Дай мне силы обуздать этот мир

Глава 16. На пороге войны

— Они близко!

Т'Адир вбежал в шатёр, распахивая полы в стороны, и остановился в нескольких ярдах от стола, за которым мрачно склонился Йоргрим. Старый некромант поднял на него взгляд и поджал губы.

— Понятно. Не отступили. Действуем по плану, бери отряд и выдвигайся.

— Слушаюсь, — коротко кивнул зверолюд и снова покинул шатёр. До ушей Афеля донеслись зычные выкрики главы элитного отряда. Он посмотрел на стоявших неподалёку пятерых капитанов и выпрямился.

— Выводите рыцарей и магов к утёсу, готовьтесь встречать войско из Глиммо. Мобилизуйте всю нежить, она нам пригодится, чтобы навязать бой на выгодных условиях.

— Как прикажете, — кивнул один из некромантов. — Каковы наши задачи?

— Рассредоточьте всех так, чтобы колдуны не смогли нанести массовый урон. Боевых магов в тыл, всадников по флангам. Пусть мобильные отряды будут наготове. Перекройте проход к убежищу, но не стягивайте туда слишком большие силы в ущерб основному войску. Рокс скоро прибудет для личного командования.

Пятеро, склонив головы, отправились выполнять указания. Йоргрим вышел наружу и осмотрел почти опустевший грот, который покидали последние готовые к бою отряды вооружённых солдат. В дальнем конце пещеры некроманты готовили к поднятию все имеющиеся трупы, бережно забальзамированные и ждавшие своего часа. Алан и его спутники куда-то пропали, но времени искать их по всей округе категорически не было, пусть они и могли бы оказать немалую помощь в бою.

После того, как птицы, отправленные в остальные убежища Альянса, вернулись, Афель рассчитывал, что начавшаяся суматоха отвлечёт внимание короля и посеет хаос, однако он всё-таки просчитался. Вероятно, угроза, которую в молодом некроманте чувствовал лидер Рэйвеллона, была более весомой, нежели вспыхнувшие по всему королевству стычки с отрядами нежити и боевыми магами смерти. А может, Эйзентар раскусил план Йоргрима, и потому никак не отреагировал на него. Из письма, попавшего в руки Афеля из убежища в столице, он узнал, что в сторону залива выдвинулись не только войска гарнизона Глиммо, но и несколько крупных отрядов из Финнесберга. Эта информация носила статус неподтверждённой, но Йоргрим предпочитал переоценить врага, нежели столкнуться со сложностями, в которые изначально не верил. Именно поэтому, когда ситуация приняла скверный характер, он уже подготовил запасной план. Он был рискованным, но в случае успеха у лидера осколка получилось бы изменить расстановку сил во всём северном регионе и основательно укрепить плацдарм для надёжной обороны и планирования дальнейших действий.

Последние звёзды покинули затянутое облаками небо, когда на широком прибрежном утёсе начали выстраиваться войска некромантов. Из-за разыгравшейся метели видимость ограничивалась сотней шагов. Рокс наблюдал, как боевые маги растягиваются вдоль утёса отрядами по 5–6 человек, выдерживая дистанцию. С флангов их прикрыли неживые лучники и солдаты-пехотинцы, насчитывающие по два десятка на отряд. Поднятая нежить неловко выстраивалась в передней линии группами от двух до трёх десятков. На флангах пехотной линии остановились небольшие отряды мёртвых рыцарей в тяжелых доспехах верхом на бледных гарцующих скакунах. Магов смерти для безопасности отвели в тыл правого фланга, где они при необходимости смогли бы отступить по тайной тропе на побережье. Основной путь отхода, тот, по которому Гизур провёл Алана и компанию, охраняли три десятка мертвецов с мечами и щитами. Личная спецгруппа Рокса из двадцати опытных воинов выжидала в нескольких сотнях ярдов от левого фланга армии, ожидая указаний.

Отправленная вперёд разведка на худых, но быстрых конях, вернулась вскоре после того, как войско заняло позиции. Предводитель группы подвёл лошадь к ставке Т'Адира, натянув поводья.

— Идут, — выдохнул он облачко пара, смешавшегося с морозным воздухом. — Больше сотни, пехота, конные, лучники и маги, в боевом построении. Не дальше тысячи шагов.

Зверолюд кивнул.

— Будьте готовы. Труби готовность, по сигналу отправляй посыльных к рыцарям. — Тадир перевёл взгляд на командиров отрядов. — Скорее всего, пустят конницу вперёд, клином, чтобы прорвать ряды пехоты. Магам — атаковать массовыми заклинаниями, как только попадут в зону видимости. Увязнут в пехоте — связывайте свободными отрядами, но не давайте прорваться. Пехота и лучники на флангах — для мобильной поддержки по ситуации. Всадникам — следить за обстановкой в тылу врага, увидите уязвимость — атакуйте строй с флангов и тут же отступайте, не давайте себя задержать, иначе задавят. Не подставляйтесь под лучников. Лансир!

— Да, господин, — выступил вперёд молодой и крепко сложенный парень в лёгком железном доспехе.

— Возглавишь моих людей. Услышишь сигнал — обходи армию врага с левого фланга и выискивай их лидера. Ваша задача — быстро атаковать, обезглавить войско и отойти с минимумом потерь. Всё ясно?

— Так точно, — в один голос отчеканили командиры, и зверолюд дал отмашку возвращаться к своим отрядам. Те быстро скрылись в снежных вихрях.

В воздухе витало напряжение. Плохая видимость играла отнюдь не на руку обороняющимся солдатам. Одно радовало: нежити было плевать и на холод, и на метель. Некромантам пришлось потратить все имевшиеся запасы укрепляющей эссенции, чтобы усилить мертвых, и теперь оставалось надеяться на благоприятный исход да отсутствие сюрпризов. Впрочем, Рокс не забывал, что лишь схлынет надвигающаяся на войско нежити волна, на этом всё не закончится: армия из Финнесберга, вероятно была уже в пути, и часть разведчиков отправилась в её сторону, чтобы выяснить, как далеко находится возможное подкрепление.

Из снежного тумана до чутких ушей Т'Адира донеслись громкие выкрики вражеских командиров. В белоснежной завесе начали приобретать очертания размытые силуэты солдат, марширующих в сторону утёса. Высокой нотой запел звонкий рог, пешие и конные отряды замерли, и только тёмно-синие знамёна с чёрной волчьей пастью развевались на усилившемся ветру.

— Остановились… — Посыльный почесал подбородок, прищурившись и пытаясь разглядеть всё лучше с невысокого холма, на котором расположилась ставка генерала. — Что они задумали?

— Не знаю, — рыкнул Рокс, дёрнув ушами с кисточками и на всякий случай подтягивая ремешки на доспехе. Он увидел, как между отрядами пехоты врага вперёд выдвинулись двое всадников на крупных боевых конях в цветастых попонах, с белоснежными флагами в руках.

— Переговоры? — удивился посыльный.

— Коня.

К Т'Адиру тотчас подвели скакуна, и генерал, оседлав его, выдвинулся навстречу, рассекая ряды мертвецов, безмолвно расступавшихся перед глухо фыркающим животным.

Они встретились аккурат посередине, между двух армий. Делегацию врага возглавлял невысокий тощий парень, прятавший длинные растрепавшиеся волосы под железным шлемом с поднятым наверх забралом. Его худое лицо выглядело измождённым, будто он не спал несколько дней подряд. Однако в глазах читалась полная уверенность в своих действиях. С ним рядом находился более плотный черноволосый мужчина в латных доспехах, сверливший зверолюда взглядом, полным неприязни.

— Сегодня не лучший день для бессмысленной схватки, — начал говорить закованный в броню юноша. — Я пришёл к вам с предложением.

— Твоё предложение позади тебя, малец, — оскалился Рокс.

— Я здесь не по приказу короля, если вы хотите знать. Меня привели личные счёты. Один из ваших некромантов убил моего отца на тракте к югу от Глиммо. Тот, за кем охотится всё королевство. Шпионы донесли, что он скрылся у вас. Отдайте мне его. Я отведу войско и дам вам возможность уйти.

Зверолюд хрипло рассмеялся, но в его смехе не было ни капли веселья.

— Если на этом всё, то предлагаю приступать к делу.

— Постойте, — нахмурился юноша. — Если это вас не устроит… Я готов сразиться в поединке. Проигравший выполнит условие победителя. Моё условие — вы выдадите мне мага, убившего моего отца. Если согласны, озвучьте ваше условие.

— Посмотри на себя, — поморщился кот. — Веришь в собственную победу?

— Это моё дело. — Генерал вражеского войска сжал зубы и с вызовом посмотрел в глаза зверолюда. — Вы согласны на поединок?

— Хочешь сдохнуть здесь — не буду тебе препятствовать. В случае победы я отрублю твою руку, в которой ты держал свой меч, как напоминание о твоём позоре, и ты уведёшь отсюда своё войско.

— Господин, — хрипло возразил юнцу его взрослый спутник. — Не нужно рисковать собой. Вы не ровня этому монстру.

— Если правда на моей стороне, Великий Дракон поможет победить, — нахмурился генерал и снова посмотрел на Рокса. — Я принимаю условия.

— Вы глупец! — вскрикнул мужчина, отчаянно закатив глаза. — Ставите свою дурацкую честь во главе всего! И ради чего?!

— Ради моего отца, — отрезал парень, чем даже вызвал у зверолюда толику уважения.

Генерал армии живых кивнул спутнику, приказывая отойти в сторону, слез с коня, вышел вперёд, извлекая из ножен одноручный меч с навершием в виде волчьей головы и пристёгивая к руке каплевидный щит.

Т'Адир спешился и отвёл скакуна в сторону, после чего вернулся к месту поединка, вытянул из-за спины бородатый топор и перехватил его двумя руками.

