Деформация

Глава 15

Плечо всё ещё ныло, но после нескольких ловких движений Охотника стало намного легче, хотя, в какой-то момент после щелчка Нику показалось, что перед глазами вспыхнуло новое солнце, а холодный пот скатился с него в количестве нескольких литров. Он перевернулся на спину, разглядывая потолок тёмного шатра, пока Охотник переговаривался с невысокой женщиной, одетой в длинное, бордовое платье. Её голова была прикрыта цветастым платком, светлые, такие же выгоревшие, как и у Охотника волосы свисали ниже плеч. Женщина кивнула и, улыбнувшись, покинула шатёр.

— Братец! Скоро сможем понежиться в горячей водичке! — Охотник рухнул рядом, снова набивая трубку.

— Я уже и не помню, что такое горячая вода, — Ник повернул к нему голову. Мысли текли неохотно, хотя вопросов, которые хотелось задать, становилось всё больше. — Где сейчас Хиз?

— С женщинами, — он пожал плечами. — Да ты не волнуйся, с ней всё будет в порядке.

— Ага, — Ник снова перевёл взгляд к потолку. — Кстати, почему женщины в вашем городе одеты так странно?

— В каком это смысле? — Охотник удивлённо приподнял бровь и наклонил голову.

— Ну, они ходят в платьях, не собирают волосы… Это же совсем неудобно, как в таком виде ходить в рейды или на охоту?

— Чего?! — Охотник расхохотался, вытирая выступившие в уголках глаз слезинки. — Какие рейды? Какая охота? Для этого есть харриеры! — Он снова засмеялся.

Нику пришлось ждать, пока парень перестанет смеяться. Он вздохнул, пытаясь понять, что так насмешило Охотника. Тот закурил, и громко сопя носом, пытался успокоиться.

— Так, братец, сейчас я не могу всё тебе объяснить, потому что не знаю, как ты мыслишь. Я кое-что сделаю, а там посмотрим, но сначала — горячая водичка! Поднимайся, туда ещё нужно дойти.

Ник тяжело поднялся и проследовал за Охотником. Теперь, когда его не сопровождал конвой, разглядеть улицы Вэйварда стало проще — город, также, как и Риверкост, ночью становился более живым. Теперь цветные палатки и навесы, освещённые лампами и светильниками, играли красками. По улице пронеслась толпа детей, Нику показалось, что самым старшим из них лет по тринадцать. Он таким никогда не был, в тринадцать он уже вернулся из Центра и веселье утратило свой смысл надолго. Девушка, догоняющая детей быстрым шагом, приветливо улыбнулась, встретившись взглядом с Ником, и коротко кивнула Охотнику, приложив к груди правую руку. Она совсем не была похожа на Хиз, вообще не была похожа на тех женщин, что жили в Риверкосте — короткие, широкие штаны из лёгкой ткани голубого цвета, белая маечка без рукавов, развивающиеся длинные волосы. Но самое главное, что ему удалось рассмотреть — глаза. В её взгляде не было жестокости или страха, не было отвращения, усталости, боли или настороженности. Ник отвёл взгляд, теперь уже рассматривая потрескавшийся асфальт под ногами.

— Пришли! — Охотник выставил перед лицом Ника руку. — Проходи!

— Ты можешь говорить немного тише, башка раскалывается, — Ник поморщился. Звонкий голос бил по мозгам.

— Ну, — Охотник сделал вид, что задумался, — попробую. Давай проходи уже! — он втолкнул Ника в небольшую палатку.

В палатке стояли две большие бочки, наполненные водой, от которой исходил пар. Ещё одна бочка была пустой, её сдвинули как можно дальше в угол. На небольшом, сколоченном из старых досок столике стояла масляная лампа, мягко освещая пространство.

— Запрыгивай, — Охотник кивнул на бочку и, скинув с себя одежду, плюхнулся в воду, расплескавшуюся по примятой и высохшей траве под ногами.

Ник кивнул и окунул в бочку пальцы. Прежде, чем залезть в воду, пришлось повозиться с растрепавшимися бинтами на руках и шнурками. Он погрузился в воду, чувствуя, как от кожи отстаёт пыль и размокает запёкшаяся на царапинах и ссадинах кровь.

