Девки гулящие 2

Глава 42. Закидоны служащего статистического комитета

Вятка. Трифонов монастырь.

Мир, в котором оказался попаданец, от его старого мало отличался. Жил он по тем же физическим и химическим законам – планета вращалась вокруг звезды, имела спутник, зимой было гораздо холодней чем летом, весной снег таял и начинала зеленеть травка… Птички пели, коровы молоко давали… История шла своим чередом. Может какие-то отклонения и имелись, но глаза Ваньки Воробьева их не видели, уши не слышали, пальчики не трогали…

Люди были другими. Вот это точно. Более добрые, отзывчивые, в соображении им тоже не откажешь, но имелись и другие отличия. Вот сестрицы Ванькины – тётеньки все уже в годах, но в домового верят. Широко это не офишируют, но в уголок темный время от времени блюдечко с молоком ставят. Попаданец сначала думал, что кошкам они это угощение делают, но как оказалось – нет, совсем другой личности. Домовой для них такая же реальность как сам Ванька. Иван его сколько не высматривал, но так и не повезло ему с данным существом свидеться. Чурался его домовой по каким-то причинам…

Сестрицы так же верили, что в бане Банник живет. Злой и вредный дух. Для взрослых он особой опасности не представляет, а вот новорожденным навредить может. Молодым матерям Банника стоит опасаться и своих малышей без присмотра при посещении бани не оставлять. На колоду он малютку может подменить, был хороший и здоровый ребеночек, а вдруг превратится в совершенно больного, и не только телесно, но и душевно…

Примет и хиток много у сестер ещё было. Жизнь они по этим правилам и предписаниям строили и весьма опасались что-то нарушить. Ежели что-то не получалось или горе какое-то случалось – начинали доискиваться – вероятно что-то они не правильно сделали, выявляли это и больше так не поступали – хоть режь их тупым ножиком…

То же самое было и с поиском кладов. Господин служащий статистического комитета хоть и университетское образование имел, до пьянки своей перманентной хорошие должности занимал и с социально значимыми людьми общался, но в вещие сны верил. Даже на короткий момент Ваньке сумел голову задурить, и он с уворованным из музея кладовым камнем под подушкой несколько ночей провел. Потом как пелена с его глаз спала, и он с удивлением сам себя спросил – не пора ли током в психиатрическом отделении Вятской губернской земской больницы полечиться, а может быть курс мокрых обертываний пройти?

На камне, словно монах какой-то иноземный, спал сейчас только служащий комитета. Каждое утро Ваньке Воробьеву сны докладывал, но пока место клада ему что-то не показалось. Всё другое-разное снилось горькому пьянице.

Если одного спанья на заветном камне мало, то надо что-то добавить. Такая мысль в голове статистика возникла. В логике ему не откажешь, но реализация этой добавки опять же была с местным компонентом. Житель из старого времени попаданца так бы едва поступил, а здесь – пожалуйста, это как бы в пределах нормы. Может это только нормально для одного напарника Ваньки с его пропитыми мозгами? Другие бы так не сделали? Достаточного числа наблюдений у Ивана Воробьева не было и выводов, а также обобщений он делать не стал. Следил он за бурной деятельностью служащего статистического комитета, а сам начал совершать действия в несколько ином направлении, его прежними знаниями обусловленном.

Что же господин статистик?

Приготовлением снадобий для просветления и расширения сознания, а также для повышения восприятия к посланиям из астрала он занялся. Не может де вещий сон к нему пробиться, надо ему со своей стороны помочь. Начал на Больше-Хлыновскую к Ваньке подозрительных старцев и странников приводить. У тех нужные прописи зелий имелись, но без оплаты они их в распоряжение статистика предоставить не могли. Настораживало и то, что составляющие для этих настоев и эликсиров у них же надо было и приобретать. Надо сказать, что стоили они не дешево, а финансовое состояние самого Ванькиного сподвижника оставляло желать лучшего. Ванька раз помог ему материально, а потом и скомандовал от ворот поворот – травись на свои, не хочу я в твоей гибели принимать участие. Отстал от него служащий комитета, но гнуть свою линию не перестал.

Вторым его направлением деятельности было приобретение амулетов. С ними де клад сам в руки дастся. Помогут они клад почувствовать, чуть ли не сквозь землю его увидеть. Опять же предлагали амулеты статистику какие-то оборванцы. Ванька ему долго доказывал, что что-то тут не сходится. Ежели у этой голи перекатной такие предметы имеются, то почему они сами настолько бедны? Взяли бы и сами накопали сокровищ для вполне обеспеченной жизни. Они эту могильную косточку за червончик продают, а сами с ней могли бы многие десятки и сотни тысяч иметь. Не до конца ещё деградировал хронический алкоголик, внял голосу разума, погнал поганой метлой продавцов волшебных вещей…

Через пару дней на Ваньку посыпались обвинения. Мысли де у тебя нечистые. Не снится нужный сон, не дается в руки клад потому, что задумал ты, Иван, его один к рукам прибрать, обмануть напарника, не по уговору находку разделить. Или может желаешь сокровища не на благое дело потратить, на какое-то постыдство, на не угодные Богу занятия… Перечень возможных Ванькиных прегрешений был велик. Если все их учесть – не видать им клада как своих ушей. Сам то статистик – истинный праведник, а значит один Ванька во всем виноват, но сейчас они уже крепко одной веревочкой повязаны, доверился Ваньке служащий статистического комитета, а он змеюкой подколодной отказался.

Ванька даже как-то опасаться своего напарника начал. Непонятно, что в его голову взбрести может. Не стал Иван из рук статистика ничего брать, внимательно за ним присматривал – не отравил бы чем, а также дистанцию от него стал держать – может он камень за пазухой держит или нож в рукаве…

Вятка. Успенский собор.