— Я, Дроги Чейндли, сын Аркьяса Чейндли, — начал говорить юноша, но не успел закончить: зверолюд уже начал первую атаку, занося топор над его головой. Вражеский генерал принял длинное лезвие на обитый железом щит, отступив назад, однако контратаковать ему не хватило времени: кот схватился лапой за край щита и со всей силы дёрнул его в сторону, отбрасывая соперника на несколько шагов в снег. Дрого мотнул головой, пытаясь сориентироваться, и лишь в последний момент закрылся от мощного удара кованым навершием древка в форме шипа, направленного ему в грудь. Он ударил железным сапогом по лапе зверолюда и после быстрого переката поднялся на ноги, перехватывая инициативу: бросился вперёд, нанося несколько быстрых ударов сверху и сбоку. Но предводитель нежити умело парировал атаки толстым древком, обитым железными листами у основания. Зверолюд был на полторы, а то и две головы выше, однако в силу кошачьей ловкости умело пользовался ростом, постоянно возвращая инициативу и изматывая врага сильными, точными ударами, выбивая из щита крупные щепки. Несмотря на явную проигрышную позицию, сын графа не собирался сдаваться. Даже когда лезвие топора едва не прикончило его, прорубив металл нагрудника возле подмышки. После нескольких мощных атак щит оказался бесполезен, и парень отбросил его, перехватывая меч двумя руками.

— Сдавайся, малец, если жизнь дорога, — покачал головой Рокс, готовясь к очередному удару. Дроги стиснул зубы, морщась от боли: видимо, топор всё-таки ранил его под доспехом. Ответом зверолюду стал направленный в его сторону меч. Кот зло рыкнул и взмахнул оружием по широкой дуге, вынуждая врага отступить на несколько шагов, чтобы в следующий момент пнуть его в живот лапой. Юнец повалился на спину, выронив меч, и тщетно пытался вдохнуть воздух, выбитый из лёгких. Но Рокс не дал ему этого сделать: придавил к земле лапой, воткнул в снег топор и, присев, схватил за правую руку.

— Договор есть договор, — ощерился он крупными клыками. Быстрый, почти незаметный для глаза взмах когтями — и снег окрасился алым, а из глотки юноши вылетел пронзительный крик, разнёсшийся по округе. Т'Адир, однако, не оставил врага в таком состоянии: оторвал от валяющегося под ногами белого знамени лоскут и ловко затянул им предплечье молодого генерала. — Ты проиграл. Проваливай и больше не появляйся здесь со своей армией.

Рокс позволил спутнику пацана оттащить его к лошади и погрузить в седло, но когда зверолюд собирался вернуться к своей ставке, со спины до него донёсся короткий вскрик. Обернувшись, кот увидел, как бездыханное тело его противника валится с коня. Острый взор уловил едва различимый на таком расстоянии блеск стилета, торчавшего из незащищённого сочленения возле подмышки.

«Вот тварь», — оскалился генерал, догадавшись, что происходит. Он ударил коня по бокам, на ходу снял притороченный к седлу рог и подул в него. Звонкое пение разлетелось эхом во все стороны, и войско встрепенулось, будто после сна. С обратной стороны тоже донеслись звуки рогов.

— Готовьтесь к атаке! — сверкнув янтарными глазами, выкрикнул генерал, останавливаясь на холме. — Сейчас пойдут!

Рокс не прогадал: вернувшийся к армии спутник молодого генерала, чьё тело так и осталось лежать в снегу, взял командование на себя, и после непродолжительной паузы тяжелая конница, которой удалось насчитать не меньше четырёх десятков, галопом ринулась вперёд, а следом за ней бегом выдвинулись стройные ряды пехоты с щитами, мечами и топорами. Позади перебежками двигались отряды лучников и магов, прикрываемые небольшими группами пеших рыцарей.

— Магам и лучникам — в бой! Поддержку на пеших! Пехоте — сплотиться! Конным — готовность! — выкрикнул Рокс. Посыльные подстегнули коней и метнулись прочь. Колдуны принялись читать заклинания, неживых солдат в кожаных и железных доспехах окутала зеленоватая полупрозрачная дымка. Лучники потянулись за первыми стрелами, натянули тетивы и замерли, ожидая, когда враг приблизится на подходящее расстояние. Когда всадники пересекли половину пространства между двумя армиями, с обоих флангов войска нежити в небо поднялись облака стрел. Они пролетели по высокой дуге и полились на землю. Конные рыцари почти не почувствовали этой атаки: железные наконечники звенели и отскакивали от доспехов, лишь несколько лошадей рухнули в снег, хороня под своими массивными тушами наездников. К этому моменту колдуны закончили читать заклинания: в воздухе засияли десятки небольших огненных шаров и ледяных острых шипов, устремившиеся в сторону конных. Раздался грохот, пространство рассекли кривые линии сверкающих молний, и плотный строй рыцарей рассыпался. Всадники старались избежать магических снарядов, однако нескольких из них волшебники всё-таки достали, и те с воплями свалились в снег.

Штурм тяжелой кавалерии, выстроившейся клином аккурат перед стройными рядами мертвецов, прошил построение на удивление легко, но Т'Адир видел, как зомби расступались перед этим клином, специально впуская его вперёд почти наполовину, прежде чем навязать бой, а усиливающие заклинания ослабили реакцию врага. Засверкали мечи и топоры, кони яростно заржали, когда неживые стали подрубать им ноги, сбрасывая седоков. Часть упавших на землю тут же зарубили, не дав подняться, но некоторые успели дать отпор, а самые удачливые сумели вырваться из плотного строя и отступить назад — но таких набралось не больше десятка.

Пехота тем временем стремительно сокращала расстояние, передвигаясь рассыпным строем под плотным обстрелом колдунов, раз за разом читающих атакующие заклинания. Следующие за воинами лучники и маги, оказавшись на расстоянии прямой атаки, выстроились неплотными рядами и открыли ответный огонь, то ли забыв, что среди мертвецов всё ещё пытались выжить их конные товарищи, то ли не обращая на это внимания. Два десятка вражеских колдунов прикрывали отдельные пехотные группы. Дождавшись, когда пешие солдаты графа достаточно оторвутся от союзных стрелков, во флангах мертвого воинства оживились конные рыцари. Бледные кони всхрапнули и понесли ездоков, закованных в тяжёлую броню, по широкой дуге, скрываясь от взора основного отряда пехоты за снежной пургой. Проскакав не меньше двух сотен шагов, всадники оказались в глубоком тылу и развернулись, набирая ход. Они метили в нестройные ряды магов и лучников, которые услышали приближение кавалерии, но оказалось поздно: даже два пущенных в рыцарей залпа стрел не спасли ситуацию. Наездники атаковали плотным строем и буквально смяли пытавшихся разбежаться лучников, как набегающая волна, чтобы затем, не останавливаясь, начать резню. Отряды страхующей пехоты не сильно выигрывали ситуацию: мертвым было плевать на порезы и уколы, а в суматохе битвы отрубить всадникам головы не представлялось возможным. Лошадиные же ноги были защищены низкими тяжёлыми попонами с металлическими пластинами, нашитыми поверх них, и клинки просто скользили по этой броне. А вот рыцари махали мечами на удивление бодро: они не останавливались ни на минуту, прорывали строй, чтобы набрать скорость, и снова врезались в общую сумятицу. Волшебники и оставшиеся лучники пытались увеличить расстояние, но мертвые, повинуясь воле хозяев, не отступали от них ни на шаг, тесня ближе к середине поле боя. Со стороны живого воинства прозвучал рог, и отряд пехоты, штурмующий первые ряды зомби, отхлынул прочь, возвращаясь к прежним позициям, чтобы спасти оставшиеся без поддержки дальнобойные отряды, ослабленные паникой.

Увлечённый схваткой предводитель армии графа не сразу заметил приближающийся с севера отряд из двадцати легкобронированных всадников.

— Защищайте! — зычно вскрикнул он, приказывая гвардейцам встретить врага, и повернул коня в сторону глубокого тыла. Ситуация на поле боя складывалась не в его пользу: рыцари окончательно увязли в бою и проигрывали по численности, пехота, вымотанная беготнёй, не сумела грамотно перехватить мертвых всадников, и часть конных атаковала отряд с флангов, разрывая строй на куски, а маги и последний десяток лучников в панике бежали прочь, спасая свои жизни.

— Болваны, — зло выругался советник графа Чейндли, и ударил коня по бокам, бросая остатки войска на погибель. Это не скрылось от глаз ещё сражавшихся, и отряды окончательно погрузились в панику, так что рыцарям смерти оставалось лишь догнать и добить всех, кого смогут. Рокс довольно ощерился, дёрнул ушами и сел на невысокий табурет, смахивая с головы снежные хлопья.

— Ничтожества. Добейте выживших, соберите всё ценное и подходящие трупы возле убежища, остальных уничтожьте. Пусть некроманты начинают приготовления.

— Да, господин, — склонился посыльный и ускакал прочь.

Битва была выиграна, а вот война… Война только начиналась. И очень скоро эти земли снова утонут в крови живых, которые придут сюда, чтобы упокоить мёртвых окончательно. В этом зверолюд не сомневался.

Не предугадал кот лишь одного, и это стало ясно, когда из сгустившегося тумана донеслось множественное созвучие рогов. Рассеявшиеся по полю боя отряды встрепенулись и через несколько мгновений бросились назад. Т'Адир сжал лапы и прищурился, вглядываясь в молочную пелену, пока воины спешно выстраивались перед холмом. То, что он смог увидеть, заставило командующего потянуться к рогу и командовать отступление.

Из белесой мглы, постепенно проявляясь, маршировали один за другим отряды королевских войск под знамёнами Эйзентара, закованные в тяжёлые доспехи. В первых рядах двигались всадники из личной гвардии Его Величества — элита элит, сопровождающая главу королевства во всех битвах.

