Дела семейные

Глава 7. Откровения, или Как Спартанец с Вологодскими познакомился

Когда подошли, тренировка Вологодских закончилась. Девчонка отошла в сторону, Люций так и остался сидеть на земле, поглядывая на меня, а вот Мария вышла вперед.

— Так-так-так, — сказала она, оглядывая меня с ног до головы. — Этого мальчишку я не видела среди твоих учеников в прошлый раз, но его вид заставляет задуматься, что привёл ты его не просто так.

Эта женщина мне не понравилась.

Неужели она моя мать?

Алисия была сильной, строгой, но в то же время любящей. Я всегда чувствовал тепло и заботу от неё. Эта же женщина была подобно айсбергу. Холодна, высокомерна и чрезмерно властна. Обращалась она к Такену, а на меня смотрела как на насекомое.

— Это Спар, — представил меня Такен. — И да, его внешний вид одна из причин, почему я его привёл сюда.

— Тогда изволь объясниться. Или мне адресовать вопрос мужу? Ты, случаем, не нагулял бастарда? Очень уж похожие волосы.

— Как и глаза, похожие на твои, — сказал Такен.

— Действительно, — Мария подошла ко мне и посмотрела куда пристальнее. — Очень любопытно. Кто ты такой, мальчик?

— Я — это я. А вот кто мои родители — хотелось бы узнать, — нашёлся я с ответом.

— Так и при чем здесь мы?

— Это не твой сын? — прямо спросил Такен.

— У меня нет сыновей, — криво усмехнулась Мария. — Уж поверь. Я бы знала, если бы из меня вышел ребенок.

Внутри что-то ухнуло. Так это не мои родители?

Не знаю, чего испытывал больше в тот момент. Разочарования или облегчения.

— Не буду выказывать сомнения в твоей наблюдательности, — ответил Такен сухо. — Но предпочту прояснить ситуацию до конца. Спар, кто тебя воспитывал?

— Тётя Алисия.

— Алисия? — как-то совсем уж недобро прищурилась Мария.

Такен достал откуда-то из кармана фотографии. Протянул мне.

— Раньше не показывал, хотя стоило бы. Она?

— Она, — сразу узнал я. — Молодая.

Мария выхватила снимки и осмотрела. Перевела взгляд на меня.

— Ах вот оно что. Теперь понятно.

— Что же тебе понятно? — спросил Такен.

Напряжение между нами как-то сразу выросло на порядок.

— Это тебя не касается, — холодно ответила Мария, давая понять, что не очень-то они и друзья. — А мальчика я заберу.

Теперь у меня внутри всё похолодело.

— На каком основании? — поинтересовался Такен.

Со слишком непонятной интонацией, чтобы я не задумался, может ли он меня отдать.

— На том основании, что он наша собственность.

— Неожиданно это слышать. Не желаешь ли объясниться?

— Не желаю, — резко ответила Мария.

И потянулась рукой ко мне.

Как это произошло, я не заметил. Вот она дернулась, а вот меч Такена у её горла. Люций же, который сидел так безмятежно, оказался рядом, блокируя клинок своим мечом. Который тоже непонятно откуда взялся.

— Такен, осторожнее, — сказал он.

— А то от твоей крепости ничего не останется, — начала угрожать Мария. — Кто знает, сколько учеников погибнет в наших разборках.

— Вы пришли ко мне в дом, хотите забрать моего ученика и угрожаете?

Как оказалось, Мастер умеет одной интонацией жути нагонять.

— Нас двое, ты один. У тебя нет ни шанса, — упрямо ответила Мария.

— Вас трое, — только и сказал он.

Глаза Марии натурально засверкали, налились ядовитой зеленью. Схожий эффект был и у моих глаз, когда я входил в раж. Слишком похоже для тех, кто не является матерью и сыном.

— Ты угрожаешь моей дочери?! — прошипела Мария.

— А ты моим ученикам и моему дому, — парировал Такен. — Так что, смахнется? — с какой-то лихой злорадностью спросил он.

И я понял, что да. Дернутся — и быть побоищу. А раз так, надо не тупить, а прикидывать расклады. Сомневаюсь, что так легко смогу хотя бы навредить этим легендарщикам, но отвлечь и неприятно удивить — пожалуй, да.

— Дядя Такен, дядя Такен! — внезапно девчонка, которая до этого в стороне стояла, напрыгнула на мать сзади, обнимая и выглядывая из-за её плеча. — Не сердитесь на маму. Она просто включила режим злой тёти! Её нужно вкусно покормить, и тогда она успокоится!

