Джем

Глава 7

Ана Димитрова сидела за столом возле окна в греческой чайной в Глазго и писала свое ежедневное письмо Ахмеду. Она совсем не посылала их. Это было бы слишком экстравагантно. Но каждую неделю в воскресенье она раскладывала их на столе и копировала лучшие места, чтобы занести их на микрофон. Сейчас она сидела в лучах северного солнца, положив левый локоть на стол рядом с чашкой крепкого остывающего чая, положив голову на руку и забыв об уличном шуме, о пролетающих мимо по дороге желто-зеленых автомобилях, и писала:

"Кажется, прошла вечность с тех пор, как я поцеловала твои ресницы и попрощалась с тобой. Мне так же не хватает тебя, милый Ахмед! Здесь ужасно. Ужасно и чуждо. Здесь пахнет нефтью, выхлопными газами. Жуткие запахи. Пусть. Еще пять-десять лет, и в их Северном море нефть кончится, и тогда мы посмотрим.

У меня жуткие головные боли. Я думаю, это от их языка. Очень мучительно говорить на их языке. Но все будет хорошо, дорогой Ахмед. Головные боли пройдут. Боли в сердце гораздо мучительнее и они пройдут не скоро..."

— Еще чаю, мисс?

Английские слова резанули ухо Нан. Она моргнула и подняла голову:

— Благодарю, нет.

— Скоро мы подадим ленч, мисс. Сегодня очень вкусный сульваки.

— Нет, нет. Спасибо. Я должна возвращаться в отель.

Она подумала, что слишком много времени засиделась над письмом и теперь ей нужно торопиться. Снова вернулась головная боль. Да, эти резкие, грубые, чуждые звуки болью отдавались в ее голове. Но, разумеется, дело было вовсе не в языке, как таковом. Скорее всего, дело в том, что она стала дипломатическим переводчиком. Научные доклады было легко переводить. Ведь многие слова звучали одинаково на всех языках. В дипломатии риск был гораздо больше. Здесь большое значение приобретали нюансы. Ведь безразлично, каким тоном вы будете говорить о поляриметрии в рентгеновском спектре. Но в речи об установке радиостанции в Средней Атлантике любая неточность в выражении могла привести к войне.

Нан оплатила чек и осторожно пошла по Галлоугэйт, сторонясь громадных автобусов, проносящихся по улице. Выхлопные газы вызывали кашель. У нее першило в горле.

Она проходила мимо магазинов, таких оживленных, ярких и веселых, но не смотрела ни на одну витрину. Нынешняя мода дойдет до Софии только через пару лет. Но ей это было все равно. Приятно купить новое платье и надеть его для Ахмеда. Но сейчас, когда он был за миллионы километров от нее, Нан одевалась как можно проще, чтобы не привлекать к себе внимания. Все вечера она проводила одна, слушая музыку и изучая грамматику. Главным ее развлечением было перепечатывание редких писем Ахмеда. Хотя они не были очень веселыми. Из них следовало, что Сын Кунга оказался довольно угрюмой и жестокой планетой. Она повернула, чтобы дойти до отеля по набережной и избежать уличного шума. Но это было бесполезно. Автомобили проносились и тут. Даже поверхность воды Клайда была покрыта нефтяными разводами. Как можно жить здесь? И всего этого можно было избежать. Только немного подумать. Разумно спланировать. Зачем монтировать очистители нефти в центре города? Зачем загрязнять реку, которая могла бы стать чистым и свежим оазисом в этом мире нефти и бензина? Зачем выкачивать нефть со дна океана, если она могла бы стать поставщиком энергии, пищи, сырья для следующих поколений? И зачем вообще использовать нефть, вонючие автомобили, если можно использовать чистые источники энергии, например, водород, который с удовольствием продавала бы соседняя Исландия?

Но Сын Кунга...

На Сыне Кунга все было бы по-другому. Как ей хотелось бы оказаться там! С Ахмедом. Но не только для того, чтобы быть с ним, сказала она себе, но для того, чтобы стать частью нового мира, где можно было бы построить жизнь. Там можно было бы избежать земных ошибок. Где дети могли бы с уверенностью смотреть в будущее.

Конечно, дети ее и Ахмеда. Нан улыбнулась про себя. Она была честной перед собой и прекрасно понимала, что Сын Кунга казался ей привлекательным только потому, что там был Ахмед. Если бы она была не здесь! Она читала между строк его писем тревожные ноты. Многие члены экспедиции заболели. Некоторые умерли в первые же дни. И его письма были написаны и исправлены именно в первые дни. Может, и он тоже... Нет. Она все же не могла отогнать эту мысль. Нет, нет, не нужно думать об этом. Есть и другие тревожные темы. Например, на том снимке, который он прислал, он был ужасно похудевшим. На снимке был один, но Нан заметила, что на его плече лежала чья-то рука. И она дала бы голову на отсечение, что это была рука женщины.

— Мисс Димитрова! Нан!

И тут же поняла, что ноги принесли ее в отель и что ее приветствует мужчина, которого она почти узнала. Смуглый, низенький, пухлый, среднего возраста. На его губах была улыбка дипломата, и даже в полумраке отеля она заметила, что на нем костюм из настоящей мягкой шерсти. Он тут же представился:

— Я Там Гулсмит. Помните? Мы встретились на приеме в прошлом месяце.— Он щелкнул пальцами.— Ваши вещи собраны. У вас есть время, чтобы немного выпить?