— Дерьмо, — ошалело сплюнул зверолюд и поднёс к губам рог, сигналя отступление. Войска неживых тут же ринулись к тропе, ведущей на побережье, однако королевская армия не спешила бросаться вдогонку. Она всё так же планомерно приближалась к утёсу. Дожидаться подхода врага Рокс не стал: оседлал коня и, соединившись с собственным элитным отрядом, погнал коня следом за своими воинами, скрываясь в ведущем вниз ущелье.

Весть о прибытии армии Эйзентара Йоргрим воспринял с явным беспокойством:

— Чего не ожидал, того не ожидал… Нам не выстоять против этой силы, Рокс. Придётся попробовать устроить переговоры. Отправь к ним посыльного с предложением о встрече. Пока есть время, пусть маги поднимают павших, которых вы успели забрать с поля боя. И отправь людей обыскать каждый угол грота. Найдите Алана и его девок, они — наш козырь и шанс выбраться живыми из этой передряги.

— Слушаюсь, господин, — склонился зверолюд.

— Остановись, — вложив в свой голос как можно больше властности, приказал Алан. Но волчица не слышала ничего — в её глазах плескалось неестественное безумие, какого парень не видел даже тогда, когда она рвала на куски стражников у ворот Финнесберга. Зверолюдка явно не принадлежала себе. Она перестала говорить и лишь низко рычала, сокращая расстояние. Маг прижался спиной к холодному камню и понял, что выбора у него не осталось. Пальцы обхватили рукоять меча, и когда Зарфи бросилась вперёд, намереваясь распороть тело некроманта от горла до паха, рывком сместился вправо, уклоняясь от смертоносной атаки. Убивать спутницу не хотелось, особенно зная, что она себя не контролирует, но и умирать — тоже. Когти с лязком врезались в выставленный плашмя клинок, оставив на нём глубокую выщербину, Алан отшатнулся назад и лишь в последний момент сумел пригнуться, когда над головой просвистела лапа. Маг напитал клинок маной, разрывая дистанцию, чтобы сформировать плеть, однако волчица не позволяла этого: она шаг за шагом теснила его в другой угол комнаты, не прекращая попыток дотянуться когтями до горла и сбивая концентрацию. Чтобы достать её хоть раз, некроманту пришлось рискнуть и подставиться: когти полоснули по груди, разрезая ткань, парень стиснул зубы от острой боли, но вытянул усиленную магией руку, схватил волчицу за горло и со всего маху впечатал её в стену. Зарфи громко заскулила и чуть не отсекла конечность товарища — он едва успел отдёрнуть руку назад. Уперевшись в стену, волчица кинулась на него молниеносным рывком, сбивая с ног, несколько раз перекатилась и поднялась на четвереньки, скалясь во все клыки. Следующий её прыжок маг принял в уязвимом положении — лёжа на спине, за что чуть не поплатился жизнью и получил ещё одну рваную рану на животе. Кожу обожгла горячая кровь, и Алан, зашипев, приподнялся, уперев острие меча в пол. Зарфи собиралась кинуться в следующую атаку, но замерла, дёрнув ушами. Позади неё, за массивной закрытой дверью, раздались приглушённые голоса. Надолго это её не отвлекло. Зар большими прыжками ринулась вперёд. Некромант спешно визуализировал заклинание, и каменный пол вокруг меча засиял. Волчица запнулась, повалилась на землю, и в ту же секунду её начала опутывать магическая плеть, пронзавшая камни и прижимающая к ним тело зверолюдки. С трудом поднявшись, Алан равнодушным взглядом посмотрел на спутницу. Он не знал, что делать: Зарфи не собиралась успокаиваться и билась в плену его чар, а звуки за дверью не стихали: кто-то изо всех сил лупил по камню, пытаясь его проломить. Догадка, поселившаяся в разуме некроманта, ему не нравилась.

Время для размышлений, однако, истекло: волчица сумела усилить себя маной и разорвала путы, вскакивая на ноги и устремляясь в атаку так быстро, что в глазу мага превратилась в размытое пятно. Получив в грудь могучий удар, выбивший воздух из лёгких, он отлетел на несколько ярдов и рухнул на пол безвольной куклой. В левой руке что-то неприятно хрустнуло в момент падения, сознание захлестнула режущая боль, прострелившая повреждённую конечность, и Алан не сдержал болезненного вскрика. Зарфи облизала пересохшие губы, оскалилась и приблизилась, занося левую лапу для последнего удара.

«Прости, Зар», — успел подумать маг, напитывая маной лежавший рядом меч. Лезвие со свистом рассекло воздух, и на землю рядом с Аланом с влажным шлепком приземлилась отрубленная по локоть конечность. Волчица отпрянула, ошалело хватаясь за обрубок, и завыла от боли. Вой, смешавшийся с хрипами и скулежом, оглушительно хлестнули по ушам, заставив мага поморщиться. Он собрал последние силы, поднялся на ноги и рванул к спутнице, налегая на неё всем телом. Повалил на спину, прижав здоровую лапу к камням своим коленом, и нанёс несколько тяжёлых, сильных ударов по лицу зверолюдки, продолжая серию до тех пор, пока она не потеряла сознание от боли и шока. Лишь когда Зарфи затихла, истекая кровью, маг потратил часть драгоценной маны, чтобы оплавить плоть на обрубке, а также затянуть свои раны от когтей девушки.

И даже после этого боя ничего не произошло. Дверь не открылась, голоса за ней стихли, а статуя всё так же сверлила мага зелёными глазами.

— Что тебе нужно? — устало выдохнул некромант, не обращаясь ни к кому конкретно.

«Кажется, я начала понимать», — раздался в голове тихий голос Мортис. Алан поморщился. И когда она успела научиться взаимодействовать с ним без прямого контакта с кинжалом?

— Что ты поняла?

«Если всё так, как я думаю… Для ритуала нужна жизнь».

— Я уже думал об этом… Но я не хочу убивать Зарфи по прихоти какой-то неведомой сущности.

«Тогда убей себя? Если всё так, как я поняла, разницы нет. Один умрёт, второй освободится».

— Ещё не легче, — вымученно усмехнулся Алан. — А если никто не умрёт?

«Либо вы оба подохните от голода и истощения, либо твоя подружка всё-таки вскроет тебя рано или поздно… Она потеряла контроль, разве не видишь?»

— Вижу. — Маг посмотрел на рвано вздымающуюся грудь волчицы. Мортис была права, как бы ни хотелось это признать. Но убить Зарфи у парня отчего-то не поднималась рука. Ему не было жалко, стыдно, страшно, ни одно из известных ему чувств не походило на нежелание обрывать жизнь Зар.

«Может, стоило дать ей убить себя?», — мысленно усмехнулся Алан, приближаясь к статуе женщины в балахоне.

«Может, и так», — отозвалась Мортис.

«Прекрасно, ты теперь и мысли мои читаешь?»

«Всегда читала, — усмехнулась душа. — Просто весело было наблюдать, как ты бормочешь мне что-то, словно сумасшедший».

«Заткнись». — Обмениваться словоблудием уже не было ни сил, ни желания. Маг бросил вымученный взгляд на череп в руке скульптуры, безвольно опустив здоровую руку.

— Скажи мне, молчаливая сука, чего тебе надо? — В голосе некроманта не было ни ненависти, ни злости, ни раздражения — только усталость и полное непонимание. Но ответа не было, и лишь глупец мог надеяться его услышать. Статуя была беззвучна и бесстрастно взирала на маленького человека холодным взглядом зелёных глаз.

— Жизнь…

Одновременно с ледяным, проникающим в сознание шёпотом Алан ощутил, как в его тело вошло нечто. Чуть ниже его взгляда в отсветах горящих глаз статуи сверкнуло окровавленное лезвие меча некроманта, который он оставил на земле неподалёку от неподвижной спутницы. Клинок торчал из груди, и на миг магу даже показалось, что он чувствует, как разорванное в клочья сердце делает последние попытки прогнать кровь по венам. Но алая жидкость вместо этого поднималась выше, увлажняя губы и оставляя на них привкус железа. Боль, которая в первые мгновения ощущалась очень чётко, стала какой-то размазанной, будто её разметало по всему организму одновременно, глаза заслезились, и мир начал плыть. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Перед тем, как безвольным мешком рухнуть на твёрдый пол, Алан почувствовал на шее горячее дыхание волчицы, хладнокровно прикончившей его ударом собственного меча в сердце. Он хотел о чём-то подумать, но мысль ускользнула из влажных пальцев окровавленного разума, а на большее не хватило сил. Нутро заполнила холодная, безжизненная пустота.

Впервые за долгое время сознание, вечно задававшееся вопросами «кто я?», «где я?» и «зачем я существую?», было кристально чистым от, несомненно, важных тем мироздания и самоопределения. Не были больше важны ни имя, ни принадлежность к биологическому виду, ни даже такие вещи, как жизнь и смерть. Место, то самое ничто, нигде и никогда, в котором оказалась бессмертная душа, было девственно чистым от всего, что характеризовало любые «земные» свойства объекта или субъекта.

К сожалению, преисполниться этой звенящей тишиной тому, кого прежде звали Аланом, не дали.

— Теперь и ты знаешь, как это — умереть. Правда здорово? — Смутно, отдалённо знакомый голос звучал со всех сторон, от него нельзя было спрятаться или закрыть несуществующие уши. Правда, голос этот даже не то чтобы именно звучал — душа просто понимала, что это кто-то, кого прежде доводилось встречать там, внизу.

— Здо… Здорово…

— Да-а, сначала очень тут непривычно, — снова зазвенел голос бесконечным эхом. — Но ты быстро освоишься.

— Что… Что теперь будет?

— Не знаю. Твоя подружка пырнула тебя насмерть. Технически, если я правильно думала, она должна была закончить этот ваш странный ритуал. Но когда ты умер, меня тоже отрезало от мира.

— Подружка…

Память, если её можно было так назвать, подбрасывала смутные образы, проносящиеся мимо, как на ускоренной перемотке. Все последние события медленно выстраивались в вердикт, который не получилось бы опровергнуть при всём желании.

