Джо – 2

Глава 6 Калейдоскоп превратностей

— Двадцать плакатов готовы и еще сотня на подходе!

— Хорошо! Что насчет канделябров?

— Все распределены и установлены в… «стратегически важных…»

— Молодцы! Хвалю! Так держать! — излучал довольствие я гремлинам, получая два коротких зеленых кивка от высунувшейся из-за угла Араньи, сигнализирующей об окончании заготовки закладок.

— Тревога! — неожиданно буркнул докладывающий мне гремлин, — На вас наводится объект «блондилище»!

— Атас, тикаем! — обнаружив выруливающую из башни Исследователей Саломею, берущую курс на меня, я тут же драпанул в сторону Библиотеки, вызывая из грудей преследовательницы протестующий вопль. Однако, это был обманный маневр — блондинке было сподручно бежать по дорожке мне наперехват, так что она тут же засеменила в нужном направлении. А вот я своё резко сменил на портал. Почему бы и нет?

Моя работа здесь сегодня закончена!

Уже прошла неделя с тех пор, как мое поколение магов отчалило, вернувшись в свою прекрасную и насыщенную приключениями жизнь полностью аттестованными. Теперь мы готовились принимать следующих, проводя дни в трудах и раздумьях, а заодно борясь с Саломеей Дитрих Ассоль ди Кастроидес, бывшей ярой противницей что трудов, что раздумий. Зато целеполагания и упорства у прекрасной блондинки было просто какое-то невнятное количество. Если бы мы не догадались заколдовать вход в Библиотеку…

— Дорогая, я дома! — оповестил я любимую башню, стоя в телепортационном зале. «Дорогая» мне, конечно же, не ответила, но молчание — знак согласия, а чего еще нужно от женщины? Покоя? Уюта? Вкусно покушать? Неги и ласки? Удивительно, но это все у меня есть тут! Гм, насчет ласки, это, конечно, к Игорю, но у нас всё очень… очень… точно вам говорю, очень…целомудренно!

Во всяком случае, я его бью по щупальцам, если вдруг что.

Пока что.

Нет, нужно, нужно придумать, как достать книгу! Срочно. Пока есть силы бить. Я не железный!

К несчастью, если ваша башня служит не просто вашим домом, но и транспортным узлом, то иногда вы обнаруживаете рядом с ней разумных, которых совершенно не звали в гости. Пусть и не самых противных.

— Джо! — взбудораженный, нервный и встрепанный Гомкворт Сорквурст, мой личный куратор от Гильдии Магов, нарезал круги по телепортационному залу, пока не увидел меня, а затем кинулся ко мне едва ли не с объятиями, что было очень сложно ожидать от этого почтенного гоблина, — Джо!!

— Что-то случилось? — аккуратно поинтересовался я, даже не собираясь шутить. У меня с этим очень достойным джентльменом потихоньку выстраивались доверительные отношения, так что обижать его не было никакого смысла.

— Где пугнус, Джо⁈ — в третий раз повторил моё имя Сорквурст, подбегая вплотную с задранной головой и делая страшные глаза, — Где он⁈

— Какой, в жопу, пугнус? — посмурнел я, опасаясь за психику знакомого, — У меня сроду не было их!

— Да не твой! А… — судорожно вздохнув, Гомкворт шмякнулся задом о камень и начал торопливо и сбиваясь, рассказывать причину, из-за которой он примчался сюда из Мифкреста.

По мере говорения моя челюсть отвисала всё ниже и ниже.

Оказывается, далеко не все представители волшебных рас довольны тем, что являются, по своей сути, паразитами, точнее симбионтами, во всем зависящими от разумных, способных к волшебству. Эльфы, основные бенефециары этих рас, расправляются с революционерами просто, банально изгоняя их на мороз, а вот волшебникам чуть сложнее, потому как у нас нет столь всеобъемлющего контроля над другими разумными. Так что да, существует определенная группа лиц, считающих, что они борются за независимость.

