Джем

Глава 6

На планете, где нет ночей, дни бесконечны, подумал Дэйлхауз, углубясь на метр в глубину клонганской почвы и зная, что ему предстоит выкопать еще не меньше. Его мышцы говорили ему, что копает он уже часов восемь. Хотя хилая куча земли на краю ямы пыталась возражать такому заключению. Дэйлхауз подумал, что он летел сюда вовсе не для того, чтобы копать отхожее место — нужник. Но его нужно было выкопать, и из всех членов экспедиции он был самым подходящим для такой работы.

Они были на планете всего три дня — старые привычки отсчета времени умирали с трудом. И этого времени было вполне достаточно, чтобы улеглись первые восторги. Участники экспедиции уже познали и неприятную работу, и скуку. А в первые часы после их приземления, когда они натянули первый тент, на них обрушился шторм, сорвавший их палатку. Другим их развлечением стало всеобщее расстройство желудка, после которого строительство нужника стало жизненно необходимым. И что хуже всего оказалось, что на планете есть недружественные им существа. Капелюшников отчаянно ругался по-русски, докладывая, что уже третий запущенный их зонд исчез с орбиты. Все это означало, что противоречия Земли переносились и на Клонг.

Внезапно его лопата ушла в пустоту.

Дэнни потерял равновесие, рванулся и упал в яму, лицом прямо в открывающуюся пустоту. Оттуда исходил тяжелый влажный запах. Ему сразу пришли в голову замурованные подвалы с глухими камерами, и он услышал быстрые легкие шорохи.

Змеи? Он содрогнулся при этой мысли и, как дружина, выскочил из ямы. Это был самый настоящий земной страх, которому не было места на Клонге. Вряд ли это было нечто большее, чем гнездо крыс. Дэнни закричал:

— Моррисей!

Биолог находился в нескольких метрах от него. Он занимался садками растений, завернутых в пластиковые конверты.

— В чем дело?

— Я выкопал проход в туннель. Хочешь взглянуть?

Моррисей взглянул на саженцы, на яму Дэйлхауза, сказал:

— Конечно, но сначала я закончу посадки. Не копай больше, подожди меня.

Это был приятный приказ и Дэнни принял его с благодарностью. Он уже привык подчиняться. Даже, когда ему поручили копать нужник, он был подручным для любого, более ценного члена экспедиции, которому нужны были рабочие руки. Харриет он помогал устанавливать радио, Моррисею — таскать его саженцы и удобрения, Кербо — отыскивать томаты в банках и кухонную утварь, исчезнувшую во время шторма. В общем — любому. Уже дважды ему приходилось опоражнивать химический туалет с корабля, которым они временно пользовались, в мелкие ямы, которые он же и выкапывал где-нибудь в окрестностях лагеря. Никто не желал ждать, пока он закончит свою работу по устройству нужника. Более того, все они даже мешали ему закончить ее, отвлекая на другие работы. Это было неприятно. Но все же он на Сыне Кунга! Он вдыхал в себя запахи Клонга, похожие и одновременно не похожие ни на что земное. Он видел ландшафты планеты, немного, пока, но он еще увидит все.

А пока он был именно тем, чем и должен был быть в компании специалистов. Он не был поваром, не был фермером, не был врачом, не был радиоспециалистом. Он не обладал ни одним из полезных навыков на этой стадии искусства, которыми обладали остальные. Сейчас в экспедиции он был вне дела, и так будет продолжаться до тех пор, пока они не вступят в контакт с разумными существами, и тогда он сможет применить свои знания, ради которых его и взяли в экспедицию. Ну, а пока он был на подхвате.

Русский пилот Капелюшников позвал его:

— Эй, Дэнни, я принес тебе попить. Возмести свой пот!

— С удовольствием.— Дэнни с удовлетворением заметил, что Каппи поднял вверх стакан, в котором было на сантиметр воды. Русский широко улыбался. Дэйлхауз жадно проглотил воду, вытер губы, затем влажный лоб. Капелюшников был прав насчет пота. В этом жарком влажном климате они все обливались потом. Капелюшников только что закончил работу по монтажу дистиллятора. Он пока что работал от паяльной лампы. Позже он будет перенесен на берег озера и будет приводиться в действие солнечной энергией. Но сейчас он был необходим здесь: экспедиция нуждалась в питьевой воде.

— Хорошо, да? — спросил Капелюшников. — Судя по всему, тебе стало лучше, значит ты выпил не яд. О'кей. Тогда пойдем, принесем попить Гаше.

Переводчица взяла на себя обязанности руководителя при установке лагеря, и никто не возражал. Половину своего времени она проводила на радиостанции, ища связь, другую половину времени выдавала задания и контролировала их выполнение. Может, она и правильно поступила, подумал Дэйлхауз. Она была самым упрямым человеком в экспедиции, и никто не хотел спорить с нею. К тому же она была очень малопривлекательна внешне. Однако она с благодарностью приняла воду.

— Благодарю за то, что смонтировали дистиллятор. И, нечно, за нужник, Дэнни. А теперь если вы оба...

— Я еще не закончил,— поправил ее Дэнни.— Джим сначала хочет осмотреть дыру. Есть что-нибудь новенькое по радио?

Харриет улыбнулась поджатыми губами.

— Мы получили радиограмму от Пипов.

— О том парне, который пропал?

— Нет. Взгляните.—Она подала им пленку с факсимиле и прочитала наизусть:

"Народная Республика протягивает руку дружбы второй экспедиции, прибывшей на Дитя Кунга. Благодаря мирному сотрудничеству мы достигнем блистательных результатов на пользу всему человечеству. Мы приглашаем вас на празднование 1500-летия трудов Конфуция, в честь которого названа наша звезда".