Эта девчонка что, умственно отсталая?! Что за бред несет?!

Но, как ни странно, это помогло. Первым убрал меч Люций.

— Извини, Такен. Ты знаешь мою жену и знаешь меня.

— Слишком хорошо, — ответил тот.

— Да уж, — виновато улыбнулся Люций, и я понял, что означали слова Мастера про его невзрачность.

Мужчина носил очки и был каким-то — никаким. Не за что глазу зацепиться.

— Мария, успокойся, — сказал он.

И тут меня накрыло новое понимание. Внешность невзрачная, а внутренней силы на десятерых хватит. Мария — послушалась. Хотя казалось, эту стихию ничто остановить не сможет. Фыркнула, но отошла в сторону.

— У нас два варианта. — сказал Такен. — Либо рассказываете, как есть, либо покидаете мой дом и с Источником разбираетесь сами.

— Это и тебе выгодно, — сказал Люций.

— Я готов заплатить такую цену.

— Что ж… — вздохнул мужчина. — История не самая красивая, — предупредил Люций.

— Как-нибудь переживем.

— Будем разговаривать прямо здесь?

— Да.

Такен не хочет давать им опомниться и кует железо, пока горячо? Мне только и оставалось, что держать морду кирпичом и делать вид, что так и должно быть.

— Как скажешь… — вздохнул Люций и посмотрел на меня. — Мы не твои родители. Если честно, я и не помню их.

— Но ты их знал? — выделил главное Такен.

— Да… — мужчина помедлил и нехотя признался: — Мы купили ребенка.

— Купили? — вырвалось у меня.

— Да. Купили, — повторил он. — Не так уж дорого. В те времена в пригородах царил голод, дела обстояли куда хуже, чем сейчас. Мало городов, налаженных цепочек…

— Зачем вы купили ребенка? — перебил Такен.

— Для экспериментов, — Люций отвернулся и посмотрел куда-то в небо. — Ты знаешь, чем мы занимались.

— Про эксперименты над детьми слышу впервые, — холодновато сказал Такен, и это от Люция не укрылось.

Мария участвовать в разговоре не стала и увела дочь в сторону. Не хочет, чтобы та слышала откровения?

Я и сам не уверен, что хотел их слышать. Мой мир рушился, переворачивался, и не уверен, что когда-то соберется заново.

— Тогда мы изучали возможность передачи сил уже освоенных камней. Работа с геномом, внутренней энергетикой. Отсюда ты и заполучил характерные наши признаки, — посмотрел он на меня. — Мои волосы и глаза Марии. Удивлен, что выжил…

— Удивлен? — и снова Такен понимал в разговоре куда больше, чем я. — Сколько было детей? Увенчалась ли хоть какая-то история успехом?

— Нет. Точнее, теперь вижу, что да, но тогда мы думали, что нет, — Люций посмотрел на меня задумчиво. — Шестьдесят три объекта. У тебя порядковый номер — Л-13.

Лицо я не удержал. Дернулся. Л-13. А тётя называла меня Эл.

— Нам не удалось добиться устойчивых изменений. Хаотичные мутации, приводящие к уродству, нарушению жизненно важных функции. Как итог — смерть.

— Как тогда выжил Спар?

— Алисия. Она нам помогала, снабжала всем необходимым, но не знала, чем именно мы занимаемся. А когда узнала — сожгла всю лабораторию. После этого они с Марией даже подрались и разругались вусмерть.

— Сожгла с детьми? — уточнил Такен.

— Нет… Не знаю. Мы тогда разочаровались в эксперименте и признали его тупиковым.

Чудовища. Я отчётливо понял, что передо мной стоят чудовища.

Люций говорил это обыденно. Не раскаивался. Не стыдился. Убить шестьдесят два ребенка — ерунда, если это оправдано целесообразностью.

— У Алисие были… другие дети. Они погибли. Думал, от болезней, — припомнил я смутные воспоминания.

Слишком маленьким я тогда был. Как-то всё расплывалось.

— Ты не помнишь, как было в лаборатории? — спросил Такен.

— Нет… ничего… — я честно попытался вспомнить, но, как и многие разы до этого, пустота.

— Это уже к Алисии вопрос, — сказал Люций. — Мы с памятью детей не работали. А ты, Такен, не осуждай. Мы уже видели, чем ты поишь своих учеников. Результатом наших наработок. Которые были получены в ходе и тех экспериментов в том числе.

Я покосился на учителя. Он чем-то поит учеников? Нас тоже поил?