Разумеется, никто ни за что не борется, потому как это бессмысленно. Чтобы была какая-никакая среда для существование волшебных рас, нужно, чтобы определенная (и весьма большая!) группа волшебников поддерживала необходимую концентрацию частично упорядоченной магии на определенной площади, да и то все это будет относительно небольшим. Проще говоря, Мифкрест, город на полмиллиона жителей, поддерживается за счет того, что является огромным волшебным анклавом, в котором очень много магических вещей, услуг и товаров. Он как искусственный эльфийский лес (да, эльфам и тут намного проще). Создать аналог, в принципе, можно, но настолько дорого и сложно, что этим никто не будет заниматься. Так что, по сути, все революционеры есть «бездельники, хулиганы и тунеядцы», вредящие по мелочам волшебникам. В основном попытками стащить что-нибудь волшебное для своего собственного блага.

— Почему нам? — удивляюсь я, — Что мы им сделали?

— А кому еще? — в ответ удивился Сорквурст, — Эльфам? Так у тех на одного вечноживущего сотни три подчиненных! Изловят! А вот нам куда сложнее! Помнишь фею, что ты спас от того неумытого крестьянина…?

Так вот, фея, столь удачно притворявшаяся потерявшей ум, была как раз из этих, из революционеров. Разведчицей. Её задачей, как выяснили полицейские гоблины, было выведать подробности насчет житья-бытья одного молодого мага, только появившегося тут, но, соблазнившись винной брагой, недопитой одним тупым крестьянином, фея набухалась, впилилась лбом в косяк двери, была схвачена крестьянином в плен, а затем вскоре оказалась у меня.

— Пугнус Аргиовольд — один из командиров Сопротивления! — поведал мне гоблин, — Он должен был появиться в этих местах, если фея забудет своё задание или пропадет. Так вот, Джо… ты ничего не знаешь о пугнусе?

— Знаю, — со вздохом признался я, — Общались. Недолго.

А потом рассказал своему хорошему знакомому, о том, чем это общение кончилось. Гомкворт жутко возбудился, узнав, что говорящий осел не поделил лес с эльфийкой, которая, внезапно, тут обосновалась, заявив, что ему ну очень нужно увидеть эту эльфийку, но сделать это он может лишь под моей защитой, потому что ну… страшно.

— Эльфийка же, — гоблин просительно моргнул.

— Идемте, господин Сорквурст, — не стал я зажиматься, — Посмотрим эльфийку. Только очень аккуратно, мы можем застать её в неудобном положении, а она очень чувствительная!

— Чувствительная…?

— Да, эльфы, как я выяснил, очень не любят, когда за ними подглядывают. Компрометирующее положение, всё такое. Не берите в голову. Просто будем осторожны.

За время моего отсутствия, эльфийка зримо устаканилась на облюбованной ей полянке. Тут уже стояла некая помесь шалаша и избушки, причем далеко не маленькая, на расчищенной от травы местности, имелись козлы, на которых остроухая девчушка сушила очередное бревно, планируя расширение, а также был наведен и другой марафет. Веревки для сушки белья, корзины, небольшой огородик, огороженный высоким плетнем. Самой хозяйки не было видно.

— Она не скрывается, — оценил гоблин увиденное, — Просто расположилась пожить. Вряд ли она может быть связана с этими хулиганами.

— Я знал её до того, как увидел здесь, Гомкворт, — не стал скрывать я, достающий палочку, — Но давайте найдем нашу девочку, чтобы вы увидели своими глазами. Во избежание. Ближе к шалашу подходить не стоит, она наложила заклинания на местность.

— Опасные?

— Нет, но помечающие каждого, кто приблизится к её дому.

Логично. Если у тебя нет ничего ценного, кроме чувства собственного достоинства, то лучше просто узнать, кому чешется наведаться в лес к одинокой беззащитной девушке, чем просто ставить ловушку, которая разнесет в клочья любопытствующего ребенка или там, скажем, оленя. Кому это надо? Ради ношенных трусов?

