Чужая среди своих

Глава 16

Когда я вернулась к рыбацкой хижине, на том же бревне, на котором еще недавно сидела сама, находился Диор. Он задумчиво смотрел, как я приближаюсь, но не говорил ни слова.

— Поговорили? — с трудом скрывая замешательство, я остановилась напротив.

— Да, Кар согласился помочь. Даже выехал немедленно, решив не откладывать. В твоем случае каждая минута может быть решающей. Кто знает, может, имеет значение то, сколько дней осталось до окончательного перерождения.

Я согласно кивнула, чувствуя одновременно облегчение и неловкость из-за того, что теперь мы с Диором остались одни.

— Сколько не будет твоего друга? — тихо спросила, не в силах отвести глаз от лишенного эмоций лица воина.

Может, его признание в хижине — лишь игра моего воображения? Сейчас возникало ощущение, что моя судьба мало волнует Диора. Или что он возится со мной только из-за того, что и правда считает, что может помочь.

— Дней пять от силы. Хотя, если его задержат в братстве, дело затянется чуть дольше.

— Понимаю.

Некоторое время между нами царило напряженное молчание, потом Диор глухо сказал:

— Теперь ты можешь войти в хижину. Располагайся. На ближайшие дни это теперь твой дом. Или пока предпочтешь пожить на постоялом дворе со своим приятелем демоном?

— А ты? — тут же вырвалось у меня.

Осознала вдруг, что готова идти куда угодно, но лишь бы с ним.

— Я останусь здесь, чтобы не пропустить возвращения Кара.

— Тогда я тоже.

Во взгляде Диора снова промелькнула та теплота, от которой у меня щемило сердце. Чтобы скрыть смущение, я отвернулась и поспешно направилась к хижине. Поджала губы, заметив, сколько внутри пыли и грязи. Сразу чувствовалось отсутствие женской руки. Но я даже обрадовалась этому. Теперь будет чем занять себя остаток дня. И не будет так выводить из равновесия присутствие Диора.

Выглянув из окна в перерывах между наведением порядка, заметила, что Воин занялся тем, что требовало внимания снаружи: распилкой дров, починкой ограды. Тоже хватается за любую возможность отвлечься? Отогнав выводящие из колеи мысли, я постаралась больше не обращать внимания на то, чем занят Диор. Хотя это было неимоверно трудно. Не раз одергивала себя, уже подходя к окну.

Я приготовила рыбный суп и выпекла хлеб, найдя запасы хозяина. И вскоре по хижине разносились аппетитные запахи. За окном уже багровел закат, делая вид на море поистине сказочным. Я застыла в дверях, не в силах отвести глаз от раскинувшейся перед глазами картины. Диор уже тоже закончил с работой и стоял у изгороди, тоже устремив взгляд на море.

— Как же здесь красиво! — вырвалось у меня.

— Да. Я сам подумывал обосноваться здесь, — не оглядываясь, задумчиво проговорил Диор. — Кар не раз предлагал пожить здесь с ним.

— А где ты обычно живешь?

Воин не ответил и я мысленно отругала себя за бесцеремонность. С чего ему откровенничать со мной? Поспешно воскликнула:

— Идем ужинать. Уже все готово.

Он повернулся ко мне и посмотрел как-то странно. От тоски, плещущейся в золотисто-янтарных омутах, у меня сжалось сердце. О чем он думает сейчас? О том, что так могло бы быть всегда? Я бы готовила ему ужин, мы бы вместе проводили долгие вечера. Или об этом думаю только я?

Диор мотнул головой, словно отгоняя наваждение, и двинулся ко мне. Проходя мимо, случайно задел плечом, и у меня тут же кровь словно в жидкую лаву превратилась. Пришлось ухватиться за него, чтобы устоять на внезапно подкосившихся ногах. Диор помог удержаться, обхватив за талию. Склонился над моим лицом, дыхание его стало прерывистым. Я дышала не менее тяжело и не в силах была отстраниться, хотя понимала, что этим только все усложняю.

— Диор, я слышала ваш разговор.

Не знаю, что заставило сказать такое, но я больше не могла делать вид, что ничего не происходит. Играть в игру, от которой нам обоим только больнее.

Воин вздрогнул и отстранился, молча прошел к столу и опустился на деревянный табурет.

— Можешь быть спокойна на этот счет, — сухо сказал он. — Я никогда не воспользуюсь ситуацией и не… — осекся и сжал пальцами столешницу.

— А что если я этого захочу сама? — я медленно приблизилась и встала за его спиной. Положила руки ему на плечи и слегка стиснула. — Нам в любом случае не быть вместе, но у нас есть эти несколько дней…

— Мне не нужно от тебя такой благодарности, — процедил Диор, поведя плечами и сбрасывая мои руки.

— А кто говорит о благодарности? — я обняла его за шею и прижалась всем телом к крепкой надежной спине. — Со мной происходит то же самое, что и с тобой… Не знаю, что это и почему судьба сыграла с нами такую злую шутку, что нас так тянет друг к другу. Но я не хочу потом жалеть всю оставшуюся жизнь о тех минутах счастья, которые упустила… Наверное, я изменилась гораздо сильнее, чем думала. Раньше никогда бы не сказала мужчине таких слов.

