Деформация

Глава 28

Солнце противно припекало раненое плечо. Хизер проснулась и поняла, что одежда почти высохла. Она лежала на боку, подложив под себя руки. Хизер приходила в себя ещё ночью, но не найдя сил подняться, уснула там, среди камней. Сквозь закрытые веки струился тёплый свет, Хизер думала о том, что можно просто остаться здесь и подождать смерти, но она глубоко вздохнула и открыла глаза. Она сидела на берегу, всматриваясь в бирюзовые волны — от вчерашней пасмурной погоды не осталось и следа. Безмерно хотелось пить, и она проковыляла к самой кромке берега, чтобы зачерпнуть ладонями воду. Кожу сильно щипало от ссадин и порезов, а вода оказалась с каким-то металлическим привкусом. Рана на плече ныла, но вода хотя бы смыла грязную, запёкшуюся кровь. Ничего не оставалось, как попытаться восстановить силы и думать, что делать дальше.

— И как мне тут взбираться? — Хизер прищурилась, разглядывая высокий обрыв. — Хорошо, хоть оружие есть, — пробормотала она.

Пройдя по берегу в обратную от скал сторону, она обнаружила, что обрыв стал чуть более пологим, и было за что зацепиться — камни и сухие корни ближайших деревьев торчали из земли. Несмотря на это, усилий, чтобы залезть наверх пришлось приложить не мало.

— Интересно, тот лагерь, на который мы напали, его уже обнаружили другие Надзиратели? Мне нужно поесть и попить, голова совсем не соображает, — Хизер разговаривала с собой, осторожно пробираясь меж деревьев к посту. Ей казалось, что разговор вслух сможет отвлечь её от того, что случилось вчера.

Хизер вернулась к посту, оглядывая полянку из-за дерева. Тихо. Трупов Надзирателей нет, а значит те, кто искал её, побывали и здесь. Она обрадовалась, поняв, что лагерь не успели свернуть — деревянные ящики, место для костра и даже потрёпанная палатка оказались на месте. Чтобы проверить наверняка, Хизер выстрелила капсулой в камни, уложенные вокруг костра, создавая шум. Капсула не разбилась, но звякнула об булыжники и отлетела. Ничего не изменилось. Хизер выдохнула и, убрав пистолет, двинулась к палатке, придерживая раненое плечо. Порывшись в ящиках и чемоданчиках, она нашла сносную аптечку, бинты и немного одежды. Сменила свою рваную футболку на чёрную майку без рукавов, собрала волосы куском бинта где-то на макушке и принялась искать что бы поесть. В лагере не оказалось еды, но воды было достаточно. Она устроилась в тени рядом с палаткой, продолжая разговор с собой.

— Так. Что же мне делать-то теперь? Не думаю, что Ника убили на месте… Хотя, кто знает… Так, не думай об этом… Можно отдохнуть и вернуться в Вэйвард, найти Тайлера, или в Риверкост… А там уже… — все эти идеи казались ей бредовыми, в брошенном мотоцикле не осталось топлива, идти пешком без запасов — не вариант. — Твою мать! — она выругалась, пиная ботинком землю.

Её монолог прервал еле неуловимый хруст веток и сухой травы неподалеку. Решив, что сюда идёт патруль, она улеглась на живот и уползла подальше в палатку. Зарядив пистолет, Хизер приготовилась к худшему. Шаги и шуршание раздавались всё ближе — сейчас у неё не было сил на полноценное нападение, хотя, и на оборону тоже. Через несколько секунд на полянке показался человек, но это был не Надзиратель. За ним к лагерю вышел ещё кто-то. Сначала, Хизер старалась не поднимать голову и рассматривала ботинки песочного цвета, которые бродили из стороны в сторону, а затем двинулись к палатке. Когда полог одёрнулся, она резко вскочила, направляя на незнакомца ствол, когда вдруг услышала:

— Хизер, стой!

Знакомый голос раздался из-под тряпичной маски, натянутой почти до глаз. Правая рука, опустила повязку.

