Дети пространства

Последний житель Клавиуса

Ким подловил Линду Раштен в каминном зале.

— Слушай, ты тут вроде единственный представитель antispace.org?

— Ну… — замялась девушка. — Была когда-то. А что?

— Да есть тут одно дело. Бромптон-таки установил, кто именно заказывал того реплицирующегося робота, потомки которого известны нам как шияары. И этот человек родился, жил и умер в Клавиусе.

— На Луне же запрещено вынашивать и рожать детей. Слишком мала гравитация.

— Так прежде, чем появился запрет, кто-то должен был попробовать. Вот Эндрю Таннер как раз и есть результат одной из таких попыток. Удалось выяснить адрес его квартиры в Большом куполе. И вот теперь я хочу её посетить и приглашаю тебя участвовать в этом как представителя антиспейса.

— Но ведь это незаконное проникновение в чужое жилище.

— В Большом куполе уже сто лет никто не живёт, так что это не грабёж, а археология. Но если тебя это так волнует, могу попросить Келли выписать формальный ордер на обыск. Будешь понятой.

Линда наконец сообразила, что имеет дело с «космическим оккупантом», который только на днях исполнял в этом самом зале старинную песню со словами: «Нам пропишут синоптики, словно лекарство, погоду, а погоду на море, пожалуй что, делаем мы».[25] Эти люди привыкли прогибать под себя не то что человеческие законы, но и погоду, гравитационное поле, расположение планет и чуть ли не циклы активности звёзд.

— А кто ещё пойдёт?

— Само собой, Труди Карпентер. Если я отправлюсь куда-то в обществе другой девушки, а её не возьму, она будет ревновать. Хотел взять ещё Мишеля Рандью, но, прочитав вот это, засомневался, — Ким вытащил из планшетки распечатку из журнала планетологической станции Клавиус-4.

Линда прочла:

12.11.2126

11:00 GMT. Сегодня не вышел на связь дедушка Энди, персонаж непонятного гражданства, проживающий в Большом куполе и иногда поставлявший экспедиции свежие овощи в обмен на муку и запасные части к бытовой технике. Попросил Айвена и Олега съездить к нему и проверить — может быть, он заболел.

15:00 GMT. Вернулись из Большого купола Айвен и Олег. Доложили, что старик Энди сидит в кресле перед своим компьютером, холодный и окоченевший. Предложили врачу экспедиции доктору Сарно освидетельствовать труп, после чего организовать похороны.

18:00 GMT. После консультаций с Землёй по E-Mail доктор Сарно заявил, что Эндрю Таннер не значится ни в каких базах данных, так что выписать свидетельство о смерти не представляется возможным. Поэтому он предлагает не отвлекать персонал экспедиции на организацию похорон. Обсудив с ним этот вопрос, я наложил запрет на посещение членами экспедиции 4-го квартала Юго-Восточного сектора Большого купола сроком на один год. Через год тело должно мумифицироваться и перестать представлять эпидемическую опасность.

— Н-да, — только и смогла сказать Линда.

— Теперь понимаешь, почему я не хочу тащить туда мальчишку тринадцати лет от роду, выросшего в том же городе, что и ты? Вот нашего первокурсника я бы взял. Так что пойдём втроём.

Труди, которую они вытащили из спортзала (Линда вообще не очень понимала, почему эта девушка после достаточно тяжёлой физической работы в малых куполах ещё и так упахивается в спортзале — куда больше, чем её однокашники-марсиане, и даже куда больше, чем земляне), пришла в состояние какого-то неумеренного энтузиазма:

— Так там сто лет лежит непогребённый труп создателя шияаров? А может, его призрак чахнет там над чертежами астероидного харвестера?

Линда попыталась урезонить молодую коллегу: мол, нехорошо глумиться над покойниками.

— Скажи спасибо, что здесь нет никого из-под Осануэва, — заметил на это Ким. — Вот уж кто поглумился бы. Узнай они, что сохранился труп создателя шияаров, они бы точно тем или иным способом вытребовали его себе, залили в пластик, чтоб не развалился, и повесили на вечные времена где-нибудь около входа в Парк Памяти в Нуэва-Картахена.

Девушки быстро переоделись в рабочую одежду, и все трое спустились в тоннель, ведущий в Большой купол. Когда они добрались до трамвайных рельсов, Ким предложил подождать трамвая. Через несколько минут к остановке подъехал роботрамвай, ходивший тут ещё при жизни Эндрю Таннера и, обнаружив ожидающих людей, остановился и открыл двери.

Когда вагон тронулся, Труди вдруг задумчиво произнесла:

— Ким, а ведь если бы не он, мы бы с тобой никогда не встретились.