— Знаешь, — по палатке пополз горьковато-сладкий дым, — я хочу узнать о твоём прошлом, мне кажется, оно довольно занятное, — охотник улыбнулся, возвращая на столик маленький мешочек и крутя в руке трубку.

— Половину я не помню, остальное рассказывать не стану, — голова Ника заполнялась туманом, глаза не хотелось открывать.

— А мне это и не нужно, — Охотник усмехнулся и выдохнув дым, добавил: — я всё узнаю сам.

***

…Шум дождя раздавался снаружи. «Почему никто не идёт?», нет, он всё, конечно, понимает — он сильный и не чувствует страха. Но он же один. В здании с покосившимися стенами высокие потолки. «Сколько тут метров?». Рельсы поросли мхом, несколько вагонов поезда, остановившего свой ход на этой станции навсегда, заржавели и покрылись тёмными растениями. С этой стороны на станцию можно было попасть по рельсам. Воздух в здании странный — наверное, это из-за растений. Ник кашлянул и надел маску. Сквозь местами обвалившуюся стеклянную крышу, просачивался свет выглядывающей из-за свинцовых туч луны, бил глухими каплями дождь, превращаясь в тонкие водопады струй. Ник поднял голову и скрылся под бетонными перекрытиями — стоять под кислотным дождем, значит, однажды лишиться волос, а то и кожи. Ник побродил взглядом по холлу подсвечивая его тусклым фонариком: с вокзала давно растащили всю мебель, брошенные десятки лет назад чемоданы и сумки сгнили, проросли тонкими и слабыми растениями, пробившими бетонный пол.

Он вздохнул, кажется, в этом месте не найти ничего полезного — двери вагонов и части их корпусов выломаны, сидения вырваны, это видно даже через разбитые окна. Свет фонарика скользнул по сумеречному холлу и Ник увидел лестницу. «Надо бы подняться на второй этаж, может, там осталось что-то полезное?» — он перехватил автомат поудобнее и двинулся вперед. Деревянная ступенька под его ботинком хрустнула и Ник провалился одной ногой, коротко вскрикнув от неожиданности. Он поднялся, тихо ругаясь себе под нос, но как только он сделал шаг вперёд, сквозь звук собственного дыхания услышал шорох. Почти неслышимые из-за дождя шаги, мягкая поступь. Ник остановился, не оборачиваясь. Чьё-то дыхание стало громче и прерывистей, в нём стал различим утробный, голодный рык.

— Сколько же вас?

Он медленно развернулся, аккуратно переступая провалившуюся ступеньку. Свет луны отразился в нескольких парах глаз. Ник замер и по спине пробежал холод. Волки, а может, потомки одичавших собак, смотрели жадно, не спускали глаз. Раздался где-то далеко за спиной гром, луна почти скрылась за тучами, лишь несколько слабых лучиков пробивались сквозь крышу.

— Эй! Я тут не один! Мне нужна помощь! — крикнул он в пустоту холла, но отряд так и не появился на вокзале.

Понадобилось всего мгновение, чтобы понять — крик был ошибкой. Гулкий рык и топот тяжёлых лап разнёсся по холлу. Волки кинулись к лестнице, перепрыгивая ступени, следуя друг за другом. Оставаться на втором этаже нельзя и Ник решил перемахнуть через перила — на первый этаж. Не успев сгруппироваться, он упал, молниеносная боль выстрелила в правую ногу — приземление оказалось совсем неудачным. Волки бросились следом, растерявшись всего на мгновение. В маске стало тяжело дышать, но снимать времени не было, стекло запотело и, почти наощупь, он передвигался к выходу. «Где автомат? Отлетел в сторону? Черт…» — заведя руку за спину, с усилием вытащил болтающуюся на тугом ремне косу, и почувствовал, как горячо и голодно дышат за спиной. Он успел обернуться, но поскользнувшись на мокром полу упал на спину, успев лишь выставить косу рукоятью поперёк груди. Это действие спасло от пасти уже кинувшегося волка. Увесистая лапа с размаху полоснула по плащу, вспарывая одежду и проникая когтями глубоко под кожу. Дыхание сбилось от боли и руки дёрнулись, почти позволив зверю дотянуться до горла, кое-как удерживая его. Волк снова ударил лапой и сбил с него маску, разрывая кожу на лице.