— Значит, я умер.

— Какой догадливый, — усмехнулся голос, в котором душа Алана наконец распознала Мортис.

— Но… Ты была заточена?

— С твоей смертью чары утратили силу. Мы оба снова в этой дурацкой, скучной пустоте.

— Больше никого?

— Тебе стоит радоваться, что ты не один. Я чуть с ума не сошла, когда вечность слушала только свой голос.

Душа Алана осознала, что уже забыла, как чувствовать радость, настолько чужеродным и блеклым было это ощущение. Осталась лишь потерянность: неясно, что делать теперь, оказавшись в этой пустоте, где не было ничего. Звенящая тишина, сначала казавшаяся облегчением, начала обретать неприятную тяжесть.

Грудь волчицы сдавило незримыми канатами, когда безжизненное тело товарища ухнуло на каменный пол, заливая его потоками тёмно-красной крови, ритмично изливающимися из раны, окрашивающими его побелевшие губы в цвета смерти. К тупой, пульсирующей боли в отсечённой лапе, которую Зарфи как будто ещё чувствовала, прибавилась другая: она обжигающе-ледяной хваткой стискивала внутренности, пытаясь выдавить из зверолюдки жизнь. Плотный туман, окутывавший сознание Зарфи, начал рассеиваться, и необъяснимая ярость, вынудившая её биться со смутными размытыми образами, сменилась осознанием всего случившегося, ломая реальность.

Мелко трясясь, Зарфи села на колени рядом с холодеющим телом, чувствуя, как её штаны начали пропитываться кровью парня, и посмотрела в его остекленевший глаз. Артефакт в левой глазнице потух и выглядел таким же безжизненным, как и сам Алан.

Она даже не обратила внимание на то, что череп в руке у статуи подёрнулся дымкой, глубокие глазницы его начали сиять тем же проклятым бледно-зелёным светом, пульсирующим в том же ритме, что и покидающая тело Алана кровь, как будто издеваясь. Не заметила волчица и того, что этой пульсации начал вторить амулет, валяющийся возле выкопанного не так давно мешка. Зверолюдка дотронулась окровавленными пальцами правой руки до лица парня: кожа была холодной и больше не излучала того привычного тепла, что раньше. Она на глазах начала сначала бледнеть, а потом сереть, истончаться, словно лист, иссыхающийся из года в год лист бумаги, и осыпаться, медленно превращая безмятежное лицо мёртвого товарища в уродливое изваяние сумасшедшего скульптора. Вместо истлевшего носа показалось отверстие в черепе, здоровый глаз стал зияющей глазницей, под губами открылись слегка пожелтевшие зубы, торчащие из скалящихся челюстей. Волосы осыпались на камень горкой сухой серой соломы, которую вместе с кусочками кожи разметал по комнате сквозняк. На глазах у Зарфи Алан превратился в покрытый одеждой скелет, но даже это длилось недолго: кости пошли сетью мелких трещин, с хрустом ломаясь под собственным весом, и стали россыпью костной муки, покрывшей снаряжение спутника. Лишь металлический глаз, валяющийся в этой кучке пыли, смотрел на волчицу крохотным магическим камнем, когда по комнате эхом прокатился душераздирающий вой, сорвавший голос зверолюдки до сиплого хрипения.

— И чего ты молчишь? — снова раздался в пустоте голос Мортис.

— Нечего сказать.

— Совсем?

— Я мёртв. Этого недостаточно, чтобы твоя душа перестала мне надоедать?

— Между прочим, ты сам призвал меня к себе, ещё и сковал. А я виновата?

В общем-то, Мортис была права, но эта истина не отменяла того факта, что Алан продолжал ощущать гнетущую потерянность. Всё, что связывало его с материальным миром, разом исчезло, как будто из него с мясом выдрали кусок плоти. Как будто младенца силой вырвали из чрева матери, не позволив плоду сформироваться окончательно. И как эту дыру закрыть, Алан не знал, хотя что-то подсказывало, что и с этим он рано или поздно свыкнется, как свыклась Мортис.

— Я не знал, что смерть… Такая.

— Какая — «такая»?

— Пустая. Ни рая, ни ада, ни богов. Ничего.

— Все души, что я призывала, тоже говорили нечто подобное, — отозвалась Мортис. — Были такие же потерянные и… Пустые, что ли. Может, потому, что не успевали ничего осознать, прежде чем я вытаскивала их из этой бездны после смерти.

— М-да. Неприятно это… В чём смысл самосознания после смерти, если здесь ничего нет…

— Не ищи смысла, — усмехнулся голос. — Вряд ли ты постигнешь замысел тех, кто создал этот мир. Ты же просто человек! Ну, был им, по крайней мере.

— В некотором роде я сам бог этого мира, — медленно ответил Алан. Сознание посетила странная мысль. — Может, поэтому здесь и нет ничего…

— Что ты имеешь в виду?

— Я сам не придумал, что будет с душами после смерти в этом мире. Поэтому здесь ничего и нет. Но тогда возникает вопрос: почему остальные белые пятна заполнились сами собой?

— Я ничего не понимаю из твоих слов. Поясни-ка?

Алан хотел по привычке вздохнуть, но это не получилось.

— Я не родился в вашем мире, родом — из другого. Писал книги. И одним из моих миров был этот. Но я не прописывал многие детали. А потом как-то попал сюда.

— Вот оно как, — протянула Мортис, как будто бы даже не сомневаясь ни на секунду в словах товарища по несчастью. — Тогда, наверное, тебя и правда можно считать богом этого мира. Но как иронично получается: бог стал заложником своего творения?

— Получается, — подтвердил Алан.

От размышлений о не на шутку ироничной судьбе его отвлекло странное чувство, отдалённо схожее с тем, когда погружаешься глубоко под воду, и толща начинает выталкивать тебя к поверхности.

— Мортис, что происходит?

— О чем ты?

— Меня как будто что-то вытягивает… Вытягивает прочь.

— Да ну?! Неужели…

— Мортис!

— Вот потеха! — раздался в сознании звенящий хохот. — Радуйся, тебя, кажется, призывают в мир живых! Про меня не забу…

Конец фразы утонул в неестественно громком чужеродном шуме, Алан почувствовал, будто его сознание начало раздирать на части. Он ощутил непривычный холод, хотя разум понимал, что это невозможно. Уж после смерти — точно. Пустота сжалась, закручиваясь водоворотом небытия и превращаясь в маленькую незримую точку, прежде чем взорваться и увеличиться до масштабов всей необозримой вселенной с мириадами звёзд и миллионами световых тысячелетий. «Я» окончательно перестало существовать вместе с самосознанием, и всё закончилось так же быстро, как началось.

Сзади раздался резанувший по ушам скрежет. Зарфи медленно обернулась, посмотрев невидящим взглядом на источник звука. Массивная дверь, блокировавшая проход, каким-то образом открылась, и на пороге оказались трое вооружённых короткими мечами мужчин. Они почти сразу заметили волчицу и быстрым шагом приблизились, замерев в нескольких шагах.

— Что здесь… Произошло? — подал голос один из них, непонимающе глядя то на однорукую зверолюдку, то на одежду, покрытую пеплом. — Где пацан?!

— Мёртв, — хрипло и сухо констатировала Зарфи, закашлявшись и сплюнув на землю слюну, щедро сдобренную кровью.

— Как мёртв? — В голосе слышалось неверие. Похоже, каждая собака в этом гроте знала о силах молодого некроманта, пускай и не видела её воочию. Говоривший растерянно переглянулся с товарищами. — Чёрт… Господин не поверит в этот бред.

Он стиснул рукоять меча и раздражённо посмотрел на волчицу.

— Нам некогда шутить шутки! Где пацан? Сбежал?! Говори, калека!

— Я убила его своими руками, — тихим рычащим голосом медленно произнесла Зарфи, поднимаясь на ноги. — Так же, как прикончу вас.

— Да ты ох…

Незаконченная фраза утонула в хрипах: лидер отряда упал на колени, выронив меч и схватившись руками в кожаных перчатках за распоротое горло. Зверолюдка, не теряя ни секунды, вторым ударом вогнала когти к лицо второму воину, с влажным хлюпаньем и треском оставляя в черепе отвратительную дыру, через которую на землю потекли остатки мозгов, а третьего сбила с ног подсечкой и ударом ноги сломала ему шею. Всё кончилось за несколько секунд. Разум Зарфи очистился от вспышки гнева. Она тяжело выдохнула, оседая на пол и пряча лицо в покрытой свежей кровью и остатками мозгов лапе, явственно ощущая резкий запах, привкус металла и жир на губах, которые инстинктивно облизнула.

В магическом шаре позади волчицы бесшумно начали плясать зелёновато-золотистые искорки, превращаясь в игриво танцующее пламя. Оно разрасталось, набирая силу до тех пор, пока поверхность сферы не начала трескаться с противным скрипом. Зверолюдка дёрнула ушами и резко обернулась, широко раскрывая глаза. Не в силах пошевелиться, она наблюдала, как артефакт покрывался тонкой сетью трещин. Когда на нём не осталось ни одного целого участка, шар низко загудел, вибрируя, и с грохотом взорвался, высвобождая накопленную в нём энергию в виде плотного сгустка маны. Зарфи закрылась рукой от летящих в её сторону мелких острых осколков, всё-таки посёкших её, и не увидела, как энергетический шар опустился на алтарь. Он засиял светом миллионов светляков, заливая комнату нестерпимым излучением, обжигающим кожу, и волчица с криком бросилась в дальний угол, чтобы спрятаться подальше от аномалии.

