Дочь ведьмы

Окно напротив

Тревожное ощущение возникло, когда автомобиль подъехал к воротам дачного поселка, и стало усиливаться по мере того, как они с матерью шли к дому. Проехать было нереально: снег недавно растаял, земля не успела подсохнуть, в грязной каше и лужах застрянешь в два счета.

Голые деревья клонились на ветру, размахивая ветвями, похожими на тощие руки. Солнце, выглянув на минутку, убегало за серые клубы туч.

Мать вошла во двор, а Влад остановился, огляделся, и ему так вдруг остро захотелось сбежать отсюда, никогда не видеть пустого поселка и убогого домишки, что он едва удержался, чтобы не рвануть обратно к машине.

Разумеется, это невозможно. Говорено-переговорено, другого выхода нет. Расклад простой: останешься дома – загремишь в армию. Да, сам виноват, учился так, что даже из платного вуза умудрился вылететь. Мать с отчимом все мозги перепилили, но Влад начал прислушиваться и понимать справедливость их слов слишком поздно, только когда военкомат нарисовался на горизонте.

– Чего застыл? – Мать, повозившись с замком, отперла дверь и окликнула сына с порога. – Иди, обживайся.

Влад вздохнул и поплелся в дом.

Мать уехала минут через сорок: торопилась, нужно успеть на работу. Они перетаскали продукты из машины (должно хватить на неделю), постельное белье и разные мелочи. Нашли и включили обогреватель, убедились, что плитка работает, посмотрели, что с водой. В дом она не проведена, придется ходить во двор, на колонку.

– Помой контейнер и набирай в него воду для умывания. Пить ее тоже можно, только кипяти, – сказала мать, и Влад молча кивнул.

Новое жилище наводило тоску. Удобства во дворе, две тесные комнатки (спальня и что-то вроде гостиной), крошечная кухня. Рассохшаяся древняя мебель, щербатая разномастная посуда: в городе пользоваться не будешь, а выкинуть жалко, вот и отправились вещи в дачную ссылку.

Было сыро, но мать обещала, что скоро дом прогреется. Воздух спертый, застоявшийся, но это легко исправить проветриванием.

– Так мне проветрить или протопить? – сварливо спросил Влад.

– Сначала проветри, потом включи обогреватель, – ответила мать. – И нечего ворчать, если бы ты не…

– Знаю, знаю. Не начинай, пожалуйста.

Влад пошел проводить мать до машины. Шли молча, обоим было грустно. Она села в машину, завела двигатель, помахала сыну рукой.

– В субботу приеду, – пообещала она. – Может, новости будут. Не кисни. Книжки читай.

Влад смотрел, как автомобиль разворачивается и уезжает, чувствуя себя брошенным и одиноким. Как будто снова стал малышом, и мама оставила его в детском саду. Развернувшись, побрел обратно.

Торчать на даче следовало, пока отчим ищет возможность полностью «отмазать» Влада. На это нужно время, лучше спрятаться, так он сказал.

В дачном поселке искать Влада никто не станет: домик остался от бабушки, маминой мамы, которая умерла много лет назад. Зарегистрирован он не был, а потому в реестре недвижимости и налоговой не значился. Бабушка не удосужилась оформить его на себя и, понятное дело, по наследству передать не могла.

Мать посчитала, что беготня с бумагами отнимет время, а расходы намного превысят выгоду от получения законных прав на одноэтажную щитовую хибару и три сотки заросшей сорняками земли за пятьдесят километров от города. Периодически приезжала, малину и яблоки собирала, проверяла, не сгорел ли дом, платила немного сторожу, чтобы присматривал: мало ли, пригодится домик. Вот он и пригодился.

Места тут были не очень: ни речки рядом, ни озера. Лишь лес кругом. До электрички плюхать около часа, автобус ходит только в сезон, да и то скоро рейс отменят, говорила мать: ездить особо некому, поселок хиреет и умирает.

Влад видел, что многие домики давно нежилые. Когда был ребенком, приезжал сюда на лето, и ему запомнилось, что тогда было довольно людно.

Приезжал… Часто ли он здесь бывал? Воспоминания были близко, но походили на гостей, что толпятся за запертой дверью: пока ее не откроешь, не узнаешь, кто явился. Влад нутром чуял, что дверь эту лучше продолжать держать закрытой. Целее будешь.

