Cветлейший князь Старко

Глава 11

1857 год стартовал великолепным железнодорожным проектом класса «газ-трубы». Для импортных банкиров и инвесторов создали «Главное общество российских железных дорог». Вы вкладываете деньги, строите всё предусмотренное громадьё, присылаете специалистов и инженеров, отрывая от своих проектов. Мы вам за это дадим право пользоваться дорогами, которые создадите, целых восемьдесят пять лет. И даже дорогу Санкт-Петербург — Варшава, которая уже почти построена (то бишь, аж до самой Гатчины!), тоже присовокупим от щедрости и милости. И какие европеоиды откажутся от такой халявы? Одно перечисление евробанкиров чего стоит: варшавский банкир С.А.Френкель, лондонские банкиры братья Беринг и К°, парижские банкиры: Готтингер и К°, Б. Л. Фульд и Фульд-Оппенгейм, братья Маллет, барон Селлиер, Н. И. Урибарен, Дезар-Мюссар, амстердамские банкиры: Гопе и К°, берлинские банкиры: Мендельсон и К°, фрацузские предприниматели, учредители различных железнодорожных обществ: Адольф Эйхталь, Август Турнейсен (компания Западных железных дорог), братья Исакий и Эмилий Перейра (компания железной дороги из Парижа в Лион), парижские капиталисты: Фридрих Гринингер и Казимир Сальвадор.

Это же сколько зарубежного бабла они принесли (сразу семьдесят пять миллионов серебром и ещё двести мильонов должны собрать). За эти деньги нужно достроить остаток от Гатчины до Варшавы (с веткой в Кенигсберг), проложить железку от Москвы до Нижнего, опять же от Москвы через Курск в низовья Днепра и чтобы уйти в Крым. Вся страна будет охвачена еврейским (виноват, европейским) капиталом, а Запад будет почти век стричь купоны на расейских просторах. Понятно, что простых работяг из Парижу не повезёшь, как и шпалы, придётся на месте заказывать, а рельсы будет производить Воткинский завод. В остальном иноземцам предоставлена вольная воля начать обдирать Россию, когда всё громадьё планов будет внедрено в жизнь.

От наших в общество вошёл Штиглиц, чтобы импортные товарищи не сомневались в благих намерениях русских. Жаль, что общество через несколько лет распадётся и некому будет капусту рубить восемь с половиной десятков лет. Правда, что греха таить, до Варшавы и до Нижнего Новгорода всё построили к 1861 году. И даже крепостных использовали, правда за регулярное жалованье, и шпалы оплачивали и даже рельсы. А на другое им денег не хватило, увы. Но мы, русские, хотя бы мечту им подарили, надежды и чаяния, а может и глиняными свистульками порадовали на прощание. За четверть миллиарда рубликов!

— Ну вот, конкуренты вылезли, — бурчал доктор, — теперь, небось, всю Россию застроят дорогами. Куда император смотрит, грабят же?

— Иван Карлович, вы не спешите с выводами, — ответил Легостаев, — посмотрим чего они добьются через десять лет.

— Да, господа, нам о своей дороге следует подумать, — вернул всех на землю Вересов, — первый этап Самара-Красный Яр-Черновка-Суходол практически всем обеспечен: и чернорабочими, и материалами и даже продольствие развозится по тамошним складам.

Приятно, что удалось подготовиться к строительству, пусть и несколько дороже обошлось, чем обычно на Руси. А рельсов вдоволь наварят до конца этого года, всё равно сначала пойдёт отсыпка и подготовка трассы. Кроме того, к зиме будет готово современное оборудование для Александра Второго, чтобы доставил его в свой Белорецк, где специалисты смонтируют что нужно. Глядишь, в начале шестидесятых и золотой костыль вобьют в Уфе куда надо. Кстати, заодно наше АО прихватизировало английскую дорогу из Балаклавы и занялось достройкой в Севастополь. После чего можно и до Евпатории дотянуть, а там и до Перекопа будет рукой подать. Пусть потом государь расширяет её по-готовому, лишним не будет.

— Может быть Сименс свою регенеративную печь создаст наконец-то толком. Тоже в Белорецке поставим.

Очередной изобретатель попался на глаза Старко тем, что создал какой-то электротермометр или пирометр, фиг поймёшь, но интересно же. С умником связались и выяснили, что человек мудрит над улучшенной плавкой стали и сразу заказали исследование за хорошие толстые деньги. Карл, не задумываясь, согласился и теперь колдует над новой технологией.

К весне ожидалось очередное усиление двух постоянных реальных союзников страны — армии и флота. Крупп, практически переехав в Эмден, достроил самый крупный док и вёл в нём созидание первого крупногабаритного крейсера водоизмещением 5,200 тонн. Такие суда, хоть и деревянные, назывались по всему миру линкорами. Чего только не предусматривалось на первенце пятилетки, даже носовая и кормовая башни. Такой фигли-мигли явно ни у кого не было, тем более что в носовой установили десятидюймовые орудия в сорок калибров длиной. А кормовая с восьмидюймовками, являлась своеобразным противовесом. Для баланса, по бортам, на палубе, имелись барбеты с шестидюймовками (по шесть на каждый). Как такой монстр будет плавать никто не представлял, но расчёты показывали сию возможность. Две паросиловые установки (с запасом мощности) обеспечивали по 1,200 л.с. каждая. Даже телеттрофон предусмотрели для связи по всему кораблю. Эх, ещё бы прожектор электрический, но лампочек в магазины пока не завезли. Якобы не изобрели — так себе отмазка, не катит.