Дэйлхауз был поражен:

— Ведь это один из ваших праздников. Верно?

— Ты сегодня прекрасно информирован, Дэнни. Этот праздник в декабре. Это поистине ответ Конфуция Ханукке.

Дэнни нахмурился, пытаясь вспомнить.

— Но ведь сейчас у нас октябрь!

— Молодец, Дэнни. Так как же ты истолкуешь их предложение?

— Не знаю. Что-нибудь вроде того, что просят не соваться к ним пару месяцев.

— Видимо, так. Впрочем, нельзя сказать, что они недружественно отнеслись к нам, — сказала Харриет, рассматривая пленку. — Обратите внимание, что они называют имя Конфуция с латинским произношением, а не Кунг Фу-цзе, как он произносится по-английски. Уже одно это говорит о почтительном к нам отношении. Но...— она нахмурилась, глядя на ленту. Глаза ее были слегка выпучены, как у кролика, так как она носила толстые контактные линзы.— Но с другой стороны она не преминула упомянуть, что мы вторая экспедиция.

— Что подчеркивает то, что они первые. Но какая разница? Пусть даже они и первые, но согласно международных соглашений, они не могут установить территориальные претензии ни на что, кроме области с радиусом пятьдесят километров вокруг их основной базы.

— Но они указывают на то, что они могут объявить часть планеты своею собственностью.

Каппи надоели эти разговоры.

— А от Ойли нет любовных писем?

— Пока ничего. Теперь, насчет нужника...

— Минутку, Харриет. А что с тем Паком, который попал в беду?

— Он все еще в опасности. Хочешь послушать последнюю ленту? — Она не ждала ответа, а включила плейер, зарядив в него кассету. Это был автоматический сигнал о помощи — каждые тридцать секунд кодированный СОС, затем пять секунд для пеленгирования. Между сигналами, когда микрофон был включен, были слышны окружающие звуки.

— Все шумы я обрезала. Вот голос человека.

Ни Дэйлхауз, ни Капелюшников не знали урду.

— Что он говорит?—спросил пилот.

— Просит помощи. Но он в плохом состоянии. Почти все время он молчит и стонет.

Из плейера исходили странные звуки, как будто передавали концерт оркестра народных инструментов аборигенов Австралии.

— Что это, черт побери? — спросил Дэйлхауз.

— Это,— сказала она,— тоже язык. Я поработала над ним и могу определить несколько ключевых моментов. У них какие-то неприятности, но я не уверена, что именно.

— Во всяком случае, им полегче, чем Паку,— хмыкнул Капелюшников.— Идем, пора работать.

— Да, этот мужик...

— Нет, не мужик! Есть более важные вещи, чем дерьмо, Гаша!

Она молчала, глядя на пилота. Капелюшников был почти также бесполезен сейчас, как и Дэйлхауз. Может даже больше. После того, как появятся первые контакты, понадобится и искусство Дэнни. Во всяком случае, они все надеялись, что вступят в контакт с разумной жизнью. А искусство пилота — это пилотирование. Управление космическим кораблем, автомобилем, может, даже лодкой. Но на Клонге не было ничего подобного.

Но у пилота было то, чего не хватало Дэйлхаузу, — инициатива.

— Дорогая Гаша,—сказал он.—Сейчас у нас есть вода. Из нее можно получить водород и сделать летательный аппарат на нем.

— Ты хочешь летать с помощью водорода?

— Ты поняла меня, Гаша, — просиял русский. Он показал наверх. — Как они.

Дэнни посмотрел наверх, затем бросился в палатку за биноклем.

Вот они, носимые ветром баллонисты, высоко, почти под солнцем. Они были довольно далеко, в двух километрах от них, и услышать их песни было невозможно, но в бинокль Дэнни видел их достаточно ясно. В пурпурном небе виднелись их шары, ярко-зеленые и желтые. Да, это было зрелище. Некоторые из них светились сами, как светлячки. Их люминесцирующие шары были диаметром до пяти метров.

— Черт побери, Каппи,—спросил он.— Ты полагаешь, что тоже можешь так летать?

— С легкостью, Дэнни. Нужно только сделать баллон и нагнать в него водород. Тогда можно летать.

— Ты молодец, Каппи,—торжественно заявил Дэйлхауз. - Говори, что делать, и я сделаю. О, что это?!

Стая шаров разнеслась в стороны, и в открытом пространстве появилась точка, посылающая импульсы света. Затем до них донесся шум мотора.

— Это не геликоптер! — воскликнул Дэнни в изумлении.

Пилотом геликоптера оказался низенький смуглый ирландец. И не просто ирландец, а репатриировавшийся в Англию уроженец Хьюстона, штат Техас. Они с Моррисеем выяснили это моментально.

— Помнишь Бисмарк?

— А ты был когда-нибудь в Ля Карафа? Я там жил.

Когда все собрались, пилот сказал:

— Рад встретиться с вами. Меня зовут Терри Бойн, и я принес вам официальное приветствие от нашей экспедиции, экспедиции Блока стран-экспортеров горючего. Вы выбрали прекрасное место для лагеря, — сказал он, оглядываясь вокруг. — Мы опустились прямо на полюсе тепла. Здесь прохладный ветерок, и вы не можете себе представить, как мы там поджариваемся.

— Так почему же вы сели там? — спросил Моррисей.

— О, мы делаем то, что нам приказывают хозяева. Разве у вас не так? Мне было приказано сегодня прилететь к вам и передать добрососедское приглашение.