— Это не отменяет того, что вы серьезно перешли черту.

Когда Такен сказал это, Мария куда-то отправила дочь, а сама направилась сюда. Как оказалось, она прекрасно слышала наш разговор.

— Черту? — спросила она с насмешкой. — Не надо этого лицемерия, Такен. Про твои отборочные мы уже слышали. Всякие слухи ходят. Сколько там детей погибло? А сколько подохло от твоей учёбы?

— Я никого не покупал и не принуждал. Ты путаешь решение взрослого человека и маленького ребенка, которого, как скотину, пустили на убой, — холодно ответил Такен.

— Да-а? — протянула Мария. — А в чем отличие? Сколько этим взрослым лет? — кивнула она в сторону нового набора. — Пятнадцать-шестнадцать. Да, очень взрослые люди, отдающие себе отчет в том, на что они подписались, — рассмеялась Мария.

— Мы сами делали свой выбор, — процедил я.

— Конечно, — улыбнулась она мне насквозь фальшивой улыбкой. — Твои родители тоже сами сделали выбор. Получить немного денег, чтобы прокормить остальных. Пожертвовать малым, чтобы спасти большее. Впрочем, я не уверена, что ими двигало благородство. Возможно, они просто хотели напиться в очередной раз, получив легкие деньги.

В глазах у меня потемнело. Я дернулся, но Такен положил руку на плечо, и как-то разом весь запал ушёл. Кажется, меня чем-то придавило.

Мария на это с разочарованием посмотрела. Провоцирует? Тварь.

С той же силой, какой рвался к этой встрече, я возненавидел её.

— Так значит, тебя воспитала Алисия? — подошла она ближе. — А ты, Такен, не утомляй своей дешевой моралью. Сам-то половину прозвищ получил вовсе не из-за добрых поступков. Да и детей убивал, есть и на твоей душе грехи.

— Война и эксперименты — это несколько разное, — ответил он.

Но в этот раз твердости в его словах я не ощутил.

— Да неужели, — фыркнула Мария. — А итог один. Страдали дети. Справедливости ради скажу, что мы никого не похищали. Не отбирали силой. Платили хорошие деньги, давали их семьям поправить свои дела. Ты бы видел, с какой радостью некоторые отказывались от бремени, которое не знали, как кормить.

Она эту мысль мне словно в голову вбила. Мои родители продали меня.

— И ты зря отказываешь мне в изучении мальчика. Возможно, в нем скрываются многие секреты и ответы на наши вопросы. Что он усвоил? Какие способности пробудились? Характерные внешние признаки — это неинтересно. Контракты с камнями? Да, определенно, — её глаза светились, и она буквально сканировала меня, словно я открытая книга. — Повышенная адаптивность, регенерация, более крепкий скелет… Или это результат обучения и освоенных камней? Мальчишка так и сверкает энергией. Этого не достичь одними лишь камнями. Так всё же какие-то тренировки? Ты поделился тайным знанием?

— Мария, хватит, — попросил, а не осадил жену Люций. — Прояви уважение к мальчику. Видимо, он рассчитывал, что в нас найдет родителей.

— А нашёл вивисекторов, — сказал я тихо.

— Вивисекторов, ученых, первооткрывателей, — перечислила Мария. — Не самый плохой вариант. Куда лучше, чем бедняки, продающие ненужное дитя.

Сука. С каждым её словом я ненавидел её всё больше.

— Мари, — голос Люция прозвучал строже.

— Да-да! — отмахнулась она. — Пусть мальчик не смотрит так вызывающе, тогда и я буду вести себя скромнее.

— Ты неправа. Любые родители лучше тебя.

Удара я не заметил. Вспышка, и я отлетел назад, чувствуя, как по телу разбегается мощнейший разряд.

Думал… Да ничего я не думал. В тот момент воздух глотал и пытался переработать вложенную, чужеродную силу, которая не давала встать. Справился, пусть и с трудом. А когда встал, увидел Такена стоящего рядом.

— Цел? — спросил он. — Как-то нехорошо получилось. Идем, поговорим.

Семейка Вологодских к этому моменту ушла в неизвестном направлении. Их я не увидел.

***

Нам ещё на первом курсе говорили, что самый опасный удар — это которого не заметил.

В данном случае удары я заметил, но был совершенно к ним не готов. Поднялся, посмотрел на Такена. Тот меня куда-то повёл. Ноги сами за ним пошли. Краем глаза заметил, что Кузня со своим отрядом стоит внизу, у входа в наш корпус. Они всё видели.

