Плохой район

В салоне красоты «Твой стиль» Рома считался самым талантливым мастером мужских стрижек. Записываться к нему было нужно за несколько дней, ни один клиент не вставал с кресла недовольным. Рома работал с огоньком, ему нравилось делать людей красивыми, и он копил деньги, собираясь на будущий год открыть свой барбершоп. Даже название уже выбрал – «Франт».

А ведь родители поначалу были резко против. Отец мечтал, что сын пойдет по его стопам и станет врачом. Мама профессию ему выбрать не пыталась, но, зная, что Роме отлично даются точные науки, была уверена, что сын будет учиться в университете.

– Парикмахер? – в голос восклицали они, заламывая руки. – Всю жизнь копаться в чьих-то волосах и щелкать ножницами?

Но Рому было не переубедить. Он упорно учился и практиковался, повышал квалификацию, а когда стал побеждать на конкурсах (сначала городских, затем – общероссийских, а потом и на международных), когда дипломы и сертификаты уже складывать стало некуда, когда вышла статья в журнале, родители сдались и стали всем с гордостью рассказывать о профессии сына.

Тот день, о котором пойдет речь, начался вполне обычно. У Ромы, который сегодня работал в первую смену, все было расписано, и он трудился, не отвлекаясь ни на что. Только когда по радио сказали об ужасном несчастном случае, который произошел в шесть утра, прислушался.

Коллеги (сплошь все девушки) охали и ахали. Молодая женщина шла по трамвайным путям, не увидела и не услышала приближающегося трамвая, и ее буквально перерезало пополам.

– В наушниках, наверное, была, – сказала маникюрша.

– Сегодня утром туман был, еще и не видно ничего! – Это администратор.

А Пичуга, женский мастер (как обычно, в своем репертуаре) выдала:

– Ага, туман, наушники. Вы слышали, в каком районе это произошло? В Северном, на самой окраине! Не место, а жуть. Черная энергетика куполом накрывает.

Пичуге никто не ответил, привыкли уже и не спорили. Клиенты в креслах приподняли брови, но тоже промолчали. Разговор потек дальше. Пичуга – это потому, что Пичугина. Но и похожа она была на пичужку, маленькую пташку: худенькая, хрупкая, востроносая, с живыми темными глазами и короткими встрепанными волосами. Имени своего Пичуга никому не называла, клиенты знали ее по фамилии, коллеги и друзья (если они были у такой странной девицы) называли Пичугой. По ее просьбе.

Дело шло к окончанию смены, когда к Роме подошла администратор Оля и сказала:

– Слышь, Ром, съездишь на дом, а? Плиз. Клиент один позвонил.

Услуга вызова мастера на дом в салоне была, но Рома крайне редко соглашался ехать.

– Двойной тариф, проезд оплатим, даже такси, – ныла Оля. – Все-таки у нас репутация, нельзя взять и отказать, я уже сказала, что ты в первую смену отработал и свободен.

– Ты же знаешь, я не…

– Знаю, знаю, Ромочка, но там человек хочет именно тебя, говорит, постоянный клиент, ногу сломал. Будь ты человеком, – взмолилась Оля. – Потеряешь лишний час, зато заработаешь. Деньги же не лишние.

В итоге Рома дал себя уговорить, и администратор сказала, что скинет адрес эсэмэской.

Перед уходом Рома зашел в комнату отдыха выпить кофе. Там сидела Пичуга, пила из своего термоса отвар из трав. Увидев Рому, чуть покраснела и улыбнулась. Он догадывался, что нравится девушке, он вообще многим девушкам нравился, с внешностью Роме повезло.

Пичуга, надо сказать, была симпатичная, даже хорошенькая, но думать о ней в романтическом смысле Рома всерьез не мог. Она была милая, но очень уж странная, повернутая на эзотерике, энергиях каких-то, животворящей силе земли и воды и прочей магической чуши.

– Хочешь? – Пичуга указала на термос. – Ромашка, зверобой, мята. Очень полезно.

– Спасибо, я как-то больше по кофе.

– Ну и зря, – вздохнула Пичуга. – Домой сейчас?

– Вызов, – коротко ответил Рома.