Разумеется, в разговор вступила Харриет.

— От имени стран экспортеров продовольствия мы принимаем ваше приветствие и...

— Пожалуйста, не надо так официально, Гаша,— взмолился Капелюшников.— Но мы же единственная колония на Клонге, Терри Бойн.

— Что такое Клонг?

— Так мы называем планету.

— Хм. Клонг. Нам приказано называть ее Джем, сокращенное от Джеминорум. Бог знает, как называют планету Пипы.

— Вы собираетесь посетить их?

Бойн кашлянул.

— Вообще-то имеем намерения, хотя и не знаю, насколько они реалистичны. Вы прослушиваете их радиообмен?

— Конечно. И ваш тоже.

— Значит, вы слышали их сигналы бедствия. Бедняга попал в лапы этим тварям, которых наш переводчик называет кринпитами. Вернее, они себя так называют. Мы предложили помощь пипам, но они, если сказать мягко, послали нас подальше.

Моррисей посмотрел на Харриет. Их транслятор узнал больше, чем она. Биолог сказал:

— У нас с вами такие же отношения, Терри. Они сказали нам, что не желают видеть нас на их территории. Конечно, у них нет прав на такие заявления...

— Но вы не хотите начинать здесь междублочные конфликты, — закончил, кивнув, Терри.— Ну что же, с точки зрения гуманности...— Он кашлянул и с благодарностью выпил стакан воды, который преподнес ему Моррисей. — Ну что же, будем честными. Из любопытства — мы хотим посмотреть, что же здесь происходит, а также из соображений гуманности, мы решили помочь этому парню выбраться. Пипы очевидно не могут помочь ему. Мы понимаем, почему они не хотят, чтобы мы вмешивались в это дело: они не хотят, чтобы мы видели, насколько они слабы. Вам тоже трудно... — он деликатно кашлянул, — ясно, что нам на геликоптере легче добраться до парня, чем вам снарядить экспедицию. Мы охотно полетим на помощь. Но не одни. Я думаю, вы понимаете, что я имею в виду.

— Да,— фыркнула Харриет.— Вы хотите, чтобы кто-то разделил с вами вину.

— Мы хотим выполнить интерблочную миссию спасения, — поправил ее Войн.— Я полечу прямо сейчас спасать парня. Но я хочу, чтобы кто-то из вас был со мной.

Восемь из десяти человек экспедиции сразу вызвались, но Капелюшников закричал:

— Пойду я!—заглушая всех.

Харриет осмотрела всех и сказала:

— Хорошо, иди, если хочешь. Хотя у нас мало народа, а работы много...

Дэнни Дэйлхауз не ждал, пока она закончит:

— Верно, Харриет! Поэтому должен лететь я. Я мало полезен здесь и ...

— Нет, Дэнни! Полечу я. Я ведь пилот...

— Прости, Каппи, — мягко сказал Дэнни. — Мистер Войн тоже пилот, а кроме того, у тебя есть дело — воздушный шар. Сделай его к моему возвращению. Во-вторых, это мое дело - контакт с разумными существами, разве не так? Кроме того, я знаю этого парня, который попал в опасность. Это Ахмед Дулла. Нас обоих задержали полицейские в Болгарии два месяца назад.

Пилот увеличил обороты двигателя и геликоптер плавно поднялся вверх. Дэнни развалился в кресле, восхищаясь щедрости, с которой Блок Экспорта Горючего растрачивал свои сокровища. Он даже не мог себе представить, сколько энергии потребовалось, чтобы переправить геликоптер весом в четыре тонны с Земли сюда.

— Ты не страдаешь воздушной болезнью? — крикнул Бонн. Дэнни покачал головой, пилот ухмыльнулся и направил геликоптер вперед с большой скоростью.

К разочарованию Дэнни, стая воздушных шаров рассеялась, но в воздухе были и другие существа, которые, однако, старались держаться подальше от геликоптера. Дэнни не мог рассмотреть их и подозревал, что существа действуют вполне сознательно стараясь, чтобы их не было видно. Но внизу! Дэнни с наслаждением смотрел на диковинные ландшафты, проносящиеся под ним совсем близко. Ведь геликоптер летел на высоте всего пятидесяти метров. Густые заросли лесов с деревьями, напоминающими многие земные и достигающими высоты тридцати метров. Мелкие животные, которые бросались врассыпную при их приближении, ища убежища. Камни, вода, почва были окрашены немигающим зловещим багровым светом.

Дэйлхауз, конечно, изучил карту Клонга, но снимки, полученные с орбиты, не отражали и сотой доли того, что можно был увидеть живым глазом. Позади он увидел свой лагерь, расположившийся на узком перешейке, отделяющем залив от океана или озера. Сам океан, или озеро, имел форму лимонной дольки и в свете Кунга имел почти такой же цвет. Дальше на берегу находился пагерь Пипов. А если смотреть в другую сторону, в сторону экватора, где было сухо и жарко, можно было надеяться увидеть лагерь Гризи — представителей Блока Горючего. Однако сейчас не было видно ни того, ни другого лагеря. Геликоптер летел над водой. Бойн показал, а Дэйлхауз кивнул. Он видел, как их цель постепенно вырисовывалась через багровый полумрак на дальнем берегу.

Дэйлхауз понял, что Бойн был честен не до конца. Он не сказал, что это не первый полет к кринпитам. По крайней мере дважды он летал сюда. Об этом говорили снимки. Бойн вытащил из ящика целую пачку в целлофановом пакете, быстро просмотрел их и протянул верхний Дэйлхаузу.

