Дай мне силы обуздать этот мир

Глава 6. Покой — это ложь

Последние несколько недель существования Алана нельзя было назвать жизнью. Погружённый в агонию бреда рассудок, расколотый на куски, восстанавливался медленно и крайне болезненно. Бесконечный водоворот воспоминаний терзал душу, внутренности выворачивало наизнанку. Незнакомая белая комната без мебели казалась тюрьмой, кровать — гранитной плитой. Время от времени в помещении появлялась женщина в форме служанки, оставляла у постели еду и уходила, не давая даже шанса рассмотреть ее лицо мутным взглядом или спросить хоть что-то. Те немногие силы, которые удавалось восстановить в болезненном сне, наполненном призраками прошлого, Алан направлял на то, чтобы через тошноту запихнуть в себя хоть какие-то крохи и не умереть от голода. Воспалённый мозг в какой-то момент перестал различать минуты, часы и дни, смешав реальность в зацикленный эпизод сериала за авторством шизофреника.

И, когда Алан уже смирился с тем, что его оставшаяся жизнь будет именно такой, организм и психика всё-таки похромали на поправку. Вечное полубредовое состояние уступило постоянной усталости, мигрени и боли в груди, но он хотя бы мог относительно трезво думать.

— Постойте, — сиплым голосом произнёс Алан, когда женщина в очередной раз принесла ему еду. Она посмотрела на парня, ничего не ответила и вышла из комнаты.

«Я будто попал в психушку», — горько усмехнулся он, протянув ослабленные руки к металлической миске с кашей непонятного происхождения.

По крайней мере, предположение, что попадание в иной мир было бредом, Алан отверг: судя по одежде женщины, интерьеру и посуде, это был всё тот же средневековый мир.

Когда дверь в комнату открылась вновь, Алан вздрогнул и выронил тарелку с остатками каши из рук. Та коричневыми пятнами брызнула на одеяло и начала растекаться по нему. Парень поднял взгляд, ожидая увидеть служанку, но на пороге стоял незнакомый ему человек. Невысокий, полноватый, седой, со сталью во взгляде, дорого одетый, он был похож на дворянина. Мужчина медленно прошел к кровати Алана и посмотрел на него, спрятав руки за спиной.

— Какая радость, что ты пришёл в себя. — В голосе его, однако, не звучало ни капли этой радости.

— Кто вы? Где я? — растерянно пролепетал парень слабым голосом. Ему всё еще сложно давалась концентрация на чём-либо, и лицо мужчины слегка плыло перед глазами.

— Герцог Штаркхена, Дюрон Дьяги, — прямо ответил аристократ. — Ты в моей резиденции. — Алан невольно вжался спиной в подушку. — И у меня есть к тебе вопросы.

— Погодите, какой сегодня день? Сколько я находился в этом… Состоянии?

Память хоть и возвращалась к нему, но Алан по-прежнему воспринимал последний кусок своей жизни как боль, боль и еще раз боль. Он прекрасно помнил события в пещере с артефактом, смерти Герта, Кайдена и Вельсигг, которые тупой болью пульсировали в груди и вряд ли скоро перестанут ранить уколами вины и разочарования в себе.

— Почти два месяца, — тяжело вздохнул герцог. — Тебя нашли члены экспедиции, которых послала гильдия магов, через несколько дней после того как вы уехали. Артефактор гильдии забил тревогу.

— А… Остальные?

Дьяги помрачнел, поджав губы, и прошёлся по комнате.

— Об этом я и хотел узнать. Из всех, кто находился в той пещере, жив был только ты. По словам главы экспедиции, ты основательно помутился рассудком и не хотел выпускать из рук тело Вельсигг с ее же кинжалом в сердце и повторял "прости". Ещё там нашли тела выпускника академии магов с кинжалом в сердце. Убитого заклинанием Кайдена Сивеса простолюдина, в котором Вильгельм узнал одного из вашего отряда. И призывателя гильдии Штаркхена, Мортис, с перерезанным мечом горлом… Все эти два месяца мы тщетно пытались понять, что же там произошло, но не нашли ни одного логичного объяснения, в котором ты был бы единственным выжившим и притом невиновным. Деревенский сопляк, не имеющий ни боевого опыта, ни магии, ни хорошего снаряжения. Что там произошло? Я хочу знать всё.

Алан болезненно поморщился. Каждый раз, когда он возвращался в памяти к тому эпизоду, голова начинала разрываться с новой силой. Он попытался структурировать произошедшее и рассказал герцогу все, что мог, скрыв лишь одержимость Вельсигг и ее природу.

Лорд Дьяги внимательно слушал историю, неподвижно стоя перед кроватью, а когда Алан закончил, нахмурился.

— Это не объясняет всего. Что имела в виду Мортис, когда упоминала эту «госпожу»?

— Я не знаю, — дрожащим голосом ответил Алан. — Они с Вельсигг схватились в бою и смертельно ранили друг друга, вот и все, что я видел!

— Понятно, — закончил Дюрон. — К тебе пришлют магов, они попробуют найти в твоей памяти что-нибудь ценное. Если тебе, конечно, нечего скрывать.

От последней фразы герцога Алана бросило в жар, но Дьяги уже шёл на выход.

Оставшись наедине с собой, парень снова почувствовал, как его раздирает на куски изнутри. Позволить увидеть его воспоминания будет прямым шагом к самоубийству. Не считая сокрытой правды о Вельсигг, маги легко узнают, что Алан — из другого мира и обладает бесценными знаниями. А это — короткий путь к участи лабораторной крысы. Либо его память выкачают из головы, если это возможно, и превратят в овоща, либо скопируют всё и прикончат, чтобы врагам государства не достался. И тогда Рэйвеллон в кратчайшие сроки станет доминирующим королевством, что наверняка приведёт к полномасштабной войне, полностью уничтожив имеющийся сейчас баланс. Допустить этого было нельзя. Да и самому пожить хотелось.

Вот только Алан совершенно не понимал, как ему сбежать. Он не знал, как устроена резиденция, охраняют ли его, и если да, то насколько сильно. Что делать и куда прятаться после побега, тоже было важно, но если у него не получится — всё будет зря.