Комната потемнела так же неожиданно, и всё стихло. Трясясь, Зарфи медленно повернулась лицом к алтарю. Около него её глаза различили призрачный, едва заметный силуэт. Прищурившись, зверолюдка осознала, что глаза её не обманывают: обезличенная тёмная фигура как будто состояла из постоянно движущейся дымки. Плотным облаком она сдвинулась с места, приблизилась к телам недавно убитых Зарфи людей и начала терять очертания: силуэт превратился в аморфное нечто, которое буквально втянулось в труп мужчины со сломанной шеей. Тот начал преображаться: кожа запузырилась, затрещали кости, тело выгнулось в неестественной позе, и Зар даже почудилось, что оно издало подобие мучительного стона. Отчего-то волчице стало страшно, как не было ещё ни разу. Глубоко в душе начали зарождаться догадки, что именно происходило на её глазах. Где-то на периферии зрения звякнул маленький амулет в виде клюва. Зарфи метнула взгляд в его сторону, не моргая и почти не дыша. Инстинкты сходили с ума: сердце колотилось, готовое вот-вот разорваться, по лицу стекали крупные капли пота, в висках били барабаны. Зверолюдка глухо заскулила, сжавшись к маленький комок, зажмурилась и не увидела, как тело, в которое вселилось нечто, расслабилось, повалившись на пол. Потом мягко и плавно поднялось на ноги, не издав ни единого звука.

Мир стал приобретать очертания. Калейдоскоп из смутных, отдалённо знакомых образов завертелся перед глазами, а потом рябь начала медленно спадать. Глаза различили отдельные куски окружения, один за другим соединяя их, как мозаику, и сознание постепенно решило спутанную головоломку, расставив недостающие части по местам.

В голове у Алана было пусто — при взгляде на знакомую комнату у него не возникло ни единой мысли, лишь какой-то глубинный порыв, которому он не стал сопротивляться: сократил расстояние до человеческих трупов и потянулся к одному из них всем своим существом. Он чувствовал, как начинает соединяться с телом, врастая в него, влезая, словно паук-пожиратель в свою размягчённую жертву, намертво закрепляя внутри колючие лапы, проникая в каждый сосуд, мышцу и кость, изменяя их по своей инстинктивно понимаемой нужде, перестраивая мёртвое жилище. Почувствовал конечности, увидел каменный неровный потолок глазами мертвеца, ощутил, как с хрустом встают на место раздробленные шейные позвонки и кости черепа. Это были не особенно приятные моменты, но Алан терпеливо ждал, когда «ремонт» завершится, и чужое тело станет его собственным, а каждый нерв научится исполнять его волю.

Чувства стали острее, чем было прежде: он ощущал присутствие жизни рядом, слышал, как эта жизнь тихо скулила в десяти ярдах от него и источала животный страх. Он определённо знал её. Зарфи, так её звали, когда они были знакомы. Были, потому что сейчас Алан не был уверен, что мог называть себя тем же человеком, даже не человеком — существом. Сущностью, быть может?

Чувство дежавю легким ветерком тронуло сознание. Что-то такое уже было, когда он «умер» впервые. Но тогда издохла какая-то часть его души. Теперь на место того, полу-мёртвого, Алана встало нечто иное.

Контролировать тело оказалось на удивление легко — подобно марионетке, оно, мгновенно повинуясь воле хозяина, поднялось на ноги без всяких затруднений.

«Зарфи. Надо поговорить».

Алан лёгким шагом приблизился к забившейся в угол волчице, изучающе осматривая её взглядом ярко-зелёных пустых глазниц на подобии лица — будто череп обтянули сухой тонкой бумагой помятых страниц из древнего фолианта.

— Зарфи. Я вернулся к тебе.

Голос звучал непривычно даже для самого Алана. Он помнил его другим — менее надтреснутым и хриплым, менее безжизненным. Даже с учётом отмерших эмоций он мог общаться, как обычный человек, но сейчас… Сейчас маг говорил голосом полного мертвеца.

Зверолюдка, не переставая дрожать, подняла разноцветные глаза на воскресшего товарища, и Алан различил на покрасневших белках тонкие ниточки сосудов. Помимо страха и страданий, от неё — в прямом смысле — пахло кровью, внутренностями, потом и, самую малость, угрозой.

— Зарфи, — повторил некромант. — Всё закончилось. Нам больше не нужно сражаться.

Увидев, как зверолюдка одними губами произнесла его имя, Алан мягко положил сухие кисти на её содрогающиеся плечи. Раньше он бы улыбнулся, чтобы её успокоить, но теперь мог только осторожно притянуть волчицу к себе, ощущая, как много эмоций рвётся из неё. Впервые он увидел, как Зарфи по-настоящему плачет. Та, которая всегда наслаждалась жестокостью и убийствами, ни разу не проявляла слабость, теперь глухо выла и скулила в его плечо, защищённое окровавленным кожаным доспехом. И пока это действо продолжалось, Алан усиленно думал.

Одно маг понимал точно: он, сам того не ведая, стал участником ритуала и переродился, захватив мёртвое тело кого-то из людей Йоргрима: память жертвы стала частью воспоминаний мага. Осознал Алан и ещё один факт: он чувствовал неразрывную связь с вещью, находившейся в этой комнате — амулетом из мешка в форме острого клюва. Два и два сложились, подводя к неоднозначному итогу: последовав порыву Зарфи, Алан невольно обратился в лича, и всплывшие в памяти заметки Мортис только подтвердили этот факт.

«Значит, теперь этот амулет стал филактерием, и его придётся хорошо спрятать, если я планирую не покинуть этот мир в кратчайшие сроки». — Маг бросил взгляд на валяющуюся возле мешка подвеску, протянул к ней руку. Тонкие зеленовато-золотые нити маны, повинуясь воле некроманта, будто сами собой потянулись через половину комнаты, подцепили артефакт, и через несколько мгновений он оказался на костлявой ладони. Алан ощутил, как легко стало пользоваться силой: теперь ему не нужно было даже представлять действие заклинания — мана повиновалась одному лишь желанию, будто считывая намерение колдуна и реализуя его наиболее оптимальным образом.

«Творить заклинания — почти как дышать», — подметил он в памяти, предположив, что второе (или третье?) перерождение раскрыло потенциал хранившейся внутри него силы, либо таким образом сказалось изменение самой его сущности после смерти.

— Прости меня, — донёсся снизу хорошо различимый горячий шёпот всхлипывающей Зарфи. — Я тебя убила…

— Ты всё правильно сделала, — ровным голосом ответил некромант. — Закончила то, что мы начали. Ты ведь хотела, чтобы я обрёл бессмертие. Думаю, это оно.

— Но… — Зарфи подняла заплаканные глаза и уставилась в пылающие глазницы, пытаясь вытереть мокрые щёки тыльной стороной ладони. — Я не знала, что делаю, мне казалось, ты чудовище, монстр и враг!

— Забудь. Наверное, это эффект ритуала. Радуйся, что не умерла, иначе, возможно, личом стала бы уже ты…

— Отвратительно, — судорожно выдохнула волчица. — Не хочу быть ходячим страшным скелетом…

— Тогда расслабься, потому что им стал я. — Алан провёл костлявыми пальцами по ещё влажной щеке Зарфи и не увидел, даже не почувствовал в ней какого-либо отвращения. Это почему-то немного успокоило, хотя и сказать, что он переживал, было нельзя. — Пришлось отрубить тебе руку, но я попробую что-нибудь придумать, чтобы её вернуть. Обещаю.

— Было бы… Хорошо. — Всхлипнув, зверолюдка слабо улыбнулась.

Товарищей отвлёк шорох со стороны открытой двери. Обернувшись, они увидели там невысокий силуэт в тёмном плаще, и Алан сразу узнал его.

— Лангейр… Хорошо, что ты здесь.

— Что тут произошло? — коротко поинтересовалась она, осмотрев комнату и остановив взгляд на двух изувеченных телах. — Вы сражались?

— Долгая история, — ответил Алан, поднимаясь на ноги. — Но если вкратце — я теперь разумная нежить.

— Чт… — Фисс сглотнула, рассмотрев лицо мага под капюшоном, закрыла глаза, набрала в грудь воздуха и глубоко вздохнула. — Так… Спокойно, Лан. Спокойно. Как это получилось?

— Случайно начали ритуал, — не вдаваясь в подробности, негромко просипела Зарфи, закашлявшись, и тоже встала, пошатываясь на негнущихся ногах.

— Твоя рука… — Фисс, медленно подойдя к двоим, уставилась на обрубок конечности волчицы.

— Долгая история. — Зверолюдка покачала головой, стараясь придать голосу спокойствия. — Давайте выберемся отсюда и поговорим позже. Ещё немного, и мне сорвёт крышу от голода…

— Зар, — окликнул её Алан и красноречиво кивнул в сторону трупов. — Мы подождём в туннеле.

Зарфи сглотнула слюну, благодарно кивнула и медленно побрела к телам убитых. Когда Алан и Лангейр скрылись за поворотом и уселись возле стены, девушка долго молчала, прежде чем заговорить вновь и морщась каждый раз, когда со стороны комнаты доносились влажные чавкающие звуки:

— В убежище полный мрак.

— Что случилось?

— Я долго пыталась вас найти и не сразу отыскала этот туннель, но дверь открыть не получилось. А потом услышала разговоры этих… — Она кивнула в сторону выхода к гроту. — И поняла, что у них на тебя какие-то… Мутные планы. Нехорошие. Не удивлюсь, если тебя хотят сделать марионеткой в борьбе с королевствами. Нас искали, но я смогла какое-то время прятаться. Потом услышала из разговоров, что наверху случилась битва, солдаты из убежища победили отряд из Глиммо и, вроде бы, убили сына того графа. Или не они, не разберёшь. А недавно все как с цепи сорвались, и я узнала, что к утёсу подошло войско под знамёнами короля Рэйвеллона. Много, очень много солдат. Кажется, некроманты хотят устроить переговоры. Но это неточно. Шансов победить у них, скорее всего, нет. Так что…

— Понятно, — сухо прохрипел Алан. Он ощущал, как от Лангейр исходил различимый страх и тревога. — Боишься меня?