– Куда? Поблизости?

Наверное, она надеялась, что им по пути. Роман достал телефон, чтобы посмотреть адрес и вызвать такси.

– Николаевская, 44–20, – прочел он адрес. – Даже не знаю, где это. Ничего, главное, чтобы таксист нашел.

Роман вызвал такси через приложение.

– Зато я знаю, – замогильным голосом отозвалась Пичуга, и Рома удивленно посмотрел на нее.

– И где?

– На окраине Северного района. Дурное место. А эта улица как раз в эпицентре… эпицентре… – От волнения Пичуга не могла подобрать слова. – Не надо тебе туда, Рома. Хрен с ними, с деньгами, откажись!

«И зачем я ей сказал? Сейчас не отстанет!»

– Не могу отказаться, – терпеливо ответил Рома, – обещал. А что там такого ужасного? Обещаю, близко к трамвайной остановке не подойду, перемещаться буду на такси!

Хотел пошутить, но Пичуга перепугалась окончательно.

– Да там же не только трамвай, Рома! Это место, как энергетическая воронка, если попадаешь туда, то можешь не выбраться! Мертвое и живое, наш мир и другие миры – все переплелось.

– Живут же там люди как-то.

– Знаешь, есть организмы, которые даже в зараженной воде живут, приспособились. Но ты-то не жил в том районе, для тебя это опасно!

Телефон пискнул, оповещая Рому, что такси подъехало.

– Пичуга, спасибо тебе за заботу, но мне уже пора. Через сорок минут надо быть на месте.

Роман встал и пошел к дверям.

– Можешь позвонить, сказать, как ты там? – Пичуга смотрела умоляюще, но не как администратор Оля. Она искренне, чуть не до слез переживала.

Сердце Ромы дрогнуло.

– Позвоню, – мягко сказал он. – И, может, как-нибудь сходим куда-то, ты мне подробнее про энергии расскажешь и всякое такое.

На лице Пичуги отобразилось такое безграничное, абсолютное счастье, что Роме стало неловко. Он сказал просто так, словно и не совсем всерьез, а она… Она едва смогла кивнуть, и Рома вышел из комнаты.

Такси помчало Романа в Северный район. В той части города Рома бывал редко, он в самом деле считался неблагополучным: промзона, склады, старый, ветшающий жилищный фонд и частный сектор. Словом, гостей города туда на экскурсии не водили. Странно, что человек, живущий так далеко от района, где располагался салон «Стиль», был Роминым постоянным клиентом. Кто он, кстати? Впрочем, Рома по именам всех и не помнил.

– Далеко забрались, – сказал водитель. – Вон она, Николаевская. Впереди.

Это была длинная улица, застроенная обшарпанными двух- и пятиэтажными домами. Уже рассчитавшись и отпустив такси, Роман запоздало подумал, что можно было попросить водителя подождать. Так спокойнее. Конечно, дорого, но пусть Оля оплачивает, обещала ведь. Как он должен из этой глуши выбираться?

За все время, пока они ехали по улице, Роман не увидел ни одного человека. Машин тоже не было – только ржавые остовы автомобилей, которые ездили по дорогам, когда Рома еще не родился.

«А где же остановка?» – спросил себя Роман и попытался вспомнить, видел ли в последние несколько минут хоть один автобус.

Впрочем, зачем автобус, если можно вызвать такси.

Роман вошел в дом номер сорок четыре. В темном подъезде пахло сыростью и кошками. Рома обернулся и увидел в чернильной черноте под лестницей два горящих глаза. А вот и кошка.

Он стал подниматься по лестнице; судя по номерам на дверях квартир, ему нужен второй этаж.

Что-то не давало покоя, и, уже протянув руку к кнопке звонка, Роман понял, что горящие глаза находились слишком высоко, далеко от пола. Не могла же кошка встать и выпрямиться!

«Брось, не будь дураком. Наверное, забралась на какой-то ящик и сидит!»

Не успел раздаться звонок, как дверь открылась. Словно бы сама собой, потому что в прихожей никого не было, а мужской голос раздался издалека:

– Роман? Проходите сюда, обувь можно не снимать.