Дожидаться магов, которые вскроют ему череп, хотелось меньше всего. Алан поднялся с кровати, отбросив грязное покрывало в сторону, и прошлёпал босыми ногами к двери. Затаил дыхание и прислушался, но снаружи не доносилось ни звука. Алан осторожно толкнул дверь от себя, и та с противным скрипом поддалась, открывая взгляду парня плохо освещённый каменный коридор, оканчивающийся железной ржавой решёткой, перекрывающей дорогу дальше.

Алан ступил на холодный пол, поежился, но продолжил идти, стараясь не обращать внимания на маленькие камешки, впивающиеся в стопы. Чем ближе он подкрадывался к решётке, тем сильнее страх сдавливал горло. Из-за решётки донеслись звуки, похожие на броски костей, а затем и фразы двух незнакомых мужчин:

— Задолбало торчать тут из-за одного засранца, — угрюмо жаловался первый.

— Пожалуйся герцогу, он тебя поддержит, — усмехнулся второй. — Сидишь, хернёй страдаешь, деньги платят, чё тебе ещё надо, Реджин?

— Да лучше в патруль ходить, чем в этом вонючем подземелье загнивать! Третий месяц скоро пойдёт, как мы тут торчим из-за этого поганца. Генри говорил, что видел его — обычный молокосос из деревенских. И откуда к нему такое внимание?

— Не лезь ты в чужие дела, лучше выполняй, что говорят, а то найдут потом в сливах, и поминай, как звали.

Снова замолчав, неизвестные продолжили кидать кости.

«Справиться с двумя охранниками даже с оружием — задача в моем случае трудная, — разочарованно подумал Алан, сжимая кулаки. — А я с голыми кулаками да в каком-то тряпье на голое тело».

Расклад был явно не в его пользу. Разве что бросаться в атаку, надеясь на быструю смерть. Ситуация попахивала безысходностью, да не просто попахивала, а смердила. Единственный путь наружу был перекрыт, и всё, что мог сделать Алан в этих условиях — либо дождаться магов и принять участь, либо биться головой о стену, пока мозги не превратятся в кашу.

— Стой! Кто идёт?! — донеслось до Алана, и он вжался в стену, уже во всех красках представляя, как стражи метелят его сапогами, дробят рёбра и выбивают зубы, а потом отволакивают в комнату и бросают на грязную постель, оставляя истекать кровью. По телу снова пробежала сильная дрожь, а на лбу выступил пот.

— Не хочу, — одними губами прошептал парень, до боли в спине прижимаясь к холодной стене подземелья.

Тишину нарушили звуки потасовки и грохот упавших тел в доспехах. Сердце Алана истерически забилось, и он приготовился к битве не на жизнь, а насмерть, пытаясь подавить удушающее чувство страха. За решёткой мелькнула одинокая тень, раздался металлический лязг, и проход открылся с громким скрипом.

— Чего… — Парень растерянно стоял, не понимая, что произошло, но инстинкты быстро взяли верх. Алан что есть сил бросился навстречу спасительному дверному проему.

За решёткой истекали кровью двое охранников с перерезанными от уха до уха глотками. Их трепыхающиеся в судорогах тела нагоняли ужаса похлеще, чем любой просмотренный в прошлой жизни фильм ужасов. Можно было бы надеть одежду одного из мертвецов, но все их одежды были полностью испачканы в их собственной крови, поэтому Алан, осторожно переступив тела, бросился дальше. Его встретил ещё один коридор с открытой дверью, которая вывела беглеца к тюремному блоку. Там в железных клетках бесновались несколько десятков заключенных, и парень быстро понял, почему: у выхода лежал еще один мертвый стражник, обильно обагривший кровью нагрудник.

— Выпусти, щенок! — доносилось со стороны, но Алан за звуками собственного сердца не слышал ничего и пробежал мимо.

На одном из поворотов бесконечного лабиринта парня бесцеремонно схватили за шкирку. Он толком не успел разглядеть, кто это был — лишь мельком увидел человека довольно мелкой комплекции, чье лицо было закрыто низким капюшоном. Незнакомец что есть сил толкнул его в какой-то узкий проём и запер за ним решётку.

— Уходи, — прозвучал женский голос. Тень тут же испарилась.

— К-куда? — только и смог спросить запыхавшийся Алан. Он в панике принялся оглядывать тупик и не сразу приметил железное кольцо на полу. Потянув за него, парень кое-как открыл потаённый люк. Снизу доносились звуки воды. Лестницы не обнаружилось, и Алан, помолясь всем богам, сиганул в черную бездну.

Падение оказалось недолгим: беглец нырнул в ледяную воду, кое-как выгреб наружу и жадно вдохнул, но тут же пожалел: к горлу подступили невыносимые рвотные позывы.

«Канализация!» — дошло до него. Смрад здесь был невыносимым, но заряженный адреналином организм не собирался умереть в этой вонючей яме, и Алану пришлось приложить все силы, чтобы зацепиться за склизкий край каменного уступа и вылезть из воды. Желудок всё же не выдержал, Алана несколько раз вывернуло наизнанку. Утерев губы, он, покачиваясь, побрёл по течению слива. Только через несколько часов блужданий смрадная речка привела его к стоку, и он впервые за много дней увидел настоящий солнечный свет.

Покинув канализацию, Алан испытал такое облегчение, какого не было в его жизни еще никогда. Его встретили свежий воздух, заросли пожухлых кустов, одинокий ручеёк, уносящий отходы человеческой жизнедеятельности куда-то вдаль, и ясный осенний день. Но расслабляться было рано, это парень понимал прекрасно. А потому, как только сердце перестало колотиться, словно безумное, побежал дальше — прочь от Штаркхена.

Лишь спустя время он понял, что на улице стало ощутимо холоднее. После душного подземелья прилипшая к телу воняющая одежда стала неприятно холодить тело. Два минувших месяца всё-таки сказались на температуре воздуха. Но в таком виде попадаться путешественникам было нельзя.

Найти чистую мелкую речушку всё-таки удалось. Алан огляделся и, убедившись, что поблизости никого нет, стянул с себя штаны и рубаху. Пересилив себя, он вошёл в ледяную воду, отмыл себя от запахов фекалий и мочи, постирал, как смог, одежду и напялил ее обратно. От холода его трясло так, что зуб на зуб не попадал, поэтому Алан побежал вдоль реки, чтобы согреться и найти хоть какую-нибудь дорогу.

Вскоре река стала делать изгиб, и на излучине Алан увидел мост, соединяющий два старые каменных тракта. Бежать дальше, не зная, куда, не имело особого смысла, да и сил уже не было, поэтому парень решил отдохнуть у моста в надежде, что здешние боги будут к нему благосклонны и пошлют на помощь хоть кого-то.