Теперь она вспомнила его. Он был очень настойчив в своих ухаживаниях за нею. Он даже поджидал ее в коридоре и тут же путался в длинные разговоры. Иногда очень откровенные. Нан объяснила ему, что все это ни к чему не приведет. Нан не стала объяснять причины. Ведь дело тут вовсе не в том, что она любит другого. Дело в социалистической морали. В. И. Ленин говорил об этом. Свободная любовь, конечно, хорошо, но кто захочет пить из сосуда, которого касались тысячи губ до тебя? И тут же она вспомнила, что в Москве к каждому питьевому крану цепью прикован стакан, из которого наверняка пили тысячи человек. Пусть люди Блока Горючего делают, что хотят: индивидуальный разврат, групповые оргии, что угодно. Она здесь не для того, чтобы судить о их поведении, но девушке из социалистической страны не к лицу даже курить на улице. Эти принципы были выучены ею с детства и теперь, когда она стала взрослой, она не собирается отказываться от них.

— Сэр Там,— начала она, вспомнив, что каждый англичанин любит, чтобы к его имени добавляли эту бессмысленную приставку,— я рада снова видеть вас, но сейчас я должна лететь в Нью- Йорк на дебаты в ООН, и у меня совершенно нет времени...

— О, у вас полно времени, дорогая. Именно для этого я здесь. Бой!

Тут же к ним подкатил бой на своей тележке. Это тоже было совершенно ни к чему. Для переноски ее единственного маленького чемодана на молнии вовсе не требовалась эта громоздкая, пахнущая бензином колымага. Она и сама с легкостью донесла бы его.

Сэр Там ухмыльнулся:

— Мы, англичане, очень консервативны, даже в приверженности к этим старым развалинам. Даже от лошади мы отказались через много лет после того, как от них отказались во всех остальных странах. К счастью для нас, мы можем позволить себе такой консерватизм. А теперь, может выпьем немного?

— Нет, сэр Там. За мной вот-вот должен прийти автомобиль, чтобы отвезти в аэропорт.

— Он уже здесь, дорогая. Я сам привел его. Правительство доверило мне Конкорд!!! И я сам вожу его. Когда я услышал, что здесь находится друг Год Меннингер, я сразу освободился от дел, чтобы приехать сюда. Вам понравится автомобиль. Он очень просторный, и мы доедем до Нью-Йорка за девяносто минут.

Ужасно, ужасно. Конечно, англичане могут многое позволить себе. Океан нефти под Северным морем и щупальца их станций уже добрались до средне-атлантического хребта. Но это же ужасно аморально.

Однако возможности отказаться у нее не было. Сэр Там разбил все ее возражения, и прежде чем она поняла, что случилось, она уже садилась, о боже, в сверхзвуковой самолет. Когда они пристегнулись, и мягкие кресла приняли их, перед ними сразу возник столик с бутылкой и стаканами. Самолет взмыл вверх. Ускорение было пугающим. Земля уходила от них с небывалой скоростью. Странно, но она совершенно не слышала шума двигателей, как на обычных самолетах.

— Как тихо,— сказала она, отодвигаясь от нахальной руки сэра Тама.

Он хмыкнул:

— Пять тысяч километров в час для вас. Весь звук остается сзади. Вам нравится?

— О, да,—согласилась она стараясь помешать ему налить в свой стакан вино. Но это ей не удалось.

— По вашему тону можно судить, что вы сказали "о, нет".

— Может быть, сэр Там. Ведь самолет сжигает уйму нефти.

— Он ее совсем не сжигает. Горючее здесь—кислород и водород. Никакого загрязнения.

— Но чтобы получить водород, нужно сжигать нефть.— Она подумала, сможет ли поддерживать разговор о химии весь полет через Атлантику, и решила, что нет. Поэтому она выбрала другую тему.

— Но лететь страшно. Через эти окошечки ничего не видно.

— А что там видеть? Вы хотите смотреть на облака?

— Я летела над океаном много раз, сэр Там. И там есть, что посмотреть. Айсберги. Сам океан. А здесь, на высоте двадцать тысяч метров, смотреть не на что.

— Не могу согласиться с вами,— сказал сэр Там, недвусмысленно придвигаясь к ней.— Будь моя воля, я бы вовсе не делал окон в самолетах.

Нан смочила губы виски и сказала:

— Но это так необычно. Может, вы покажете мне самолет?

— Показать самолет?

— Да, пожалуйста. Это так ново для меня.

— Что тут смотреть, дорогая?—Затем он пожал плечами. — Впрочем, как хотите.

Она поднялась с благодарностью. Наконец-то он будет вынужден убрать руку с ее колена. Головная боль уменьшилась. Возможно потому, что она дышала теперь свежим воздухом, а не смогом Глазго, но она была очень обеспокоена. Он дал ей ясно понять, что они были единственными пассажирами на самолете. Это подействовало на нее обескураживающе. Правда, она надеялась на помощь стюардесс, но они все трое ушли в свое служебное помещение. Так что этот небольшой салон стал несколько более интимным, чем ей хотелось бы.

Но когда они вошли в другое помещение, ей совсем стало не по себе. Она надеялась, что это будет служебное помещение, а оказалось, что это спальня. Здесь даже была — разве можно поверить в это?—кровать. И, разумеется, не для чего иного, как для самых аморальных действий.

— Вот это помещение,— сказал у нее за плечами сэр Там,— вам следует осмотреть. Вперед, Нан, пусть эмоции ведут тебя.