— Кэти? — Хизер охнула, падая назад от неожиданности, когда Кэти протянула к ней руки, удерживая. — Кэти! — она обняла обвешанную оружием отшельницу, которая, будто по-матерински гладила её по голове.

— Ты ранена? Где Ник? — её лицо выражало беспокойство.

— Я в порядке, а вот Ник… — Хизер опустила голову так, что её глаз не было видно. — Он остался на базе, и я не знаю, жив ли он. А как ты нас нашла? Я думала, мы больше не встретимся, — Хизер снова подняла взгляд.

— Я потом всё расскажу. Я не одна, — Кэти выбралась из палатки.

***

Ник стоит в тёмном густом лесу, с его рук капает кровь, растекаясь бурой лужей. Кажется, что она просто бесконечная, он уже видел эту лужу раньше, тогда, перед Палладиумом. Ему больно. Болит всё тело, боль впивается в висок длинным гвоздём. Кажется, что лес бесконечный, как и лужа крови. Он делает несколько шагов и видит человека напротив — это он сам. Стоящий напротив Ник в противогазной маске с панорамным стеклом — два янтарных глаза смотрят насмешливо и слегка прищурено. Руки целы, на лице под маской не заметны ожоги и шрамы. Ник двигается к своей копии, которая темнеет, будто кто-то смыл с той все краски. В руке копии, оставленная Ником в Вэйварде коса, но лезвие и рукоять кажутся более длинными. Двойник размахивается и Ник отшатывается назад. Не слышно ни одного звука, будто всё это происходит под водой. Со всех сторон к нему тянутся когтистые лапы — огромные, тяжёлые; сумрачное бурое небо опускается ниже. Ник поскальзывается и подает назад, оказываясь на спине.

Копия подходит и, наклонившись, снимает маску — тому Нику лет шестнадцать, он ухмыляется. Копия не открывает рта, но Ник слышит её голос — свой голос: «Я — твой худший кошмар. Ты — свой худший кошмар. Это я позволяю тебе все это делать. Тебе же нравится? Просто нравится это делать? Да?» — Ник отчаянно пытается отползти от копии назад, но руки скользят по густой крови. «Ты не сможешь убежать, ведь от себя не убежишь. Хочешь, я убью их? Тебе ведь так нравится вид крови, отрубленные головы, разве нет?» — улыбка на его лице становится ещё шире, а в глазах мелькают огоньки. «Выпусти меня наружу. Не притворяйся, будто ты не убийца», — копия смеётся так громко, что закладывает уши. Ник с усилием отползает по липкой крови назад и, встав на ноги размахивается, пытаясь врезать двойнику по челюсти, а затем, выхватив нож, вонзает его куда-то тому в грудь. Тот Ник мгновенно превращается в безликого Надзирателя, из раны которого неестественно хлещет кровь и падает, рассыпаясь пеплом. «Хочешь ещё?» — голос двойника звучит за спиной. Ник оборачивается и ужас, первобытный и липкий подкрадывается прямо к горлу. На руках у копии мёртвая Хизер, изо рта у неё струится кровь, она покрыта грязью и синяками, глаза так и остались приоткрытыми.

— Я этого не делал, она жива! — орёт он, разгоняясь и пытаясь полоснуть ножом по горлу поддельного Ника. Но тот растворяется в воздухе, как и Хиз.

«Но ты же наслаждаешься, когда убиваешь. Разве нет? Тогда в лесу с пиратами, на казни, в лагере у базы. Разве нет?» — голос копии звучит тихо и спокойно. «Вспомни всех, кого убил и тех, кому позволил умереть». Ник стоит среди десятков трупов, он оглядывается по сторонам, и голова кружится всё сильнее.

— Нет. Это был не я. Я этого не делал, — бормочет Ник, разглядывая трупы.

«Так или иначе. В каждой этой смерти виновен ты» — голос двойника становится холодным и металлическим. «Ты ещё помнишь Мэтта? Помнишь?»

— Заткнись! — Ник падает на колени, сгибаясь пополам.