Может, боги действительно услышали нуждающегося, а может, так совпало, но не больше чем через пару часов Алан услышал скрип колёс с другой стороны моста. Он выскочил на дорогу и замахал руками. К нему медленно приближалась запряжённая старой кобылой телега, нагруженная деревянными ящиками, а на козлах сидел молодой, на вид около двадцати лет, черноволосый парень, завернувшийся в серый плащ. Он потянул за поводья и остановил телегу аккурат возле Алана.

— Привет тебе, незнакомец, — приветственно махнул он рукой. — Чего нужно?

— Я заблудился совсем, — выпалил Алан первое, что пришло в голову. — Меня бандиты обнесли, всё забрали, одни портки оставили. Поможешь добраться до цивилизации?

— Сочувствую, — расстроенно сказал парень. — Тут город есть недалеко, Штаркхен, я оттуда как раз возвращаюсь. Это тебе в ту сторону. — Он махнул рукой назад.

— Нет, — покачал головой Алан. — Мне там сейчас делать нечего, ни вещей, ни денег… Я Алан, кузнец. Мне бы заработать да крышу над головой временно заиметь. Может, прихватишь с собой, а я работой отблагодарю?

— Хорошо чешешь, — призадумался извозчик. — Можно бы, конечно. У нас, правда, кузнеца сейчас нет — старый Грэм год назад Дракону душу отдал, а учеников не оставил, так что его кузница сейчас не в лучшем виде. Тряпки мы тебе, конечно, найдём, но на сильное радушие не надейся — времена смутные, мы чужаков привечать особо не привыкли. Я Ривель, если что.

Путник время от времени поглядывал по сторонам, будто опасался, что сейчас из лесочка выбежит орава голодранцев и затребует повозку с товаром.

— Да мне много не надо, Ривель. Где-то переночевать, кусок хлеба да возможность хоть какие-то деньги заработать. — Алан кивнул на пригласительный жест нового спутника и взобрался на козлы.

— Хлеб — это ты по адресу, — усмехнулся Ривель. — Мы с отцом пекарню в деревне держим. В полудне дороги.

— А что за деревня?

— Оссам. Ничего примечательного. Печём хлеб, растим скот, в городе продаём. Раньше, когда Грэм живой был, железом всяким приторговывали, но сам понимаешь… Зато в Клэрмо, говорили как-то, аж два кузнеца было. Правда, перед сезоном дождей уехали в Штаркхен, а обратно не вернулись. То ли случилось чего, то ли просто решили городской жизнью пожить, но как уж есть. Хотя это, наверное, не главная проблема — народ там мор подкосил недавно, пол деревни, говорят, вымерло, а остальные разбрелись, кто куда.

Еще одна новость ударила по Алану хлыстом.

— Вот как, — отозвался он тихо, глядя перед собой.

«Можно ли привыкнуть к постоянным ударам судьбы? Когда думаешь, что хуже быть уже не может, жизнь непременно показывает: может, ещё как может. Вельсигг. Герт. Теперь деревня».

Алана не покидала мысль, будто мир стремится забрать у него всё, что отдал, лишая любого шанса на спокойную жизнь. Как наказание: вот, мол, не ценил, что имел, хотел в маги податься? Получай! Нет у тебя больше ни нового дома, ни друга и наставника, ни девушки, которая только-только начала обустраивать место в твоем сердце. И сердце твоё — тоже на части порвём. Чтоб не повадно было.

Алан закрыл лицо руками и устало вздохнул. Получится ли у него нормально жить с этими воспоминаниями? Только время могло дать ответ на этот вопрос. И если Ривель — это шанс на спокойную жизнь, Алан обязан им воспользоваться во что бы то ни стало.

Деревушка Оссам была меньше, чем Клэрмо. То ли сказывалась осень, то ли сама здешняя атмосфера, но всё здесь казалось неприветливым: старые домики, покосившиеся заборы, поросшие луга и несколько единственных ухоженных полей со стогами сена. Люди, которые встречались Алану, бросали подозрительные взгляды и тут же отворачивались, будто не желая видеть чужака.

«Может, так даже лучше, — с ноткой равнодушия думал он, — по крайней мере, не придётся снова привязываться к людям».

Когда путники добрались до пекарни, стоящей чуть на отшибе деревни, Алан помог Ривелю разгрузить повозку и перетаскать ящики с товарами на склад. Отец Ривеля, крепкий мужчина лет пятидесяти с лёгкой проседью, безрадостно воспринял приезд чужака, но услышав, что тот кузнец, немного изменился в лице. Он согласился дать Алану немного вещей, после чего накормил и отвёл к местному старосте, Фланелю. Тот выслушал историю гостя, по которой он был кузнецом-путешественником, который нигде подолгу не задерживался.

Фланель подтвердил слова Ривеля о брошенной кузнице. К сожалению, дом Грэма, видавший лучшие времена, слишком обветшал, чтобы его можно было восстановить, а больше никто не изъявил желания приютить чужака, и Алан согласился остановиться прямо в кузнице. В тот же день Ривель перевёз туда немногие нужные вещи — старый матрас, набитый шерстью, вязанку хлебных коржей, да помог наколоть минимальный запас дров и подлатать дырявую крышу. В течение недели Алан, насколько мог, привел мастерскую в относительный порядок, чтобы там можно было существовать и работать.

Пригодного для труда инструмента оказалось крайне мало, и первым делом Алан выковал себе несколько клещей и молотов из имеющихся скудных запасов сварного железа. Остальную часть склада занимало сырое кричное железо со шлаком, мешки с песком, глина и различные нижники для наковальни.

Разобравшись, где что лежит, парень провёл опись и рассортировал вещи на складе для максимального удобства работы. В дневное время он перегонял крицу в сварное железо с помощью одноразовых глиняных печей во дворе кузницы, вечером отковывал небольшие слитки железа. Время от времени жители деревни издалека наблюдали за работой объявившегося в Оссаме чужака, но желания знакомиться у них явно не возникало.

В один из дней в кузню заглянул староста Фланель. Он рассказал, что на деревенском сходе селяне рассказали ему о своих нуждах, и перечислил, чего, сколько и кому требовалось изготовить. Большую часть «заказов» представляли сельскохозяйственные инструменты и фурнитура для дверей, плюс несколько десятков разных мелочей. В качестве оплаты Алан согласился принимать еду, топливо для горна и нужные в быту вещи. Под них он выделил небольшую часть склада.