Я почему-то был уверен, что у эльфийки только они. Может, купить в Мифкресте парочку, да подкинуть ей? Не, не буду, опасно.

Девчонку мы обнаружили у реки. Юная эльфийка грелась на солнце, сосредоточенно удя рыбу. Засев в кустах с почтенным гоблином, мы пять минут наблюдали эту пасторальную картинку, пока у девушки не клюнула довольно здоровая рыба. Добыча сопротивлялась, удочка, сделанная из палки и подростковых мечтаний, трещала, эльфийка азартно ругалась, определенно возлагая многие надежды как на удочку, так и на рыбу. Мы болели за происходящее, нервно шмыгая носами.

Победила эльфийка, с помощью магии, но… выволочив на берег здорового, килограмма на три карпа или кого-то подобного, девушка схватила его и, воздев над головой, исполнила зажигательный танец, за который мы тут же простили ей жульничество с волшебством.

— Я увидел всё, что нужно, Джо, уходим… — прошептал гоблин, начиная отползать назад. Последовав его примеру, я умудрился покинуть наблюдательный пост без того, чтобы потревожить лучащуюся довольством девушку.

Вскоре, то есть через несколько минут отступлений и уползаний, Гомкворт Сорквурст признался, что является счастливым отцом аж пяти ребенкам, так что может уверенно заявить — эта молодая женщина эльфийской расы никто иной, как едва сформировавшийся подросток, которому нет и сотни лет, так что подозревать эту особу в каких-то злых умыслах попросту невозможно.

— Конечно, она может быть протестующим подростком, поддавшейся речам этих негодяев, — задумчиво потёр мой куратор подбородок, — Но вряд ли. Эльф, способный к магии, для них был бы настоящим сокровищем. Вокруг неё бы тогда увивалась целая куча волшебных созданий.

Магическим расам нужна магия, чтобы сохранять разум, а тем, кто «борется» против эльфийского и волшебниковского диктата, структурированную магию найти стократ сложнее. Никто бы не отпустил юную и внушаемую эльфийку на вольные пажити, когда она могла бы сидеть где-нибудь далеко и глубоко, колдуя до посинения.

— Так что будем делать с пугнусом? — подумав, спросил я, — Бегать и искать его по окрестностям я не могу, у меня контракт со Школой Магии, уважаемый.

— А гоблины? — с надеждой спросили меня, чтобы тут же увянуть в разочаровании. У моих гоблинов тоже были договоренности.

Однако, Гомкворту Сорквурсту и тем, кого он представлял, было очень нужно поймать этого пугнуса. За ослом тянулся шлейф не совсем благовидных дел и, куда более серьезный и вонючий, — речей, которые эта скотина толкала. А вот в этом я вполне мог согласиться с куратором, так как пару раз общался с разумным ослом, и был даже слегка ошарашен его ораторскими навыками.

— Мы можем привлечь волонтера, Сорквурст, — подумав, предложил я, — Не самого профессионального сыщика по пугнусам, но имеющего кое-какой успешный опыт. Разумеется, если вы возьмете ответственность на себя.

— Оплату? — догадливо моргнул гоблин.

— Нет. Ответственность, — сурово покачал головой я, доставая волшебную палочку, — Идемте, уважаемый. Я вас познакомлю…

Интерлюдия

Воистину говорят — смысл денег в том, чтобы купить себе место подальше от людей!

Дестада — богатейший портовый город, жемчужина Афануса, его краса и гордость! Огромнейший торговый город-порт, в который ежедневно заходит едва ли не десяток кораблей со всего света! Здесь встречаются северные меха, южные вина, восточные чаи и западные горные шелка, здесь чары и месть, отвага и че… простите, навеяло.

В общем, очень большой город, очень красивый и, местами, очень дорогой. А еще в нем полным-полно моряков со всего света, которые тут бухают как в последний раз, так что их держат в районе, обнесенном настолько высокими стенами, как будто бы они не мирные труженики моря, пьяницы и сумасброды, а вражеская армия, пришедшая осаждать город. Тем не менее, моряки — это моряки, а люда хватает разного и другого, поэтому люди при деньгах имеют желание их заплатить, чтобы, пока они отдыхают, рядом с ними не сновала всяческая сволочь.