«Не ври себе. От себя не убежишь. Выпусти меня наружу раз и навсегда. Зачем тебе меняться и сдерживаться?» — голос прозвучал тягуче, совсем рядом. «Тебе же так нравится это делать. Нам же весело. Выпусти меня, и ты будешь наслаждаться этим всегда. Никаких сожалений. Никакой боли. Ничего».

— Заткнись! — Ник прерывисто дышит, чувствуя, как давит тьма и холодящий ужас, как сжимается вокруг него пространство, оставляя наедине с самим собой — с копией, которая смеётся. «От себя не убежишь», — Да сдохни ты! — орёт во всё горло Ник и его ослепляет свет ламп лаборатории.

Ник шумно и резко вдохнул воздух, рефлекторно дёргаясь и пытаясь подняться. Что-то держало за руки, и он бессильно опустился обратно на твёрдую поверхность… Стола? Потолок с яркими лампами качался, очертания предметов расплывались. Ник почувствовал пронизывающий до самых костей холод и его передёрнуло. Он часто дышал, стараясь сфокусироваться хотя-бы на чём-то, переводил взгляд, но зрение отказывало, и мутная пелена застилала глаза.

Несколько мгновений спустя над ним навис Фрауд — на его круглом лице едва различалась улыбка. Ник почувствовал, что в область сгиба локтя что-то кольнуло и очертания предметов постепенно начали восстанавливаться. Фрауд отошёл от стола и молча расхаживал по лаборатории, изредка что-то бормоча себе под нос. Он вернулся к Нику, и снова заглянул в глаза.

— Ну, как себя чувствуешь? — голос Фрауда звучал как будто со дна глубокого колодца.

— С-сука… — на большее у Ника не хватило сил, и он закрыл глаза. В горле пересохло, а холодный, кажется, металлический стол неприятно морозил спину.

— О, ну раз ругаешься, значит, уже лучше, — Фрауд хохотнул и что-то подвинул к столу.

Ник приоткрыл глаза — Фрауд уселся на высокий стул и разглядывал его, улыбаясь, как идиот.

— Что ты сделал? — говорить всё ещё было тяжело и голос сорвался на хрип.

— Я так ждал, что ты спросишь, — как-то по-детски хихикнул тот. — Хотелось узнать, какова природа твоих отклонений, вот я и посмотрел, так сказать, немного заглянул в подсознание. Прям-таки борьба добра и зла.

— Хрень какая, — Ник дёрнул руками, и, наконец, разглядел, что они пристёгнуты ремнями.

— Погоди, я сниму с твоей головы датчики, потом продолжим, — Фрауд крякнул и грузно слез со стула.

Нику было не видно, что делает Фрауд у изголовья, но почувствовал, как тот что-то отцепляет от его головы, в некоторых местах кожа неприятно зачесалась. Он бегло осмотрел лабораторию — над столом горели шесть ярких ламп, из-за которых почти не видно было остальной потолок. Справа от стола метрах в двух, стояли приборы с мониторами, поставленные на передвижные полки, слева высились металлические шкафы со стеклянными дверцами, за которыми плотными рядами стояли различные колбы и баночки. Ник поморщился — нечто похожее он постоянно видел в кабинете у Генри, только вот медик из Палладиума не накачивал его какой-то дрянью.

Воспоминание растворившегося кошмара на мгновение вернулось: «Ты ещё помнишь Мэтта?» — свой-чужой голос мелькнул в голове. Ник и вправду не вспоминал о Мэтте с того самого дня, когда сжёг тело. Хороший был мальчишка, он мог бы стать тем, кто научил бы Ника чуть лучше понимать людей, а может, и проявлять свои эмоции как-то иначе. Наверное, вспоминать Мэтта не хотелось, потому что он стал живым, точнее мёртвым доказательством того, что Ник так и не смог стать тем, на кого можно положиться. Фрауд прервал размышления, снова водрузившись на стул.

— Тебе разве не интересно, что так влияло на тебя все эти годы? — Фрауд достал из нагрудного кармана белого халата круглые очки, и протерев, цепляя на нос.