Наконец, работа закипела. Алан без перерывов трудился почти три недели, прежде чем бесконечный поток хотелок пошёл на спад. Радовало то, что за это время он обзавелся всем необходимым, чтобы обустроить и сделать более уютным свой дом-мастерскую, починить окна и окончательно укрепить крышу.

Вечером, сидя на склоне холма и разглядывая окрестности деревни, Алан вдруг понял, что до сих пор не озаботился тем, чтобы сделать собственное оружие. Проблемой было то, что из имеющегося сырья сотворить пригодного качества меч не представлялось возможным, а чтобы выковать бочку для отжига угля, ушёл бы весь оставшийся запас сварного железа. С этим вопросом Алан и обратился к старосте на следующий день.

— … И ты правда думаешь, что это твоё твёрдое железо будет лучше? — Фланель чесал свою пышную бороду, скидывая с нее хлебные крошки.

— Безусловно, — закивал кузнец. — А еще, если я смогу отжигать уголь, то расход топлива станет сильно меньше, а эффект — больше. Можно будет даже продавать уголь за неплохие деньги соседним деревням или в городе.

— Что же… — Староста с сомнением посмотрел в окно. — Давай поступим так: я попрошу Ривеля купить немного угля, и ты покажешь, что умеет это твоё твёрдое железо.

Вдаваться в подробности и душить деда рассказами о стали Алан не стал. Вместо этого, посчитал он, лучше показать всё на деле и заодно выковать себе меч.

Неделю спустя Ривель вернулся из Штаркхена и привёз несколько мешков древесного угля. Алану потребовалось немало времени, чтобы в подробностях вспомнить всю теорию, связанную с науглероживанием металлов, прежде чем приступить к делу.

Первым делом парень соединил несколько слитков железа в один большой, применив метод кузнечной сварки. После этого он потратил несколько дней, чтобы расковать из него клинок, оформить спуски и ребро жёсткости. Выковал простую гарду, способную принимать на себя удары, и навершие в виде шара. Перед продолжением работы ему пришлось изготовить несколько кузнечных прошивней и протестировать процесс цементации на них. Готовые железные стержни он почти сутки выдерживал в окружении углей, после чего закалил в воде. Инструменты показали себя хорошо, и Алан смог прошить сквозные отверстия на гарде и навершии. Кузнец повторил историю с цементацией, но на этот раз выдерживал будущий меч в углях целых три дня. Затем он соединил клинок и гарду, выточил самодельным ножом деревянную рукоять. Тут его ждала ещё одна проблема: сверлильных станков в этом мире не было, и парню пришлось заново изобретать велосипед в виде сверла, несколько изменив его концепцию так, чтобы получить в конце приспособление вроде тех, что использовали в родном мире бушкрафтеры, только более скромных размеров.

Когда рукоять оказалась хорошо подогнана к хвостовику меча и гарде, Алан установил навершие и мощными ударами молота расклепал хвостовик, намертво зафиксировав все составляющие на своих местах.

Алан через старосту приобрел у местного фермера кусок кожи и соорудил простенький подвес с ремнём. Фурнитуру на ремень ему тоже пришлось выковать самому.

Покончив с последними этапами, — закалкой, отпуском для придания упругости и заточкой меча с обеих сторон, — Алан заявился к старосте.

— Поразительно, — восхитился Фланель, тщательно осмотрев оружие со всех сторон, и даже попытался его согнуть. — Этот меч и правда выглядит внушительно. Как он себя показал на практике?

— Смотрите, — ухмыльнулся Алан. Он достал из кармана штанов несколько прутков из обычного железа и положил их на старый пень возле дома старика. Взяв в руки топор, выкованный предыдущим кузнецом, кузнец с размаху ударил по одному из прутков. На лезвии топора появился внушительный замин, а вот сам пруток лишь малость погнулся. После этого парень извлек из подвеса меч и повторил удар с той же силой. Половинки прутка, рассекая воздух, разлетелись в разные стороны, на лезвии же меча осталась лишь крохотная зарубка.

— В крайнем случае можно будет даже принять удар врага даже режущей кромкой и продолжить бой, не сильно переживая, что меч намертво затупился, — пояснил Алан. — Но затачивать такой инструмент на коленке не получится, нужен хороший камень. Я могу изготавливать по такой же технологии ножи и инструмент, но вместо пары-тройки лет они будут служить гораздо, гораздо дольше.

— Правда?! — изумился староста.

— Да. Но я попрошу вас об ответной услуге: никто, кроме вас и, максимум, жителей Оссама, не должен узнать об этой технологии. Хоть под угрозой смерти им накажите, но все, что я сделаю, ни в коем случае не должно покинуть пределов этой деревни.

— Так может и не говорить им, пускай пользуются, как всегда? — предложил Фланель. Алан покачал головой:

— Нет. Они сразу почувствуют разницу. И если новость. Начнет расползаться, сами понимаете. А мне совсем не нужна лишняя известность. Просто считайте это моей благодарностью за возможность заниматься здесь своим делом. В качестве оплаты я всё так же готов принимать еду и сырьё с топливом.

— Конечно, господин Аллан, — заверил его староста. — Я прослежу, чтобы ваша тайна осталась в пределах нашей деревни.

Алан и сам не понял, когда успел стать господином, но спорить не стал и вернулся в мастерскую. Работа над мечом забрала много сил, и парень решил дать себе небольшой отдых.

Как и обещал, через неделю Алан принял крупный заказ и потратил почти два месяца на изготовление чуть менее сотни всевозможных приспособлений из стали, а кроме того, взялся подковывать лошадей, копыта которых оказались в неважном состоянии. Жители перестали, наконец, обходить кузницу стороной, а некоторые даже начали здороваться, хоть большого роста доверия Алан и не ощущал.

Глубоко в душе зародилась надежда, что теперь жизнь, наконец-то, начала налаживаться. Боль потерь, терзавшая сердце, притупилась, то ли благодаря работе, то ли постоянному труду. Так или иначе, Алан перестал постоянно видеть лица погибших товарищей, подолгу лёжа в постели долгими ночами. Психика постепенно приходила в норму, и парень был благодарен своему рассудку за то, что тот смог пережить случившийся с ним кошмар.