— Нет, нет! — вскрикнула она, пытаясь освободиться от его похотливой руки

— Сэр Там,— сказала она серьезным тоном,— должна сообщить вам, что я помолвлена. И мне неприлично находиться в подобной ситуации.

— О, как старомодно!

— Сэр Там,— она уже почти кричала. Она была зла не только на него, но и на себя. Если бы она подумала хоть немного, она могла бы понять, к чему все это приведет, и смогла бы избежать этого. И теперь она в ловушке: перед ней постель, а позади нее этот грязный тип. Его губы уже прижались к ее уху и что-то шепчут. Снова у нее голова взорвалась болью. В отчаянии она ухватилась за соломинку.

— Мы... мы говорили о Годфри Меннингере?

— Что?

— Годфрид Меннингер. Отец моей хорошей подруги, капитана Мэгги Меннингер. Вы говорили о нем в отеле.

Он некоторое время молчал, не выпуская ее, но и не пытаясь притянуть к себе ближе.

— Вы хорошо знаете Года Меннингера?

— Только через его дочь. Я когда-то спасла ее из тюрьмы.

Его объятия ослабели. Через момент он легонько шлепнул ее и отступил назад.

— Идем, выпьем,— сказал он и позвонил, вызывая стюардессу. Улыбку сатира на его лице сменила улыбка дипломата.

Разговор снова стал нейтральным. Они вернулись на места, и Нан даже заказала стюардессе стакан крепкого чаю вместо виски, на котором настаивал сэр Там. Он, казалось, чрезвычайно заинтересовался маленьким эпизодом в Софии и потребовал, чтобы она подробно рассказала все. Снимали ли у них отпечатки пальцев? Занесли ли данные о них в книги? Вызывали ли Ану в милицию впоследствии и не допрашивали ли ее?

Его интересовали самые тривиальные вещи, но Ана была рада рассказывать ему без конца, пока длится полет через Атлантику, лишь бы он держал при себе свои похотливые руки. Когда он выкачал у нее все, он откинулся на спинку кресла, смакуя виски и глядя в задумчивости на черно-голубое безоблачное небо.

— Очень интересно,— наконец сказал он.— Бедняжка. Я знал ее еще с детства.— Нан не могла себе представить Мэгги Меннингер девочкой, но промолчала. Сэр Там продолжал: — И этот старый Год. Вы давно знакомы с ним?

— Лично я с ним не знакома,— осторожно сказала Нан, стараясь не солгать.— Но он крупный мужчина в делах культуры. Меня эти вопросы очень интересуют.

— Культура,— протянул задумчиво сэр Там. Казалось, он хотел искренне улыбнуться, но не позволил улыбке дипломата соскользнуть с лица — Вы очень милая, Нан,—сказал он и посмотрел на часы.— О, почти прилетели,— с сожалением сказал он. Но я надеюсь, вы позволите мне проводить вас в отель.

Утренняя сессия ООН была очень утомительной. У Нан не было времени даже для ленча. Она была занята редактированием переводов компьютера. Полуденная сессия тоже оказалась настоящей кошачьей дракой.

Дебаты на право ловли криля в Антарктике. Это была пища, поэтому споры были жаркими. Переводить приходилось очень тщательно, и Нан не могла расслабиться ни на секунду. В каждом языке находились свои названия для рыболовных судов, морских продуктов, моряков. Она переводила с трех языков: русского, болгарского и английского. Когда говорили на других языках, она молчала, но все равно напряженно прислушивалась. Головные боли буквально терзали ее.

Такова была цена за то, что оба полушария мозга были искусственно расщеплены, чтобы она могла легко постигать языки. Когда ей предлагали эту операцию, то не сказали, с какими мучениями это будет сопряжено. Впрочем, откуда им знать. Ведь если сам не испытал такой боли, тебе не понять мучения другого.

И хуже всего, что она очень устала и очень хотела спать. Сэр Там сопровождал ее до самой двери ее комнаты в отеле и даже попытался сунуть ногу в дверь. Руки его беспрерывно шарили по ее телу все время, пока они ехали в лимузине. Единственный способ избавиться от него, это сказать, что она смертельно устала и если сразу же не ляжет спать, то упадет с ног.

Итак, она уснула. И проснулась в полночь, понимая, что больше ей не уснуть. А что делать одиннадцать часов до начала утренней сессии?

Конечно, письмо Ахмеду. Несколько часов изучения неправильных глаголов английского языка. Еще час работать с магнитофоном для отработки произношения. Но затем она ощутила усталость. Сейчас бы хорошо пройтись по университетскому парку. Но он в Софии, за десять тысяч километров отсюда. В Нью- Йорке ей не найти свежего утреннего воздуха. Так что она вошла в свою кабину переводчика с таким ощущением, что она уже проработала целый день без отдыха.

Сейчас выступал сэр Там. Лицо его стало пурпурно-красным и он буквально кричал. Одной половиной мозга Нан думала, почему он кричит, в то время как вторая половина занималась автоматической работой по переводу. Странно, столько страсти, и все ради этой рыбы. Даже не рыбы. А мелкого рачка. Нан знала, что это продается в банках в виде серого порошка под названием белковый концентрат. Ясно, что это в пищу годится, но аппетита не вызывает. В богатой продовольствием Болгарии этот продукт не пользовался спросом.