Люди при больших деньгах, соответственно, платят еще больше, чтобы не сновала не только сволочь, но и люди при обычных деньгах, потому что тем тоже хочется быть при больших, а для этого нужно иметь правильные знакомства. Как вы, может, уже и догадываетесь, у людей при очень больших деньгах проблемы (и их решение) — того же плана. А ведь еще есть не только люди, а гномы, эльфы, орки… и всем этим расам тоже не очень нравится, когда рядом снует какая-нибудь сволочь!

В общем, Дестада предоставляла места отдохновения, бухания и договорных встреч для самых разных разумных по самым разным ценам. Сволочи в том числе, но та не была особенно рада подобному, поэтому норовила смыться и посновать где-нибудь, где ей не положено, за что её ловили, били и сажали в тюрьму. Из тюрьмы её выкупали капитаны, обязательно теряющие до одной двадцатой команды в этом прекрасном городе, и увозили посмотреть дальние края, которые, прямо скажем, тоже в восторге не были, но уже бесплатно. Но тут уже мы слишком приближаемся к философскому вопросу круговорота сволочи в природе, а ведь разговор изначально шел за деньги и власть ими даруемую.

Ну или хотя бы возможность спокойно пережить ночь.

Постоялый двор «Улыбка бедняка» был как раз тем местом, где спокойно можно было переночевать кому угодно. Представителю любой расы, вплоть даже до волшебных существ волшебников, изредка появлявшихся в этом городе. Ну, насчет «кого-угодно»… имеется в виду раса, вероисповедание, пищевые привычки и прочая мутата, потому что «Улыбку бедняка» так назвал человек с просто обалденным чувством юмора. Возможно, эта улыбка должна была быть предсмертной, после того как гипотетическому бедняку показали цены этого постоялого двора, но здесь история подозрительно молчалива. Можно сказать только одно — «Улыбка бедняка» была для очень обеспеченных разумных.

И, сегодня вечером, в ней были очень особенные гости. Настолько особенные, что сейчас, в полутьме заднего двора, спрятавшись в копне свежайшего сена, скошенного девственными пейзанками под светом полной луны (иначе никак не оправдать его стоимость), притаилась какая-то женщина, пристально сверлящая взглядом огромные чистейшие окна одного из залов «Улыбки». Пробраться туда, где она свила себе временное гнездо, стоило очень немалого даже для очень опытной сволочи, много где сновавшей и унесшей свою шкуру, чтобы рассказать об этом, так что касается гостей…

…это была целая куча эльфов! Мужчины, женщины, дети! Все в национальных костюмах, причем самого богатого толка, но без единого слуги!

Сказать, что эта кодла интересовала притаившуюся женщину — не сказать ничего! Она их ела глазами так, как будто они, все купно, должны были ей жениха-миллиардера или, как минимум, любовь всей её жизни. Опытный человек (возможно, сволочь) сказал бы, что притаившаяся изо всех сил пытается читать по губам, поэтому пялится так крепко, что едва ли не пукает, но здесь опытных людей не было, а об умениях эльфов мы можем сказать только одно — бабла у них было море, раз они таким калганом засели в «Улыбке бедняка».

Кстати, не просто засели, они еще и общались с двумя волшебницами! Сухонькой старушкой, улыбчивой и добродушной, а также с растерянной блондинкой приятной наружности, которая лишь шлепала губами и пялилась на мужиков с длинными ушами. Те лишь снисходительно дергали этими своими причиндалами, но было видно, что каждое слово старушки эльфы, опять-таки используя свои длинные отростки, ловят так, как будто она пророчествует о конце света.

