Чужой наследник 5

Интерлюдия Павлоград. Дворец алмаза

Это пятый том серии. Первый том здесь https://author.today/work/396591

Через два дня после «инцидента» в Разумовском.

Император обвел взглядом собравшихся за столом представителей силового блока Кабинета. Он специально не собирал никаких антикризисных комитетов, экстренных штабов и прочего суетливого официоза по поводу ситуации в Разумовском. И «силовые структуры» Ожерелья показали себя в лучшем виде. Вернее наоборот.

— Начнем. — Сухо бросил он.

— Малое заседание Кабинета по повелению императора открыто. Присутствуют: его императорское величество…

— Мы все видим, кто присутствует. Протокольный нудеж сегодня можно опустить, Игорь. Не так ли, сиятельные господа?

«Сиятельные господа» торопливо закивали, отводя взгляды. Один лишь секретарь императора Игорь Фанкенштейн брезгливо поджал губы. Он считал, что протокол нельзя опускать никогда. Один раз так сделаешь. Второй. Потом треснет опора мироздания, и Ожерелье падет во тьму. Впрочем, это свое мнение он выскажет императору после. Наедине. Снова.

Лишь двое из присутствующих не прятали глаз.

Его высокопревосходительство тайный советник Александр Пушкин — министр военной промышленности. Именно он, под вой и обещания суицида министра финансов, продавил три года назад решение о постройке пяти «Громовержцев». Четырех для министерства колонизации и одного для ССО. И только действия Громовержца можно быть назвать полностью успешными во время недавних событий. Пушкин, несмотря на очень воинственную фамилию, единственный в этом царстве мундиров был в гражданском костюме.

Второй человек, не опустивший взгляда, был Василий Андреевич Жуковский. Но это в силу врожденной тупости или храбрости. Жандармский генерал-майор, начальник ОЖК (отдельный жандармский корпус) сверкающий двумя звездами на серебристом погоне без просвета выглядел, как и положено подчиненному перед лицом начальства, лихо и придурковато. Шрам, пересекающий все лицо, придавал его облику дополнительного военного шарма.

Державин крепко сжимал свою красную папку и глядел прямо перед собой. Его мысли витали где-то далеко от протокола и от нынешнего совещания вообще.

Неприметный человечек, в мундире действительного статского советника, морщил нос. Начальник тайной службы — Александр Сергеевич Грибоедов привык отчитываться перед государем частным порядком. Заседания Кабинета он посещал редко, отговариваясь занятостью. А сейчас его, вполне возможно, ожидала публичная порка. Его служба проморгала просто все, что могла.

И, наконец, главком ССО, генерал-лейтенант Константин Дмитриевич Бальмонт. Он, похоже, не знал, куда деть руки, а смотрел куда угодно, только не на императора. Собственные вооруженные силы Ожерелья были невелики, в половине фортов за оборону отвечали кланы, но они были. Но, судя по их действиям во время кризиса, их с тем же успехом могло и не быть.

Замыкал силовой блок Борис Александрович Скопин-Шуйский — начальник императорской охраны в чине полковника. С него спроса не было. Но он понимал, в каком тихом бешенстве пребывает император. С детства с ним вместе, как-никак. И поэтому просто рассматривал потолок. Красивый такой потолок. С росписью известного мастера второго века после Выплеска. Влететь под горячую руку могло и ему.

— Итак, заседание открыто. — Продолжил император после продолжительной паузы. — На обсуждение выносится вопрос вне повестки. Вы все, кроме Державина и Пушкина, жидко обосрались, сиятельные господа. Действия полиции были вполне приемлемыми, учитывая все обстоятельства. Пропустим жалкий лепет оправдания. Каковы ваши выводы из произошедшего? Василий Андреевич, тебе слово.

— Жандармская команда северо-восточного управления восточного округа действовала успешно. Имея всего двенадцать человек постоянного состава, с боем они отошли к центру города и соединились с родовой гвардией Разумовских. Удерживать вокзал не было возможности, Ваше Величество.

— А где были второй и третий дивизион управления? Что ты мне лепечешь про городскую команду, генерал? У тебя там почти тысяча человек под ружьем. И где они были? Какого хрена ты бросил в эту мясорубку мальчишек из училища?