Вернувшись, постарался занять себя делами: проветрил домик, а после включил обогреватель и стал прибираться. Пыль протер, вещи свои разложил. Крошечный домишко прогрелся быстро, вскоре стало тепло и довольно уютно.

Влад сварил кашу, щедро добавив тушенки, вскипятил воду в чайнике, открыл пачку печенья и решил, что ничего, жить можно. Взял с полки книжку. Выбор, конечно, невелик: русская классика, от которой еще в школе скулы сводило, Гарднер и Чейз. Ладно, пусть будут детективы.

Читать Влад не особо любил, но что еще делать? Телефон пришлось отключить и оставить дома: вдруг вздумают отследить (вряд ли, но все же). Мать для экстренной связи купила ему кнопочный телефон, оформила симку на имя подруги. Прямо разведчица, радистка Кэт. Ловило в поселке отвратительно, одна полоска и то не везде.

С книжкой под мышкой и чашкой в руках Влад прошел в комнату, сел в продавленное кресло и посмотрел в окно. Уже начало темнеть, и ему впервые пришло в голову, что при отсутствии уличных фонарей и других источников света здесь будет совсем темно.

И он останется один в этой темноте. Точнее, наедине с…

В желудке похолодело, будто он залпом выпил стакан ледяной воды.

«Стоп!»

Ключ заскрипел в воображаемом замке, но дверь, запирающая воспоминания, не открылась. Влад встал, задернул занавески и углубился в чтение.

Вечером мать прислала сообщение, спросила, все ли хорошо. Он отправил ответ, понятия не имея, получила ли она его. День был насыщенный, Влад устал и уже в десять улегся спать. Спальня была маленькая и узкая, как пенал: кровать, придвинутая к окну, шкаф, стол – ничего больше не помещалось. Влад подумал пару секунд и решил лечь головой к двери.

Заснул он, едва коснувшись подушки, так и не решив, безопасно ли оставить на ночь включенный обогреватель. Ему снилось, что он на пляже. Солнце било в глаза, Влад никак не мог отвернуться от света. Проснувшись, сперва не мог понять, как очутился в каморке, на скрипучей кровати, куда делись море и пляж.

Воды и песка не было, но свет был. Влад приподнялся на локте, думая, что это луна, но уже зная, что это не так.

Небо закрывали тучи – никакой луны.

Свет лился из окна дома напротив.

Влад прижал руки к губам. Кажется, его сейчас стошнит. Во рту появился горький привкус страха. Воспоминания, которые он старательно гнал от себя, прорвали защитный барьер в мозгу, нахлынули на Влада, и он забарахтался в них, уже не надеясь запихнуть кошмар обратно под замок.

Теперь Влад точно помнил, что приезжал сюда всего один раз, когда ему было десять лет. До этого ездил на каникулы к бабушке со стороны отца и на юг с родителями. Но в то лето они разводились, и мама отправила сына к своей матери на дачу.

Тогда-то все и случилось, и после мама считала, что рассказы об ужасах дачного поселка были вызваны стрессом из-за развода, что мальчик перенес свои эмоции на незнакомое место, которое воспринял, как враждебное. Мать была убедительна, и в итоге Влад позволил себе поверить.

Лишь сейчас, когда он снова оказался в ловушке этого поселка, пришло ясное понимание: ничего он не выдумал. Не было «переноса» из-за стресса и прочей психологической чепухи. Этот ужас на самом деле случился с ним в то далекое лето.

А началось все в одну из ночей со светящихся окон дома напротив.

Дело было в конце июля. Владик проснулся и поглядел на струящийся желтый свет. Увиденное не напугало, и утром он сказал бабушке, что в дом, стоящий через улицу, кто-то приехал. Бабушка пожала плечами, приехал и ладно. Владик тоже забыл об этом.

В следующие ночи он просыпался и видел свет. Однажды встал с кровати, подошел к окну, долго смотрел, а потом заметил, как кто-то быстро прошел мимо затянутого занавеской соседнего окошка. Мальчику стало не по себе, он вернулся в кровать. Что его напугало, понять не смог.

А утром отправился к тому дому. Заглянул через забор. Дом как дом. На двери Владик увидел висячий замок на дужках. Наверное, тот, кто жил в доме, ушел куда-то. В магазин или в лес за грибами-ягодами.