— Нет, — коротко ответил Ник, поворачивая к нему голову. — Какая сейчас разница?

— Ну-ну, я иногда забываю, что ты же ничегошеньки не знаешь про себя, — он вздохнул, — да и не только.

— Если я был вам так нужен, почему не сделали этого всего раньше? — сознание окончательно прояснялось и в голове начали появляться вопросы.

— О, это не ко мне, — Фрауд махнул рукой, — Морис очень скоро с тобой свяжется. Я всего лишь учёный.

— А я ценный образец? — хмыкнул Ник.

— Не то что бы, — Фрауд качнул головой, — были и ценнее, но на данный момент ты самый подходящий. Ты знаешь, за вами так интересно было наблюдать все эти годы, жаль, что проект придётся свернуть так спешно, — Фрауд тяжело вздохнул. — Сейчас я кое-какие измерения сделаю и пока тебя отпущу.

Фрауд снова стёк со стула и пошарпал к широкому белому столу у противоположной стены. Его слова сбивали с толку, картинка в голове не складывалась, вопросы просились наружу сами собой.

— Какой ещё проект? — он напрягся, чтобы вопрос прозвучал громче.

— Некогда мне рассказывать, — учёный подкатил к столу высокую тележку с прибором и протянул к груди Ника несколько проводов с присосками на концах, и взял в руки странное устройство. — Только быстренько проверю сердце и всё.

Ник дёрнулся, когда на грудь капнуло что-то вязкое и прозрачное, а Фрауд скользнул устройством по коже.

— Это не больно, — усмехнулся Фрауд, — старая развалина ещё работает, — он кивнул на аппарат.

— О каких других образцах ты говоришь, ни хрена не понимаю, — Ник немного расслабился, осознав, что боли он и правду не чувствует.

— Ох, если бы всё тогда не случилось, родился бы ты под нашим присмотром и всё было бы по-другому, — Фрауд тяжело вздохнул, всматриваясь в монитор, на котором отобразилось сердце Ника, отбивающее удары.

— Не понимаю, что ты несёшь, — в голове всё перемешалось, а веки стали тяжелеть.

— Тебе всё расскажет Морис, у меня полно дел, — Фрауд отцепил от груди датчики и отошёл от стола.

Рядом с входной дверью висело устройство доступа и, приложив ладонь, учёный открыл. Она отъехала в сторону и в лабораторию вошли двое мужчин в белых костюмах и масках на лицах. Фрауд что-то быстро им объяснил и вернулся обратно.

— Сейчас поспишь, потом всё остальное, — его голос становился тише.

Люди в белом переложили его на какую-то каталку и повезли по коридору, глаза закрывались и вскоре свет попеременно появляющихся на потолке ламп, погас. Он проснулся уже в знакомой белой комнате, только теперь кроме высокой кушетки в ней оказался ещё и большой монитор, стоящий на поставке — от него тянулся толстый провод, уходя куда-то в стену. Ник приподнялся на локтях, а затем сел.

— Козлина, — он размял шею рукой, — нёс какую-то хрень.

— Ник, — монитор включился и на экране возникло лицо Мориса. Его непроницаемые голубые глаза смотрели прямо на Ника. — Я не хочу быть твоим врагом. Всё, что ты скажешь, я услышу. Если ты не будешь проявлять агрессию мы сможем встретиться лично.

— А если буду проявлять? — Ник упёрся локтями на ноги и немного наклонился к монитору, — снова обколете меня своей наркотой?

— Это не наркотики, а лекарства, — Морис немного нахмурился. — Я хочу сотрудничать и если ты сможешь вести себя нормально, то больше не придётся находиться в изоляторе.

— Сотрудничать? Да ты чокнутый, — Ник усмехнулся, — для начала объясни, что вообще за херня творится.

— Хорошо. Расскажу коротко. Если ответ тебе будет понятен, и ты выразишь согласие на дальнейший диалог, я выпущу тебя из изолятора и скажу, куда идти, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз.