Но сэр Там был крайне возбужден. Он кричал, что этот продукт жизненно важен для стран блока Горючего. И он должен быть предоставлен Блоку. Страны Блока уже создали большой флот для ловли и обработки криля в холодной Антарктике. Он сослался на Морское Право, на Британо-Португальский Договор от 1242 года. Он заявил, что криль абсолютно необходим сельскому хозяйству Англии, как удобрение для полей.

Здесь его прервал уругвайский делегат:

— Сельское хозяйство! Вы скармливаете протеин скоту!

— Конечно,—твердо сказал сэр Там.— У нас нет таких пастбищ, как в вашей стране. Чтобы накормить скот, нам нужно ввозить...

Кто-то из американской делегации громко и неприятно рассмеялся, и уругваец осуждающе постучал по столу.

— Значит, вы кормите животных, сэр Гулсмит? Но у нас есть свидетельство вашего министерства здравоохранения, что вы кормите крилем своих кошек и собак! Как это понимать?

Сэр Там мученически посмотрел на президента ассамблеи.

— Сэр, я должен просить, чтобы вы воздействовали на моих оппонентов и потребовали от них уважения ко мне.

Президентом был здоровенный негр из Ганы. Он ни разу не посмотрел ни на одного из ораторов. Он не поднимал глаз от стола, так как секретарь непрерывно подкладывал ему документы на подпись. Он сказал:

— Я прошу делегата Уругвая воздержаться от вопросов и замечаний, пока делегат Объединенного Королевства не закончит свое выступление.

Сэр Там благодарно поклонился ему.

— Благодарю. Но я уже почти закончил. Конечно, какая-то часть криля идет на корм домашним животным, другая часть на удобрение полей, третья - на добавление протеина в знаменитый английский биф. Но разве это предмет для разговора здесь? Я думаю, что никто из делегатов не может посягать на традиционные права Англии по ловле рыбы и криля в своих целях в международных водах и использовать их. Если нам никто не будет препятствовать в этом, заверяю вас, что с нашей стороны никаких инцидентов не будет. Мир будет сохранен.

И он сел на место, почтительно поклонившись президенту, сардонически улыбнувшись уругвайцу и весело подмигнул Ане, сидящей в кабине переводчика. Она чуть не задохнулась от негодования: до чего же легкомысленный субъект! Однако сэр Там тут же стал серьезным и начал что-то писать, даже не обратив внимания на то, что президент закончил подписывать документы, со щелчком застегнул портфель и сказал:

—- Мы получили сведения, что выступление следующего делегата будет длинным. Сейчас уже четыре часа, поэтому я предлагаю перенести дебаты на завтрашнюю утреннюю сессию.

B зале поднялся шум. Нан откинулась на спинку кресла, потерла виски. Затем она поднялась, чтобы быстренько перекусить, потом — спать, долго спать.

Нет. Ничего у нее не вышло. Когда она вышла из кабины, к ней подошел посыльный и вручил записку от сэра Тама.

"Абсолютно необходимо, чтобы вы присутствовали на приеме и в ДВЛ. Я буду сопровождать вас".

Значит, отдыха не будет. Она могла бы отказаться от приглашения, но сэр Там заручился поддержкой главы болгарской миссии при ООН, и тот все равно бы заставил ее идти на прием.

Она быстро вымылась, оделась так, как ей казалось подходящим для случая, и вышла из отеля на улицу. В голове у нее непрерывно стучало. Она сказала свое имя охраннику у дверей ДВЛ. Тот сверился со списком, официально улыбнулся и пропустил ее.

Какой гвалт! Сколько дыма, запахов пищи и вина! И вот, конечно, сэр Там, с букетом в руке. Другой рукой он обнимал за плечи пухлого смуглого улыбающегося человека, которого Нан не сразу узнала. А ведь это был именно тот уругваец, которого сэр Там час назад обвинял в оскорблениях.

— Нан! Эй, Нан! Иди сюда! — сэр Там представил их друг другу. Нан не могла найти причину для отказа и поняла раньше, чем это случилось, что Гулсмит будет снова ее лапать. Именно это и произошло вскоре. Цветы оказались парижскими фиалками — совершенно не по сезону,— и предназначались именно для нее. Гулсмит настояв на том, чтобы самому приколоть цветы на ее грудь и затратил на это гораздо больше времени, чем требовалось. Остальные старались не замечать этого, хотя и посмеивались.

Нан рассердило то, что этот наглый шотландец демонстрирует перед всеми свою близость с нею, как бы намекая на существующие между ними активные отношения. Тем более здесь, где собрались леди из соперничающих блоков. Что скажет глава ее делегации, когда узнает об этом? Сэр Там и саудовец — из блока экспорта Горючего. Уругваец — из блока Народов. Его союзники здесь — две китаянки в туфлях на высоких каблуках и пиджаках из синего шелка в нео-маоистском стиле.

— Вы даже не можете себе представить,— ухмыльнулся сэр Там, представив их друг другу,— что наши друзья прячут в рукавах на завтра. Расскажи, Ляо-цвен.

Одна из китаянок положила руку на локоть Нан и улыбнулась. К этому времени она уже прилично выпила. Она несколько затягивала слоги, но речь ее была вполне разборчива.

— Народная Республика Бенгали делает чрезвычайное сообщение. Весьма решительное сообщение, мисс Димитрова. Относительно многонациональной экспедиции стран Блока Экспорта Продовольствия и насильственных действий против аборигенов Сына Кунга.