Но замок оставался и днем, и вечером.

А ночью окна снова светились.

Теперь загадочный дом не выходил у мальчика из головы. Это была тайна – настоящая, будоражащая воображение. Владик решился на то, что запрещалось строго-настрого: прокрался на соседний участок, перелез через забор и подошел к дому.

Вблизи он казался куда больше – выше и шире. Раздулся, как жаба, нависая над мальчиком. Находиться в его тени было жутко и слишком холодно. Возле дома росли белые лилии. Странно, но, стоя на улице, Владик не видел никаких цветов. Крупные, начавшие увядать, они распространяли тяжелый сладкий запах, от которого немедленно начала кружиться голова.

На двери висел замок, но, подойдя ближе, Владик услышал, что внутри кто-то есть. Неведомый жилец шептал, бормотал, ходил туда-сюда, шаги и голос слышались отчетливо. Владику стало страшно. Захотелось уйти, но вместо этого он поднялся на крыльцо.

Хотел постучать, поднял руку. Но его опередили – постучали изнутри. Раз, два, три удара. Каждый следующий громче предыдущего. Мальчик отпрянул. Тот, кто стоял за дверью, захихикал издевательским смешком – старческим, сухим, а после велел:

– Подойди, мальчик.

«Беги!» – кричал голос в голове Владика, но он, как завороженный, приблизился к двери. Дурманящий запах лилий усилился.

– Ближе! – приказали ему.

Он припал ухом к поверхности.

– Пришел ко мне незваным – теперь моя очередь. Жди в гости, Владик!

Мальчик отскочил от двери и понесся к калитке. Кровь грохотала в ушах, в горле пересохло. Он перелетел через забор и бросился к бабушке.

– Там кто-то есть! В доме! Он знает мое имя!

– Кто? – Бабушка варила варенье.

Он указал рукой на дом. Бабушка повернулась в ту сторону, какое-то время смотрела, а потом глянула на внука. Лицо ее было странным: сонным, скомканным, как лист бумаги.

– Мой руки, садись за стол, – проговорила она. – Все хорошо, не выдумывай.

И Владику стало еще страшнее.

С вечера он долго не мог заснуть, а проснулся от голоса, который звал его по имени. Открыть глаза было страшно: Владик узнал скрипучий голос.

«Тебя нет, тебя нет!»

В окно постучали – трижды, все громче и громче. Владик распахнул глаза, уставившись на дом, что стоял через улицу. Он, кажется, снова увеличился в размерах… Но уже в следующий миг мальчик понял: дом напротив не стал больше, он придвинулся к дому Владика, словно сделав шаг вперед!

Но дома не ходят!

Владик подошел к окну. Дорожка, что пролегала между домами, стала у́же, а в окне появился силуэт. Кто-то стоял за занавеской – черный человек на фоне желтого окна. Затем он поднял руку и помахал.

Владик завопил. Упал в кровать, с головой накрылся одеялом. Прибежала бабушка; на все попытки рассказать, что случилось, твердила, что это был сон.

С той поры дом каждую ночь приближался. Фигура в окне махала Владику, хриплый голос обещал наведаться в гости. По комнате плыл едва ощутимый, призрачный аромат увядающих лилий.

Так пахнет смерть, думал Владик. Так пахнут мертвые тела.

«И я так буду пахнуть, когда умру».

От волнения и страха он почти перестал есть, спать, а в итоге заболел. Поднялась температура, приехала перепуганная мама, и мальчик рассказал ей, что происходит. Она слушала – сначала встревоженно, потом тревога уступила место грусти. Ей казалось, она поняла, в чем дело.

– В том доме живет чудовище! Оно хочет меня забрать!

Мама вздохнула и сказала, что сходит и проверит. Владик стоял у окна и смотрел, как она выходит из калитки, переходит улицу. Внезапно мама замерла, стояла минуты три, глядя на дом. Просто стояла и смотрела. Потом развернулась, как заводная игрушка, и пошла обратно.

– Это хороший дом. Очень хороший, – сказала она сыну и улыбнулась.

