Джем

Глава 2

Все, что можно сказать об Ане Димитровой, вряд ли нужно говорить, потому что это было очевидно с первого взгляда. Нежная восторженная девушка, способная любить и внушить любовь. Иногда ее мучили жесточайшие головные боли, и тогда она была раздражена, теряла ориентацию, боль буквально ослепляла ее. Но она старалась переносить такие приступы в одиночестве, не причиняя никому беспокойства.

Она встала рано, как и рассчитывала, пробралась на кухню, чтобы сварить кофе своими руками. Никакого суррогата для Ахмеда! Когда она принесла ему кофе, он поднял эти длинные, разбивающие сердце ресницы и улыбнулся ей. Легкие морщинки побежали вокруг его темно-коричневых глаз.

— Ты слишком добра ко мне, Нан,— сказал он на урду. Она поставила чашку возле него и опустилась на колени, чтобы потереться своей щекой о его лицо. Ахмед не признавал поцелуев, за исключением таких обстоятельств, каких она, хоть и испытывала при этом необычайное наслаждение, не хотела включать в свои теперешние планы.

— Вставай и быстро одевайся,— сказала она.— Я хочу показать тебе свое доброе чудовище.

— Чудовище?

— Ты увидишь.— Она выскользнула из его объятий и направилась под душ. Там она долго стояла под струей горячей воды. Сегодня ни в коем случае нельзя допустить головной боли.

Позже, когда она уже сушила волосы полотенцем, тихо подошел Ахмед и пробежал пальцами по узкому прямому шраму на голове.

— Милая Нан,— сказал он.— Столько выдержать, чтобы изучить урду. Я выучил его без такой операции.

Да, эта операция и принесла ей жуткие головные боли. Она на мгновение прижалась к нему, затем завернулась в полотенцу и улыбнулась.

— Сейчас у нас нет времени для ласк, если мы хотим увидеть чудовище в утреннем свете. Кроме того, я сделала операцию на мозге не только для того, чтобы изучить языки. Это помогло мне стать хорошей переводчицей.

— Мы в Пакистане такого не делаем,— сказал он.

Нан вышла из ванной и, занимаясь своими делами, прислушивалась к кряхтенью и возгласам Ахмеда, который плескался под струей холодной воды. Нан серьезно думала об Ахмеде. Она была практичным человеком. Она не задумываясь пожертвовала бы материальными выгодами ради принципа или чувства, но при этом она хотела бы знать, ради чего жертвует, каковы ставки. А сейчас ставка была достаточно высока — ее любовь к Ахмеду. Болгария, как и Советский Союз, была одной из стран, экспортирующих продовольствие и лояльно относящихся к отсталым народам стран Блока Народов. И тем не менее, политические проблемы существовали и между ними. Нан и Ахмед редко могли видеться друг с другом, и единственный выход был в том, чтобы или ей или ему переменить гражданство. И Нан знала, что Ахмед не пойдет на это.

Насколько глубоко она хочет связать свою жизнь с милым пакистанцем? Сможет ли она жить в переполненных сонных городах Блока Народов? Она видела их. Они достаточно красивые. Но пища в основном растительная, полное отсутствие личных машин, замкнутость, погруженность в себя людей... Хочет ли она этого? Там приятно быть в гостях. Месяц, два... Но вся жизнь?..

Она быстро оделась, так ничего и не решив. Часть ее мозга контролировала ее действия, другая часть обдумывала планы на сегодняшний день конференции. Все-таки операция по расщеплению мозга прекрасная вещь. Она сильно расширяет функциональные возможности человека. Однако даже ее расщепленного мозга сейчас не хватало на мысли об Ахмеде. Она быстро прибрала постель, вымыла и убрала посуду и буквально вытащила Ахмеда за дверь.

Небо было ярко розовым, но солнце только-только появилось. Самое время, если они поторопятся. Она потащила его вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. Они выбежали на двор и затем я пересечение двух бульваров. Здесь она остановилась и обернулась.

— Вот, видишь?

Ахмед прищурился от солнца.

— Я вижу собор,— кивнул он.

— Да, это собор. И чудовище.

— Чудовище? Этот собор?

— Да.

— Хм... Святой Стефан чудовище?.. О! Кажется, я понял. Вон те окна вверху, что глаза. А окна внизу — зубы.

— Он улыбается нам, ты видишь? А вон там — уши и нос.

Ахмед уже смотрел не на собор, а на нее.

— Ты очень странная девушка. Интересно, какой ты будешь в Пакистане?

У Нан перехватило дыхание.

— Нет, нет. Пожалуйста, не говори так.— Она взяла его за руку.— Пожалуйста, давай просто гулять.

— Я еще не завтракал, Анна.

— У нас много времени.—Она повела его через парк к университету.—Ты простил меня за то, что я так плохо переводила тебе на болгарский язык? — она засмеялась.

— Я бы не узнал, что плохо, если бы ты не сказала мне.

— Это было очень плохо, Ахмед. Я посмотрела на тебя, когда ты говорил о Звезде Кунга, и совсем забыла, что нужно переводить.

Он взглянул на нее.

— Знаешь, что сам Наследник Мао заинтересовался звездой. Именно он выбрал название для планеты. Он был в обсерватории, когда была открыта звезда. Я думаю...

— Что ты думаешь, Ахмед?

— Я думаю, что должно произойти нечто необычное,— осторожно сказал он.

Она рассмеялась и погладила его щеку.

— Аня,— выдохнул он и остановился посреди бульвара.— Слушай меня. Ведь если меня не будет долгое время, ты же не забудешь меня?