«Вот хорошо будет, если обо мне просто забыли в Штаркхене», — с надеждой думал Алан, сидя на пороге мастерской и неторопливо вдыхая свежий вечерний воздух после ещё одного рабочего дня.

Перемена сезонов ощущалась все сильнее, и вскоре с неба упал первый снежок, который так же быстро растаял на следующий день. Больших осадков в средней полосе ожидать не стоило, но иногда Алану хотелось побывать на севере и узнать, что же такое Настоящая Зима.

Спокойную и размеренную жизнь кузнеца нарушила новость, слетевшая с губ старосты одним непогожим днём. Алан сидел в доме Фланеля, пил пряный отвар из трав и смотрел, как бушует за окном дождь вперемешку со снегом.

— Ривель недавно вернулся из Штаркхена. — Взгляд у старосты был непривычно серьёзным. Алан вопросительно посмотрел на него.

— Понятно. Какие новости?

— Не очень хорошие. Говорят, дочка нашего герцога пропала. Он привлёк гильдию охотников за головами, чтобы найти похитителя.

— Подозреваемые есть?

Кузнец старательно скрывал своё волнение, а внутри в этот момент разливалась тревога.

— Ривель говорил с трактирщиком об этом. Тот сказал, что подробностей не знает, но… — Старик вздохнул и выложил на стол перед Аланом бумажный пожелтевший лист. Парень изучил его содержимое и поперхнулся отваром, едва не забрызгав бумагу.

Под крупно начертанным от руки «разыскивается по подозрению в похищении дочери Герцога Дюрона Дьяги, Мерлины Дьяги» был нарисован на удивление точный портрет Алана. Приписка снизу гласила: «награда за поимку — 100 золотых».

Алан припомнил примерный курс и еще больше поразился тому, какую гору денег за него было обещано. Это могло означать только одно: покоя парню больше не видать.

— Что скажешь? — холодно спросил староста. Кузнец тяжело вздохнул.

— Скажу так. Похитить дочь герцога я не только не хотел, но и физически не мог. Я же уже несколько месяцев ни разу не выбирался из Оссама.

— И то правда. — Фланель поскрёб ногтем поверхность стола. — Тогда зачем тебя ищут? И почему под предлогом похищения юной девушки?

— Это сложная история, — вздохнул Алан. — Если говорить кратко — я оказался в одной очень щекотливой и непростой ситуации, где по случайности остался единственным выжившим. Этой историей очень заинтересовался сам герцог, но моя версия событий его не устроила, и он решил с помощью магов меня, гм… Изучить мою память. И пускай я знаю, что ни в чём не виноват, но даже вы знаете, почему мне нельзя раскрывать некоторых секретов. — Парень кивнул в сторону стоящего рядом меча.

— Вот оно что, — понимающе протянул старик. — Понятно теперь. Жаль, конечно, но… Проблема наша никуда не делась. За тебя дают слишком большую награду, и я не могу ставить под угрозу всю деревню. Если сюда придут охотники и выяснят, что ты долго скрывался у нас… Да и ты сам знаешь, что наши люди не очень привечают чужаков. Даже если я лично пойду обходить дома, то не смогу гарантировать, что кто-то тебя не выдаст. Здешний народ больше всего любит покой и стабильность, а рядом с тобой ими даже не пахнет, особенно в теперешних обстоятельствах.

В гнетущей тишине Алан медленно пытался принять свою скорейшую судьбу.

— Я тогда пойду вещи собирать.

— Погоди, — осадил его Фланель. — Я еще до нашего разговора догадывался, что так будет. Но вот так просто тебя выгнать я всё же не могу. Когда соберёшься, загляни на конюшню. Старый Берк тебе коня подготовить должен. Так будет больше шансов уйти от погони. И моя совесть почище будет на старости лет. Ты нам сильно помог, я этого не забыл.

По старосте было видно, что ему действительно жаль, и оттого на сердце у Алана стало чуточку теплее.

— И вам спасибо, Фланель. Если бы не вы и Ривель, не знаю, был бы я сейчас жив.

Они обменялись крепкими рукопожатиями, и Алан покинул дом старосты.

Часом позднее, собрав те немногие пожитки, которые были нужны, кузнец вышел из мастерской в последний раз. За минувшие несколько месяцев она успела стать местом, которое он, хоть и с некоторой робостью, всё-таки мог назвать своим уютным домом. Подперев деревянную дверь палкой, стоявшей рядом, парень вышел на проселочную дорогу и зашагал к конюшне, не оборачиваясь.

— Прощай, — махнул он напоследок пожилому конюху, и тот позволил себе улыбнуться в усы, ответив тем же жестом. Берк провожал всадника взглядом до тех пор, пока тот не скрылся на горизонте за холмами, вздохнул тяжело и потрепал коня в стойле за гриву.

Алан укутался в походный плащ с головой, но ветер всё равно задувал снежно-водяной поток под одежду. Ехать приходилось почти вслепую. Единственное, что знал парень — он удалялся от Штаркхена, и это было главное. Охотники в любом случае должны начать поиски со стороны столицы. Рано или поздно они доберутся и до Оссама, и чем дальше Алан будет к этому моменту, тем лучше будет для всех.

Конь нёс своего седока почти всю ночь и половину дня. Только тогда Алан остановился на отдых в небольшой деревушке Зигель. Он обменял у конюха качественный железный нож для копыт на кров и еду, но надолго задерживаться не стал, и через полдня мучительных бредовых сновидений, в которых с ним разговаривала убитая им Вельсигг, двинулся дальше. Конюх посоветовал отправиться на запад и пересечь мост через две протекающих параллельно реки, а потом взять курс на север, где находилось герцогство Чайлен с крупным городом-столицей Финнесбергом.

Чем севернее оказывался кузнец, тем больше снежный покров мешал передвижению по заметенным дорогам, и тем реже на пути встречались населённые места. Несколько раз Алану везло, и он натыкался на группы охотников за дичью, которые делились теплом костра и добытым мясом в обмен на один из небольших ножиков, которых парень наковал с запасом, предвидев, что иначе выжить в диких землях не получится.

Как и предвещал конюх, Алан наткнулся на мост через «двойную реку». Он пересёк его и завернул правее по заснеженному тракту. Дорога петляла то влево, то вправо, голые леса вскоре сменились покрытой глубокими сугробами. Спасаться от пронизывающего ветра стало слишком сложно, и всё чаще приходилось делать привалы, чтобы разжечь костер из заледеневших веток и тонких кустарников, с чем очень помогал выкованный из стали топор и огниво. А вот конь чувствовал себя несколько паршиво.

