, и где-то глубоко внутри она была шокирована его пересказом их последней битвы, но это сработало не совсем так, как намеревался бог. Она больше не была той нежной молодой женщиной, что впервые пришла в Данбар, и его болезненные колкости лишь подбрасывали топлива в огонь в её сердце, превращая её тёмную ненависть в пылающую ярость.

Боль от сломанной скулы заставила её взгляд затуманиться слезами, но холодный яд, который она ощущала, помог ей сосредоточить мысли. Сморгнув слёзы, она сфокусировала на твёрдо взгляд на прекрасных чертах лица напыщенного божества. «Мне нужно узнать больше».

— Кто эти «чужаки»? — спросила она. — Откуда они явились? Мы же ничего им не сделали.

Сэлиор улыбнулся:

— Всё ещё пытаешься хитрить? Ты выяснишь это из первых рук, дорогая моя, хотя я не вижу проблемы в том, чтобы поделиться этим знанием. Оно лишь углубит твоё отчаяние. Они называют себя «АНСИС», но это имя ничего для меня не значит. Важно то, что они здесь в основном благодаря усилиям твоего славного отца. Как и Ши'Хар, они пришли сюда из иной грани бытия. Когда твой отец убрал Тёмных Богов с их места, это заставило схлопнуться измерение, которое было обёрнуто вокруг нашего. Наш мир теперь открыт для контакта из иных граней бытия.

Его описание напомнило ей о чём-то, что говорил её брат во время одного из описаний своих экспериментов. Она тогда слушала вполуха, но ясно помнила, что он говорил что-то про то, что транслокация теперь стала проще, чем была раньше. «Транслокация» была термином, который Мэттью использовал для перемещения вещей между измерениями. Он предпочитал использовать это слово, чтобы не было путаницы с «телепортацией», которая заключалась в перемещении чего-то между двумя точками одного и того же измерения.

Однако ничто из этого не казалось и близко полезной в её нынешней ситуации.

Воля Сэлиора удвоила давление, и Мойра упала на пол, когда он выпустил её волосы. Вытянув руку, он уставился на неё сверху вниз, наслаждаясь выражением ужаса в её взгляде, когда он снова сделал её беспомощной. Это было чисто ментальное ощущение, но настолько мощное, что Мойра чувствовала, будто огромный вес давил на её тело. Она обмякла, её разум был парализован. В ней не осталось ничего кроме бессильной враждебности, направленной на её пленителя.

Одна из металлических стоек вдоль стен открылась, и в её глубине что-то зашевелилось. Оттуда потёк рой похожих на насекомых существ из металла — пересекая помещение, они направились в её сторону. Её наполнил ещё больший ужас, когда она осознала истинные намерения Сэлиора. Несмотря на желание бежать, она была обездвижена, и её рот сам собой раскрылся.

Её вот-вот преподнесут чужакам как подарок.

— Прежде чем ты начнёшь свою новую жизнь, мне следует поделиться ещё одной вещью, — сказал Сэлиор, всё ещё пользуясь губами Грэма. — Всё, что ты здесь сделала, было бессмысленным. Всё это было для АНСИС не более чем экспериментом. Они хотели проверить способности человеческого волшебника. Все эти люди погибли просто для того, чтобы предоставить им информацию касательно магических способностей твоего рода. Судя по всему, в их родном мире нет ничего подобного нашей магии. Теперь они намереваются посмотреть, сможешь ли ты быть полезным инструментом.

Острая боль пробилась сквозь её страх, когда сломанная скула Мойра внезапно встала на место. Это было сделано тончайшими потоками эйсара, исцеление столь тонкое, что его трудно было увидеть под уже окружавшими её изменчивыми энергиями. Она узнала в этом действии руку Мёйры. В ней внезапно воспрянула надежда.

Лицо Грэма нахмурилось, исказившись, когда Сэлиор заметил в ней лёгкую перемену:

— Это ещё что?

Рот Мойры оставался открытым, и металлические паразиты были в считанных дюймах от неё.

— «Сейчас!» — Она не была уверена, что планировала делать её заклинательная двойница, но она точно знала, что время их было на исходе.

Тёплое одеяло окутало её душу, и давящая воля Сэлиора исчезла. Она испытала огромное облегчение, когда Мёйра встала между разумом Мойры и жестокостью, которая уставилась на них.

Мойра поймала этот миг передышки, и сжала зубы, прорычав: «Тирэстрин!». На секунду пещеру залила белая вспышка, когда с её рук сорвалась молния, окутав ползших к её лицу металлических существ. После её прохождения искры ещё долгие секунды продолжали танцевать между маленькими металлическими паразитами, пока те извивались — а потом они замерли.

— Сучка! — закричал Сэлир, ярясь, и его гнев обрушился на Мойру подобно молоту.

Мёйра завыла у Мойры в голове, когда его ярость принялась рвать её — боль была невероятной, но она приняла её всю, защищая свою создательницу всем своим существом.