Ник попытался выскользнуть из-под туши, но к травмированной ноге уцепилась пасть ещё одного зверя, с силой ногу потянули, и он больше не смог сдержать хриплый, надрывный крик, отразившийся от стен вокзала. Всё, это конец — залитые слезами глаза различили над собой только косматую голову, разинутую пасть и острые зубы с которых стекает вязкая слюна. В мутнеющем разуме вспыхнула безумная мысль: «Если разбить капсулу об пол? Подействует?». Решившись, он, резким движением оттолкнул тушу волка, отпустил рукоять и, стараясь прикрыть левой рукой шею, полез в карман плаща. Зубы волка впились в предплечье, проникая глубоко в мышцы, и тёплая кровь крупными каплями потекла на лицо. «Ну же, ещё немного, сука», — окровавленные пальцы скользнули по капсуле. Удержать было трудно. Уже не чувствуя левую руку, он вытащил её из кармана и, не жалея ладони, разбил об бетонный пол. Несколько секунд показались вечностью, но хватка волка ослабла и Ник, перевернувшись на живот, выполз из-под него, почувствовав, что ногу больше не держит стальная пасть второго зверя. Подействовало.

Быстро двигаться не получалось, ноги парализовало химикатом, очертания вокзала расплывались. «Надо убраться скорее, иначе застряну тут надолго». Дышать всё ещё трудно, кровь хлещет из ран, но действие растворившегося в воздухе яда слабое, и Ник попробовал подняться. Опереться на сломанную ногу не получилось, и он снова упал. Найдя в плывущем пространстве косу, он подтянул её к себе. Обхватив рукоять руками, он подтянулся и смог сделать несколько шагов. Боль отрезвила, но в глазах вспыхнули ярким светом пятна. «Где же все? Только бы дойти до выхода, волки тоже скоро очухаются».

Тяжёлые, высокие двери входа на вокзал оказались закрыты, за ними по-прежнему раздавался шум ливня. Ник навалился на них всем весом и двери нехотя открылись, тут же захлопываясь за ним из-за порыва холодного ветра, хлестанувшего по лицу. В десятке метров от него стоял командир и остальной отряд. Они переговаривались, подсвечивая слабым фонариком размокшую карту. Внутри всё перевернулось. «Это они закрыли дверь?». Ник вышел под потоки ливневой воды. Холод приглушил пульсирующую боль, и он сделал ещё один шаг. Командир посветил на него фонариком и увидел, что Ник с ног до головы покрыт кровью, левая рука разорвана, с правой ногой то же самое. Сквозь шум дождя он услышал: «Да парень не жилец — скоро откинется», или что-то вроде того, а потом… Не услышав выстрела, он снов упал на колени и нащупал где-то у ключицы капсулу. Тысячи крючков воткнулись в кожу и потянули в разные стороны. Судороги. Мир потемнел, и он упал лицом в грязь. Лёгкие урывками пытались заполучить кислород… Тогда стало страшно. Страшно так, как не было никогда в жизни.

***

Свет показался слишком ярким. Ник посмотрел в сторону второй бочки. Охотник погрузился в воду, оставив на поверхности только нос и глаза, в которых сложно было что-то прочитать. Ещё дымящуюся трубку он заложил за ухо.

— Что ты сделал? Голова болит теперь ещё сильнее, — Ник хрустнул шеей, немного подтягиваясь руками по борту.

— Ну, — Охотник вынырнул из воды, — залез тебе в мозги, в воспоминания, если быть точным, — он смахнул капли с волос и тоже облокотился на борт. — Хреново тебе было…

— Будто ты можешь это чувствовать, — Ник хмыкнул и умылся, смывая водой остатки воспоминания.

— Могу, — Охотник кивнул. Его лицо стало серьёзнее. — Я чувствую всё, что вижу, точнее, становлюсь тем, в чью голову проникаю.

— Бред какой-то… Как ты это делаешь? С помощью этого? — Ник указал пальцем на трубку за ухом Охотника.

— А, — его длинные пальцы вытащили трубку, — эта наркота просто помогает мне… Ну, и тем, у кого в мыслях бываю, тоже. А так, эта способность у меня с детства, — Охотник пожал плечами.

— Прекрати это, зачем тебе вообще мои мерзкие воспоминания? — Ник погрузился глубже в воду. Силы покидали, казалось, что даже вылезти из бочки самостоятельно он не сможет.