— Вот, на берегу! — прокричал он. Его палец показал на маленькую фигурку в нескольких метрах от воды. Рядом находился пластиковый челнок. А кроме того, вокруг него сгрудились неприятные на вид существа, напоминающие прямоугольных крабов. Кринпиты. Некоторые из них были совсем близко от человека.

— Он еще жив? — спросил Дэнни.

— Не знаю. Он здесь уже несколько дней. Видимо, с водой у него все в порядке, но он, вероятно, очень голоден. И болен.

С воздуха деревня кринпитов была похожа на скотный двор. Строения без крыш напоминали овечьи загоны. Кринпитов было довольно много, и двигались они на удивление быстро. И все они явно почувствовали приближение геликоптера. Некоторые подняли вверх безглазые головы, другие быстро поползли к берегу.

— Довольно противные на вид,— крикнул Бойн.

— Послушай,— сказал Дэнни.— А как мы заберем отсюда Дуллу? Они не кажутся мне безобидными.

— Да, — Бойн опустил стекло в иллюминаторе и заложил крутой вираж. Он покачал головой и спросил: — Это твой знакомый?

Фигура человека передвинулась, если сравнить с последней фотографией. Человек лежал лицом вниз. Невозможно было сказать, жив он или мертв.

Бойн задумчиво нахмурился, затем повернулся к Дэйлхаузу.

— Открой ящик у себя под ногами и дай мне пару этих штук.

"Штуками" оказались металлические цилиндры с проволочной петлей на конце. Бойн взял их полдесятка, вытянул петли и оросил их в скопление кринпитов. При ударе из цилиндров повалил густой желтый дым, образовавший плотное облако. Кринпиты, как ошпаренные, выскакивали из облака.

— Слезоточивый газ,— ухмыльнулся Бойн.— Им он очень не нравится.— Он смотрел вниз. Почти все, кто окружал распростертого человека, разбежались. Все, кроме одного...

Этот один видимо был в нерешительности, однако он не отходил от человека. Он явно мучился нерешительностью, дергаясь взад и вперед, как бы не зная, бежать ему, или остаться... и сражаться.

— Что же делать с этим сукиным сыном? — поинтересовался Бойн. Но в это время кринпит быстро заковылял прочь, и Бойн принял решение. Он опустился на землю между кринпитом и пакистанцем.

— Хватай его, Дэнни! — крикнул он.

Дэнни выскочил на землю. Он подхватил пакистанца с большим трудом, чем ожидал. Хотя он весил всего килограммов пятьдесят, но он был как будто без костей, совершенно резиновый. Дэнни втащил его в кабину геликоптера, и все это время Бойн отчаянно ругался. Взревели моторы, и аппарат стал подниматься, но тут они услышали скрежещущие звуки. Взрослый кринпит весом в две сотни килограммов взгромоздился на правую плоскость. Бойн выругался и налег на ручное управление. Вертолет накренился, как будто пытаясь опрокинуться, затем выпрямился и полетел дальше.

— Что будем делать, Бойн? — крикнул Дэнни, стараясь втащить ноги пакистанца в кабину, чтобы закрыть дверь.— Ты не можешь просто так сбросить его!

— Конечно, не могу,— Бойн с беспокойством посмотрел на когтистые ноги, пытающиеся процарапать пластик, чтобы добраться до него, затем повел машину домой.— Я всегда хотел иметь домашнее животное. Посмотрим, довезу ли я до дома это чудище!

К тому времени, как он вернулся в свой лагерь, Дэнни полностью выбился из сил. Его переполняли одновременно и удивление и беспокойство. Он сделал краткое сообщение остальным членам экспедиции и погрузился в глубокий сон. "Ночь" была весьма условным понятием на Клонге. Когда он проснулся, небо было таким же, как всегда: облака и багровый диск Кунга.

Снова началась обычная работа. Капелюшников или кто-то другой, немного покопал за него, поэтому Дэнни пришлось копать чуть больше часа, да и то в основном он подравнивал стены. Дэнни с благодарностью подумал о своем помощнике.

После спасения пакистанца Бойн полетел на свою базу. Он даже не спросил, жив ли Дулла, так как все его внимание было поглощено мощной клешней, которая шевелилась почти рядом с его левым ухом. Он предупредил по радио членов экспедиции, и Гризи приготовили сеть. Они спеленали кринпита так быстро, что тот даже не успел понять, что же произошло. Затем они быстро поели, сделали Дулле укрепляющий укол, ввели в вену глюкозу. После этого они покинули раскаленную пустыню и полетели в лагерь пипов. Там они оставили больного, выслушали пренебрежительную благодарность китайца, и Бойн отвез Дэнни домой.

Все путешествие заняло пять часов. И все это время беспокойство владело им.

Это беспокойство было связано с кринпитом. Несомненно, это существо было разумным. Это доказывали его методические попытки пробраться в геликоптер, прекращение этих попыток, когда кринпит понял, что пластик слишком крепок для него. Кринпит почти не сопротивлялся, когда Гризи накинули на него сеть и позволил отволочь себя в стальную клетку. Только когда стальная дверь захлопнулась за ним, он методично освободил из сети свои конечности. Дэйлхауз провел все время, наблюдая за ним и стараясь понять смысл его звуков. Однако все эти звуки оставались для него только шумом, хотя он был уверен, что это язык.

Сам лагерь Гризи поразил его. Стальные балки! Геликоптер! Различное оборудование! Сколько же нужно было сжечь драгоценного горючего, чтобы доставить это все с Земли сюда? У них были даже кондиционеры! Впрочем, без кондиционеров тут было бы не выжить. Температура земли здесь доходила до сорока градусов. Но никто же не заставлял их устраивать лагерь в этом пекле!