Засевшая в сене шпионка дорого бы дала (и по-всякому), лишь бы знать, о чем там трындит старая маразматичка, но увы, она не умела читать по губам, а лишь надеялась на свой живой и острый ум, который ей должен был подсказать текущие в «Улыбке» движи по окольным явлениям. Ну там микромоторика тела, мимика, общий настрой эльфячьей толпы и прочая цыганщина.

Однако, шпионке пока был полный облом, от которого она уже почти начала тихо давиться слезами. Даже просто пролезть сюда ей очень многого стоило, но вот что дальше… она не понимала, о чем говорят эльфы и древняя магическая кошелка! А они еще и жрали разное, от чего пустой живот наблюдательницы подвывал всё громче и громче!

Как будто этого было мало, на заднем дворе появился какой-то человек. Бурча и ворча, он принялся бродить туда-сюда, смотря себе под ноги. Очевидно, что-то потеряв и находясь в поисках, как подумала тут же вжавшаяся глубже в сено шпионка, вцепившаяся зубами в рукав своего платья и умоляющая желудок прекратить рычать. Однако она даже не подозревала о том, что ищущий нечто потерянное давно его нашел, а теперь просто подкрадывается, стараясь не вызвать подозрений.

Выход из поля зрения засевшей в сене девушки, а затем прыжок прямо на неё! Секунда, и массивное мужское тело обрушивается на шпионку, заламывая ей руку и хватая за горло!

Шок, страх, трепет и… внезапно, надежда! Её поймали, да, но она всё равно ничего не смогла вызнать, а вот так — есть другие шансы! Она же красивая, маленькая, безвредная, у неё нет с собой ничего, ни ножа, ни яда, ни отмычек! Поймали? Хорошо! Появляются новые вариан…

— Здравствуй, дорогая! — шепчет ей на ухо знакомый голос, тут же обрушивающий все надежды и чаяния девушки в кромешную бездну, — Вот я тебя и нашел, сука!!

Что сказать? На заднем дворе «Улыбки бедняка» сегодня отирается удивительное количество людей, которые здесь быть не должны. Заведение буквально не оправдывает своей высочайшей репутации!

— Гоген! — с искренним страхом всхлипывает пленница, с ужасом чувствуя, как хватка на её горле начинает сжиматься, выходя из комфортной и привычной зоны предварительных ласк.

— Гоген, сучка, тот самый Гоген… — злорадно шипит мужчина, на полном серьезе, хоть и медленно, душащий свою добычу, — Тот, кого ты подставила…

— Не надо… — тихо хрипит девушка, с головы которой уже сорван капюшон, от чего в неверном свете, доносящимся из зала с пирующими эльфами, можно разглядеть её золотистые волосы.

— Надо, Элизия, надо, — убежден в своем моральном праве на медленное удушение мужчина, реализующий это право с профессионализмом автоматического пресса, — Думала, спрятаться от наемника? Тупая стерва, я бродил по городам этого мира, когда тебя еще на свете не было…

Предыстория отношений, заканчивающихся здесь и сейчас, довольно коротка и прозаична донельзя. Тот, кто лежит сверху, осуществляя удушающие движения в отношении той, кто под ним (кстати, не в первый раз, но раньше они просто так занимались сексом) — это Гоген Захребени, человек с очень мутным прошлым и совершенно неясным будущим. Он, помимо всего прочего, бывший капитан наемничьего отряда, который с грехом пополам перебивался мелкими заказами… пока удушаемая блондинка не натравила вольных мастеров меча на одного башенного мага.

Сама же будущая жертва опытных ладоней Гогена Захребени была никем иным как начинающим бардом по имени Элизия. Точнее, уже кончающимся, и вовсе не так, как привыкла, но эти мелочи мы пока опустим, процесс еще идет. Данная особа, весьма юная и очень привлекательная на вид, отличалась не только поразительно расчетливой слабостью на передок, но и редкостным уровнем цинизма, расчетливостью и запредельно низкой социальной ответственностью. Что, в итоге, привело к тому, что два волшебника солидно прокляли эту гулящую деву, наградив полнейшей неспособностью общаться с другими волшебниками. Это, а также здравое опасение за свою жизнь из-за неудачи натравленных на одного из магов наемников, и вынудили прекрасную деву пускаться в бега, что и закончилось (заканчивается) в Дестаде.