— Хочу понять тебя, — Охотник дотянулся до небольшого мешочка и снова забил трубку.

— Хах, ты ненормальный, проживать ту дрянь, что пережил я… Больной на голову, — Ник ощутил сладковато-горький запах и веки начали тяжелеть.

***

Он открыл глаза. Тело онемело и дождь всё ещё шёл. «Сколько же я так пролежал?». Попытка подняться привела к дикой боли. Мышцы окоченели и тело остыло от потери крови. Подняться хотя бы на четвереньки получилось не сразу — замёрзшие руки не слушались и скользили по грязи. Левая рука ныла и пульсировала. Собственная кровь приобрела бурый оттенок и растеклась под ним лужей, перемешиваясь с дождевой водой. В глазах вспыхнули яркие пятна и сильно закружилась голова. «Нужно только опереться на косу. Я не собираюсь тут умирать», — он нашёл оружие взглядом, дотянулся рукой и сжал рукоять до хруста в суставах. Попытка опереться на разодранную ногу разнесла по телу волну боли и единственный удавшийся шаг закончился падением.

— Да чтоб тебя! — отчаянный крик из осипшего горла ворвался в пелену дождя и разнёсся по округе. — Я тут не сдохну!

Ник снова поднялся и, закусив нижнюю губу, сделал шаг… Метрах в двухстах от него небольшое привокзальное здание. «Только бы дойти». Через открытую дверь он завалился внутрь и упал на спину, тяжело дыша. Тело била крупная дрожь, в глазах потемнело, и ему показалось, что выжить шанса нет. Ник нащупал рукой совсем небольшую наплечную сумку, и вытянул из нее несколько тряпок. «Пригодились же». Он с трудом присел, и разрывая ткань на полосы, криво обмотал ими раненную ногу, но, чтобы перевязать левое предплечье нужно было снять плащ, хотя бы один рукав. Сдавленный крик гулко прокатился по пустому помещению, когда Ник стянул с себя тяжёлый, прилипший к коже рукав.

— Терпи, еще чуть-чуть, потом будешь отключаться. Приказа подыхать не было, — он бормочет, перекидывая кусок ткани через руку.

Дрожь стала невыносимой. Он ещё раз обшарил сумку одной рукой и чувствуя, что силы покидают его, снова упал на спину. «Должны же бы ещё лекарства». В руке оказалась одна ампула. «Только вставь её в шприц, только…». Очертания шприца размывались и трясущиеся пальцы с трудом смогли вставить в него ампулу. «Донеси чёртов препарат до руки, хоть куда-то…» — с этой мыслью игла уже впилась в мышцу, и он погрузился во мрак.

***

Ник дёрнулся, открывая глаза. Дрожь от воспоминания всё ещё растекалась по телу, и его передёрнуло. Часто дыша, он обратил внимание на Охотника, который положил трубку на столик и, снова погрузившись в воду почти с головой, неотрывно смотрел на него.

— Что?! Отличные воспоминания, правда? — Ник отвёл взгляд, рассматривая волны на воде.

— Как же ты выжил? — лицо Охотника приобрело странное выражение. Он выбрался из бочки и закутался в большой кусок мягкой на вид ткани.

— Не знаю. Очнулся по ощущениям через пару суток. Пополз в сторону своей резервации, — Ник пожал плечами.

— Оставайся в моём шатре, — Охотник кивнул на второй кусок ткани, — накинь это, одежду принесут, когда она будет чистой.

— С какого хера ты такой любезный? — Ник фыркнул, нехотя вылезая из воды.

Охотник только уклончиво повёл головой, забирая со столика трубку и табак.

— Как тебя зовут? — Ник обернул ткань вокруг пояса, оглядываясь в поисках одежды.

— Это важно? — Охотник отодвинул ткань, закрывающую вход в палатку. — Я же сказал, одежду принесут, пойдём.

— Ты залез мне в голову, ублюдок. Так хотя бы имя назови, — Ник вышел в прохладную ночь. Воздух теперь казался свежим и приятным.

— Меня зовут Тайлер, — он оглянулся вполоборота, ухмыльнувшись.

— Ну и говнюк же ты, Тайлер, — Ник вздохнул, следуя за ним и, кажется, услышал негромкий смешок.