— Где мой отряд, — Ник махнул рукой перед экраном, хотя не был уверен, что Морис не только слышит, но и видит его. — Где Хизер? Сначала ответь на это.

— Где твоя напарница я не знаю, её здесь нет. Члены твоего отряда живы и, если ты будешь сотрудничать, с ними ничего не случится, — Морис ответил быстро, не замешкавшись ни на секунду.

— Шантажист хренов, — Ник дёрнул уголком рта. — Твой учёный говорил что-то о проекте, и о том, что я мог родиться здесь. Где это «здесь» и о чём о вообще?

— В общих чертах, — Морис на секунду задумался, — наши интересы несколько расходились с интересами стран, правительства которых знали о сети «Прайма», но к тому времени мы успели разработать вакцину, продлевающую жизнь и замедляющую старение, поэтому ваши выжившие так долго живут.

— Об этом я знаю, — Ник тряхнул головой, — образцы, проект, Фрауд нёс какую-то чушь.

— Нет, не чушь, обо всё по порядку, — Морис слегка нахмурился. — После того, как наше непонимание привело к конфликту, мы больше не могли проводить многие исследования. Локальная война вышла из-под контроля и нам пришлось применить химическое оружие, отравившее земли, воздух и воду по всему побережью. Нам пришлось применить силу, о которой мы и сами не всё знали до конца, но договориться получилось. Взамен на вакцину и не только, нас оставили в покое и стали сотрудничать.

— Я, конечно, туповат, но Земля большая, что, никто больше с вами воевать не захотел? — Ник старался вспомнить всё, что знал о прошлом.

— Мы договорились очень быстро, — на лице Мориса заиграла довольная улыбка. — Земли побережья Балтийского моря оставили нам в качестве карантинной зоны, позволив работать дальше. Весь карантин стал частью проекта «Прайма».

— Так вот про какие границы «карантина» говорил Тайлер, — пробормотал Ник, — но ему-то откуда знать?

— Мне продолжать? — Морис прервал его.

— Да.

— Мы не могли знать, отразится ли действие вакцины на следующие поколения, поэтому было необходимо дождаться, пока родятся новые дети. Также необходимым стало сделать так, чтобы выжившие люди не особо распространялись о том, что произошло, поэтому, нами были применены препараты, нарушающие память… На всех, до кого мы смогли добраться. Ты понимаешь, о чём я говорю? — Морис приподнял бровь.

— Вполне, — Ник спрыгнул с кушетки и прошёлся по комнате, усваивая информацию.

— Условия, чтобы следить за поведением вакцины и развитием подопечных, сложились идеальные, жаль, что нам пришлось пожертвовать многими из тех, кто остался у нас.

— Что за подопечные? — Ник повернулся к монитору.

— Мы сами установили режимы в резервациях, создали управления, которые были вследствие названы Палладиумами. Создали Центр, где обучали тебя и других детей.

— Что? — Ника передёрнуло. Он снова вспомнил странных людей в форме, которые появлялись в Центре регулярно.

— Нам было необходимо, чтобы те, кто во время Столкновения были детьми и подростками забыли, кто они есть — они стали первыми в Центрах. Новые дети карантина попадали туда из-за внушения, что трейсеры — необходимость, чтобы выжить. Ты же не думаешь, что отрезанная от детства память следствие тренировок — только и всего?

— Я, — в голове Ника информация не укладывалась, роились вопросы, которые он никак не мог сформулировать.

— Всё, что нам было нужно — люди без сомнений, люди без памяти. Люди, уверенные в том, что весь мир разрушен. Большего не понадобилось. Единственное, что стало делать сложнее — наблюдать за подопечными.

— Вот отсюда поподробнее, — Ник снова сел на кушетку, уставившись в экран.

— Мы проводили исследования по модифицированию человека, с целью создания у наших потомков способностей, которые могли бы работать в разных областях науки и не только. Когда произошло то, что вы назвали Столкновением, мы потеряли нескольких подопечных и к тому же, кое-кто по имени Ричард Келлер лишил нас десятка подопытных женщин, что должны были родить экспериментальных детей на этой базе, — Морис замолчал, будто увидел, как изменилось лицо Ника.