И по контрасту с этим — лагерь пипов. Старый китаец сделал хорошую мину при плохой игре, хотя было ясно, что прибытие больного поставило перед ним проблему, кто же будет ухаживать за ним. Он с гордостью дал понять визитерам, что в пути еще одна экспедиция, "почти такая же большая, как и наша". Но сколько у него людей сейчас?

Джим Моррисей прервал его размышления. Биолога не было в лагере в момент возвращения Дэнни, поэтому он попросил все рассказать для него. Дэйлхауз повиновался, а затем спросил:

— Ты нашел что-либо в яме?

— А? Нет,—вероятно, это было далеко в прошлом для Моррисея.— Нет, я попытался прощупать туннель, но все время попадал в тупики. Кто бы они ни были, они чрезвычайно умны. Как только ты попал в их туннель, они сразу же заделали наглухо все проходы,

— Значит, у тебя нет животных, которых ты переправишь на Землю?

— Нет животных? Никогда не говори так, Дэнни. У меня целый зоопарк. Крабокрысы, жуки, флайеры и много других. Бог знает, что они все такое. Я думаю, что крабокрысы родственники кринпитов, но это можно сказать с уверенностью только после палеонтологических исследований, а я даже еще не начал делать таксономию. А растения? Да, ты можешь называть их растениями, Но я не понимаю, где там происходят процессы фотосинтеза.

Биолог разразился длинной речью по поводу этих странных Растений и непонятных их свойств. Дэнни ничего не понял из этой речи за исключением того, что в пищу их вряд ли можно использовать людям с Земли. Наконец он не выдержал и сказал:

— Пожалуй, с меня хватит,— и похлопал биолога по плечу.

После этого он занялся туалетом: вытащил из корабля химический туалет, закрепил его на яме и доложил Харриет.

— Все в порядке. Первоклассный американский нужник готов к работе.

Она прошла к нужнику, чтобы осмотреть его, поджала тонкие губы:

— Дэйлхауз, ты думаешь, мы животные? Неужели нельзя натянуть тент? Ведь здесь часто идут дожди. Посмотри на небо. Видишь, сколько облаков? Черт побери, Дэнни, почему я должен контролировать все, даже это?

Он натянул тент. Но буря, которая обрушилась на лагерь, была слишком сильной. Молнии рассекали все небо от горизонта до горизонта. Кунга совершенно не было видно на небе. Даже в том месте, где он должен был находиться, не было и намека на светлое пятно. Единственным источником света были молнии. Сначала отказала энергетическая станция. Затем вихрем сорвало тент палатки. Во время окончания бури все вымокли до нитки, промерзли и, выбравшись из-под обломков, снова начали собирать разбросанные вещи, восстанавливать палатку. Дэнни на земле никогда не видел подобных бурь, и теперь он с тревогой думал о грядущей жизни на этой коварной планете. И когда он понял, что не спал уже двадцать часов подряд, он упал в постель и уснул. Снилось ему теплое тихое утро в Болгарии и красивая блондинка, лежащая рядом с ним.

Когда он проснулся, над ним стоял Моррисей.

— Вставай, я ложусь следующий.

Это была даже не кровать, а просто спальный мешок на надувном матраце. Но все же тут было сухо и тепло. Дэйлхауз неохотно уступил место биологу.

— Значит, лагерь цел?

— Более или менее. Но не подходи близко к Харриет. У нее исчез радиоприемник, и она мечет гром и молнии.— Он залез в мешок, вытянул ноги и сказал: — Каппи хочет тебе что-то показать.

Дэнни не рвался повидать пилота. Он думал, что его наверняка ждет какая-нибудь тяжелая работа. Каппи подождет, пока он, Дэнни, поест. Хотя, думал он, с трудом пережевывая дневную дозу витаминов и минералов, — пища очень напоминала собачий бисквит — такая еда немногим легче, чем копанье нужника.

Но Капелюшников имел в виду совсем не это.

— Больше ни тебе, ни мне,— сказал он, ухмыляясь, — не придется копать землю. Меня только что удостоили звания главного метеоролога. Я должен запускать воздушные шары для контроля ветров, и ты будешь мне помогать.

— Харриет была потрясена бурей? — предположил Дэйлхауз

— Гаша? Да. И она хочет, чтобы мы предсказывали погоду. Но я хочу совершить путешествие по планете. Увидишь!

Дистиллятор Капелюшникова уже был приспособлен для работы от солнечной энергии. Вода из озера проходила между двумя алюминиевыми пластинами, и пар задерживался пластиковым щитом. Капли конденсировавшейся воды капали в бак, и часть воды посредством электролиза разделялась на кислород и водород. Из водородного накопителя маленький компрессор накачивал водород в металлический цилиндр.

Капелюшников проверил клапан и удовлетворенно кивнул-

— Баллон полон. А теперь иди и попроси теодолит у нашего шефа — Гаши. Постарайся, чтобы она не отказала тебе. Тогда я покажу тебе нечто необыкновенное.

К счастью для Дэйлхауза, Харриет отсутствовала, когда он явился за теодолитом. Поэтому он без особых угрызений совести самовольно забрал прибор и вернулся к Капелюшникову, который уже заполнил пластиковый баллон водородом и уравновешивал его на серебряном основании.

— Ну вот, все хорошо,—сказал он.— У тебя есть ручка?

— Ручка? У меня шариковая ручка.