— Немного, — сглотнув, кивнула Фисс. — Ты выглядишь совсем другим.

— Это не моё тело. Я взял его под контроль, когда переродился. После начала ритуала Зарфи потеряла контроль и бросилась на меня, потом — убила, и этим, видимо, закончила всё. Я снова появился в той комнате, по наитию вселился в самое подходящее тело, и… Вот.

— Звучит жутко, — призналась девушка. — Надеюсь, это правда ты…

— Я не забыл, что ты спасла меня из плена Дюрона, а я тебя — от Сайфера. Будь спокойна.

— Раз так… — Фисс неуверенно кивнула, опустив голову. — Что будешь делать дальше?

Алан помолчал некоторое время, пытаясь проанализировать всё произошедшее.

— Нет смысла менять конечную цель. Нам нужно добраться до подземелья, о котором говорила Вельсигг. С поправкой на новые обстоятельства в виде возможной бойни. Даже если бы король, в теории, смирился с моими действиями в Штаркхене, он не потерпит на своих землях лича. А я не собираюсь сдаваться и давать себя убить.

Из-за поворота показалась Зарфи. Несмотря на измождённый вид, сейчас она казалась немного живее, нежели несколько минут назад. Зверодевушка протянула магу оставленный им в логове лича клинок и артефакт-глаз.

— Зар. — Алан поднял на волчицу мерцающий взгляд и принял оружие, убирая его в ножны, а глаз спрятал в сумку, подобранную прежде. — Когда выберемся, у меня будет к тебе просьба. Но сейчас нам нужно идти. Я не знаю, что предпримет Йоргрим, когда нас увидит, однако попрошу вас довериться мне и не действовать по своей инициативе. Обещайте.

— Хорошо, — недолго думая, согласилась зверолюдка. Лангейр после короткого молчания кивнула.

— Идём. Вернёмся в грот.

Троицу, бредущую к шатру главы осколка, сопровождали самые разные взгляды. Алан чувствовал удивление, изумление, страх, ужас, восхищение, неверие, которые излучали люди вокруг. Рокс, стоявший возле шатра, встретился с некромантом взглядом, и в нём маг почувствовал смятение вперемешку с лёгким налётом испуга. Кот, однако, виду не подал — подобрался, нахмурился, отступил в сторону и кивнул.

Йоргрим тревожно бродил из одного конца шатра в другой, заложив руки за спину. Он почти сразу обратил внимание на троицу, прищурился и надолго замер, а когда пришёл в себя — медленно склонил голову набок.

— Как ты…

— Это неважно, — оборвал его возрождённый лич. — Важно другое: у ворот вашего убежища собралась королевская армия. Я прав?

— Да, — тяжело вздохнул Афель, помрачнев. — И мы вряд ли выстоим против неё. Я отправил в стан врага переговорщиков.

— Знаю. Это бесполезно. Королю нужен я. Но вы при всём желании не сможете меня выдать.

Ошарашенный таким заявлением, старый некромант поджал губы.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что вам не нужно беспокоиться об этом. И вступать в этот конфликт — тоже. Когда переговорщик вернётся, не высылайте к ним делегацию. Я сам отправлюсь в лагерь короля и поговорю с ним.

— Ты с ума сошёл? — повысил голос Йоргрим. — Хочешь сдаться? Теперь, когда ты…

— Нет, — помотал головой маг. — Вы неправильно поняли. Я хочу разрешить дело между мной и королём. Но отдавать себя в руки правосудия не имею никакого желания, поэтому предложу ему вариант, который, возможно, устроит нас обоих, не втягивая в это дело вас. Если всё получится — про вас и про меня благополучно забудут, а вы сможете дальше вести свою тайную игру.

— А если нет? — Афель сжал край стола сухими пальцами, поморщившись. Ему не особо нравилось терять контроль над ситуацией, и сейчас всё шло именно к этому.

— Я их уничтожу, — без тени сомнений закончил мысль маг. Йоргрим долго смотрел на него, а потом не смог сдержать нервного смеха. Однако, когда Алан перестал сдерживать свою магическую ауру, старик осёкся и напряжённо сглотнул, стараясь не выдать эмоций, которые, тем не менее, некромант прекрасно считал.

— Это просто… Безумие. Даже если ты каким-то чудом уничтожишь в одиночку всё войско короля… Страна впадёт в хаос!

— Какое вам до этого дело?

— Прямое! — вновь вскричал лидер осколка. — У Альянса не хватит сил, чтобы взять власть в свои руки, а когда новость о том, что Рэйвеллон обезглавлен, дойдёт до Империи Алой Длани, королевство порвут на куски! Это никак не вяжется с нашими планами! Тёмные боги… — Он провёл руками по лицу и поднял взгляд к потолку шатра. — Когда ты вообще успел обратиться? Как? Где?!

— Сейчас есть более важное дело, — настоял на своём Алан. — Давайте поговорим, когда я разберусь с королём. Вы согласны?

Йоргрим был не согласен. Боле того, он был взбешён тем, что в одно мгновение полностью утратил контроль над всей ситуацией в целом и над молодым некромантом в частности. Нутром ощущая его силу, старый маг был уверен, что вся мощь осколка не сумеет удержать его здесь, а уж тем более — передать королю для урегулирования конфликта. Да и захочет ли Эйзентар разрешить проблему таким образом — тоже было писано вилами по воде.

— Спасибо, конечно, за твою учтивость, но мы оба знаем, что от меня теперь мало что зависит… — Афель раздражённо фыркнул и сел за стол, нервно теребя в руках маленький железный кинжал, который до этого был воткнут в столешницу поверх одной из карт. — Сделай хотя бы так, чтобы всё не сгорело в бездне. Иначе нам всем будет плохо.

— Постараюсь, — кивнул лич и развернулся, покидая шатёр. Спутники молча направились за ним.

На выходе из убежища троицу встретила свежая морозная ночь. Небо безразлично мигало мелькающими туда-сюда светлячками, не имея никакого желания вмешиваться в дела смертных. А ещё спутников встретили двое запыхавшихся мужчин в плащах, спустившиеся по серпантину на побережье. Алан окликнул их и жестом попросил успокоиться, когда переговорщики отпрянули в ужасе.

— Вы от короля? — уточнил маг, и после кивков посмотрел на край утёса. — Что вам сказали?

— Это секретная…

— Я иду от Йоргрима и собираюсь встретиться с Эйзентаром. Говорите.

Слова лича подействовали, и один из дипломатов неуверенно начал:

— Послы короля хотели… Хотели поговорить с господином о тебе… Но мы не знаем подробностей.

— Понятно, — кивнул некромант. — Передайте ему, чтобы не шёл туда, пока я не вернусь.

Мужчина сглотнул, и члены осколка поспешили к убежищу, а троица начала восхождение наверх.

Через полчаса в стене снежной бури начали проступать отсветы горящих факелов, которые промозглый ветер безуспешно пытался затушить. Замотанные по самые уши в плащи, товарищи замедлили шаг, чтобы их не сочли диверсантами. Когда один из стражей заметил приближающиеся фигуры, Алан помахал руками, давая понять, что не прячется, и, когда увидел ответный взмах, продолжил путь.

На границе лагеря, разбитого армией короля, их встретил вооружённый отряд рыцарей, по одному виду которых Алан сразу понял, что эти воины — не робкого десятка. Даже поняв, кто перед ними, бойцы не дрогнули, лишь крепче взялись за щиты и мечи.

— Я прибыл на переговоры к Его Величеству, — перекрикивая ветер, громко прохрипел маг. — Передайте ему, что пришёл Алан Вудман!

Через некоторое время посыльный вернулся с усиленным конвоем из ещё трёх десятков солдат и волшебников, под неусыпным надзором которых спутники пересекли границу лагеря.

Солдаты, борющиеся с бурей, пытались расставить на заснеженной местности палатки, разжечь костры и хоть как-то укрыться от снега. Самые удачливые уже грелись под навесами, пока товарищи, громко матерясь, ловили терзаемые ветром плотные полотна ткани и силились добыть искру из сырой древесины. А вот королевский шатёр, покачиваясь под сильными порывами, уже возвышался над всем лагерем и демонстрировали на стенах вышивку в виде герба королевства. Где-то в стороне ржали замерзающие лошади.

Переборов страх, слуга короля по инструкциям рассказал Алану о присущему общению с королём обязательному этикету, и только потом лича впустили внутрь, продолжая держать на прицеле тяжёлых арбалетов, луков и мечей с копьями.

Эйзентар сидел во главе сколоченного из качественно обработанных досок стола и задумчиво смотрел перед собой, теребя в пальцах незнакомый магу фрукт, один из многих, расположенных на золотом блюде перед ним. Подле его руки стоял высокий кубок, наполненный до краёв, но правитель, очевидно, так и не прикоснулся к нему за всё время. Он поднял глаза на гостя. И без того безрадостный, взгляд его помрачнел ещё сильнее, хотя казалось, что дальше было некуда. Алан медленно приблизился и поклонился, как продемонстрировал ему слуга:

— Ваше Величество. Вы хотели меня видеть?

— Сядь.

Король был краток, но некромант нисколько не смутился и занял положенное ему место за другим концом стола, где стояла деревянная кружка с вином.

— Вы здесь из-за меня, полагаю, — после непродолжительной паузы начал он.

— Ожидал встречи с другим, но да. Из-за тебя. Объяснять не нужно.

— Нет, — согласился Алан. — Я хочу решить дело миром.

— Миром… — Эйзентар повторил слово, прожевал его и смерил лича ничего не выражающим взглядом. — Ты нарушил договорённость, заключённую между нами, убил ученика архимага, Сайфера, устроил резню в Штаркхене и сбежал.

— Знаю, — ответил маг. — Это произошло не намеренно.

— Нет, конечно, не намеренно, — покачал головой собеседник, и в голосе его отчётливо слышался жестокий сарказм.