— Второй и третий дивизион выполняли боевые задачи в нестабильной зоне. И никак не успевали к месту событий в разумные сроки, Ваше Величество.

— То есть они ловили те самые банды, которые в это время громили Разумовский? Я ведь верно прочел твои весьма запутанные докладные, Василий Андреевич?

— Так точно. По сведениям источников выступили согласно приказу. — Глаза Жуковского постепенно стекленели.

— А что насчет училища?

— Курсанты присягу давали. Наиболее боеспособное подразделение в зоне конфликта. Действовал согласно уставу.

— Боеспособное? Сколько, говоришь, потери курсантов составили?

— Менее пятидесяти процентов.

— Восемьдесят два человека. И еще тридцать четыре не способны к дальнейшему несению службы. — Император скрипнул зубами. Хотелось выпустить ауру и выдавить мозг этого солдафона через глаза. Удерживало только отсутствие у субъекта этого самого мозга. Жуковский потерял половину личного состава жандармского училища. Их всего три в Ожерелье, и учатся там дети совсем непростых родителей. Будущие офицеры. И это еще подростки. Куда их в бой против тварей Хмари и матерых бандитов? А этот идиот, похоже, и вправду считает, что все сделал правильно. — Каковы твои выводы? С цифрами и результатами, я думаю, все ознакомлены.

— Всегда готовы стоять на страже интересов Ожерелья, Ваше Величество.

— Это все?

— Как прикажете, Ваше Величество. — Глаза главного жандарма приобрели совершенно бессмысленное выражение. Только струйки слюны из уголка рта не хватало.

— Господа хорошие. Не подскажете, почему все это говорит Жуковский, а стыдно мне? — вопросил император в пространство.

— Нам тоже стыдно, Ваше Величество. — Негромко сказал Державин. — По крайней мере, мне.

— До тебя, Гавриил Романович, очередь еще дойдет. Теперь давайте послушаем генерала Бальмонта. Как так вышло, что два полка ССО ничего не смогли сделать с обычными бандами.

— Ваше Величество! Вы же знаете. Это кадрированные части! Там личного состава едва по пятьдесят человек, включая поваров! На развертку полноценного полка нужно несколько дней.

— Это почти сотня вооруженных профессиональных военных. На складах полка, согласно отчетам, имеется тяжелое вооружение. Но, судя по докладам, они его с собой взять забыли. И вообще, я уже говорил про оправдания. Они меня не интересуют. Мне нужны выводы. И предложения. Или ты тоже, как прикажу?

— Кадрированные части восточного округа показали свою боеспособность, Ваше Величество. Но также и некоторую моральную нестойкость. Полагаю, необходимо сменить командование некоторых подразделений. Провести учения. Внезапные проверки содержимого складов…

— А чего их проверять? — тихо, но так, что это услышали все, сидящие за столом, пробормотал Грибоедов. — Содержимое складов 222-го полка против них же и применили позавчера.

— Вы за всех-то не говорите, ваше высокопревосходительство. — Одновременно заговорил Державин, с неприязнью глядя на главкома. — 223-й проявил себя. Приняли бой, находясь в меньшинстве. Задержали противника, не дав увести в рабство местных жителей. И дали возможность нанести удар Громовержцу. А наградные, я тут вижу, вы на 222-й подали. Который просто разбежался, едва порохом запахло?

— Что за нелепые инсинуации!

— Это не инсинуации, это факт. — Припечатал император. — Вы, кажется, еще не поняли, господа? Это во время спокойной, мирной жизни я мог смотреть на протекционизм министров откровенным имбецилам и махинации с казенным имуществом сквозь пальцы. Но у нас мирное время, кажется, кончилось.

— Я готов подать в отставку, Ваше Величество, если вы не доверяете моей информации! — в конце выспренной фразы Бальмонт дал петуха.

— Принято.

— Что? — генерал непонимающе огляделся.

— Твоя отставка принимается, Константин Дмитриевич. В твоем присутствии на совещании больше нет нужды. Подожди в приемной, до конца заседания. Заодно оформи свое заявление об отставке в письменном виде. — И кивнул Борису Скопину. — Проследи.