Рома и сам бы не снял. Пол был серым от грязи, тут и там громоздились кучи мусора, зеркало затянуто паутиной. Пахло противно, тошнотворно, как из мусорного ведра, которое давно не выносили.

Ладно, в конце концов, человек болен, ему не до уборки.

Роман поздоровался, вошел, прикрыл за собой дверь. Хотел повесить ветровку на вешалку, но передумал: там висели покрытые пылью куртки и тяжелые пальто с изъеденными молью воротниками. Ничего, не жарко, не вспотеет.

Окна были настолько грязными, что свет едва пробивался в единственную комнату, такую же захламленную и грязную, как прихожая. Человек сидел на табуретке спиной к Роме, на голове у него была замурзанная коричневая панама.

– Ножницы дать? – каркающим голосом спросил он.

– Спасибо, все инструменты у меня с собой, – вежливо отозвался Роман, пытаясь не выдать своего смятения. – Как вас подстричь?

– Мертвая плоть не нуждается в украшении, – пробормотал хозяин квартиры.

«Что? Что он сказал? Мертвая плоть? – подумал Рома. – Нет, наверное, я ослышался. Это же бессмыслица».

– Простите, не могли бы вы снять головной убор?

– Мог бы, – уже громче произнес человек и стащил панаму.

Рома замер с открытым ртом. Его взору предстал совершенно лысый череп. Кожа не была гладкой, по ней змеились шрамы, похожие на толстые веревки.

Рома уже видел такое. Друг его отца, участник какого-то военного конфликта, Роман не помнил, какого именно, сильно пострадал: его лицо было изуродовано, голова покрыта рубцами, шрамами. Он был хорошим человеком, но Роме было так страшно смотреть на него, что он пугался, убегал и плакал всякий раз, когда дядя Веня приходил в гости. Рома был маленьким, даже в школу еще не ходил, а маленькие дети не умеют вежливо прятать истинные эмоции.

Потом дядя Веня приходить перестал. Потому что умер.

Сидящий на табуретке человек медленно повернул голову.

– Как же тебе меня подстричь? Что скажешь?

Роман отпрянул. На него смотрел дядя Веня. Точно он! Безбровое, шишковатое лицо навсегда отпечаталось в памяти Ромы. Черные губы раздвинулись в усмешке. Один глаз был мутным, незрячим, второй уставился на Рому.

– Вы умерли, – вырвалось у парня, – уже лет двадцать назад!

– И что? Умер. И ты умрешь!

«Бежать! Скорее!»

Прижимая к себе сумку, вцепившись в нее, как в спасательный круг, Рома попятился и выбежал из комнаты. Вслед ему несся хриплый хохот. Входная дверь успела захлопнуться, и Рома рванул ее на себя. Сзади послышались шаги. В панике Рома принялся трясти дверь, и она открылась, стоило посильнее толкнуть.

Не оборачиваясь, Роман припустил вниз по лестнице. Один пролет, второй, третий…

«Квартира была на втором этаже! Этого не может быть!»

Но останавливаться нельзя, страх гнал Рому вперед. Он летел вниз, преодолевая этаж за этажом, пока в итоге не увидел дверь подъезда. Выскочив на улицу, он запнулся и упал, перекатился, приземлился на задницу. Сидел, тяжело дыша, и смотрел на дом, из которого только что вывалился. Он помнил, что в нем было пять этажей. Сбежав из квартиры, Рома преодолел больше десятка пролетов, а теперь увидел, что перед ним двухэтажный барак.

«Мертвое и живое, наш мир и другие миры – все переплелось», – вспомнились слова Пичуги. Она была права, не стоило сюда ехать!

Рома поднялся с земли и поспешил прочь, пока страшный обитатель двадцатой квартиры не погнался за ним. Завернув за угол, он осмотрелся. Людей вокруг не было. Дома напоминали гнилые зубы: желто-коричневые, ветхие торчали они вкривь и вкось, иногда под такими углами, что непонятно было, почему они не падают.

Ни машин, ни людей.

Впрочем, нет! На углу одного из домов жались друг к дружке две женщины. Стояли, приникнув одна к другой, тесно обнявшись, склонив головы.