От этой улыбки его бросило в дрожь: она была неживая, нарисованная. Глаза у мамы были такие же сонные, как у бабушки. Дом не пускает их, понял Владик. Внушает, что все в порядке, шепчет что-то свое. Они ему не нужны. А Владик нужен.

– Если не увезешь меня, я сбегу, – твердо сказал он, и маме после долгих безуспешных уговоров пришлось забрать сына в город.

Вдруг вправду убежит, заблудится в лесу, говорила она бабушке. Тем летом дом упустил добычу, обитающее в нем существо осталось ни с чем. Правда, через месяц умерла бабушка. Ночью, от сердечного приступа. У нее было больное сердце, и смерть казалась естественной.

Казалась…

Узнав о ее смерти, Владик подумал: дом разозлился, что не получил его, и потому убил бабушку. Была и еще одна подленькая мыслишка: теперь, когда ее не стало, нет и риска, что мама захочет отправить сына в дачный поселок.

Время стирает многое, стерло оно и память о тех загадочных событиях.

А теперь воспоминания вернулись. Дом снова подстерегал Влада.

Кое-как переждав ночь, утром он вышел на улицу. Дом напротив был таким же: и калитка, и дорожка, и старое дерево, и висячий замок. Никаких изменений, что само по себе было странным: годы не влияли на это место.

Влад решил поговорить со сторожем, отправился в его домик, стоявший на въезде в поселок. Юркий бровастый старичок, лысый и морщинистый, как шарпей, никак не мог понять, про какой дом толкует Влад.

– Я тут сорок лет, – говорил дедок. – Всех знаю с той поры, как строились. Мы ж с одного завода! – Он принялся перечислять, кто в каком отделе работал, но Влад мягко перебил его, направив словесный поток в нужное русло. – Ты в Клавином доме, справа у вас Лосевы.

– А напротив?

– Маруся с мужем, померли они, дом пустой.

– Тёти-Марусин дом знаю, это была бабушкина подруга. А рядом чей?

– Так там Гусевы.

Дом Гусевых Влад тоже знал, это самый большой здешний дом, каменный, двухэтажный.

– Нет, вы не поняли! В доме, который между ними, кто живет?

– Нету между ними дома, парень! Ты пьяный, что ли?

Влад хотел позвать старика взглянуть на дом, но понял: бесполезно. Тот подойдет, посмотрит, улыбнется мертвой улыбкой, поглядит стеклянным взглядом и выдаст что-то невразумительное.

От этого станет еще хуже, потому Влад извинился, попрощался и ушел.

На следующую ночь дом стал ближе. Во дворе возле крыльца цвели лилии. Влад проснулся в третьем часу и увидел, что его детский кошмар не просто ожил – он продолжился с того места, на котором остановился. Дом был почти рядом, длиннорукая фигура маячила в окне.

Влад заметался по комнате, схватил телефон. Кому звонить? Маме? С рассказом про бродящий по ночам дом? К тому же и связи нет. Хотел придвинуть шкаф к окну, чтобы загородить, но не смог сдвинуть старомодного монстра с места.

– Отвали от меня! – проорал Влад невесть кому, отбежал в дальний угол и сел на пол. Так и просидел до рассвета.

Утром дом был на своем месте.

«Может, я брежу? С ума схожу?»

Влад решил, ну его к черту, поселок этот. Лучше в армию. Нет, не лучше, но можно же что-то другое придумать? Сегодня среда, мать приедет послезавтра. Заберет его. Да, история повторяется…

Мысль уйти в город пешком Влад отбросил. Это совсем уж по-идиотски. Пару ночей можно перетерпеть. Главное, не смотреть в окно.

Дождливый серый день плавно перетек в унылый вечер, а затем и в ночь. Спать Влад не собирался, но все равно заснул: это место нагоняло на него морок. Проснулся опять около трех часов ночи и едва не свалился с кровати.

Дом был всего в паре метров! Фигура в окне стояла недвижимо, как страж на посту. Влад включил везде свет. Потом ему пришла мысль заколотить окна, и он отыскал на кухне молоток и гвозди, снял с петель дверцу шкафа, приколотил. К счастью, окно другой комнаты выходило в сад.

За трудами и ночь прошла, дом вернулся на прежние позиции. А может, он еще ночью отступил, Влад отогнал его тем, что перестал смотреть?