Бальмонт с растерянным видом, поддерживаемый за локоток одним из присутствующих при совещании гвардейцев, покинул малый зал. Просить отставки в случае, когда министр явно не справлялся со своими обязанностями было в Ожерелье красивым народным обычаем. Император милостиво отклонял прошение, и все оставалось по-прежнему. Потому что каждое ключевое назначение было продуктом компромиссов между кланами. Между императором и Советом Князей. Но они еще не поняли. По-прежнему уже не будет.

— Ты, кстати, Василий Андреевич, тоже иди пиши. Вместе с Бальмонтом. Пост начальника ОЖК тебе явно не по плечу.

— Но как же, Ваше Величество? Мне надо согласовать… Орловы же… Юсуповы… моя кандидатура утверждена Княжеским Советом…

Здесь император уже не выдержал. Бешенство выплеснулось наружу острыми иглами. Аура алмаза накатила на Жуковского, гася магию, подавляя волю. Остальным за столом тоже досталось, но из Жуковского будто стержень вынули.

ВАСИЛИЙ ШУЙСКИЙ: Аура алмаза накатила, гася магию

— Тебя именным рескриптом уволить, бездарь тупорылая? — Взревел Шуйский. — Пошел прочь! Чтобы через пять минут у меня на подписи было либо его собственноручное заявление, либо рескрипт о лишении должности, званий и наград!

Скопин понятливо кивнул, подхватил почти бессознательного Жуковского и выскочил с ним за дверь. Секретарь невозмутимо зашуршал бумагой. Рескрипт готовит.

— Я прошу прощения, сиятельные господа, за эту вспышку гнева. И невольное воздействие. — спокойно продолжил Шуйский.

— Какое воздействие, Ваше Величество. Ничего не было. — Немедленно заявил Грибоедов.

Пушкин и Державин согласно закивали.

— А ты-то, Грибоедов… Как ты мог такое пропустить? Ладно, Державин. У него в Разумовском нет значительных сил, там общественный порядок гвардия рода обеспечивает.

— Мое ведомство, конечно, показало малую эффективность. Но наша основная задача, охрана Совета Князей и Кабинета, а главные наши подопечные — кланы и благородные рода.

— Опять оправдания.

— Я полагаю, что у меня так же, как и в ведомстве Гавриила Романовича, есть предатели. Нашим расследованиям противодействуют. Информацию, подаваемую в центральный офис, искажают. Я уже подготовил большую чистку, Ваше Величество. И, честно говоря, эта подготовка заняла все мое внимание. Недоглядел. Но отставки не прошу. Что удалось выяснить по ситуации, сверх стандартных докладов. Удары по Разумовскому координировались из единого центра. Я уверен, что в событии принял непосредственное участие Золотой Синдикат. Так что, как минимум один участник заговора, кроме сектантов, нам известен. Полагаю, эта преступная организация изжила свою полезность. Помимо прочих целей, заговорщики хотели ослабить независимый род. Возможно, даже вследствие событий, заполучить владение. Нам стоит обратить внимание на тех, кто будет среди бенефициаров. Это заговорщики из благородных. Заговор видится мне масштабным, но не уровня кланов. Скорее всего, в нем участвуют несколько богатых родов ограненных, которые стакнулись с… с Хмарью, прикрывая свои действия обычными интригами. Я, еще раз, настоятельно прошу Ваше Величество провести особые полномочия Тайной Службы именным рескриптом, в том виде, в котором я подавал вам проект в прошлом году. Это сделает нашу работу более эффективной и развяжет нам руки.

— Предварительный проект чистки мне на стол. Проект рескрипта тоже. Я рассмотрю. Пушкин?

— Ваше Величество. Думается мне, настало время решительных действий? Я давно говорил, что военную промышленность надо изъять из частного владения. Исключая производителей ручного оружия.

— Мы это уже обсуждали. Игнатовы такой визг поднимут… Да и остальные кланы. Никто не передаст кабинету такую силу.