Слухи о том, как я встретился с «родителями», быстро разойдутся.

Да и плевать.

Чувствовал я себя ровно так, как бывает, когда пропускаешь незамеченный удар. Полностью разбитым, деморализованным. Казалось, не хватает воздуха. Легкие работают, я дышу, но воздуха не хватает. Но это всё ерунда. На самом деле мне катастрофически не хватало понимания, как жить дальше.

Я привык жить с мыслью, что мои родители крутые ныряльщики, которые ради какой-то великой мысли бросили меня. Что бы я себе ни говорил, как бы ниосаживал, какие бы версии ни допускал, исходил именно из этой мысли.

А сейчас что получается. Я не потомок ныряльщиков, а товар. Лишний рот, который продали по бросовой цене, чтобы избавиться от груза. Мои родители — нищие люди, которые ничем не прославились. Сам я кто после этого? Никто. Пустое место. Не удержавшись, нервно хохотнул. Такен повернулся, но ничего не сказал.

Привёл он меня к себе в кабинет. Усадил в кресло, отошёл к шкафам, открыл и достал графит. Снял свой шлем, положил его на стол. После мне налил янтарной жидкости и пододвинул стакан.

— Пей. До дна.

Я и выпил, плохо в тот момент соображая.

Горло обожгло пламенем, следом огненный шар ухнул в желудок, вышибая слезу.

— Надо вас пить научить, а то мало ли в какую ситуацию угодите, — сказал Такен сам себе, а потом тоже уселся в кресло напротив. — Ну, что думаешь?

— Это…

Приличных слов у меня не нашлось, промолчал.

— Да, неловко вышло. Родителей ты, как понимаю, теперь не найдешь.

— А если…

— А стоит? — прямо спросил Такен, и я не нашёлся, что сказать.

Действительно. Стоит ли искать тех, кто меня продал?

Это искать Вологодских, легендарщиков, было интересно. За их исчезновением скрывалась какая-то тайна. Чего уж, мне это льстило, быть сыном таких известных родителей.

А теперь… Да по факту ничего не изменилось, кроме крушения моих ожиданий, иллюзий и надежд. Теперь я ничем не отличаюсь от половины нашего курса, у которых родители тоже не пойми кто.

— Не знаю, — ответил я, подумав. — Пока нечего сказать. Надо переварить новость.

— Ты прав, спешка сейчас ни к чему. Попробуй не сцепиться с Вологодскими. Не уверен, что смогу защитить.

— Даже так? — посмотрел я на Мастера.

— Они сильны. Опасны. А я не могу быть рядом постоянно. Так что ты можешь рассчитывать только на месть, — усмехнулся он. — Это то, что последует гарантированно. Также я не собираюсь им отдавать тебя. В этом тоже можешь быть уверен. Но если ты где-то вдали от моего присмотра с ними пересечешься, то произойти может что угодно. Постарайся сам не провоцировать и не усугублять ситуацию.

— Какие у вас с ними дела, Мастер? Почему не выгнать этих людей? Они ведь остались?

— Остались, — на лице Такена отразились эмоции бесконечной усталости.

— Но почему?

Спросил и понял, насколько вопрос глупый. Кому какое дело, что мои надежды на счастливое воссоединение с семьей не оправдались? Разве это должно влиять на планы Такена? Нет, не должно, ответил я.

Мои чувства — мои проблемы. А Мастер и так мне уже много дал. Защитил.

— Скажи, Спар. Как решить проблему с Легионом? — спросил он.

— Вы знаете о том, что появились банды? — резкая смена темы сбила меня с мысли, и я рефлекторно ответил вопросом на вопрос, банально, чтобы с мыслями собраться.

— Конечно. Если знать, куда смотреть, это трудно пропустить. В скором времени планируется массированный удар по его силам, но это не решение. Ты должен понимать.

— Если он может захватывать тела, то да, уничтожение носителей не имеет смысла.

— Имеет, как мне кажется. Исключительно как временная мера, с целью ослабления и задержки его планов, — поправил меня Такен. — Но как решить вопрос кардинально?

— Мы это обсуждали. Калия как-то смогла попасть в его измерение. Если провести туда отряд…

— Логичная идея, на основе того опыта, что у нас есть. Только вот Калия и сама не знает, как это сделала. Сможем ли повторить — неизвестно. Сможем ли провести кого-то, помимо неё, — неизвестно. А если сможем, хватит ли сил — тоже неизвестно.

— Если добыть новые камни и подготовиться…

— Уже, — перебил Такен. — Я уже начал сбор камней и кое-что нашёл. Скоро ученики получат новые силы, начнут тренировки. Которые займут минимум год, и не факт, что дадут результат.