— Мне пришлось пойти на это. Воскресить Вельсигг, чтобы узнать больше о сущности, которая её погубила.

— И для этого ты убил дочь графа, которая заметила тебя на кладбище.

— Я не хотел. Собирался усыпить, но…

— Остановись. — Эйзентар прервал его жестом руки. — Архимаг передал мне слова своего ученика. Я знаю эту историю, всё, что ты рассказал ему, перед тем как пригрозить смертью.

— Да. Я должен был сделать это, чтобы найти убийцу Сигг.

— И сам не заметил, как превратился в монстра, пытаясь найти справедливость. — Король тяжело вздохнул. Видимо, разговор давался ему тяжело. — Веришь или нет, но я не вижу, как можно решить это дело миром. Не вижу.

— Всё просто. — Алан обвёл взглядом шатёр и остановил его на правителе Рэйвеллона. — Вы уведёте войско обратно и забудете о моём существовании, отзовёте тех, кто охотится за мной. Я мирно уйду на север, найду ответы на свои вопросы, а когда отыщу убийцу Вельсигг, исчезну и больше не побеспокою ни вас, ни ваших подданных.

— Наивный взгляд… — Эйзентар горько усмехнулся. — Поставь себя на моё место.

— И?

— И представь, что я — это ты. После моих действий обо мне узнаёт всё королевство, начиная от крестьян и заканчивая самыми влиятельными лордами. Когда ты заключаешь со мной договор, твои вассалы прямо высказывают сомнения о твоём решении и начинают задавать неудобные вопросы. Ты заверяешь их, что твоё решение оправдано, и я никогда больше не побеспокою подданных королевства, наоборот — стану той силой, которая поможет выстоять в случае столкновения с Империей, и достичь определённых условий в переговорах, выгодных обеим сторонам. Но я устраиваю в крупном городе королевства резню, убиваю дочь твоего непрямого вассала, другого непрямого вассала и в союзе с остатками Альянса разбиваю армию сына этого убитого непрямого вассала. Столица не просто гудит — меня открыто ненавидят, презирают и призывают сжечь в священном огне Великого Дракона. Твои подданные негодуют и вот-вот поднимут бунт, твои лорды открыто ставят под сомнение твою адекватность и прямо заявляют, что не примут иного решения, чем покончить со мной раз и навсегда. Если ты откажешься — потеряешь авторитет в глазах тех, на ком держится всё королевство, и свою власть. Может, даже жизнь и всю страну, которую тут же раздерут на части соседи.

— Вот как, — задумчиво прохрипел лич. Такие детали он действительно упустил из вида и не посмотрел на ситуацию с обратной стороны. — Вы правы, Ваша Светлость. С вашей стороны вряд ли можно выкрутиться иначе.

— Я не хочу выкручиваться. — Король хмуро покачал головой, не отводя взгляда от некроманта. — Я хочу, чтобы мои подданные и вассалы успокоились. И новостям об остатках Альянса, скрывающихся на моих землях, не рад, если можно так выразиться. Я не просто так рассказывал тебе о них и не думал, что ты свяжешься с этим отребьем.

— У них была другая история…

— Мне плевать! — Впервые за долгое время Его Светлость позволил себе повысить голос. — Я вижу лишь один вариант, к нашему общему сожалению.

— Я — нет. — Алан бесстрастно сверлил короля мерцающим сиянием в глазницах. — Поэтому пришёл к вам лично и попросил главу членов бывшего Альянса не приходить сюда.

— Даже так? Но это неважно, потому что…

— Послушайте, — прервал Эйзентара маг. — Я скажу, что думаю, а вы примете окончательное решение. Но перед этим попрошу: воспримите мои слова как можно серьёзнее. У меня нет цели шутить, набивать себе цену, а тем более, после всего, что произошло, — угрожать. Я буду говорить исключительно сухими фактами.

— Говори. — Правитель Рэйвеллона положил фрукт на блюдо, сложил пальцы в замок и опустил руки на стол. Алан обернулся, посмотрел на Зарфи и, когда та утвердительно кивнула в ответ на немой вопрос, начал, вновь обратив взгляд на короля:

— Как произошёл наш побег из Штаркхена, вы уже знаете. Я призвал душу Вельсигг и узнал у неё, что смогу найти ответы к загадке, касающейся сущности, в подземелье на севере, за хребтом Анбе. По пути туда мы наткнулись на графа Глиммо, но убивать его не собирались — хотели попросить лошадей, чтобы быстрее добраться до места. От него же узнали, что за нами открыли охоту с целью убить. Один из сопровождающих графа был членом осколка Альянса. Он раскрыл себя, поэтому оставить графа в живых не получилось, но это другой вопрос. Нас привели в убежище осколка, где я вспомнил про слежку через браслет, но, как вам известно, местоположение укрытия всё равно раскрыли. Мы нашли там тайное логово некроманта-лича, которого давным давно убила моя спутница. Там случилась череда неких… Событий, в результате которых я сам, скажем так, переродился. — Алан жестом указал на своё лицо. — И именно тогда случилось то, что кардинально изменило нынешнюю реальность. Если вы позволите, я покажу вам. Не переживайте, никто не пострадает.

Эйзентар, после долгого молчания, медленно кивнул, но «конвой» всё равно насторожился. Некромант опустил голову, положил руки на стол и полностью перестал сдерживать ману. Волшебники, окружавшие его, в ужасе отступили назад, источая животный страх, когда почувствовали весь объём сокрытой в личе силы. Даже король, не обладающий большим потенциалом в магии, заметно побледнел и осунулся, прижавшись спиной к стулу. Алан вернул себе контроль, и некоторое время ждал, давая окружающим время прийти в себя. За стенами шатра послышались возбуждённые испуганные переговоры, внутрь даже бросились двое стражей, но, увидев, что всё в порядке, вернулись на посты.

— Мне не нужно объяснять, вы — умный человек, Ваша Светлость, — продолжил маг. — Ещё раз повторюсь, не сочтите это за угрозу, но я хотел, чтобы вы восприняли меня со всей возможной серьёзностью. Как говорил, я вижу два варианта разрешения этой ситуации. Первый вариант — самый для меня и всех нас желанный. Мы с товарищами уходим на север искать ответы, вы — возвращаетесь с войском в столицу и отзываете охоту на меня с одной оговоркой. Я договорюсь с лидером осколка, и вам выдадут «подставного» Алана Вудмана, которого вы показательно казните. Таким образом, ваши вассалы и подданные будут довольны, вы не подмочите свою репутацию, я — обрету покой.

— Ты забываешь о самом осколке Альянса, — добавил Эйзентар.

— С остальными убежищами можете делать, что пожелаете, но в обмен за выдачу подставного некроманта я прошу дать членам этой ячейки возможность бежать отсюда в течение семи дней. После — открывайте на них охоту, делайте, что пожелаете. Вы теперь знаете об их существовании, поэтому они не станут неприятным сюрпризом. При таком исходе каждая сторона получит своё, и всё разрешится без кровопролития и хаоса, который, сами понимаете, привлечёт внимание Империи, а это вам нужно в последнюю очередь.

— Ясно, — глухо проговорил король. — Какая альтернатива?

— Вы отказываетесь от первого предложения с намерением схватить и убить меня. Я уничтожаю здесь и сейчас всё ваше войско, Рэйвеллон становится обезглавленным, осколки Альянса остаются сокрытыми, а Империя наносит удар по ослабленному королевству и разрывает его на куски.

— Интересная подача, — усмехнулся Эйзентар. — Ты даже не рассматриваешь вероятность твоего поражения.

— Простите, но в данных условиях я её действительно не вижу. Случись эта встреча днём раньше, прежний я даже не рискнул бы здесь появляться, зная, что меня бы непременно убили. Не забывайте ещё об одной вещи: даже если каким-то чудом вы сможете меня одолеть, потеряв не меньше половины армии, я вернусь из мёртвых.

— Погоди… — Король напряжённо всмотрелся в сияющие могильной зеленью глаза некроманта. — Ты лич, и если умрёшь, то переродишься. Я всё правильно понял?

— Всё так, — подтвердил Алан.

— В таком случае, я не понимаю, в чём смысл твоего хода с подставным некромантом.

Маг на секунду задумался. А ведь и правда: зачем жертвовать неповинным в кавычках человеком, чтобы изображать смерть самого Алана, если он, по сути своей, может показательно умереть и воскреснуть? С другой стороны, лич не был на сто процентов уверен в таком исходе, и ставить на кон свою нежизнь было не самой привлекательной затеей. Даже несмотря на то, что он не чувствовал больше ни голода, ни жажды, ни усталости. Но озвучить королю свои мысли означало показать слабое место, которым тот сможет воспользоваться, несмотря на риски. Обе стороны не были уверены в своём успехе, и этот шаткий баланс стоило соблюсти любой ценой.

— Я просто не хочу терять время на поездку в столицу и показательную смерть. За это время мне удастся добраться до своей цели, а это — моя главная задача сейчас.

— Вот значит как, — задумчиво протянул король. — Признаю. Мне не хочется соглашаться с тобой. Но я не могу положиться на удачу, когда на моих плечах судьба всего королевства. Поэтому вынужден принять твои условия.

Эйзентар сделал особый акцент на слове «вынужден».

— Вы — достойный правитель Рэйвеллона, Ваша Светлость.

— Ты — последний, от кого я бы хотел это слышать, — честно ответил король, покачав головой. — И должен понимать: С этого дня тебе придётся исчезнуть. Совсем. Если новости о блуждающем некроманте всплывут в королевстве, я не смогу сдерживать вассалов. Даже временно. Тебя найдут хоть на краю света.

— Сделаю всё, что в моих силах, чтобы избежать этого.

— Что ты будешь делать потом? — вдруг спросил Эйзентар, наконец, отхлебнув из кубка немного вина.