— А и не надо Кабинету, Василий Александрович. Надо создать комитет военной промышленности под патронажем Совета Князей. Главное — централизация. И сразу надо провести аудит всех предприятий. Иначе у нас так и продолжат «банды» из нестабильной зоны с артиллерией кататься. Главное, для начала, — контроль и централизация. Думаю, князья не будут возражать. Остальные соображения я бы изложил письменно, с вашего позволения. И закон о госзаказе принять, в том виде, в котором я предлагал. А Игнатовы… Игнатовы гораздо более вменяемы, чем все остальные. Если поговорить с князем приватным порядком…

— Ты, Александр Сергеевич, гений. Да князья из штанов от радости выпрыгнут на такое предложение. Как я сам-то… Конкуренция, будь она неладна. Жду твоего доклада. Даю полномочия на переговоры от моего лица с Иридием. Перед ближайшим Советом Князей. У меня встретиться с ним не получится. Поторопись, подозреваю, будет созыв внеочередного Совета.

— Могу ли я удалиться, Ваше Величество?

— Конечно, Александр Сергеевич. Еще раз прошу прощения за неуместную вспышку. И я тобой доволен. Благодарю за службу.

— Служу Ожерелью и императору.

Пушкин ушел.

— Теперь ты, Гавриил Романович. Первое. По твоему управлению, я полагаю, все по плану. Твой запрос на создания подразделений особого реагирования и постоянной готовности удовлетворен. Необходимо как можно быстрее утрясти уставы и уладить прочие формальности. Дополнительный бюджет… Клан Алмаза найдет деньги, даже если Совет Князей откажет. Второе. Я прошу твоей рекомендации. Мне нужен адекватный человек на месте Бальмонта. Ты среди военных многих знаешь, служили вместе.

— Некрасов Николай Алексеевич. Тот самый командир 223-го полка. Полковник. Боевой и обладающий тактическим и стратегическим мышлением. Без связей и могучих родичей, поэтому и сидит на должности командира заштатного кадрированного полка. Если нужен список, мне надо будет еще подумать, Ваше Величество. И я прошу вашей приватной аудиенции в присутствии его благородия Скопина-Шуйского.

Грибоедов поменял положение тела и прошептал:

— То есть меня вы просите удалиться, Гавриил Романович? Это странно.

— Да прошу, Александр Сергеевич. Мое дело вашего ведомства никак не касается. — Покривил душой министр МВД.

— Хорошо. Вот как раз и Борис вернулся. Скопин положил перед секретарем два документа — прошения об отставке и снова устроился за столом.

Грибоедов поднялся и бесшумно выскользнул из кабинета. Державин проводил его взглядом. Потом снова посмотрел на императора.

— Терпеть не могу упырей. Простите, Василий Александрович. Вчера я провел квартальную церемонию награждения отличившихся. Среди прочих на ней присутствовал некий эр Строгов.

— Занятно. — Ровно проговорил император. — Опять Строгов. Я весь внимание, Гавриил Романович.

— Этот стервец умудрился при всех, когда я прикалывал ему медаль, всунуть мне за орденскую ленту кристалл с информацией. Так вот. Вы были правы, насчет Бриллинга. Он, сучара, главный предатель в моем ведомстве. Его покойный Фондорн вычислил, да не понял до конца.

— А Грибоедова, ты выставил, потому что? — Император поднял бровь.

— Ему я тоже не доверяю. Его служба слишком многое упустила. Он как будто ослеп и оглох. Клановые и рода точно связаны с творящимися в Ожерелье событиями. А он, глядь, ни сном ни духом. Паки херувимы, бл… Простите, Ваше Величество. Необходимо изъять Бриллинга из обращения и хорошенько допросить. В обычной обстановке это должен были бы сделать люди Грибоедова. Но я считаю, что его ведомство скомпрометировано не менее, а может, поболее моего. По этой причине я и попросил присутствовать Бориса Александровича.

— Ты понимаешь, что меня могут обвинить в использовании ресурсов клана для похищения государственного служащего, если все выйдет наружу?

— Это если выйдет. Но оно не выйдет, так, Борис Александрович?

— Все так, Гавриил Романович. Если что, я поддерживаю, Василий. Грибок твой с гнильцой, я давно тебе говорил.