Дочь ведьмы

Снегурочка

– Праздник к нам приходит, – дурашливо пропел Валентин, – веселье приносит и вкус бодрящий!

Девушка захихикала и взяла протянутую бутылку пива. Как же ее зовут? То ли Света, то ли Наташа. А может, вообще Оксана. Спрашивать сейчас как-то глупо, да и зачем? Никакого значения это имеет. Как говорится, «Что в имени тебе моем? Ты оцени груди объем!»

Валентин оценил, потому и привез к себе Свету-Наташу из ночного клуба.

– Чё это у тебя тут так светло? – пьяным голосом томно спросила гостья.

Света Валентин не включал, но напротив окна, в самом центре двора вчера установили громадную фигуру Снегурочки, украсив ее гирляндами разноцветных огоньков.

– Сейчас исправим.

Валентин встал с дивана и направился к окну, девушка тоже подошла.

– Ну и уродина, – протянула она. – Прямо как будто в окно заглядывает.

– Ты ее при дневном свете не видела – это вообще атас. Дух захватывает от красоты, – усмехнулся Валентин и обнял девушку за талию. – Но главное, что ты у меня красавица, остальное неважно.

Свободной рукой он опустил жалюзи, и Снегурочка перестала пялиться в окошко. В комнате сразу стало темно, и Валентин думать забыл про нелепую новогоднюю фигуру.

Утром голова гудела, все же не стоило столько пить. Он закинул в рот две таблетки аспирина, постоял под душем. Стало легче. Если бы не нужно было тащиться в институт, поспал бы пару часиков и был как огурчик.

Зазвонил сотовый. Валентин поморщился. Неужели он каким-то образом ухитрился дать Свете-Наташе свой номер? Спровадил ее рано утром, обещал позвонить, хотя не собирался этого делать. Дневной свет высветил все недостатки внешности, а насчет ума и прекрасных душевных качеств иллюзий не оставалось со вчерашнего дня.

Но это была не девушка из ночного клуба, а мать. Отец наверняка рядом стоит, прислушивается к разговору. Валентин поморщился и ответил.

– Валенька, что у тебя с голосом? Ты не простыл? – спросила мать после взаимных приветствий.

– Нет. Не выспался просто. Всю ночь к экзамену готовился.

– Надо же, молодец какой! Ну ни пуха ни пера, – донесся голос отца.

Кажется, он произнес это с иронией. Не поверил, наверное, он не такой наивный, как мать.

– На праздники приедешь? – задала она ожидаемый вопрос.

Родители жили в районном центре, примерно в часе езды от города. Валентин в последний раз приезжал к ним летом, на пару дней.

– Мам, я же сказал: не смогу! Чего ты опять начинаешь-то? – досадливо проговорил Валентин. – У меня сессия, четыре экзамена, еще зачеты.

Учился он на самом деле весьма условно: появлялся в институте несколько раз в месяц, сессии сдавал со скрипом, но матери об этом знать не обязательно.

Она сочувственно закудахтала, расстроилась, о чем-то заговорила – Валентин особо не вслушивался. Учиться в институте он никогда не стремился, но не в армию же идти. На бюджет поступить, ясное дело, шансов не было, родители поднатужились и взяли кредит.

Валентин был поздним ребенком, оба были на пенсии, но еще и работали, так что на оплату кредита и съемной однушки на окраине города хватало. Родители еще и на жизнь Валентину подкидывали. Маловато, конечно, но он еще и сам, как говорится, крутился. Не вполне законно, мать бы в обморок упала, если бы узнала. А что делать? Жить-то хочется.

Зачем ему диплом, который Валентин (если не вылетит раньше) получит через два года, он не задумывался, работать по специальности не собирался, о получаемой специальности по сей день имел весьма смутное представление.

Свернув разговор, пообещав матери постараться выбрать время и навестить их с отцом, Валентин повесил трубку и стал собираться в институт.

Проходя по двору, поглядел на Снегурочку. Вот уж страшилище. И днем, в самом деле, хуже, чем ночью, когда хотя бы лампочки загораются, прикрывают проволочный каркас и металлические детали. Глаза-плошки, кокошник похож на коромысло, улыбка, как звериный оскал. Не приведи господь, короче.

Зачет Валентин предсказуемо завалил, отправил матери сообщение с грустным смайликом (якобы теперь придется день и ночь готовиться к пересдаче) и со спокойной совестью пошел пить пиво с друзьями.

Домой возвращался поздно вечером. Время незаметно пролетело, метро закрылось, так что пришлось ловить машину. Во двор водитель заезжать не стал, высадил Валентина неподалеку. Но это ничего, как раз на холодке полегче станет, а то голова кружится.