— Насилие? Что вы имеете в виду?—спросила Нан, удивившись и испугавшись. Неужели на планете начались военные действия, и Ахмед оказался втянутым в них?

— Вот так, дорогая девочка,— хмыкнул сэр Там,— маленькая банда вашего друга Года начала стрелять по безвредным шаристам. Но не беспокойтесь. Я не думаю, что это серьезно. Мы ведь собрались не для этого, сеньор Коррубаис?

Уругваец пожал плечами.

— Официальных консультаций с Народной Республикой еще не было, это правда.

— А неофициальных?

Коррубаис посмотрел на старшую китаянку, которая кивнула, и сказал:

— Я могу высказать свое личное мнение. Я считаю, что акты насилия, о которых мы слышали, это абсурд. Разве можно относиться серьезно к стрельбе по резиновым воздушным шарам?

— Сообщают еще о насилии над подземной расой,—сказала китаянка. Она сделала еще глоток из стакана и с таинственным видом посмотрела на сэра Тама.— Но это тоже... Откуда нам знать, что эти существа действительно разумны? Не будем же мы порицать фермера из Небраски, который, вспахивая свое поле, разрушил нору крота?

— Можно говорить также,— сказала Нан, сама удивляясь резкости своего тона,— о том, что и раса ракообразных пострадала от действий землян.— Но сэр Там остановил ее, мягко нажав на плечо. Она не протестовала. Внезапно она подумала, что вдруг группа Ахмеда повинна в этих насильственных действиях, о которых она так мало знала.

— Мне понравилась ваша пикировка,— сказал сэр Там, пряча за улыбкой угрозу, прозвучавшую в его словах. Нан задумалась, почему он так откровенно и настойчиво афиширует свою близость с нею, обнимая ее за плечи, постоянно наполняя ее бокал.

Да, окружающие могут подумать, что он частый гость у нее в постели. Она вспыхнула при одной этой мысли. Плохо, когда люди видят твою распущенность, но быть виновной без вины... это ужасно! Почему сэр Там всячески старается создать у людей такое впечатление о ней? Может быть, среди людей Блока Экспорта Горючего это считается нормальным? А может, он старается продемонстрировать, что он все еще может удовлетворить женщину? Что это за люди, которые окружают ее здесь?

— Простите меня,—сказала она, оглядываясь вокруг, как бы ища туалетную комнату. Но как только ей удалось избавиться от общества сэра Тама, — странно, что он не пошел сопровождать ее в туалет,— она пошла в буфет. Нужно восстановить сахар в крови. Может это уменьшит головную боль, снимет усталость, и тогда она сможет придумать, как же ей освободиться от настойчивых ухаживаний сэра Тама.

Стол был очень богатым. Даже в Софии не могло быть богаче. Ана знала, что прием устраивала делегация Тибета. Но почему такой богатый стол? Икра вряд ли была привезена из Гималаев. А эти фрукты на льду? В высокогорных долинах они не растут. А в центре стола высились искусно изготовленные копии представителей рас Сына Кунга! Ракообразный был изваян из клубничного щербета. Нечто длинное, тонкое,— подземный житель? — сделан из фаугра. И тут же, рядом с нею, стоял возле стола седоволосый человек. Он попросил более молодого спутника положить ему на тарелку эти лакомства. Полная ложка фаугра, кусочек мяса, круассан, ложку от воздушного шара шариста. Человек перехватил взгляд Нан и молча улыбнулся.

Отвратительное зрелище. У Нан сразу пропал аппетит. Он, отвернулась от стола и тут же увидела сэра Тама, который направлялся к ней. Странно, но он кивнул ей и показал... на кого? На седого человека возле стола?

Она присмотрелась к нему более внимательно. Они встречались раньше? Нет. Но лицо его было ей знакомо. По фотографиям. Но фотография явно не из газет.

Она повернулась к нему, но молодой человек тут же оказался между ними, вежливый, но готовый ко всему. К чему? Может он считает ее убийцей?

И тут она вспомнила, где видела это лицо.

— Вы Годфри Меннингер,— сказала она.

На лице его выразилось удивление.

— Да.

— Мы никогда не встречались, но я видела ваш портрет в газетах. С дочерью. Я Ана Димитрова, и мы встречались с вашей дочерью в Софии.

— О, конечно! Ангел спасения. Все в порядке, Тедди,— сказал он телохранителю, и тот отошел в сторону и начал накладывать в тарелку различные салаты.— Рад встретиться с вами, Ана. Мэгги где-то здесь. Но еда ее не привлекает. Метаболизм она унаследовала от матери. Она не может даже смотреть на пищу. Пойдем, найдём ее.

Капитан Меннингер задумчиво пила перье и позволила пятидесятилетнему японскому атташе думать, что он наконец пробился через ее защитные бастионы. Вдруг она услышала сзади голос отца.

— Мэгги, дорогая. Для тебя сюрприз. Ты помнишь Ану Димитрову?

— Нет,— Мэгги внимательно осмотрела женщину. Не с вызовом, а так, как человек изучает карту незнакомой земли. Затем в голове ее щелкнуло реле:— Да,— поправила она себя. Болгарка. Рада видеть вас здесь.