Зато армейских целых четыре бригады закончили свою двухгодичную подготовку. Две уйдут в Италию, по заказу, и увезут с собой по три батареи полевых пушек и по одной гаубичной. Так что контракт с Георгом Пятым исполнен — он получил, что хотел, то есть почти пятидесятитысячный корпус современнейших солдат. Учитывая, что в Тоскане (за деньги маркиза Грациани, теперь уже великого герцога) инструкторами Старко готовится ещё одна бригада, можно сказать, что ударный костяк итальянской армии будет вскоре готов. А остальное прилепят по необходимости — для патрульно-гарнизонной службы. Глядишь, начнут войну за северную Италию с австрийцами, в этом мире глупостей хватает на всех.

Да и армия королевства Старко уже достигла трицати пяти тысяч отборных головорезов, поддерживаемых массой лёгких пушек и гаубиц. Слава богу, что «старковки» ныне имеют десятизарядные магазины, осталось лишь новый затвор доработать, чтобы, как у калаша, небольшой рычаг с лёгкостью оттягивать и отпускать, а внутри всё само собой срабатывало. Скорострельные двенадцатилинейные мелкокалиберные пушки пока некуда использовать, даже во флоте они уже не нужны. Вот на их базе, добавив газоотводную трубку и уменьшив калибр, Олег своими руками соучаствовал в создании своеобразного крупнокалиберного пулемёта. Нет, не для атакующих вражеских пехотных колонн, а лишь супротив тяжёлой кавалерии.

В обороне нынешний корпус способен по своей огневой мощи сдерживать стандартную стотысячную армию, а в атаку никто пока не собирался. Хотя к концу года ещё две бригады будут подготовлены полностью и безоговорочно. Для остального мужского населения королевства создавались своеобразные учебки для полугодовой подготовки. Чего народ мурыжить в армии зазря? Научили (или заставили, коли необходимо) за полгода овладеть оружием, подтянуть атлетику, подкормить, дать ту или иную военную специальность и отправить на дембель, в запас. Всё затачивалось под возможную агрессию со стороны Пруссии, так как Англия погрязла в войнах в Иране и в колониях, а Франция разбиралась со своими внутренними коллизиями политического плана. Два Наполеона ни один Боливар не способен потянуть, вот страна и стояла у края возможной пропасти, именуемой «гражданская война». Не до войн за рубежом бедолагам пока.

— Олег, а может откажемся от китайских мастеров, а то слишком затратной их рисовая и хлопковая бумага получается?

— Нет, Николай Иванович, пусть совершенствуют свою красоту и качество. Рано или поздно введём ассигнации и плоды их исскуства понадобятся.

— Но Меуччи уже хорошо научился измельчать дерево и его бумага не хуже, чем заграничная. Вон, английские бумажные фунты и так хороши, без изысков.

— Дорогой тесть, нам нужно самое лучшее, иначе наши банкноты никто не будет считать полноценными деньгами.

Спор постоянно крутился вокруг «более правильного пути» — то ли начать чеканку золотых монет, как у других, то ли перейти к бумажкам и серебряной мелочи. Даже название будущей национальной валюты муссировалось среди старковских главначпупсов. Приколист доктор Рихтер внёс лепту, предложив называть новые тургики «сталерами» (или талерами старко). Пока же по стране гуляли всякоразные деньги и процветали обменные пункты. Странно, но почему-то американские доллары за людей не считали, хотя южные штаты уже заказывали в Старко оборудование для своих заводов и фабрик. В основном, оружейных. Кто-то им шепнул, что в случае гражданской войны у них просто не хватит мощностей, чтобы отбиться от северян, а импорт будет перекрыт обычной морской блокадой.

— Олег, а что ты думаешь насчёт нового стекла, пора бы уже расширить производство и начать поставлять на экспорт?

— Погодите, Николай Иванович, пусть гальваники из России закончат эксперименты с серебрением. Тогда и начнём продавать зеркала большого размера.

— Так слышал, что оно долго не держится, начинает тускнеть и чернеть потихоньку.

— Поэтому и говорю, «пусть закончат», а не «сразу, прям щас», — начал заводиться король.

Что тут поделать, если монарх не от мира сего? Старко хорош, когда кругом война и есть, где и как применить свои базовые знания и умения. А в нормальную мирную жизнь он совсем плохо играет, не так, как все. Если бы шведский чугун продавали желающим, огромные деньги приходили бы в государев карман, а он всё на внутреннюю индустриализацию тратит. Ну, это же не дело, когда всё скоро будет заставлено паровыми машинами, а ручьи станут просто ручьями. Без водяных колёс. Небось деревенские и без хайтека проживут, как они жили веками. И вообще, что за глупость снабдить всё и вся школами для деток, фельдшерскими пунктами и ремесленными училищами. Все же знают, что от грамотеев сплошные проблемы исходят.

Олег, кстати, тоже придерживался мнения о том, что многое горе от излишнего ума исходит, но никак не хотел наступить на горло собственной лебединой песне. Интеллигенцию по всей стране аккуратненько, мягко и ненавязчиво гнобили, но только когда умники совали свой нос в политику или начинали требовать демократию вместо бесплатной медицины и жилья. Даже высылали из страны, причём семьями, а не единичными «жертвами произвола».