Он шел, чувствуя, как пружинит под ногами выпавший недавно снег. Легкий морозец, словно игривый пес, шершавым языком лизал щеки. Ночь была ясная, на улице – никого. Свет горел мало где, в основном окна сонно чернели: там, в тихих безмолвных квартирах, за надежно запертыми дверями спали люди, и Валентин вдруг почувствовал себя маленьким и одиноким.

Войдя в свой двор, он не сразу сообразил, что не так, а потом понял и удивился еще больше. Даже подумалось, не кажется ли ему, поморгал, потер глаза. Нет, не почудилось. Постамент, на котором стояла Снегурочка, был пуст. Диковатой фигуры нет, лампочки не горят. Потому и во дворе темно, лишь фонарь старается, пытаясь разогнать мрак.

«Вот придурки, – подумал Валентин, – то ставят, то убирают. Наверное, пожаловался кто-то на это чудовище».

И все же странно. Мучились, устанавливали дня два, а потом демонтировали. Он стоял и смотрел на пустой постамент, когда услышал тихий вздох. Обернулся и увидел в паре шагов от себя девушку.

На ней было короткое белое пальто, светлые волосы рассыпались по плечам, а лицо… Никогда прежде Валентин не видел столь совершенной, исключительной красоты. От девушки даже легкое сияние исходило – мерцающее, как от звезды.

– Привет, – сказал Валентин, не в силах отвести взгляд от красавицы.

– Привет, – улыбнулась она.

– Что ты здесь делаешь ночью? Заблудилась? – неуклюже пошутил Валентин, но девушка вдруг погрустнела, опустила глаза.

– Мне сегодня некуда пойти. Так уж вышло.

Валентин не поверил своему счастью.

– Так пойдем ко мне! – воскликнул он. – Я в этом доме квартиру снимаю. Можешь переночевать.

Девушка подняла голову и поглядела на Валентина. Глаза ее отливали серебром, очень необычный цвет.

– Я могу пойти с тобой? В твой дом? – уточнила она.

– Конечно!

– Спасибо, – улыбнулась незнакомка. – А то я совсем закоченела.

«Ничего, мася, сейчас согреемся», – подумал Валентин, беря девушку за руку.

Ладонь была ледяная. Бедняжка и вправду озябла не на шутку. Может, потому так быстро согласилась пойти с незнакомым парнем к нему домой.

Они вошли в подъезд и поднялись в квартиру. Девушка была такая утонченная, красивая, что Валентину впервые в жизни стало стыдно за свое обиталище: выцветшие обои, старомодная разномастная мебель. К тому же он не утруждал себя уборкой.

– Прости. У меня немного неприбрано.

Она одарила его ласковым взглядом серебристых глаз.

– Все отлично. Мне повезло, что я тебя встретила.

Девушка сняла свое пальто и алые сапожки, оставшись в легком тонком платье. Коже ее была бледной, почти прозрачной, девушка выглядела слабой, нуждающейся в защите.

Валентин усадил гостью в кресло, включил настенный светильник, которой создавал в комнате интимную атмосферу полумрака, а сам пошел на кухню, заметался в поисках чистых чашек, поставил чайник. Жалко, вина нет. Знал бы, что такая красотка заглянет, купил бы.

Когда он вернулся в комнату, девушка по-прежнему сидела в кресле. В комнате было холодно, и Валентин поглядел в сторону окна: не открыто ли, может, оттуда сквозит. Оно было закрыто. И батареи горячие.

– Чай будешь? – спросил он. – У меня печенье есть вкусное.

Девушка внимательно поглядела на него и качнула головой: нет.

Валентин приблизился к ней, и она встала ему навстречу. Дальше обманывать себя было глупо: холод шел от нее – вымораживающий, лютый холод. Все равно, что рядом с айсбергом стоять. Или раздетым на мороз выйти.

«Это ненормально», – подумал Валентин.

– Я замерзла, – проговорила незнакомка, и прежде мелодичный, переливчатый голос прозвучал скрипуче, словно она была простужена. – Согрей меня.

В этот момент Валентин увидел, что глаза ее похожи на монеты – серые, тусклые, непрозрачные. Почему прежде они казались сияющими, ласковыми, серебристыми?

В улыбке таилось злое лукавство, и Валентину расхотелось прикасаться к девушке, даже просто говорить с ней. Если честно, он дорого дал бы, лишь бы она ушла отсюда, но вместо этого, загипнотизированный тяжелым, мерклым взглядом, Валентин протянул руку и тронул ладонь девушки. Она была по-лягушачьи влажная, и парень вздрогнул от отвращения.

– Погоди, я все же принесу нам чай! – вскрикнул он и выбежал из комнаты.