И без того малый запас сена для скакуна и еды подходил к концу, когда во время очередного отдыха Алану посчастливилось наткнуться на идущий из Финнесберга караван. Кузнец обменял оставшиеся инструменты на копчёное мясо и сено, а также выяснил, что до столицы герцогства осталось не более суток пути. Эта новость воодушевила, и Алан, закончив последний отдых, решился на марш-бросок до города, чтобы поскорее оказаться в безопасности.

Финнесберг больше был похож на крепость, чем на город. Он встретил путника крепкими стенами из огромных каменных блоков серого цвета и высокими сторожевыми башнями, только рва и барбакана тут уже не было. Одетые в латный доспех и меховые плащи стражники дежурно поинтересовались целью визита в город и беспрепятственно впустили Алана внутрь.

Первым делом парень подсчитал свои небольшие сбережения, — монеты он приберёг как раз на этот случай, — и прикинул, что их хватит, чтобы на неделю остановиться в местной таверне, даже с учётом покупки еды и оплаты стойла для измождённого от долгого пути коня.

Однако зарабатывать было необходимо. В конце концов, Алан уже покинул территорию герцогства Штаркхен, и здесь должно было быть безопасно. Кузнец надеялся подзадержаться в столице Чайлена, восполнить припасы, а в идеале — основательно утяжелить свой кошель. Поэтому перво-наперво отправился в кузницу.

Здешний кузнец был человеком крупным и мускулистым, и в подчинении у него без передышки трудились пятеро подмастерий. Заведуя единственной в городе оружейной мастерской, этот детина сорока трёх лет по имени Вайтер снабжал клинками и бронёй всю местную гвардию. Алан попытался предложить ему свою кандидатуру в роли наёмного кузнеца, но тот решительно отказался и пояснил, что работников у него предостаточно. Парень сперва подумал продемонстрировать ему качество своего меча, но решил всё-таки не раскрывать карты. Вместо этого он отправился в местную гильдию авантюристов.

— Добро пожаловать, — поприветствовала путника миловидная девушка в тёплом платье, поверх которого на плечи был накинут плащ с меховой оторочкой. — Вы у нас впервые?

— Всё верно, — кивнул Алан. — Я недавно прибыл в город и хотел бы подзаработать.

— Тогда мне нужно вас зарегистрировать. Для этого вам нужно получить две подписи.

«Неужто и сюда бюрократия добралась?» — подумал парень, пока представитель гильдии тараторила, пододвигая к нему два бланка.

— Извините, а что за подписи?

— Первую вы можете получить в гильдии магов. Покажите там эту бумагу, и вам проведут оценку магического потенциала. Вторую подпись можно получить у нас после оценки навыков боя.

«Так я же нулевой в магии», — расстроенно подумал Алан.

— А если, скажем, у меня отсутствуют способности к магии? Ну, вообще?

— Правда? — удивилась девушка. — Но, хоть это и необычно, ничего страшного тут нет. У вас просто не будет доступа к тем заданиям, где требуются маги определённого уровня владения необходимой школой.

— Вот как, — вздохнул парень. — Хорошо, тогда я…

— А еще, — прервала его представитель, — перед регистрацией авантюристу необходимо оплатить пошлину в размере десяти серебрянных монет.

«Да это же грабёж! — мысленно воскликнул Алан, грустно глядя на мешочек с монетами. — А если я не смогу брать вообще никаких хорошо оплачиваемых заданий?»

Скрепя сердце, он всё-таки выложил на стойку нужную сумму и взял бланки.

Гильдия магов в Финнесберге мало чем отличалась от таковой в Штаркхене, разве что снаружи башня была покрыта наледью.

— Хоть бы магией своей растопили лёд, что ли, — покачал головой Алан, поднимаясь по длинной скользкой лестнице и стараясь не переломать ноги.

Внутри кузнеца встретило некое подобие холла. За полукруглой стойкой из шлифованного красного дерева стояла беловолосая женщина средних лет, одетая в огромный по сравнению с ней меховой плащ. На ее аккуратном носу, усеянном веснушками, покоились такие же аккуратные очки с тонкими линзами. Она с улыбкой поприветствовала Алана, и он, ответив взаимностью, положил на стойку бланк.

— Я хотел бы пройти оценку магических способностей для регистрации в гильдии авантюристов.

— Конечно, — кивнула девушка. — Одну секунду…

Она некоторое время шебуршала за стойкой, а затем вновь подняла голубые глаза на путника. Слева от нее в воздух с характерным звуком вспорхнуло изящное широкое перо.

«Я в Гарри Поттера попал, что ли? Еще тесной каморки не хватает», — поразился Алан.

— Итак, — начала девушка. — Можете обращаться ко мне по имени Мэгги. Скажите, как вас зовут, откуда вы родом и сколько вам лет.

— Алан… Вудман, — на ходу придумал фамилию кузнец. — Родом из деревни Клэрмо, герцогство Штаркхен. Двадцать один год.

— Отлично, — обрадовалась Мэгги так, будто встретила не обычного бродягу, а самого короля. — Вы ранее проходили оценку магического потенциала? Если да, то какой был результат, и к какой школе магии имеете большие способности?

Алану было стыдно. Но врать не хотелось, поэтому он скороговоркой выпалил:

— Да, нулевой, ни к какой!

Глаза Мэгги заметно округлились, и в них появилось выражение, которое парень считал, как «И какого хрена такое ничтожество здесь забыло?»

Прокашлявшись, Мэгги натянула на лицо улыбку:

— Я поняла. Подождите немного в зале, к вам скоро подойдут.

Кроме самого Алана в холле гильдии были еще двое — парень и девушка, выглядящие чуть моложе него. В руках они держали такие же бланки, и кузнец понял, что это тоже претенденты в авантюристы. Алан занял свободную скамью в стороне от стойки и откинулся на спинку, прикрыв глаза.

«Позор. Это просто позор. Может, не стоило вообще соваться сюда? Я в бою-то один раз участвовал. Нулевой уровень магии, одно сражение с обездвиженным зомби — отличная заявочка на то, чтобы занять первое место в списке авантюристов этого мира с конца. Отправят мешки таскать или улицы от снега чистить. Максимум — поручат убить десять крыс, да и то провалю».