— Не смейся над нашими старомодными советскими ручками, — сказал Капелюшников. — Когда я отпущу баллон, ты будешь следить за ним и каждые двадцать секунд записывать показания прибора, которые я буду тебе сообщать.

Маленький баллон плавно взмыл вверх, и тут же его подхватил легкий ветерок. Хотя после такой бури Дэйлхауз вовсе не ощущал движения воздуха, хотя баллон двигался так, как будто повиновался воздушным течениям. Капелюшников периодически сообщал Дэнни параметры полета, и тот записывал их. Но после девятого отсчета русский выругался и выпрямился.

— Проклятый свет. Я ничего не вижу. В следующий раз к баллону нужно привязать свечку.

— Прекрасная идея. Но ты не сможешь объяснить мне, чем мы занимаемся?

— Измеряем силу и направления ветров. Ты видишь, ветры на разной высоте различны по силе и направлению. Шары летят по ветру, мы следим за шарами. А сейчас мы замеры будем делать реже. Вскоре ты узнаешь о Клонге больше, чем ты думаешь.

Дэйлхауз задумчиво наблюдал, как в багровом полумраке исчезали шары.

— Как же мы узнаем, куда летят шары?

— О, Дэнни. Как невежественны вы, американцы! Простая тригонометрия. Я в течение двадцати секунд измерил полет шаров. Верно? Значит, у меня есть один угол треугольника. Второй должен быть прямым. Ты понимаешь, почему? Так что теперь я знаю значения всех углов прямоугольного треугольника. Но я не знаю его сторон.

— И ты их не можешь знать. Ты же не измерил высоту!

— Но я тщательно взвесил шар перед полетом. Расчеты очень просты. Дай бумажку с замерами.— Он просмотрел цифры.— Ужасный почерк. Хотя, разобрать можно. Пойду заложу цифры в компьютер.

— Если все так просто, зачем тебе компьютер?

— Да, я легко сделал бы все расчеты, но компьютеру тоже нужна практика. Подожди немного, Дэнни.

Пока русский колдовал над клавиатурой компьютера, в палатку заглянула Харриет.

— Что вы тут делаете? — резко спросила она.

— Важные научные исследования, — легкомысленно ответил Капелюшников, не поднимая головы. К удивлению Дэнни, Харриет не отреагировала. Она выглядела потерянной, подавленной совершенно непохожая на себя. Куда девался ее самоуверенный вид, вид начальника, привыкшего повелевать? Она вошла в палатку и тихо села в стороне, просматривая свои бумаги.

— Вот! — воскликнул пилот и нажал кнопку на клавиатуре. Экран вспыхнул разноцветными полосами, на фоне которых были видны стрелки.— Цвета спектра,— объяснил Капелюшников. — Красный цвет — низшая скорость, цвет свежей травы — самая высокая. Видите? На высоте пятидесяти метров направление ветра сорок пять градусов, скорость восемь километров в час. На высоте сто метров ветер поворачивает на девяносто пять градусов и скорость его пятнадцать километров в час. И так далее. Триумф советской технологии.

Дэйлхауз осторожно заметил:

— Все это прекрасно, но зачем это нам?

— Метеорология,— ухмыльнулся Капелюшников, кивком головы показывая на Харриет.

Женщина подняла голову и вспыхнула.

— Прекрати это, Виссарион. У меня не то настроение, чтобы шутить. Расскажи Дэйлхаузу, что ты действительно хочешь.

Русский удивился, задумался, затем пожал плечами:

— Ол райт. Бедный американец Дэнни, ты беспомощен без своих машин, без техники. Но не я. Я пилот! Я вовсе не желаю барахтаться здесь, как земляной червь, или ты в своем нужнике, Дэнни. Я хочу летать. Мне не дают горючего. Мне не дают материалов для постройки парусного глиссера. Гаша твердо говорит - нет, что же мне делать? Я смотрю вверх и вижу, как в небе летают эти существа на шарах. И я тоже хочу лететь на шаре! — Он ударил кулаком по панели компьютера.— У меня теперь есть газ! Я получил информацию о воздушных потоках. У меня есть советское упорство и способность из ничего создавать вещи. Кроме того, здесь сила тяжести небольшая и повышенное атмосферное давление. Так что теперь я сделаю маленький шар, который сможет поднять меня, и буду снова летать!

Волна энтузиазма захлестнула Дэйлхауза:

— Это великолепно! А получится?

— Конечно.

— Значит, мы сможем приблизиться к этим существам на шарах. Харриет, ты слышишь? Может, удастся вступить с ними в контакт!

— Прекрасно,— сказала она, и Дэйлхауз более внимательно посмотрел на нее. Да, выглядела она угрюмой.

— Что случилось? — спросил он.

— Я обнаружила радио.

— Аппарат, который пропал во время бури?

Она засмеялась странным каркающим смехом:

— Кхе, кхе, кхе. Надо быть идиотом, чтобы поверить, что аппарат унесло ветром. Он весит не менее двадцати кило. Мне пришло в голову, что он работает и ведет передачи. Так оно и оказалось. Я попыталась засечь его, и мне это удалось. Передатчик оказался...— она смотрела на них,— он оказался прямо под нами, под землей...