Разумеется, она вовсе не желала входить в дружеские отношения с этой болгаркой. Но, с другой стороны, она не хотела и приобретать в ее лице врага. Эта болгарка валялась в постели с пакистанцем, как его? Ахмед Дулла, член первой экспедиции пипов на Клонг. Может, эта связь окажется полезной. Поэтому Мэгги повернулась к японцу и сказала:

— Тэцу, позвольте представить вам Ану Димитрову. Она здорово помогла в Болгарии. Вы знаете, что я иногда очень неосторожно шучу. Мне не удержаться. И конечно, я сказала что-то ужасное в Софии. Политика, разумеется. И я попала в неприятную историю. И тут явилась Нан. Совершенно незнакомая со мной. Просто хороший человек. Она вытащила меня из неприятностей. А где тот приятный молодой человек, с которым вы были тогда, Нан?

— Ахмед на Кунгсоне,— сказала Нан. Ей не понравился этот покровительственный тон, которым говорила с нею эта пухлая блондинка.

— О, да? Какое совпадение. Вы, конечно, помните доктора Дэйлхауза? Он там тоже. Может, они там встретились.— Она заметила знаки своего отца и спросила: — Папа, что ты забеспокоился? Я опять сказала что-то не то?

Годфри Меннингер улыбнулся.

— Я беспокоюсь о том, что нам уже пора. Ты не забыла, что у тебя назначена встреча в МИТ?

— О, дорогой, совсем забыла.— Неправда. Мэгги не забыла о назначенной встрече, которая должна была состояться завтра утром. И она знала, что отец ее тоже не забыл.

— А кроме того,— продолжал он,— если ты еще немного побудешь здесь, завтра ты будешь чесаться. Ты забыла, что у тебя аллергия к цветам?

Тоже неправда. У Мэгги не было никакой аллергии:

— Ты так заботлив, папа. Как жаль, что наша встреча была такой короткой, но я очень рада была повидаться с тобой.— К Тэцу: — когда будешь в Хьюстоне, заходи.—Японец что-то просвистел и поклонился. Если он когда-либо появится в Хьюстоне, подумала Мэгги, я сбегу оттуда. Для нее лечь в постель с мужчиной давно уже перестало быть проблемой, но для этого все же нужен взаимный интерес, а не только притязания мужчины.

В автомобиле, где уже сидел на переднем сидении телохранитель, она спросила:

— В чем дело, папа?

— Может быть, эта маленькая болгарка вовсе не такая уж провинциальная простушка, как кажется. Тедди незаметно пощупал ее. У нее в корсаже микрофон.

— У нее? Не может быть.

— Это факт. Может быть, это дело рук ее службы безопасно, кто знает? Там было полно акул. Может, она — одна из них.

— Ты хочешь знать, что я вытянула из японца? — и она рассказала, что ей удалось узнать о Бенгальской резолюции.

Он откинулся назад.

— Обычная возня в кулуарах ООН. Я перевернул твое ведро с помоями, ты забросил мне на крышу дохлую кошку. Они собираются опубликовать это?

— Он не сказал, папа. Кажется, он относится к резолюции не очень серьезно.

Отец в задумчивости потер живот.

— С этими пипами никогда ничего не знаешь. Наследник Мао сделал ставку на Клонг. Бенгалы не начнут ничего, пока не прояснят отношения с Запретным Городом.

У Мэгги зашевелились на голове волосы.

— Ты думаешь, что моя миссия закончится провалом?

— О, нет. Не беспокойся. Расслабься. Ты совсем, как твоя мать. Она была очень эмоциональна. Когда тебя похитили, я думал у нее будет нервный припадок.

— Зато ты всегда был очень спокоен и не собирался шевельнуть даже пальцем ради меня.

— Но я же знал, что с тобой будет все ол райт. Я действительно знал.

— Ладно, не будем говорить об этом.— Мэгги сложила руки на коленях и посмотрела в окно. Между комплексом зданий ООН и аэропортом не было никаких зданий. Все было пусто. Однако Мэгги все равно ничего не видела. Она была погружена в свои мысли. Наконец, она медленно сказала:

— Послушай, папа. Я хочу усилить нашу миссию. Именно теперь.

— Почему такая спешка?

— Не знаю, но чувствую, что нужно торопиться. Я хочу сделать это до того, как Пипы и Гризи пустят там глубоко свои корни и забросят туда столько людей, чтобы объявить Кунгсон своей собственностью. Я хочу, чтобы мы там были самыми первыми и самыми сильными, потому что я хочу эту планету для нас.

— Чепуха, милая. Разве в Уэст-Пойнте тебя не учили приоритетам? Все эта возня насчет криля, а теперь еще Гризи снова угрожают поднять цены... Ты понимаешь, какая сложная обстановка? Сейчас передо мною стоит сложная задача, и я могу заняться только ею одной.

— Но, папа. Я не хочу говорить, насколько важна моя миссия. Ведь это целая планета.

— Разумеется, но...

— Никаких но. Мне кажется, ты не понимаешь, какие выгоды сулит владение целой планетой. Для нас, папа, только для нас. Разрабатывать все природные ресурсы планомерно и самым рациональным способом. Горючее. Города, которые не будут уничтожать природу. Поля и пастбища. Индустрия, развивающаяся по строго намеченным планам в зависимости от необходимых потребностей. Планирование роста населения. Мы вырастим новое, сильное, уверенное в себе поколение. Это будут американцы, папа. Может, сначала там будет трудно, но через сотни лет каждый захочет жить только там. И я хочу сделать это.

Годфри Меннингер вздохнул, с любовью посмотрел на дочь, самую старшую и самую беспокойную из всех его детей.

— Ты еще хуже, чем была твоя мать,—сказал он.— Ну, что ж, я выслушал тебя и посмотрю, что можно сделать.