— Пожалуйста, Ахмед, милый...

— Я знаю, это трудно,— сказал он, забыв, что они стоят у всех на виду.— Я знаю, что Пакистан — бедная страна. У нас нет возможности экспортировать продовольствие, как у вас или американцев. У нас нет нефти, как у Стран Ближнего Востока или Англии. Поэтому мы и присоединились к Блоку Народов.

— Я очень уважаю Пакистан.

— Ты была в Пакистане еще ребенком,— сказал он с горечью — Но можно быть счастливым даже в стране Блока Народов.

Проехал троллейбус, за ним, тихо шурша шинами, три длинных черных автомобиля. Нан затащила Ахмеда на тротуар, радуясь случаю сменить тему разговора. Главная трудность международной конференции, думала Нан, в том, что приходится встречаться со своими политическими противниками, которые иногда кажутся совсем не противниками. Она сейчас вовсе не имела в виду свой роман с Ахмедом. Она вовсе не желала иметь какие-то неудобства и страдания. Она прекрасно знала, каковы ставки в этой игре. Как переводчик с четырех основных языков и дюжины менее значительных, она могла бы найти работу в любой стране, и особенно в странах Блока Продовольствия от Москвы до Канзас-Сити, от Рио до Оттавы. Она встречала тех, кто перешел в другие Блоки. Она видела в Сиднее девушку из Уэльса, даже в ее университете было две японки. Они жили с нею по соседству. Все они отчаянно старались приспособиться к жизни в новых условиях — все же сразу было видно, что они иные.

Однако нынешнее утро и Ахмед были слишком прекрасны для таких тоскливых размышлений. Одна часть ее мозга переключилась с беспокойства на размышления о планах на день, другая часть, которая воспринимала и интерпретировала происходящее вокруг, зафиксировала ее внимание на том, что она увидела.

— Смотри,— сказала она, стиснув локоть Ахмеда, чтобы привлечь его внимание.— Что там происходит?

Это случилось возле Мемориала Освобождение. Блондинка, которую она видела на одном из приемов, спорила с двумя милиционерами. Один держал ее за руку. Другой постукивал своей дубинкой по руке и что-то втолковывал мужчине, по виду, профессору, который тоже скорее всего прибыл на конференцию.

Ахмед остался безучастным к этому. Он сказал:

— Американцы и болгары. Пусть жирные решают свои проблемы между собою.

— Нет, нет, — возразила Нан. — Может я смогу чем-нибудь помочь.

Но после долгих разговоров дело кончилось тем, что Нан Димитрова оказалась тоже арестована.

В этом была вина американки. Даже американцы должны знать, что не стоит отпускать шовинистические шуточки по адресу Красной Армии, если их может услышать полиция столицы самой русофильной страны. Но даже если американка и не знала этого, то она должна была бы знать, что ей не стоило бы настаивать на том, чтобы американский посол должен быть информирован об инциденте. До этого момента милиционеры ждали случая, чтобы закончить разговор и отпустить нарушителей. А когда был упомянут посол Америки, дело сразу приобрело международную окраску.

Единственный положительный момент в этой истории только то, что Ахмед не был замешан в ней. Нан отослала его прочь в самом начале. И Ахмед охотно ушел. Остальных - двух американцев и Нан - препроводили в Народный Дворец Юстиции. Поскольку это было воскресение, им пришлось провести много часов на деревянной скамье, пока удалось собрать членов магистрата.

Никто не стоял возле них. И Нан была уверена, что никто их не остановит, если они поднимутся и выйдут из здания. Но она хотела, чтобы инициатива исходила с ее стороны. Американка тоже не желала воспользоваться шансом. Видимо, она руководствовалась своими принципами. А мужчина не уходил потому, что женщина оставалась. Нан с неудовольствием осмотрела их, особенно пышную американку, которая была чересчур откормлена даже для представительницы страны Блока Продовольствия. Да, подумала Нан, нам не приходится выбирать своих союзников. Мужчина ей понравился. Пожалуй он немного тощ по сравнению со своей партнершей по сексуальным развлечениям.

Время шло. Милиционер принес им тесты, крепкий чай. Постепенно совместное заключение немного сблизило их. Они уже оживленно болтали между собою, когда явились члены магистрата. Чиновники отказались вызвать представителей посольства и настоятельно посоветовали в будущем руководствоваться здравым смыслом, которым Господь наградил людей, и пользоваться хорошими манерами, которым без сомнения обучили их родители. После этого они были отпущены с миром.

Они пропустили десятичасовое заседание конференции, а что еще хуже, не попали на ленч, устроенный для делегатов. Так как это был воскресный день, все рестораны в Софии были забиты народом, поэтому все трое остались без ленча.

Это был первый раз, когда эти трое встретились.

Вторая встреча состоялась позже и очень далеко от Земли.

Дэнни Дэйлхауз выяснил, что его доклад прочитал за него его коллега. Так что пропуск заседания вовсе не оказался катастрофой. Более того, в этом были даже свои преимущества. Он заручился обещанием Мэгги в том, что она постарается устроить ему место в экспедиции на Звезду Кунга.

И сидя в лайнере, который уносил его домой с конференции, Дэйлхауз сочинил официальное письмо Мэгги с просьбой зачислить его в штат экспедиции. К рассвету они уже были над Лабрадором, и самолет летел плавно сквозь ночную мглу. Дэйлхауз в одиночестве съел свой завтрак - яйца и кофе - который ему приготовила стюардесса. После этого он сидел и рассеянно смотрел через иллюминатор на проносящиеся внизу облака. Он размышлял, какова же в действительности Звезда Кунга.