Это напоминало бегство, ну и плевать. За спиной Валентин слышал тихий смешок – издевательский, старушечий. Обернуться было страшно.

На кухне Валентин немного пришел в себя, успокоился. Тут было тепло, никто не смотрел оловянным взглядом. С чего он повел себя, как истеричка?

Да, девушка замерзла. Да, цвет глаз не такой, как на улице показалось. Что с того? Надо взять себя в руки. Непонятно, почему он так испугался.

Валентин налил чай в разномастные чашки, заставил себя вернуться в комнату и увидел, что гостья стоит возле окна спиной к нему. Валентин хотел окликнуть ее, но вспомнил, что не знает имени девушки.

Спрашивал ли он, как ее зовут?

Он вечно забывал их имена… Обычно это не имело значения, но сейчас внезапно пришло понимание: это была ошибка. Ошибкой было пригласить эту девушку, привести в дом, не узнав, как ее зовут, кто она такая, что делала ночью во дворе чужого дома, как там очутилась.

Осторожно поставив чашки на журнальный столик, Валентин потер ладони одну о другую: в комнате стало еще холоднее, когда дышишь – пар изо рта идет!

– Подойди, – не оборачиваясь, шепотом проговорила девушка. – Посмотри, какая ночь.

Валентин нехотя повиновался. Подойдя ближе, он заметил, что прежде сверкающие белокурые локоны незнакомки выглядят неопрятными, нечесаными, искусственными, как у дешевой куклы.

«Что происходит?» – хотел он спросить, но в этот момент девушка стала поворачиваться к нему.

Бессильно уронив руки, смотрел Валентин на самый страшный кошмар в своей жизни. Даже зажмуриться не мог: неведомая сила не давала ему сделать этого.

Прекрасной юной незнакомки не было – ее место заняла жуткая старая ведьма. Сероватая, рыхлая, покрытая струпьями кожа, крючковатый нос, глубоко запавшие глаза. Узкие губы изгибались в ухмылке, клочковатые волосы падали на лицо.

Старуха резко вскинула руки, цепко ухватив Валентина за плечи, и прошамкала:

– Тебе хочется узнать мое имя, не так ли? Теперь поздно задавать вопросы. Ничего не изменить. Ты уже позволил мне войти, дорогой.

– Кто ты такая? – спросил несчастный, чувствуя, что язык распух и еле ворочается во рту.

От ледяных ладоней, что держали его за плечи, по телу распространялся жгучий холод, будто текла студеная колодезная вода, впитываясь в каждую клетку. Валентин замерзал, уже не чувствовал ни рук, ни ног.

– Зачем спрашивать? – ведьма захихикала. – Ты же догадался обо всем!

Она повернула голову и поглядела в окно. Валентин сразу понял, куда она смотрит. На опустевший постамент, где прежде стояла страшноватая новогодняя фигура.

– Ага, Снегурочка! – облизнула губы старуха. – Деда Мороза внучка, девочка-красавица! Самая желанная гостья на Новый год!

Валентин дернулся, стараясь освободиться, но ничего не вышло: мышцы одеревенели, не слушались. В позвоночник словно насыпали льда и снега.

– Сердце у меня ледяное, как твоя холодная душа, которая только себя любить умеет! – Она приблизила лицо вплотную к его лицу. Ведьма не дышит, с ужасом понял Валентин, и его окатило новой порцией холода. – Не бьется сердце мое, не гонит кровь. Чтобы жить, нужна мне чужая жизнь. Тепло тела человеческого. Твоего, например. Я тебя еще на днях приметила, вот ты мне и сгодишься.

«Нет!» – хотел закричать Валентин, но не смог.

Тело было заковано в лед, как в непробиваемую броню.

Ведьма-Снегурочка припала к Валентину всем телом, обвила руками, оплела, как лиана, в мерзкой пародии на любовные объятия. Он чувствовал, что уже не сможет сопротивляться, и не пытался больше.

– Ледяная волна движется к твоему сердцу, скоро доберется до него, и ты заснешь. Будешь спать крепко-крепко. Мертвые спят беспробудным сном.

Он слушал ее шепот, однако последнюю фразу уже не расслышал. А между тем ведьма сказала:

– Я таких, как ты, изнутри стылых, сразу примечаю. Вы для меня самая легкая добыча.

Нашли Валентина на следующий день. Это была одна из тех загадочных смертей, объяснить которые обычно не удается.

Молодой человек, студент-третьекурсник замерз насмерть в жарко натопленной квартире. Просто превратился в ледяную статую.

Когда тело его выносили из подъезда, соседи качали головами: надо же, ужас какой! Многие крестились.

Жуткая Снегурочка, стоявшая посреди двора, провожала мертвеца равнодушным взглядом.