Минута была и оставалась минутой. Дэнни был уверен в этом, потому что в нем зародилось сомнение. Пульс его насчитывал сорок два удара в минуту по часам. За минуту он делал три вдоха. Так что маленький промежуток времени не изменился. Но тысяча четыреста сорок минут, кажется, перестали представлять день. Иногда ему казалось, что прошел целый день, а может, и больше, но по часам оказывалось, что прошло всего шесть или семь часов. Иногда он вдруг чувствовал, что страшно устал, и часы ему говорили, что прошло уже больше суток с тех пор, как он спал последний раз. Харриет пыталась подчинить их определенному распорядку не потому, что в этом была необходимость, а из-за ее любви к порядку. Но это ей не удалось. Они ели тогда, когда им хотелось есть, спали, когда хотелось спать, и вели отсчет времени не по часам, а по событиям. Первый визит воздушных существ произошел сразу после большой бури и незадолго до того, как Пипы получили подкрепление с Земли. Капелюшников запеленговал пропавший передатчик и обнаружил, что он находится в двадцати метрах под землей тогда, когда они отправили первое сообщение и первые образцы на Землю. И когда воздушные существа нанесли визит...

Да, это было чрезвычайное событие, изменившее очень многое для них.

Дэйлхауз проснулся с мыслями о воздушных жителях. Он помог Моррисею проверить ловушки, приготовил себе еду, установил клапан на водяной душ. Но он все время думал о шарах Капелюшникова. Дэнни отговорил его от использования одного большого шара, наполненного водородом. Он был слишком велик, труден в изготовлении, да и опасен в использовании: ведь одной случайной дыры хватило бы, чтобы пилот рухнул вниз. Поэтому они сейчас наполняли водородом сотню небольших шаров. Капелюшников связывал их вместе. Теперь, даже если лопнет сразу несколько шаров, можно было надеяться, что пассажир спустится на поверхность планеты относительно медленно, а не разобьется в лепешку.

Капелюшников не доверял Дэнни финальную часть работы:

— Нет, дорогой, полечу я, и я хочу сам убедиться, что все сделано правильно.

— Но ты будешь долго копаться. Позволь, я помогу.

— Нет,—ухмыльнулся пилот.—Я знаю, тебе тоже не терпится подняться в небо. Но первым и единственным буду я.

Дэйлхауз в бешенстве побрел прочь. Он уже торчит на этом Клонге больше двух недель, и за все это время он, автор труда Предварительные Исследования Первого Контакта с Разумными Существами", все еще не вступал в контакт с ними, хотя и видел их. Они ковырялись где-то под землей. Он сидел с кринпитом в геликоптере, и воздушные существа часто висели в небе, хотя никогда не приближались. Тут есть целых три разумных расы, которые нужно изучить! А самое продуктивное, что он, Дэнни, сделал на этой планете — это выкопал яму для нужника.

Он прошел к палатке Харриет, надеясь, что произошло чудо и она смогла проникнуть в тайны языка жителей планеты. Харриет не было, но ленты были на месте. Он крутил и крутил ленты, напряженно пытаясь уловить смысл в странных звуках, пока в палатку не ввалился потный и радостный Капелюшников.

— Все в порядке. Великолепный подъем. Теперь нужно подождать, проверить, нет ли утечки газа. А ты наслаждаешься концертом своих воздушных друзей?

— Это не концерт. Это язык. Это совсем не случайные птичьи крики. Можно услышать и аккорды, и гармонии. Ты понимаешь что-либо в музыке?

— Я? О, Дэнни, я пилот, а не длинноволосый скрипач.

— Все равно. Во всяком случае, это скорее хроматические звуки, а не диатонические. Они близки к тому, что можно услышать у Скрябина.

— Прекраснейший композитор,— просиял русский.— Но скажи, зачем ты слушаешь записи, когда можно слушать реальные голоса?

Дэнни удивленно поднял голову. Действительно, он услышал голоса воздушных существ прямо на улице.

— И к тому же,— продолжал Капелюшников,— ты отбиваешь хлеб у Гаши. Она переводчик, а не ты, и у нее трудный характер. Так что выходи на улицу и слушай своих зеленых и розовых друзей.

Воздушных существ было так много, что они закрывали часть неба и мешали друг другу. Весь лагерь смотрел на них. Красный свет Кунга освещал их, но. многие из них светились сами, излучая розовое или зеленое сияние. Их песни были громкими и чистыми. Харриет уже была здесь. Она установила свои микрофоны везде, чтобы не упустить ничего, но на лице ее было выражение недовольства. Однако это не говорило ни о чем, так как такое выражение было для нее обычным.

— Почему они подлетели так близко? — удивился Дэйлхауз

— Я не хочу отбирать у тебя кусок хлеба, дорогой Дэнни. Ты специалист. Но может быть, их привлекает свет маяка, который мы установили для пилота геликоптера?

Капелюшников показал на вершину башни, где горел прожектор.

— Хм-м,— Дэнни задумался.— Проверим. Будь добр, принеси переносной фонарь. Тогда мы сможем рассмотреть их получше, а может, они подлетят еще ближе.

— Хорошо,— Капелюшников исчез в палатке и вскоре появился, держа в одной руке фонарь, в другой батареи. Он отчаянно ругался на всех языках, стараясь распутать провода. Наконец справился с ними, и яркий луч ударил в небо. Он чрезвычайно возбудил шаристов. Крики, свист, щелканье многократно усилились.

Щаристы стремились к лучу фонаря.

— Как же они управляют полетом? — спросила Харриет. — У нет никаких органов управления, даже крыльев.

— Так же, как я, дорогая Гаша,— улыбнулся русский. — Они перемещаются вверх и вниз в поисках подходящего по направлению воздушного течения. Держи фонарь, Дэнни. Я должен наблюдать за действиями специалистов, учиться.

Шаристы были совсем близко. Яркий свет фонаря позволял рассмотреть их окраску, которая отличалась большим разнообразием. Цветные полосы, разводы, сложный рисунок — совсем как камуфляжная окраска военных объектов в эпоху мировых войн.