Технологическая Башня Два высилась на берегу Чарльз Ривер и превосходила по объему все старые кирпичные здания вокруг. В Башне не было аудиторий, не было администрации. Это чисто исследовательский корпус с мощным вычислительным центром в подвале. На крыше было установлено множество антенн для изучения космического излучения.

Массачусетский Технологический Институт имел богатые традиции в исследовании космоса, здесь работали в этом направлении еще тогда, когда в печати не появилось ни одной работы на эту тему. Мэгги Меннингер провела шесть месяцев в этом учебном заведении, изучая космические дисциплины. И теперь она старалась не порывать контакты с МТИ.

Женщина, с которой Мэгги хотела увидеться, обладала огромной властью в МТИ, хотя была всего лишь помощником декана. Она организовала завтрак по просьбе Мэгги и пригласила на него руководителей пяти факультетов, Женщина представила всех друг другу и сказала:

— Мэгги, дорогая, переходи сразу к делу, наши люди не очень любят собираться так рано.

Мэгги попробовала круто сваренное яйцо.

— Я прекрасно понимаю их, если их всегда собирают на такой завтрак. Ну что же, к делу, так к делу. У меня есть десяток голограмм с Сына Кунга. Просто изображения и никакого звука.— Она откинулась назад на спинку кресла и щелкнула тумблером. В розоватой дымке появилась голографическая картина.— Вероятно, вы видите это не впервые,— сказала она.— Это кринпит. Представитель одной из трех, вполне возможно, разумных рас. И единственная раса с урбанистическим уклоном. Сейчас вы увидите их дома. Эти жилища без крыш. Видимо, кринпиты не страдают от непогоды. Непонятно, зачем им эти дома, но тем не менее, они есть. Кажется, это раса, с которой проще всего будет ладить торговые отношения. К сожалению, Пипы первыми вступили с ними в контакт. Но мы перехватим инициативу у них.

Глава конструкторского отдела была тоненькая черная женщина, которая ограничила свой завтрак стаканом сока и чашечкой кофе.

— Перехватим инициативу? Что это, капитан Меннингер?— спросила она.

Мэгги смерила ее взглядом и решила не ввязываться в драку.

— Для начала, доктор Равенель, я бы хотела, чтобы ваши люди создали предметы для торговли. Для всех трех рас. Ведь все они когда-нибудь станут нашими торговыми партнерами.

Экономист посмотрел на чудище в панцире:

— Партнер — это означает двустороннюю торговлю. Что могут продавать они, что стоило бы возить оттуда за сотни световых лет?

Мэгги хмыкнула.

— Я думала, что вы этого не спросите.— Она поставила кейс пол, расстегнула замки, затем поставила его на стол, сдвинула блюдо с яйцами.— Пока что,— сказала она,— мы не имеем продуктов их производства. Но посмотрите на это.— Она достала эластичную пленку.— Из этой пленки сделаны шары у шаристов. Они имеют утечку водорода всего один процент за двадцать четыре часа. Мы можем иметь очень много такой пленки, если создадим мощный рынок.

— Вам пришлось убить шариста, чтобы получить это?

— Хороший вопрос,— Мэгги с улыбкой кивнула экономисту.— Нет. Существует другая, неразумная раса с такой же структурой тела. Так как, вы обеспечите рынок? Если я хорошо помню, то немцы использовали даже желудок осла, когда строили дирижабль "Гинденбург".

— Понимаю,— сказал экономист.— Значит, нам нужно наладить контакт с изготовителями цеппелинов.

— Я уверена,— сказала Мэгги,— что у вас есть идеи получше. О, я забыла еще упомянуть о том, что национальный фонд Науки выделил субсидии, которые только и ждут того, кто возьмется за работу.— "Спасибо тебе, папа, за этот подарок",—подумала она.

Экономист не стал бы главой факультета, если бы не научился вовремя отступать.

— Я вовсе не имел в виду отвергать ваше предложение, капитан Меннингер. Это действительно заманчивое предложение. Что еще есть у вас для нас?

— У нас есть образцы, которые еще не изучены внимательно. Правда, они не должны были бы оказаться здесь. В Камп Детрик еще не знают, что они исчезли.

Все зашевелились. Декан быстро сказал:

— Мэгги, я думаю, что у всех нас мелькнула одна мысль, когда ты упомянула Камп Детрик. В этом нет ничего, связанного с биологическим загрязнением?

— Конечно, нет! Нет, поверьте мне. Иногда я выхожу из рамок, но не настолько, чтобы нарушить закон о биологической безопасности.

— Тогда почему Камп Детрик?

— Потому, что это чуждые организмы,— объяснила Мэгги.— Каждый образец герметически запакован в целлофан. Снаружи все обработано кислотой и ультрафиолетовыми лучами. Нет, подождите... —добавила она, улыбнувшись. Все присутствующие за столом внезапно отдернули руки от пленки шариста.— Эта пленка о'кей. Остальные экспонаты — не совсем о'кей. Кажется, на них нет патогенов или аллергенов, но все же с ними нужно обращаться осторожно.

— Большое спасибо, капитан,— сказал один из деканов.— А почему вы так уверены насчет пленки?

— Я съела кусочек три дня назад.— Сразу же она завладела вниманием и продолжала.— Вот эта группа — образцы растении. Они обладают способностью к фотосинтезу, причем в инфракрасной части спектра. Интересно для агрономов? Конечно! А это — предметы искусства. Это изделия кринпитов, тех самых, что похожи на раздавленных крабов. Эти штуки способны "петь", достаточно потереть их о хитиновый покров.