Мойра улыбнулась своему мучителю, даже пока её помощница извивалась в агонии под его ударами:

— Ты можешь меня убить, изверг, но контролировать меня ты не будешь никогда.

Рука Грэма сжалась на рукояти Шипа, и он поднял клинок, прижав остриё к её горлу:

— Я теряю терпение, девочка.

— А мне плевать, — выплюнула она. — Я скорее сдохну, чем позволю одной из этих тварей попасть в меня. Просто признай поражение, и убей меня, поскольку тебе мной не овладеть, если только ты не придёшь сюда, и не возьмёшь меня сам.

Крики боли Мёйры стали громче, когда Сияющий Бог надавил на её разум ещё сильнее. Мойра не думала, что её заклинательная двойница протянет ещё сколько-нибудь долго, но всё равно заставила себя рассмеяться. Безумие сверкало в её глазах, пряча спешно придуманный план, бывший её последней надеждой. Она послала мысли своей заклинательной двойнице:

— «Помоги Грэму. Вытащи его отсюда. Не останавливайтесь, пока не доберётесь до Кассандры, а потом отправляйтесь домой». Мойра использовала свою недавно обретённую свободу, чтобы оттолкнуть Мёйру прочь, позволив гневу Сэлиора снова погрузиться в её сердце.

— «Нет!» — крикнула Мёйра, но было уже слишком поздно.

Мойра раскрыла свой разум Сэлиору, оставив се попытки сопротивления, одновременно выталкивая Мёйру прочь.

Победно завопив, дух бога нырнул в неё, оставив Грэма обмякнуть, падая на пол.

Мир исчез, и Мойра снова обнаружила себя на поле битвы в своём разуме. Сэлиор глазел на неё, стоя в десяти футах, сияющий и прекрасный вопреки своей истинной уродливости. Его глаза расширились от удивления, когда он узрел тайный образ души Мойры. Она стояла перед ним, покрытая чёрной чешуёй и вооружённая бритвенно-острыми когтями — чудовище духа.

— «Что это?» — спросил он. — «Я никогда не видел человека, который так выглядел бы изнутри».

Мойра осклабилась — её губы разошлись до невозможности широко, продемонстрировав впечатляющий ряд похожих на кинжалы зубов:

— «А кто сказал, что я — человек?»

Бога это не испугало. Его лицо приняло решительное выражение, а тело изменилось. Теперь он был облачён в золотую броню. Шагнув ближе, он сказал ей:

— «Ты не можешь победить. Твоя сила — лишь капля по сравнению с океаном внутри меня».

Мойра небрежно подняла один коготь, и разодрала ему грудь, рвя броню так, будто та была бумажной. По его груди потекла золотая кровь.

— «Внутри тебя? Внутри меня! Здесь эйсар принадлежит победителю, а у тебя нет ни капли мастерства, необходимого, чтобы состязаться со мной».

На чертах его лица было написано замешательство:

— «Что?»

Сэлиор попытался отступить, но она не давала ему. Рубя когтями вбок, она порвала его нагрудник, и вскрыла ему пузо, прежде чем поднять свою увенчанную когтями руку, показывая ему жизненно важные жидкости, которые её покрывали. Злобно уставившись ему в глаза, она слизала золотой ихор с одного из когтей.

— «Добро пожаловать в твой кошмар, марионетка».

Он оттолкнул её, и в его руке появился золотой меч. Он обрушился на её плечо мощным ударом сверху, смяв её чёрную броню. У Мойры по груди закапала красная кровь.

— «Попробуй ещё раз», — сказала она ему, когда её пронзила боль.

Сияющий Бог решил отступить, и вернуть бой обратно в физический мир, но когда он попытался удалиться, он обнаружил, что отступление заблокировано. Вокруг него поднялись полуночного цвета горы, заслоняя взор во всех направлениях, полностью окружив поле боя, которым стал разум Мойры Иллэниэл.

— «На этот раз глупцом оказался ты, бог-марионетка. Ты останешься здесь, пока либо ты перестанешь существовать, либо я. Это — мой мир, и никто — ни человек, ни бог, ни даже зверь не покинет его, пока я не отпущу. Я — последняя из Сэнтиров, и это — единственное место, куда тебе ни за что не следовало набираться смелости входить». — Она набросилась на него, и сжала его своими когтистыми руками, которые обрели невероятную силу. Сколько он ни бился, Сэлиор не мог стряхнуть её с себя.

Он яростно сопротивлялся, позволив страху и гневу дать ему силы. В его руках появились золотые кинжалы, и он бил её снова и снова, но сколько бы он ни вгонял их в неё, она не дрогнула. Красная кровь свободна текла по её почерневшему телу, но она продолжала крепко держать его, не переставая смеяться.