— Хуже. Если бы шияары не атаковали Землю, а арктурианцы, отбив их, не основали Порт-Шамбалу, я бы, скорее всего, вообще не стал тем, кто я есть. Сидел бы, как в тюрьме, в сиротском приюте где-нибудь в Дублине и считался умственно отсталым асоциальным злобным типом. Поэтому предлагаю, если мы действительно найдём труп, кремировать его по-человечески, пока до него не добрались осануэвцы.

— Ты же вполне взрослый парень, — удивилась Линда. — Из приютов вроде выпускают после достижения совершеннолетия.

— Это по нашим спейсианским понятиям я взрослый. А по вашим земным шестнадцать лет — ещё несовершеннолетний.

Линда ещё раз оглядела парня и задумалась. Рослый, на полголовы выше неё, мускулы слегка выпирают через идеально сидящую рабочую форму ВКФ, всегда спокойный, уверенный в себе. С того самого момента, как на пороге альпийского приюта в клубах тумана возникли четверо в камуфляже и касках, она подсознательно воспринимала Кима как ровесника. Мара и Лаура всё же выглядели помоложе, курс этак на второй-третий земного университета. Мишель как-то прошёл мимо её внимания. А Ким вёл себя совершенно по-взрослому. И когда он возился с ней, обучая её разбирать-собирать гауссовку, и здесь на Луне, когда в спортзале курировал марсиан и этих двух подростков из шварцвассеровской лаборатории, было видно, что преподаванием он занимается не впервые в жизни. Ну никак он не тянул меньше, чем на аспиранта.

— А почему асоциальным и злобным? — тем временем поинтересовалась Труди.

— Потому что земные приюты всех стригут под одну гребёнку. А я под эту гребёнку категорически не подхожу. На Земле уже лет двести нет приютов, которые готовят офицеров. В каком-нибудь кадетском корпусе XIX века, может, я и вписался бы в образ жизни. А тут… Но вообще в семье со мной возились даже больше, чем с родными детьми. На Мару могли и прикрикнуть, чтобы не капризничала, а со мной всегда старались разобраться, что не так. Ну а Келли — он вообще старший, если что, на нём вся ответственность. Пока он в юнги не ушёл.

Ким ещё долго вспоминал своё детство в Порт-Шамбале и в юнгах. С точки зрения Труди это было детство как детство. Кому-то достаётся менее интересная работа в подмастерьях, кому-то более. Пожалуй, она не променяла бы свою работу на его, хотя успела побывать только на двух планетах — родном Марсе и Фобосе, а не на десятке, которые успела посетить Солярная эскадра за те три года, пока Ким служил в юнгах. Зато она видела и хандрамиты, и купола рудничных посёлков, и Гелиум — и не так, как видит их отпущенный в увольнение космонавт, а изнутри, можно сказать, с самой изнанки. А вот для Линды это всё было совершенно не похоже на тот мир, который знала она.

Трамвай подъехал к нужной остановке, и Ким мгновенно переменился. Вместо парня, флиртующего с двумя девушками одновременно, появился рейнджер, сопровождающий гражданских лиц через малознакомое опасное место.

А место и правда было странноватым. Когда-то здесь был сельскохозяйственный пригород Клавиус-сити, маленькие домики, разбросанные среди полей. Но за сотню безлюдных лет заброшенные поля заросли кустарником и тем самым тонкоствольным клавиусским лесом, поэтому домик Таннера было не так просто найти. Киму даже пришлось кое-где прорубать дорогу.

Наконец они добрались до домика. Рядом с ним был мощёный дворик, который сумел устоять против наплыва вездесущей клавиусской флоры. Под дряхлым пластиковым навесом в углу стояли несколько насквозь проржавевших квадроциклов, и лежала куча всяких сельхозорудий. На двери домика по-прежнему болталась на стекловолоконном шнурке пластиковая печать Лунной Планетологической базы.

Ким решительно сорвал печать и шагнул внутрь. Миновав небольшую террасу, он распахнул дверь в комнату, окна которой закрывали жалюзи. В ней в полутьме перед выключенным компьютером сидел… На первый взгляд им показалось, что просто невысокий и очень худой старик. Со второго взгляда стало понятно, что это высохшая мумия.

— Труди, собери каких-нибудь сухих веток на дрова, — скомандовал Ким. — А ты, Линда, помоги мне его вытащить.

Вдвоём они выволокли почти невесомый труп на двор и аккуратно положили его на брусчатку, потом натаскали довольно большую кучу хвороста. Ким вытащил из рюкзака бутылку с какой-то жидкостью и обильно полил этот хворост. Они аккуратно положили труп на костёр, сложив ему руки на груди, и Ким, встав у изголовья, сказал короткое прощальное слово. Затем он вытащил из кармана небольшой предмет, что-то дёрнул и бросил его в дрова. Те моментально вспыхнули по всей длине костра, и через несколько минут на брусчатке остался только пепел и несколько угольков.

— Всё, печальный долг выполнен, — сказал курсант. — Теперь можно спокойно заняться сбором информации.