«Хорошо, что тут есть кто-то еще, кроме меня», – подумал Рома и достал телефон. Хватит, пора убираться из этой дыры. Надо вызвать такси.

Приложение не желало открываться. Через секунду стало ясно, что сети нет. Ничего, можно и позвонить. Рома набрал номер такси, и через секунду оператор ответил.

– Добрый день, я хотел бы…

– Знаем мы, чего ты хотел бы, милок. Но увы, никуда ты отсюда не денешься!

Следом тот же голос старательно выговорил:

– Пип-пип-пип! Это короткие гудки, милок, у нас занято!

Роман с криком нажал отбой. Трясущимися руками набрал номер администратора Оли. Не затем, чтобы попросить машину, потребовать забрать его отсюда, вызвать спецназ, а просто убедиться, что мир все еще нормален.

– Але, Ромочка, какой же ты настырный. Говорю же: мы заняты. Собираемся выйти и найти тебя, милок!

Паника накрывала алой волной, голова работала плохо. Рома собрался выключить бесполезный мобильник, а потом ему подумалось, что…

Он просмотрел свои сообщения. Вот то, которое он искал, от администратора Оли. Никакой Николаевской! Первомайская, четырнадцать, в паре остановок от салона.

«Ловушка! Они заманили меня!»

Но кто заманил? И почему именно Рому?

«Попадешь туда, можешь не выбраться», – вот что еще сказала умница-Пичуга, которую он высокомерно посчитал чудаковатой, не соизволил прислушаться.

Ничего, он не сдастся. Выберется! Должен, обязан.

Роман посмотрел на женщин, которые стояли на углу.

– Простите, пожалуйста, где тут автобусная остановка… – начал он, но подавился словами.

У женщин было шесть ног на двоих и только одно грузное тело. Они вскинули сидящие на коротких шеях головы и теперь смотрели на Рому, ухмыляясь в точности, как существо из двадцатой квартиры. Миг – и многоногая тварь шустро побежала к Роме. Он заорал и бросился в противоположную сторону. Бежал и бежал, боясь оглянуться.

Когда бок стало жечь огнем, остановился, чтобы отдышаться. Улица была пуста, никто его не преследовал. Где он оказался? Табличек с названием улицы не было. Как не было никаких указателей и дорожных знаков.

Искать автобусную остановку было бесполезно, но зато разбитый серый асфальт расчерчивали трамвайные пути. Должны же они куда-то вывести, рассудил Рома и пошел вдоль них. Рано или поздно появится трамвай. Конечно, лучше раньше, чем позже.

Становилось темно. Еще рано вроде бы, в мае темнеет позднее. Хотя непонятно, который час, часы на телефоне показывали девятнадцать минут четвертого – время, когда Рома сел в такси.

Он шел и шел, чувствуя, как гудят ноги: весь рабочий день Рома стоял, а еще и побегать пришлось. А если он не выберется до темноты? О таком лучше не думать.

Дома стояли сплошными рядами – деревянные, кособокие, с покосившимися балконами и заколоченными ставнями. Но некоторые окна сверкали в лучах красного предзакатного солнца, и Роме казалось, что по стеклам течет кровь.

В одном месте ряд домов разорвала деревянная скамья. На скамье сидела девочка, держа на коленях мяч. Когда Рома поглядел на нее, она подкинула мяч вверх и с хохотом поймала его. В следующую секунду Рома увидел, что это не мяч, а отрубленная человеческая голова. Голова тоже смеялась, широко разевая рот.

Рома согнулся пополам, зажмурился, сжался в комок. Когда нашел в себе силы снова посмотреть в сторону скамьи, там никого не было. Скамьи не было тоже, дома снова стояли плечом к плечу, сомкнув ряды. Рома почувствовал, что готов разрыдаться. Или закричать и сойти с ума от своего вопля. Или то и другое сразу.

Раздался резкий, пронзительный звон. Обернувшись, Роман увидел, что по рельсам неспешно катит трамвай.

Слава богу! Он спасен!

Рома остановился и стал ждать, готовясь поднять руку, встать на пути, сделать все, что угодно, лишь бы заставить трамвай остановиться. Остановки поблизости не было, за время своего долгого пути Роман не видел ни одной.