— «Как ты себя чувствовал после того, как моя мать тебя сотворила, марионетка?» — тихо прошептала она ему на ухо, тщательно заботясь о том, чтобы не оторвать его своими зубами, которые приобрели чрезмерную длину. — «Думал ли ты, что она тебя любила? Думал ли ты, что ей было не всё равно? Сколько времени прошло, пока ты не осознал, что ты был мусором, созданным для одной цели, а потом брошенным страдать весь остаток вечности?»

Сэлиор закричал в ярости, но обнаружил, что слабеет, истощаясь. Это чувство было ему незнакомо. Агония, которой он никогда прежде не знал, ослепила его, когда он ощутил, как её челюсти впились в его череп, выдирая прочь его ухо и то, что лежало за ним.

Она рвала его тело на части, отрывая ему конечности, но бог не мог умереть. Чары бессмертия этого не позволяли, и он и она не могла изменить его личность, пока чары сковывали его разум.

Но она всё же могла причинять ему боль, и делала это. Она дала ему столько боли, сколько он дал ей, и не останавливалась. Это продолжалось долго — его тело исцелялось и восстанавливалось перед её мысленным взором, и она начинала сначала.

Время от времени он находил в себе волю снова сражаться, раня её прежде, чем она успевала снова приступить к пытке, но он был побеждён, и знал это. Мойра безжалостно наседала на него, пока ему не осталось лишь одно — боль. Миновала вечность, и он взмолился:

— «Пожалуйста, довольно».

Однако она не готова была остановиться. Ей это начало нравиться.

— «Что угодно… просто позволь этому закончиться!»

Мойра игнорировала его мольбы. Когда он отбивался, её собственная боль лишь придавала ей сил. Она на самом деле не ожидала победить. Она не знала, что случится, когда Сэлиор только вошёл в её разум. Открытие того факта, что её способности давали ей преимущества, пьянило её. С этим противником было справиться не труднее, чем с обычным человеком — он представлял меньшее препятствие, чем её заклинательные двойницы, минимум на порядок.

Он хныкал и плакал, а она продолжала его наказывать. «Он убил моего отца». Гнев заставлял её ощущать себя могущественной.

— «Лишь косвенно», — сказала Мёйра, которая не ушла, как ей было велено. Она оставалась рядом, и теперь она вернулась, чтобы лично увидеть мучения бога.

— «Он заманил его в ловушку!» — огрызнулась Мойра.

Мёйра промолчала, и Мойра продолжила, наслаждаясь злой природой своей работы. Ощущение было таким, будто прошли миллиарды лет, прежде чем ей эта задача наконец наскучила.

— «Дай мне новый ключ», — приказала она. Мойра не сомневалась, что он даст ей всё, что она попросит.

Сэлиор подчинился, пролепетав ключевую фразу так быстро, как только смог.

Она повторила ему эту фразу, после чего он стал её.

— «Теперь отдай ей свою силу», — приказала она, указывая на Мёйру.

Присмирелый бог сразу же приступил к этому, и восприятие Мойры захлестнула новая боль, когда её помощница загорелась интенсивностью такого объёма силы.

— «Наружу, оба. Это уже слишком», — сказала она им.

Физический мир снова дал о себе знать, когда они вышли из её сознания. Она лежала на полу пещеры, всё ещё рядом с камнем своего отца. Грэм сидел рядом с ней, усталый и тяжело дышащий. По полу вокруг них было разбросано гораздо больше металлических насекомых, чем раньше. Судя по всему, у врага их было больше, и они пытались добраться до неё, пока она беспомощно лежала на полу.

Облегчение проступило в его взгляде, когда он увидел, что она смотрит на него. Это сменилось тревогой, когда рядом с ним материализовались Сэлиор и Мёйра. Несмотря на слабость, Грэм поднял Шип, защищаясь, и встал на ноги.

— Расслабься, они целиком подчинены мне, — сказала Мойра, садясь. Золотой свет тёк между Мёйрой и Сэлиором, пока тот отдавал ей весь собранный им эйсар.

Грэм сполз на пол рядом с ней, слишком усталый, чтобы продолжать стоять в отсутствие угрозы.

— Я думал, ты умирала, — без предисловий сказал он.

Мойра оглядела его хищным взглядом, прежде чем ответить:

— Возможно, это было бы к лучшему, но боюсь, что это не так. — Ей хотелось взять его, но броня не давала ей поддаться порыву.

Мёйра озабоченно наблюдала за ней, но была бессильна что-то сделать, пока шла передача. Она безмолвно послала ей свои мысли:

— «Помни, он — твой друг».

— Он то, чем я его сделаю! — выругалась Мойра.

— Что? — спросил Грэм, сбитый с толку её внезапной вспышкой.

Она услышала в его голосе доверие. Очевидная интерпретация её слов даже не приходила ему в голову. Это осознание, и сломанные тела паразитов вокруг, заставили её ощутить укол вины. Грэм долго защищал её. Мойра улыбнулась, отвечая:

— Сэлиор. Теперь я могу сделать из него всё, что захочу. Он дал мне новый ключ.