— Моего отца звали Ричард, — выдохнул он.

— Да, именно. Твоя мать должна была родить тебя здесь, как и другие женщины. Но он смог вывести их отсюда. Мы искали вас, но потом начался конфликт и нам пришлось временно свернуть поиски. Мы нашли не всех, потому что после того, как всё было кончено, внутри нашей структуры нашлись шпионы, уничтожившие часть документов об экспериментах.

Морис замолчал. Ник почувствовал, будто кушетка под ним поплыла. Дыхания не хватало и сосредоточиться было очень сложно. Так вот, откуда у него такая выносливость и живучесть, вот почему он не истёк кровью и не умер тогда, когда волки почти разорвали его. Вот почему Фрауд говорил о том, что он не очень удачный «образец».

— Нами было принято решение, что все выжившие образцы — подопечные, будут находиться под нашим пристальным вниманием в естественной для них обстановке. Я могу назвать тебе имена тех, кто нам известен, но не сейчас…

Ник слегка махнул рукой, останавливая речь Мориса. Тошнота подкатывала к горлу. Осознание вползало в мозг медленно и уверенно — он и весь его мир всего лишь эксперимент, проект. Все смерти — напрасны, всё во что он верил — иллюзия. Он снова почувствовал то же самое, что и тогда, когда Тайлер рассказал о том, как и чем живёт Вэйвард. Он опустил голову, разглядывая пол.

— Почему сейчас? — голос Ника прозвучал тихо.

— Об этом я смогу рассказать тебе, если ты согласишься сотрудничать.

— А если нет? Что тогда? — Ник поднял взгляд и оскалился.

— Тогда я заставлю тебя, — голос Мориса стал холодным и твёрдым. — Ты даже не поймёшь этого. А твой отряд мне больше будет не нужен.

— Ты… — Ник встал напротив экрана. В голове звенело, а злость нарастала с каждой секундой.

— Решай. Свяжемся через час, — Морис отвёл взгляд.

— Пошёл ты! — Ник размахнулся ногой, что есть силы пиная подставку. Монитор с грохотом повалился. Экран покрылся трещинами и погас.

Ник опустился на пол, обхватывая голову руками. Ни одна мысль не могла сформироваться до конца и обрести черты. Он тоже был частью эксперимента — один из образцов, со слов Фрауда даже не самый удачный. Что-то происходило в глубине души и Ник никак не мог придумать этому названия, не мог определить, что сейчас чувствует. От этого становилось тошно, и он просидел так очень долго.

— Ник, — голос звучал будто из самих стен, и он поднял голову. — Я знаю, что ты слышишь. Если ты готов на диалог, я открою дверь. Ответь, я услышу, — голос Мориса перебивался негромким шипением. Невидимые динамики потрескивали.

— Чёрт с тобой, — Ник встал, глазами пытаясь определить, где находится дверь.

— Прекрасно. Тебе нужно выйти из изолятора. Пройди по коридору до конца, поверни направо. Входи в третью дверь слева. До встречи, — голос Мориса стих.

Замки на невидимой двери щёлкнули и Ник слегка толкнул её рукой.

Комната, в которой он оказался была похожа на помещения, которые он видел на мобильных базах — просторно, на широком столе большой монитор. Свет в комнате, в отличие от коридоров, не такой холодный. Напротив стола стоял серый мягкий и, кажется, почти новый диван. У стен громоздились полки с книгами и какими-то устройствами, не знакомыми ему. Он прошёл мимо полок, проводя рукой по глянцевым, цветным переплётам. Помимо серого дивана в комнате стояли ещё два кресла, на одно из которых Ник плюхнулся в ожидании Мориса.

Ждать пришлось недолго. Морис медленно вошёл в комнату, прикрывая за собой тяжелую дверь. Звука, который бы означал, что дверь заперта, не последовало. Морис уселся в кресло напротив, рассматривая Ника с холодным спокойствием.

— Продолжим диалог? — Морис улыбнулся и наклонил голову.