Весь день он бодрился. Мама, к счастью, смогла дозвониться, сказала, дела идут неплохо, есть подвижки, скоро проблема решится.

– Приезжай в пятницу, мам. Ты можешь раньше? Я не хочу тут быть.

– Как маленький. Хочу – не хочу.

– Пожалуйста.

– Что-то случилось? – встревожилась она. – Тебя кто-то…

– Сможешь в пятницу или нет? И не привози ничего, я уеду, не останусь.

Мать сказала, что постарается. Подумала, наверное, что он ведет себя, как капризный мальчишка: наворотил дел, все для него стараются, а он выпендривается. Но как ей объяснить? Не поверит. Дом не даст поверить.

Апрельская погода переменчива. Весь день было ясно, солнечно, и подавленное настроение Влада немного улучшилось. К вечеру снова набежала стая мохнатых туч, укутала собой солнце. Заморосил дождик – противный, мелкий.

Влад заперся в доме с заколоченными окнами (во второй комнате тоже забил их). Взял книжку, забрался на диван, решив провести ночь в гостиной, а не в спальне. Выпил две чашки растворимого кофе «3 в 1». Ясно, что от кофе в этом пойле одно название, но все равно почувствовал себя бодрее. Самовнушение, должно быть. Спать Влад не собирался, да и не хотелось совершенно: книга, как ни странно, увлекла.

Тем поразительнее было, что он задремал, сам того не заметив. А когда проснулся, обнаружил себя в спальне. Да, именно так! Влад каким-то образом переместился в спальню и теперь лежал в кровати, полностью одетый, в обуви. В комнате было светло. Покрывшись холодным потом от ужаса, Влад увидел, что окно больше не заколочено, дверца шкафа висит там, где ей положено. А светло потому, что дом напротив стоит вплотную к дому Влада, окно в окно.

В окне зловещего дома горел свет.

За занавеской недвижимо стояла черная фигура.

– Кто ты? Что тебе надо? – беспомощно спросил Влад, не ожидая и страшась ответа.

Словно получив сигнал, фигура за занавеской пошевелилась. Влад понял, что она собирается сделать, и хотел зажмуриться, но не сумел. Длинные руки резко раздернули шторы, и существо, которого Влад до этого момента лишь слышал, явило себя ему.

То была старуха с узким кривым лицом. Угловатая, худая, с пронзительными черными глазами и огромным, от уха до уха, широким ртом.

– Пришел ко мне незваным, теперь у меня погостишь! – прохрипела она.

С громким треском распахнулись сразу оба окна – и дома напротив, и комнаты Влада. Он не мог пошевелиться, так и сидел, вжимаясь в спинку кровати, наблюдая, как кошмарная старуха, словно уродливое насекомое, перебирается из своего обиталища в его комнату.

В следующее мгновение Влад почувствовал, как костистые пальцы коснулись его плеч, и оказался на ногах, лицом к лицу с чудовищем.

– Кого я выбрала, тот от меня не уйдет, – прошамкал огромный рот. – Не печалься, уж я о тебе позабочусь.

Старуха прижала Влада к груди и потащила в свой дом. Последнее, что он ощутил в этом мире, был удушливый запах лилий…

Мать и отчим приехали в пятницу. У нее на душе было неспокойно: Влад казался испуганным. Правда, она не понимала, чего он боится. В детстве сыну тоже не нравилось на даче, что-то его пугало, но она не могла вспомнить, что.

Дом был пуст. На столе стояла чашка с остатками растворимого кофе, на диване лежал детектив Чейза. Мать ощутила слабый аромат лилий, но не обратила внимания: откуда им взяться? Показалось, наверное.

Лилии, кстати, ей никогда не нравились. Цветы смерти, так она думала. Слышала легенду, будто они сами собой прорастают на могилах людей, погибших насильственной смертью.

Влада не было ни в доме, ни в саду. Сторож рассказал, что парень на днях приходил к нему поздороваться, они поговорили о чем-то незначительном, старик не помнил, о чем. Больше спрашивать было не у кого, и мать с отчимом решили, что Влад психанул и рванул в город: всегда был упрямый, своевольный.

– Поехали, скоро объявится, – сказал отчим.

Они собрали вещи Влада, заперли дом и уехали в город, ждать.

Но Влад так никогда и не объявился.