— Изумительно,— проговорил Дэнни.— Но зачем им столько цветов, если они не могут видеть их?

— Это ты так считаешь,— сказал Капелюшников.— Но ты же не знаешь природу их зрения. Может, для них этот свет такой же, как для тебя свет солнца. О! Прекрасный выстрел, Моррисей!

Дэйлхауз от неожиданности подпрыгнул на метр, когда сзади него раздался выстрел единственного в лагере пистолета. Один из шаристов по крутой спирали полетел вниз.

— Я поймаю! — крикнул Капелюшников и бросился, чтобы не допустить удара о землю при падении шариста.

— Зачем ты сделал это, черт побери? — крикнул Дэнни. Биолог удивленно повернулся к нему:

— Мне нужны образцы фауны.

Харриет зло рассмеялась.

— Стыдись, Моррисей. Ты даже не спросил разрешения Дэнни на отстрел его друзей.

— Не смейся, Харриет. У меня трудная работа. Как я мог бы раздобыть образец воздушного существа, если бы не выстрелил?

— О, конечно, Дэйлхауз, тебе не кажется, что они заметались в ужасе? — она показала на разметавшуюся в небе стаю. Вернулся Капелюшников, неся на плече пластиковый мешок.

— Чуть не подрался с одним из ваших друзей кринпитов. Огромный, безобразный. Не знаю, кто победил бы из нас, если бы он захотел оспаривать добычу.

— Но в окрестностях нет кринпитов,— сказала Харриет.

— Сейчас есть, Гаша. Но не думай об этом. Лучше посмотри, какого красавца я принес.

Шарист был жив. Более того, он даже не был ранен. По крайней мере, крови не было видно. Пуля попала и продырявила только газовый пузырь. Маленькое личико все время гримасничало, как будто его мучил нервный тик. Его большие глаза смотрели на них. Он издавал еле слышные вздохи.

— Ужасно,—сказала Харриет, отступая.— Почему он не кричит?

— Если бы я знал ответ, — сказал Моррисей, — мне не нужно было бы собирать коллекцию образцов местной фауны.— Он опустился на колени, чтобы лучше рассмотреть пленника.— Могу предположить, что моя пуля вышибла из него дух. Видимо, он пользуется водородом для движения голосовых связок.— Он покачал головой и посмотрел вверх.

— Может быть нужно подстрелить еще несколько?

— Нет!

— Боже, Дэйлхауз! Харриет права относительно тебя. Ну, хорошо. Посмотрим хотя бы повнимательнее. Дай мне фонарь.

Капелюшников протянул ему и фонарь и батареи. Моррисей долго ковырялся, пока смог зажечь фонарь.

— Направляй свет на них, Моррисей!

Биолог направил луч на край стаи. Все большее и большее число устремлялись к лучу, и вскоре все они сбились в плотный клубок.

Когда погас огонь, стая стала действовать, как единый организм. Они образовали эллипсовидный клубок вокруг луча. Песни их достигли крещендо, и они непрерывно меняли конфигурацию клубка. Те, что были поменьше и менее яркие, оказывались внизу, а самые большие и яркие переместились наверх. Дэйлхауз смотрел на это в изумлении и даже не заметил, что лицо его стало влажным. Он пришел в себя, только услышав удивленный крик Капелюшникова:

— Дождь!

Но это был не дождь. Жидкость была сладкой и немного липкой на губах. Она пробуждала что-то дикое, первобытное.

— Только не глотать! — закричал Моррисей в панике, но многие из них уже облизали губы. Теперь уже ничего не поделаешь, подумал Дэнни. Если жидкость ядовита, все они погибли и так.

— Идиоты! — закричала Харриет, вскакивая на ноги. Она никогда не была привлекательной, но сейчас совсем напоминала ведьму: узкое лицо искажено гримасой, неровные зубы оскалены

— Нужно смыть это! Тащите воду, Дэнни и Капелюшников.

— Да, Гаша, — томно сказал пилот.

— Быстрее! — крикнула она.

— О, конечно,— он прошел несколько шагов, затем остановился и кокетливо посмотрел через плечо. — Алюша, дорогая. Ты не поможешь мне принести воды?

Навигатор хихикнула. Она что-то ответила по-русски. Эти слова заставили покраснеть Харриет и ухмыльнуться Капелюшникова.

— Разве вы не понимаете, идиоты, что это опасно? — кричал Харриет, стиснув руку Дэйлхауза. — Дэнни, ты всегда был мне более приятен, чем остальные. Принеси мне воды.

Он повернулся к ней и прошептал:

— О, да, дорогая, мы пойдем за водой вместе.

— Дэнни! — выдохнула она. Она уже больше не сердилась. Теперь она улыбалась, позволяя увлечь себя к озеру.

Он снова пробежал языком по губам. Что бы это ни было, чем больше он пробовал, тем больше хотелось лизать эту жидкость, не сладкую, не терпкую, не похожую ни на какой фруктовый цветочный сок. Это было нечто, чего он не пробовал никогда. Он увидел, как Харриет тоже скользнула языком по губам, и у него возникло странное желание вкусить эту жидкость с ее губ. Яростное желание вспыхнуло в нем, и он грубо обхватил Харриет за талию и притянул к себе.

Они страстно целовали друг друга, а их руки, помимо их разума, ожесточенно срывали одежду.

Им даже не пришло в голову спрятаться. И они не думали о том, что вокруг них все члены экспедиции, как охваченные внезапным безумием, совокуплялись друг с другом. А над ними с пением кружили жители и сыпали на них туман сладостной жидкости.