Женщина-конструктор взяла в руки один из предметов, разглядывая его через прозрачный пластик.

— Вы сказали, что нам нужно разработать предметы для торговли и обмена?

— Да.— Из своего кейса Мэгги вытащила папку, на красной обложке которой четко виднелись слова: "Совершенно секретно".

— Это отчет о трех расах Кунгсона. Пока что военные его засекретили, но это ненадолго. Через десять-двадцать дней он будет зачитан в ООН.

Все шесть деканов потянулись к документам, но женщина-дизайнер оказалась самой проворной.

— Хм,— сказала она, листая папку.— У меня есть аспирант, который сможет переварить это. Могу я показать документ ему?

— Конечно. Оставим эту копию и образцы нашим друзьям, а сами пройдем к нему. Я хочу поговорить с ним.

Через пятнадцать минут Мэгги, сопровождаемая деканом, и тощим, возбудимым молодым человеком по имени Уолтер Пинсон встретились лицом к лицу.

— Вы можете сделать это? — спросила Мэгги.

— Это... это большая работа...

Мэгги положила руку ему на плечо.

— О, я уверена, что сможете. Впрочем, скажите, как вы планируете начать работу?

Пинсон задумался.

— Во-первых, нужно понять, в чем их первоочередная нужда,— предложил он.

— Любопытно. Должно быть, это очень трудно. Могу сказать, что самая основная задача у всех их — остаться живыми. Почти все они тратят все свое время, чтобы сожрать что-нибудь, даже кого-нибудь из разумных собратьев.

— Каннибализм?

— Не думаю, что это можно определить именно так.

— Значит, хищники,—сказал Пинсон, кивнув — Что же, пусть это будет стартовая позиция. Будем создавать им средства защиты от низших форм жизни.

— О, да! — воскликнула Мэгги.— Мы не хотим давать им в руки оружие друг против друга. Мы не хотим войны.— Она посмотрела на часы.— У меня идея, Уолтер. Завтрак у меня был довольно скудный, а уже время ленча. Почему бы нам не поесть вместе? Тут есть местечко, где я бывала студенткой. Довольно старый мотель, но пища превосходная. Если у вас есть время...

— О, у меня есть время,—сказал Пинсон, с любопытством поглядывая на Мэгги.

— Это за Гарвард Сквер, но нам нужно взять кэб. Только уговор — плачу я. Мне выдают деньги на представительские расходы.— Когда она спустилась вниз, мимо них пробежала стайка первокурсников, торопящихся на лекцию. Провожая их взглядом, Мэгги спросила:

— Может, вы знаете студента Ллойда Уэнсли? По-моему, он только что поступил.

— Вряд ли. Он ваш друг?

— Нет. Я знала его еще ребенком. Просто я знакома с его родителями. Так что вы говорите о средствах самозащиты...

Через несколько часов, проведенных довольно приятно, Мэгги садилась в кэб возле старого мотеля. Если кухня сейчас не была такой же хорошей, как в добрые старые времена, то комната была уютная, а постель мягкая и широкая. Когда кэб подъехал к Гарвард Сквер, Мэгги, повинуясь импульсу, сказала водителю:

— Поезжай к Масс Эйв. Я хочу сделать маленькую экскурсию.— Через несколько кварталов она приказала свернуть в боковую улицу и осмотрелась.

Она тут же узнала все вокруг. Супермаркет, парикмахерская, а вон там, за углом, та самая квартирка, где она прожила десять месяцев с Ллойдом и Ллойдом-младшим. Это было время, когда Мэгги совсем близко подошла к тому, чтобы стать женой, матерью. Старина Ллойд! Ему было тридцать, когда ей было всего девятнадцать, и он выглядел так импозантно в офицерском клубе, что никто бы не мог предположить, каков он в постели. Даже если лечь с ним пару раз, как это предусмотрительно сделала Мэгги. При одном взгляде на окно своей бывшей спальни, у Мэгги судорогой свело спину и шею при воспоминании о том, как она забивалась в угол постели и закрывала голову подушкой, чтобы не слышать, как Ллойд занимается самоудовлетворением. Она даже не могла устроить ему скандал за это, так как за дверью спал шестилетний приемный сын.

Конечно, хорошо бы увидеть Ллойда-младшего, уже взрослого. Но лучше не видеть. Она не встречалась с обоими Ллойдами со времени их разрыва и теперь не желала искушать судьбу. Все-таки эта ненормальная связь очень подействовала на такую девушку, как она. Счастье, что она не навсегда отвратила ее от мужчин.

Вернувшись в отель, она нашла послание от отца: — "Постарайся услышать передачу новостей".

Она включила телевизор и через пять минут поиска по всем каналам услышала о политическом скандале в Бостоне, интервью с лидером Ред Секс и, наконец, то, что хотела услышать.

— К удивлению всех делегатов ООН, польский делегат Владислав Пженский объявил, что его правительство согласно с резолюцией Бенгали. Страны Блока Продовольствия решили послать комиссию с широкими полномочиями, чтобы изучить акты насилия против аборигенов планеты Клонг или Сын Кунга. В комиссии не будет представителей крупных держав, как США или СССР. В нее войдут офицеры из Польши, Бразилии, Канады, Аргентины и Болгарии.