Из водоворота самобичевания Алана вырвал звонкий девичий голос с проскальзывающими урчащими нотками, от которого он невольно покрылся мурашками, вздрогнул и широко открыл глаза:

— Чего скучаем?!

Перед ним стояла, неприлично близко склонившись, девушка. Нет, не просто девушка. Взгляд Алана сначала сфокусировался на разноцветных — карим и жёлтом — глазах, затем скользнул по острым, даже хищным чертам довольно милого лица, ниспадающим ниже плеч волосам пепельного цвета и подёргивающимся на макушке аккуратным ушам, покрытым короткой шерстью.

«Уши?!»

Алан открыл было рот, чтобы что-то сказать, но быстро его закрыл, поняв, что выглядит очень глупо.

— Долго пялиться будешь? Или мне раздеться до пояса? — Увидев, как лицо кузнеца заливает краска, она громко расхохоталась, притянув недовольный взгляд Мэгги. — Ты б себя видел, человек! Что, первый раз таких встречаешь?

— Да нет, — попытался оправдаться Алан, но звучало не очень убедительно.

— Зарфи, — представилась она, без стеснения плюхнувшись рядом с парнем. — А ты?

Теперь настал черед девушки нагло разглядывать его, и Алан почти на физическом уровне ощущал этот взгляд. Выжидая ответ, Зарфи то и дело дергала ушами и смешно принюхивалась, водя носом влево-вправо. Парень заметил, что из-под приталенной меховой шубы до середины бедра виднеется большой пушистый хвост, и это окончательно добило его.

«Разве я создавал таких?!» — отчаянно подумал кузнец и наконец ответил:

— Алан. Я тут… Жду очереди на магическую оценку.

— О-о-о, — протянула Зарфи так, будто он был первым и единственным за всю жизнь, кто это сделал. — А чего умеешь? Огнестрелы? Ледяшки? Вихрюны?! Водные шарики? Или кромсаешь всех мечом?! — С каждым новым словом волчица (по крайней мере, она больше всего была на таковую похожа) буквально наседала на Алана, вжимая его в скамью.

— По-по-погоди! — кое-как остановил он ее. Зарфи снова села нормально, и парень облегчённо выдохнул. — Я и сам ещё не знаю, что умею. Раньше не приходилось сражаться.

— Ого! Таких к нам еще не забредало, — с восхищением пророкотала девушка.

— Это как?

— Ты не местный, что ли? Тут, на севере континента, слабые не выживают, и монстров касается, и людей. Поэтому все заказы на убийство или охоту сложнее, чем на югах. — Зарфи как будто объясняла ребенку очевидные вещи. — Нет, можно не брать такие заказы, но денег тогда заработать не выйдет, только чтобы не сдохнуть с голода. А Зарфи ест много!

Волчица снова рывком приблизилась к лицу Алана, и он рефлекторно сглотнул, в красках представив, как та с аппетитом хрустит его ногой где-нибудь в заснеженной чаще.

— Я п-понял, — с трудом выговорил он. — Ты всегда такая… Энергичная, Зарфи?

— А что? — Она с удивлением округлила глаза. — Я только что вернулась с задания, гоняла группу бандитов у северной заставы. Сыта-ая!

Волчица весело осклабилась, и у Алана по телу пробежала дрожь от вида её внушительных клыков, которые до этого девушка прятала под улыбкой.

— Вот как…

Кузнец сглотнул и немного нервно улыбнулся в ответ.

— Алан Вудман! — раздался голос Мэгги.

— А? Что? Уже моя очередь? — В разговоре с волчицей парень и не заметил, как парочка будущих авантюристов уже испарилась.

— Нервничаешь? — несколько зловеще усмехнулась Зарфи. — Не бойся, пошли!

— А ты куда?

— А я посмотрю! — непререкаемым тоном заявила зверодевушка и вскочила со скамейки, поправляя шубу. Кончик ее хвоста подрагивал, будто от предвкушения.

«Позор мне», — обречённо резюмировал Алан, поднимаясь следом.

Проверка проводилась на третьем этаже башни магов. Мэгги хотела дать Зарфи от ворот поворот, но та на удивление убедительно разыграла все так, будто кузнец — её о-очень давний друг. Под хищным взглядом волчицы отрицать это не вышло. В конце концов, все трое оказались в небольшом зале, напоминающем университетские помещения для лекций. В центре на деревянном постаменте стоял артефакт — массивный монолитный куб чёрного цвета. Мэгги подошла к нему и повернулась к Алану:

— Прошу вас, встаньте возле определительного куба и приложите к нему ладонь.

«Интересно… Тогда что было тем маленьким камнем, который давал мне Вильгельм, — озадаченно подумал Алан. — Неужто обхитрил и вручил безделушку?»

Кузнец почувствовал, как ноги перестали гнуться, а в теле началась дрожь.

— Вперёд! — уверенно шепнула сзади Зарфи и легко подтолкнула его в спину. Облизнув моментально высохшие губы, парень сделал несколько десятков шагов и замер перед артефактом. Алану начало казаться, что тот излучает какую-то энергию, но списал это на собственную панику.

Дрожащая ладонь прикоснулась к идеально гладкой поверхности. Ничего не произошло.

Ничего.

Абсолютно. Куб полностью игнорировал существование Алана, как концепции, и не стеснялся этого. Наоборот, он кричал: «смотрите, смотрите! А, ой, здесь же никого нет, никто меня не трогает».

Мысленно накинув на плечи саван несмываемого позора, Алан хотел уже убрать ладонь с артефакта — но не смог. Рука будто прилипла к монолиту и упрямо отказывалась отлипать обратно. Глаза Мэгги под очками медленно поползли на лоб, когда по залу пронесся низкий гул, срезонировавший по всему телу. В глубине куба зародился крохотный, едва заметный зелёный огонёк, который начал медленно разрастаться.

— Что это… — шёпотом выдохнул Алан, не веря собственным глазам. Мэгги осторожно сделала шаг назад, не отводя от артефакта взгляд, и по ее лицу сложно было понять, что творится в ее голове. Зарфи стояла неподалёку и так же была будто парализована зрелищем того, как зелёный огонёк продолжал расти, превращаясь в средних размеров сферу, быстро вращающуюся вокруг себя, оставляя зелёные всполохи. Только на лице волчицы отчётливо было видно нездоровое восхищение.