— Не знаю. — Алан покачал головой. — Может, осяду на том самом краю света и буду жить там, пока мне не начнёт претить вечность. Может, научусь скрывать личность и поселюсь среди людей, буду подковывать лошадей, ковать селянам инструменты и сеять зерно. В конце концов, стану авантюристом и буду искать приключения на свой лысый череп по всему миру.

— С последним будут сложности, — прокомментировал король, напомнив об инциденте с магическим потенциалом.

— В любом случае, это будет ещё нескоро. Для начала стоит найти убийцу Вельсигг.

— Ладно. — Эйзентар тяжело вздохнул. — Благодари Дракона, кажется, он сегодня на твоей стороне. Я буду ждать некроманта.

— Непременно, — кивнул маг. — Благодарю вас за благоразумие, Ваша Светлость.

— Взаимно, — не совсем по-королевски ответил глава государства.

Когда троица покинула пределы лагеря и снова оказалась в снежной буре, Зарфи устало выдохнула и вымученно улыбнулась, подставив лицо со шрамами порывам леденящего ветра.

— Честно, я не думала, что мы вернёмся оттуда вот так, никого не убив.

— Я тоже, — ответил Алан, вышагивая по снегу, налипающему на сапоги. — Нам повезло. Теперь осталось договориться с главой убежища.

— Думаешь, согласится?

— У него нет выбора.

Йоргрим воспринял слова лича с плохо скрываемым негодованием. Мысль о том, что осколку придётся сниматься с места и бежать, шла вразрез с его мыслями, а уж необходимость вручить одного из своих для публичной казни взамен Алана — и подавно. Магу пришлось подробно аргументировать свою позицию и очевидную выгоду от такого решения, но Афель всё равно поддавался с ощутимым скрипом.

— Ты понимаешь, что они смогут выпытать у нашего человека всё, что он знает? — старый некромант уставился в светящиеся глаза лича, не скрывая раздражения.

— Выбор у вас невелик: либо так, либо война, а вы к ней не готовы. Это самый лучший и бескровный вариант. Рассредоточьтесь по остальным убежищам Рэйвеллона, дождитесь, когда всё успокоится, и делайте дальше свои дела. Но учтите: с сегодняшнего дня у вас будет семь дней на то, чтобы унести отсюда ноги, прежде чем Эйзентар откроет охоту. А он её наверняка откроет. У вас будут хоть какие-то шансы скрыться.

— Падаль, — выругался Йоргрим, сжав кулаки. — Выбора и правда нет…

— Поверьте, убедить короля согласиться было сложно, он пошёл навстречу только из-за того, что не хотел растерять свои силы и повергнуть Рэйвеллон в хаос, а это никому из нас на пользу не пойдёт.

— Хрен с ним, — устало махнул рукой Афель. — Делать нечего. Рокс!

Высокий зверолюд тут же появился возле стола, хмуро глядя на хозяина.

— Слушаю.

— Собери командиров, объявляйте экстренный сбор. Мы уходим из убежища.

— Исполню, господин, — кивнул Т'Адир и покинул шатёр.

— И ещё кое-что, — заговорил Алан, бросив взгляд на склонившегося под грузом ответственности Йоргрима.

— Чего?

— Выберите для передачи королю кого-нибудь, кто меньше всего знает. Я немного поговорю с ним и отведу к Эйзентару.

Добровольцев, желающих отдать свою жизнь ради «благополучия Альянса», не нашлось: все понимали, вместо кого придётся идти на гибель. Алан чувствовал направленные на него взгляды, полные страха и презрения. Афель, рядом с которым стоял некромант, обвёл взглядом собравшихся членов осколка и помрачнел. Единственный, кто ещё до сборов выразил желание пожертвовать собой, — Рокс, — явно не подходил: слишком много знал, к тому же, был зверолюдом. С тяжёлым сердцем лидеру осколка пришлось ткнуть в молодого некроманта, который совсем недавно присоединился к общине после инициации. На вид ему было не больше семнадцати. Парень откровенно боялся и дрожал, понимая, к чему всё ведёт. Зверолюд, неожиданно для всех, проявил себя очень нестандартно: подошёл к юнцу, тепло приобнял его и отвел в сторону, вероятно, для душевного разговора.

— Собирайтесь, мы выступим завтра в полночь! — подвёл итог Йоргрим, и собравшиеся разбрелись в явно невесёлом настроении.

Вскоре в шатёр к Афелю зашёл зверолюд вместе с будущим мучеником. Покрасневшие сухие глаза, в которых читался страх, намекали на то, что он уже выплакал всё, что мог.

— Оставите нас? — Алан посмотрел на Йоргрима и Рокса. Предводитель ячейки вздохнул, не глядя на молодого, и они вышли наружу. Лич жестом подозвал к себе парня и пригласил сесть рядом. К чести юноши, он переборол испуг и всё-таки выполнил просьбу.

— Прости, что тебя в это втянули, — медленно произнёс Алан. Вины он не чувствовал, но всё-таки посчитал нужным сказать эти слова.

— Вс-сё н-нормально. — По-прежнему слабо всхлипывая, парень опустил голову. — Эт-то рад-ди др-ругих.

— И всё же, я у тебя в долгу, потому что ты отдашь жизнь за меня. В благодарность я хочу тебе отплатить. Но тебе придётся довериться мне. Как тебя зовут?

— К-Кантер С-Сверн.

— Хорошо. Кантер, прежде, чем мы отправимся к королю, мне нужно будет… Немного изменить твою внешность, чтобы ты стал больше похож на меня. Это может быть несколько болезненным процессом, но ты выдержишь. Ещё я возьму с собой один твой палец.

— З-зачем?! — сглотнув, вздрогнул парень и посмотрел на мага карими глазами.

— Чтобы не дать тебе погибнуть напрасно. Когда придёт время, ты вернёшься к жизни. Обещаю. Так я верну тебе долг. Веришь?

Сверн слабо кивнул, и лич положил костлявую руку на его густые чёрные волосы, предположив, что Йоргрим сделал выбор отчасти из-за внешности паренька: отдалённо он был похож на Алана.

— Тогда начинаем.

После этих слов из пальцев некроманта полилось бледное сияние, тонкие потоки маны с золотистыми вплетениями окутали голову трясущегося парня, и он начал глухо подвывать, стиснув зубы, а вскоре и откровенно кричать. Алану пришлось осторожно обездвижить его хлыстом, чтобы тот не вырвался, пока заклинание не прекратит действовать. Неопределённое время спустя лич убрал руку с головы юноши, и тот затих, всё ещё слабо вздрагивая. Теперь на его левой щеке был практически такой же рубец, с которым самого Алана изображали на свежих листовках. Оставалась ещё одна маленькая, но очень важная деталь.

В полумраке шатра блеснул короткий клинок. Сначала Кантер ничего не понял, но через несколько секунд забился в путах, и магу пришлось зажать между его зубов кончик магической плети, чтобы заглушить отчаянный вопль. Он схватил со стола кружку с вином, полил им глазницу, вымывая остатки вытекающего глаза, крепко держа парня за голову, затем несколько раз приложил заранее подготовленный свёрток чистой ткани к глазнице. Последним шагом он зарастил повреждённую плоть и плотно перебинтовал место, где прежде находился глаз.

— Терпи, Кантер Сверн, терпи. Скоро всё кончится.

Но боль от потери глаза не успела отступить, когда пришла новая: на стол упал отрубленный одним сильным движением мизинец. Не теряя времени, Алан закрыл рану, сплавив кожу на краях рассечённого сустава. Юнец не выдержал всей свалившейся на него боли, в конце концов, потеряв сознание. Некромант аккуратно завернул отрезанный палец в ткань, убрал его в сумку, а невольного мученика подхватил на руки и вынес из шатра, наткнувшись на неоднозначные взгляды Йоргрима и Рокса.

— Надеюсь, это правда было нужно, — мрачно сказал Афель, опуская глаза и излучая чувство вины.

— Я верну ему этот долг, когда придёт время. Не хороните парня прежде срока. — Лич кивнул двоим на прощание, подозвал Зарфи и Лангейр, которые сидели у костра неподалёку, и направился к выходу из грота.

— Дракон милосердный. — Эйзентар подошёл к мальцу, которого Алан осторожно уложил на длинный стол, и окинул его тяжёлым взглядом. — Почему этот пацан? Разве он маг смерти?

— Да, — ответил лич. — Недавно сбежал от охотников после инициации и прибился к осколку. Видимо, его не радовала перспектива всю жизнь сидеть на коротком поводке.

— Молодой ещё… — Король устало вздохнул, присев рядом.

— Я обещал парню, что это не конец.

— Зачем? Лучше бы ему знать, что для него всё кончено.

— Нет. — Алан покачал головой и перевёл взгляд с бледного Кантера на Эйзентара. — Когда придёт время, он вернётся ко мне.

— Не нравится мне всё это. Но лучше так, чем…

— Согласен. Я сделал всё, что мог, чтобы у ваших вассалов и подданных не было подозрений. Одна просьба — сделайте всё быстро, не мучайте. Он ничего не знает о делах Альянса, так что не нужно его пытать.

— Я уже понял. — Король потёр лицо ладонями. — Хорошо. Теперь уходи, и пусть Дракон никогда больше нас не сведёт, иначе всё кончится очень плохо.

— Да будет так. — Алан склонил голову и вышел из шатра. Зарфи и Лангейр встретили его вопрошающими взглядами.

— Идём. Нам пора на север.

Не говоря больше ни слова, троица покинула пределы лагеря и направилась по заснеженной, едва проглядывающейся сквозь толщу снега тропе. Каждый думал о своём.

Алан — о том, что ждёт их на краю мира.

Зарфи — что делать, когда Алан добьётся своей цели и обретёт свободу от обязательства, данного Вельсигг.

А Фисс думала о том, для чего судьба свела её с этими созданиями.

Но ни у одного из них не было ответа на поставленный вопрос. Пока что не было.