Как видите, опасение было здравым, чувства бывшего капитана, еле унесшего ноги от своих бывших подчиненных, вполне искренними, так что теперь, здесь и сейчас, осуществлялось то, к чему один стремился, а вторая наоборот. Разумеется, процесс был, на вкус Захребени, чересчур быстрым и некачественным, но настоящие мужчины умеют довольствоваться малым. Им важен результат, а не процесс, а, судя по начавшей конвульсивно содрогаться девушке, первый был уже близок!

Подонок, мерзавец и преступник душил циничную и похотливую стерву возле «Улыбки бедняка», и такое нелепое совпадение случайностей могло бы заставить наблюдателя улыбаться… если бы он существовал. Однако, нет, никого подобного не было, в отличие от закона бытия, гласящего, что никто не умеет так выкручиваться, как настоящий прирожденный негодяй.

— Нахаул лон Элебал… — прошептали синеющие губы девушки, из которой медленно и уверенно выдавливали жизнь.

— Что? — как настоящий подлец, Гоген Захребени был очень чуток по отношению к странным словосочетаниям, покидающим тела умирающих. Мольбы о пощаде не котируются и не конвертируются в ценности, а вот завещания… они, знаете ли, бывают весьма материальны!

— Эльфийский… князь… — просипела из последних сил Элизия, — Прямо… перед… нами… С семь… ёй…

Даже последнему крестьянину Афануса показалось бы слегка подозрительно то, что в один из крупнейших портовых городов людей прибыл целый эльфийский князь. Они, эти самые князья, обычно не выбирались из своих лесов, как и все прочие эльфы. Дураков нет. Там им и биом подходящий, и волшебство привычное, и слуги живут. Чего им тут делать?

Правильно. Нечего. А еще эти длинноухие гуманоиды отличаются снобизмом, высокомерием и чрезвычайно высокой платежеспособностью. Воспоминание о последнем вынуждает руку наемника ослабить хватку на горле своей жертвы. Он, конечно же, преисполнен жажды справедливой мести, но при этом всё равно является крайне бедным, то есть очень нуждающимся, одиноким головорезом, у которого нет никаких перспектив в будущем.

Совсем никаких.

— Продолжай… — тихо и интимно шепчет он на ухо судорожно задышавшей девушке, стараясь игнорировать содрогания её мягкой задницы, пытающейся сбить Гогена с мысли.

Элизия дышит, гулко сглатывая воздух, её живот бурчит (да, времена были нелегкими и для этой блондинки), но, как только она открывает рот, на сцену выходит третий персонаж.

На голову Гогена Захребени с треском обрушивается небольшое ветхое весло, удерживаемое мозолистыми руками могучего мужика в летах, одетого весьма непрезентабельно. Но, в отличие от своей одежды и орудия насилия, голос мужика громок и полон искреннего возмущения:

— Первый день, как на службе, так уже и с бабой кувыркается⁈ Ах ты паскудник! Все хозяйке расскажу!

— Богун! — испуганно выдыхает Гоген, у которого перед глазами летают птички и искорки, — Не надо! Я плату тебе отдам! За весь день!

В этот момент Элизия дёргается, вырываясь из-под тела своего пленителя, но человек с веслом на страже, так что следующий удар инструментом праведного возмездия прилетает по голове «молодой курве», удачно (?) выключая девушку из реальности. Только потом Богун Хохмель, изгнанник из деревни Липавки (о чем он никому не рассказывал еще), убедившийся в отсутствии свидетелей, начинает торговаться с наемником, пытаясь выжать из него побольше денег.

Удивительно разнообразное собрание негодяев сегодня у постоялого двора «Улыбка бедняка»!

И это мы еще не знаем о том, кто там внутри! Подумаешь, эльфы. Это же не гарантирует того, что они — не сволочи?