***

Несколько дней в пути вымотали, но до отмеченной на карте резервации Морибанд, оставалось идти около двух часов и Кэти подгоняла уставшего Симона. Небольшие запасы воды и еды, которые она успела прихватить с собой почти иссякли и добраться нужно было как можно скорее. Небо светлело. В километре от дороги, по которой они шли плескалось море. Кэти безумно хотелось окунуться пусть и в не очень чистую, но воду. Из-за пыли всё тело чесалось.

— Как думаешь, мои родители в порядке? — Симон устало зевнул, догоняя Кэт.

— Надеюсь на это, во всяком случае, было бы хорошо, — Кэт посмотрела на него, мягко улыбнувшись. — Меня больше интересует, почему мы почти никого не встретили по дороге сюда.

— Если я не ошибся, и мы идём к моей родной резервации — я знаю. На нашей территории всем заправляют банды, они с пиратами в сговоре. Здесь никого обычно не трогают, но и в городе никогда не было спокойно, — Симон опустил голову, — не знаю, как сейчас…

— Нас не расстреляют на подходе? — Кэти приостановилась.

— Зачем? Просто попросят оплатить… — Симон пожал плечами. — Столько лет прошло, я даже не знаю…

— Значит, будем осторожнее, — она кивнула, — всё равно здесь больше некуда податься.

Город в первых лучах рассвета выглядел призрачно и пустынно. На главной дороге был выстроен пост. Высокий забор и тяжёлые ворота собраны из большого количество искорёженных кусков металла, частей автомобилей и каких-то контейнеров. Рядом с воротами, на небольшой вышке с козырьком, дремал лохматый мужчина, закинув ноги на ограждение и приобняв автомат.

— Эй! — Кэти пнула ворота.

От раздавшегося грохота мужчина дёрнулся и протирая сонные глаза, посмотрел вниз.

— Вы кто такие, что надо? — он нахмурил густые тёмные брови и явно был не рад приходу ранних гостей.

— Всего лишь путники, — Кэти сняла себя винтовку и рюкзак, — никому не причиним вреда!

— А попробуете, сразу накормлю свинцом! — хохотнул мужчина. — Если попробуете войти в город по другим дорогам, вас замочат сразу, уяснили?!

— Да уяснили, — Кэти смотрела вверх уже щурясь от солнца, — открывай!

— Э, нет, — постовой качнул автоматом, — чем платить за вход будешь, красотка?!

— Бери, что хочешь, только впусти уже! — Кэти подняла рюкзак.

— С каждого по одной вещи, уяснили?! — мужчина перегнулся через ограждение, рассматривая рюкзаки.

— Да чтоб тебя! Открой уже! — Кэти снова долбанула ботинком по воротам.

— Строптивая красотка, — протянул постовой, — сейчас спущусь. Но только без всяких там глупостей, уяснила?

— Да уяснила, блядь, уяснила! — Кэти продолжала ругаться себе под нос, когда ворота с протяжным скрипом немного приоткрылись, впуская их внутрь.

Вблизи, мужичок с поста выглядел почти безобидно — лохматые, спутанные волосы, густые брови и круглый живот. Он, сделав задумчивое лицо, осматривал оружие и рюкзаки, вытаскивая из них то опустевшие фляжки и бутылки, то ножи и капсулы.

— Во, — он вытащил из рюкзака Кэти несколько капсул, — с тебя это, а с него, — постовой оглядел Симона с ног до головы, — вон та игрушка.

Симон, заметив, что постовой кивает на висящую на плече катану, сделал шаг назад, опустил голову и посмотрел на него исподлобья.

— Не дам, её не дам…

— Ну тогда вали отсюда, — мужчина нахмурился, шагая к Симону. — Пшёл!

— Симон, отдай ему чёртову катану! — Кэти застегнула рюкзак и умоляюще посмотрела на него. — Другую найдём, мы что, зря сюда шли, ну?

— Ладно, — буркнул Симон, нехотя протягивая катану постовому, — родители важнее…

— Так-то лучше, — мужчина закинул катану на плечо. — Как его, а, добро пожаловать, и ведите себя хорошо! — он широко улыбнулся и махнул приглашающим жестом руки в сторону центра.

— Да не уже ли, — Кэти закатила глаза и, подождав Симона, зашагала по дороге.