Рядом с медленно ползущим трамваем двигалось что-то еще. Поначалу Роме показалось, что это собака, но потом он увидел…

Нет, невозможно.

Существо приближалось. Краем сознания Роман отметил, что трамвай, в отличие от непонятного создания, остановился, больше не движется. К Роману, споро перебирая руками, двигался человеческий торс. Половина человека! Рома понял, что это девушка: длинные волосы, розовая с белым кофточка без рукавов.

«Это же она! Та самая, которую утром перерезало пополам».

Жуткое существо было все ближе, и Рома уже видел жадную улыбку на окровавленных губах.

Роман снова побежал, не разбирая дороги. Подальше, подальше отсюда! Трамвай за его спиной заливался издевательским звоном.

Когда Роман выдохся в очередной раз, не в силах бежать, то почти равнодушно понял, что все его попытки удрать были бесполезны. Как собака, что кружит, пытаясь ухватить свой хвост, он кружил по улицам, чтобы снова прийти к дому номер сорок четыре на Николаевской улице.

Он сел на асфальт, обхватив голову руками. Ему не выбраться. Прости, Пичуга, не сходим мы с тобой в кафе. При мысли о родителях зашлось сердце.

Вдали послышался рев двигателя. Только в этот момент Рома понял, какая неестественная тишина царила на улицах зловещей окраины. Он повернул голову и увидел приближающуюся машину.

Что это? Очередной кошмар?

Машина остановилась в двух шагах от него, дверца распахнулась, из салона выскочила Пичуга.

– Рома! Ты как? В порядке?

Он недоверчиво смотрел на нее.

– Это ты?

– Я, я, кто же еще, садись в машину! Быстро!

Дважды ей повторять не пришлось. Роман забрался на пассажирское сиденье рядом с Пичугой, и они поехали.

Некоторое время Рома не мог выдавить ни слова, но потом, когда за окном показались корпуса заводов и складские помещения, когда на дороге появились машины, а на тротуарах – пешеходы, он облизнул пересохшие губы и сказал:

– Спасибо тебе. – Голос дрогнул. – Как ты меня нашла?

– Ты ведь сам мне адрес назвал. Я ждала от тебя сообщения или звонка, ты обещал сказать, как дела. Только молчал. Тогда я позвонила, но твой телефон был выключен. Прошел, час, два, я поняла: что-то точно произошло. Попросила у отца машину и поехала за тобой.

– Я… Слушай, я не знаю, что стало бы со мной, если бы не ты.

– Зато я знаю, – угрюмо отозвалась Пичуга. – Но не могла же я потерять тебя как раз тогда, когда ты впервые заикнулся о том, чтобы сходить со мной на свидание. – Она слабо улыбнулась, а потом прибавила уже серьезно: – Никто другой тебя не нашел бы. Но у чокнутой Пичуги, знаешь ли, свои методы. Может, когда-нибудь и расскажу.

Роман потер переносицу и посмотрел на свою спутницу. Она больше не казалась ему странной, и Роме стало стыдно, что он считал, будто эта девушка слегка с приветом. Ему захотелось извиниться перед ней, о многом хотелось поговорить, но вместо этого он спросил:

– Как тебя зовут? Я имею в виду, по-настоящему?

– Изабелла, – поколебавшись, ответила девушка. – Слишком пышное, королевское имя. Оно мне категорически не подходит. И вообще – Изабелла Пичугина! Краше некуда. Никогда родителям не прощу.

Роман тихонько засмеялся.

– Я же говорю. Смех, да и только.

– Ты не поняла, – сказал он. – Я не над именем смеюсь. И не над тобой. А просто от радости, все ведь так хорошо.

Она неуверенно улыбнулась в ответ.

– Скажи, Изабелла, могу ли я пригласить тебя сходить со мной в кафе? Или в кино? Или сначала в кино, а потом в кафе?

Машина ехала по знакомым улицам, люди шли по своим делам, машины гудели, дети смеялись. Привычный и прекрасный в своей обыденности мир жил по понятным законам, и Рома думал, как же это замечательно.

Загрузка...