— А Вологодские, значит, могут помочь, — недовольно заключил я.

— Есть такая вероятность. Пока не буду вдаваться в подробности, — уклончиво ответил Такен. — От тебя сейчас требуется благоразумие. У вас будет пара дней отдыха. Сразу после того, как напишете отчёты. После начнутся занятия. Будете помогать с новым набором. Подробности вам расскажут.

— Да уж, — выдохнул я.

— Хочешь совет? Даже два.

Я приподнял бровь, выжидая.

— Шупа рассказывал, что отец его тоже продал, за карточные долги?

Тот редкий случай, когда я залился краской.

В этот день события происходили настолько интенсивно, что я не успевал осознавать свои чувства, собравшиеся в тугой комок где-то в груди. Заметил, что сижу напряженный. Что спина вся вспотела. Да и побаливает — это от жесткого приземления после удара Марии.

То, что я чувствовал себя утопленным в самую грязь, тоже пропустил. Такен напомнил про Шупу и вмиг осознал. Да уж. В этой грязи, оказывается, я не один. Есть над чем подумать.

— И ничего, живет. Не унывает, — закончил мысль Такен.

— Мне тоже не унывать? — попытался изобразить ухмылку, но вышел какой-то унылый лицевой спазм.

— Именно. Уныние — грех вообще-то, — наставительно сказал Такен. — К тому же… Вот тебе второй совет. Точнее, напоминание.

— Какое? — спросил я, когда он замолчал, выжидая реакцию.

— Алисия. Она умыкнула вас. Воспитывала тебя. Плохо относилась?

— Хорошо, — ответил я, с трудом сглотнув тугой ком в горле.

— Кормила? Поила? Одевала? Следила, чтобы не убились? Научила чему-то наверняка?

— Так и было. Мне не на что жаловаться.

— То есть она делала всё то, что и должна делать хорошая мать?

Я понял, к чему он клонит. Одни родители продали меня. Другие «родители» ставили эксперименты. Но я искал не там, где надо.

Действительно. Чем Алисия не мать? Биологически — нет. А по делам её — уж получше многих.

— Тогда, по этой логике, вы мне отец.

— Ха-ха, — рассмеялся Такен. — Почти. Хотя я бы сказал, злостный эксплуататор, — расплылся он в хищной ухмылке.

— Эксплуатация подразумевает выгоду. Невыгодно меня перед Вологодскими защищать, — парировал я. Впрочем, мысль уловил. Вы правы. Я всю жизнь Алисию тёткой называл, а по факту, она мне как мать была. Уж точно её заметила. Грех жаловаться.

— Вот и не жалуйся.

— Кстати… — опомнился я. — Раз уж вспомнили про неё. Есть ещё кое-что. Алисия оставила наследство.

— Какое? — не было видно, что Такен заинтересовался. Скорее из вежливости спросил, задумавшись о чем-то своём.

— Не знаю. Оно лежит в шкатулке, которую можно открыть, только если освоил редкий камень. Таково было её условие.

— Шкатулка-артефакт? Любопытно, — Мастер оживился. — Где она находится?

— В стене. В хранилище. Где я жил. Могу съездить забрать? Возможно, там легендарный камень.

— Путь туда обратно займет слишком много времени, — покачал головой Такен.

— Но… — забеспокоился я. — Вдруг там есть какая-то важная информация о моём прошлом?

— Я не отказываю. Пойдем. Поступим по-другому.

Такен увлек меня, но вовсе не во двор, а на крышу вывел. У него из кабинета удобный проход туда был. Как вышли, создал вокруг нас силовой купол и… Уже через пару минут мы зависли над городом.

— В какой части хранилище расположено? — спросил Такен.

— Там, — указал я направление.

Туда Мастер и направился. Мы рухнули с неба, упав прямо перед стражей. Один из них от такого аж на задницу рухнул.

— Привет, парни, — махнул я рукой, узнав двоих из троих дежуривших. — Я за вещами. Пустите?

— Спар? — узнали и меня. — Нужна заявка. Надо Батьку звать…

— Так зови, — сказал ему Такен. — Побыстрее. Будете медлить, я всё равно зайду.

— Это вызов семье Кимбли? — спросил стражник, напрягаясь.

— Это вызов вам, если тупить будете. А Кимбли мне ничего не сделают. Ещё и на вас отыгрываются, если проблему создадите.

Я лишь развёл руками, когда стражники на меня посмотрели.