Гул стал еще сильнее, и Алан ощутил первобытный страх. В десятке дюймов от него внутри артефакта продолжала набирать мощь неведомая стихия. Бледно-зелёный бушующий шар начал искриться ярко-алыми прожилками, которые пронзали его, будто нити, прошивающие кожу. Через несколько мгновений аномалия почти сравнялась с кубом. Его грань перед лицом парня вдруг громко треснула — и в следующую секунду сфера внутри сжалась до едва видимой точки, после чего исчезла. Вибрирующий гул так же быстро сошёл на нет, и в зале повисла звенящая тишина.

— А… Э… Я… — Мэгги испуганно смотрела на Алана, который испытывал страх нисколько не меньший. — Подо… Здесь подождит-те… — Заикаясь, она стрелой вылетела из помещения, хлопнув дверью. Парень ошарашенно перевёл взгляд на Зарфи. Она медленно подходила к нему, и в ее глазах Алан увидел не просто нездоровое, а с большой такой нотой маниакальности восхищение, смешанное с интересом или даже одержимостью.

— А ты… Ты-ы… Т-ты… — Ее голос с жутковатым придыханием подрагивал, и Алан невольно отступил, почувствовав спиной поверхность куба.

— Что я… Я ничего! Это н-не я!

Парень и сам был абсолютно потерян. В памяти всплыл эпизод в проклятой пещере: когда он, убитый горем, держал на руках тело Вельсигг, шар на постаменте точно так же пошёл трещинами по поверхности, прежде чем разум Алана помутился.

Бежать было некуда. Волчица приблизилась и мягко положила небольшие ладони на полы плаща Алана. Неторопливо принюхалась, едва не уткнувшись носом в его грудь, а потом залилась оглушительно звонким смехом с примесью рычания.

— Обалдеть! Это же просто невозможно! И ты даже не призрак или иллюзия! Живой!

— О чем ты вообще? — испуганно воскликнул Алан, не зная, как ему на это реагировать.

— Ты что, правда не понимаешь? Совсем?! — Зарфи дернула ушами и немного успокоилась. — Кажется, и правда. Вот чёрт… Этот куб отображает то количество магической энергии, которое есть в маге, в момент касания. Мана у самоучек и новичков обычно меньше монеты на вид, у опытных практикующих магов — с ладонь или максимум две с половиной! Да я не слышала ни об одном случае, чтобы даже архимаг сумел заполнить оценочный куб хотя бы наполовину! Теперь тебе понятно?

Переварить эту информацию было сложно. Слишком нереально, слишком фантастично, слишком… Просто слишком. Алан почувствовал себя на месте типичного героя-неудачника из аниме про попаданцев, который внезапно обретает силу.

— Да не-ет. — Он нервно рассмеялся. — Зарфи, ты же понимаешь, что это полный бред. Я никогда в жизни магией не пользовался! Меня уже оценивали — нулевой, абсолютно! И в это поверить легче!

— Вот! — Волчица указала рукой на куб с трещиной. — Это — лучшее доказательство. Ему больше тысячи лет, и ни один маг за всю историю не оставил на нём ни пятнышка, ни царапинки! А ты — едва не разбил вдребезги!

Дверь в зал скрипнула, Алан увидел, как к ним с Зарфи спешат Мэгги и группа одетых в одинаковые тёплые одеяния серого цвета волшебников, каждому из которых было на вид не меньше тридцати. Они обступили монолит со всех сторон, тщательно рассматривая его. Послышались вздохи изумления, маги то и дело переводили взгляд на Алана, отчего ему стало не по себе.

«Это плохо, очень плохо», — нервно подумал парень. Теперь ему точно не дадут здесь покоя.

— Надо уходить, — шепнул он стоящей рядом Зарфи. — Быстро.

— Чего? — удивлённо посмотрела на него волчица, но, перехватив взгляды членов гильдии, кажется, сложила два плюс два. Вот только как уйти? Помахать ручкой и свалить в закат? Вряд ли вся эта орава молча отпустит такой «аномальный объект», если слова Зарфи верны. А судя по реакции гильдейских академиков, так всё и складывалось. В голову кузнецу пришла поистине безумная мысль, но других вариантов он не видел, а потому он нарочито громко произнес, разворачиваясь к кубу спиной:

— Идём, Зарфи, нам здесь делать нечего.

— А? — недоумённо посмотрела девушка, но быстро уловила суть и спохватилась. — Да! И правда, разочарование!

Когда они уже приблизились к воротам, сзади раздался голос одного из магов:

— Стойте! Вы не можете сейчас уйти!

Алан замер, медленно обернулся через плечо и одарил волшебников неестественной для себя улыбкой:

— Я нарушил закон, и вы хотите меня схватить?

Маг, подавший голос, растерялся, не найдя, что ответить, кроме негромкого «нет, но..», и кузнец закончил фразу:

— В таком случае — всего доброго, дамы и господа.

Переступив порог, Алан намеренно хлопнул дверью, затем дернул Зарфи за руку и бросился к лестнице. Волчица кинулась следом. Вплоть до выхода из гильдии парень чувствовал на себе недоумённые взгляды магов, попадавшихся на пути.

Когда беглецы оказались на свежем воздухе, первым делом кузнец поспешил в таверну и заперся вместе с девушкой в снятой комнате. Обессиленно рухнув на кровать, он вздохнул так, словно весь мир лёг на его плечи.

— Это просто…

— Жопа! — радостно закончила Зарфи, с разбега шлёпнувшись в ногах парня. — Вот это ты дал жару, конечно! Они сейчас наверняка растрезвонят об этом всем гильдиям королевства, а там и по материку разлетится! О-о-о, ты же сейчас как редчайший артефакт для коллекционера! Да тебя любой правитель захочет иметь у себя, это же такой перевес в силе!

Слушая восхищённые речи волчицы, Алан испытал жгучее желание утопиться, потому что всё, что она ему пророчила, полностью шло вразрез с нынешними желаниями кузнеца. Он еще раз возненавидел себя за собственные желания. А ещё — Ни денег, ни регистрационного листа авантюриста, только повёрнутая по фазе зверолюдка-волчица и немыслимый объем магии внутри, отследить который, наверное, можно будет отовсюду.

«Хотел, блять, быть великим волшебником? На! Подавись! Чтоб аж мимо полезло! Идиота кусок! Алан, ты дебил!»