Последнее я прошептала, спрятав лицо в его волосах.

Диор резко развернулся и я вскрикнула, внезапно оказавшись в его объятиях. Вскочив на ноги, он прижал меня к себе так крепко, что с трудом могла дышать. Мы оба смотрели друг на друга, а сердца колотились так сильно, что я различала каждое их биение.

— Если ты боишься, что я позволю другим братьям уничтожить тебя, то зря, — снова подал голос Диор. — Я никому не позволю причинить тебе вред. Даже если ритуал не поможет.

У меня все защемило внутри и я нежно провела ладонью по его щеке. Той, которую пересекал шрам. Пыталась запомнить каждую черточку любимого лица.

— Это же противоречит всему, чему тебя учили, — тихо сказала я.

— Наверное, я какой-то неправильный Воин, — он криво усмехнулся.

— Правильный. Очень правильный, — выдохнула я и, не в силах больше бороться с искушением, прильнула к его губам.

Весь мир тут же перестал существовать.

Диор с таким жаром ответил на мой поцелуй, что я с трудом могла дышать. От каждого его прикосновения все во мне словно таяло. И почему-то не возникало ощущения протеста или неправильности. То, что я находилась в объятиях этого мужчины, казалось таким естественным, словно здесь и правда было мое место.

Мы позабыли обо всем, включая остывающий ужин и все преграды, которые нас разделяли. Каждой клеточкой своего тела я давала понять моему Воину, что не желаю, чтобы он останавливался. Что не пожалею о том, что вот-вот произойдет.

Почувствовала, как Диор подхватывает на руки и несет куда-то. Даже плевать было, куда. Меня бережно уложили на что-то мягкое. Воин на миг отстранился, но я тут же с жалобным всхлипом потянулась к нему, боясь, что он снова надумает себе какие-то причины и просто уйдет. Но Диор лишь снял с себя амулет и отбросил в сторону. Тут же снова оказался рядом, устраиваясь на постели рядом со мной. И все прочее снова исчезло. Остались только его горячие руки и губы, доводящие до исступления.

Нежные и одновременно страстные прикосновения и поцелуи дразнили, сводили с ума. Это походило на безумие, вдруг охватившее нас обоих. Даже в памятную ночь с Эннием я не ощущала подобного. Тогда все равно краем сознания понимала, что происходит, могла анализировать свои ощущения. Сейчас же… Мы будто растворялись друг в друге, казались единым целом.

Я не могла насытиться его поцелуями, его ласками, жаждала стать к нему еще ближе. Даже не поняла, как мы оба оказались полностью обнажены. Не испытала по этому поводу ни стыда, ни неловкости. Лишь теснее обвила его крепкое мускулистое тело руками и ногами. С губ срывалось что-то бессвязное. Я даже сама не понимала, что говорю. Молила о чем-то, шептала о своих чувствах к нему.

В какой-то момент он замер и посмотрел мне прямо в глаза, хрипло выдохнул:

— Ты уверена? Мы все еще можем остановиться…

Я сама подалась навстречу напряженной мужской плоти. Ощутила, как внутрь проникает что-то большое и твердое. От боли стиснула зубы, но не издала ни стона, ни крика. Знала, что в первый раз так и должно быть, но что не желаю останавливаться ни за что на свете.

Диор теперь двигался во мне осторожно, с тревогой вглядываясь в мое лицо. Я заставила себя улыбнуться и теснее прижалась к нему. А вскоре боль словно смягчилась, отошла на задний план. Он нежно целовал меня, а по телу снова растекалось приятное тепло.

Потом были новые и новые моменты единения. Мы не могли оторваться друг от друга и не желали ни на миг размыкать объятия. И я больше почти не испытывала боли. Она оставалась внутри ноющим ощущением, но его сменяли другие — нега и блаженство от каждого прикосновения и поцелуя любимого мужчины. К концу этого неистового безумия, не раз заставлявшего меня парить где-то за пределами этого мира, мы оба настолько устали, что теперь просто лежали, устремив глаза друг на друга. Так и не размыкая объятий, согреваясь теплом наших тел.

Диор смотрел с такой нежностью, что все во мне бурно откликалось ответным порывом эмоций.

— Выходи за меня замуж, — прошептал он, лаская пальцами мою щеку и отводя спутавшиеся волосы.

Реальный мир обрушился на меня так резко, что даже в висках застучало. Хорошее настроение мигом исчезло и накатило осознание краткости нашего счастья.

— Ты прекрасно знаешь, что это невозможно. И я не требую этого от тебя. Давай не будем все усложнять. Не хочу, чтобы потом тебе пришлось оправдываться, когда тебе придется забрать обратно свое предложение.

Лицо Диора омрачилось. Он хотел что-то сказать, но я закрыла ему рот ладонью.

— У нас есть эти несколько дней. Не будем их портить, хорошо? И я ни о чем не жалею. И не пожалею никогда… А теперь спи, мой Воин. Не знаю, как ты, но я до смерти устала.

Я перешла на шутливый тон, чтобы скрыть неловкость. Он слабо улыбнулся, но не стал спорить. Теснее прижал к себе и сомкнул веки.

Едва я последовала его примеру, как рыбацкая хижина и лежащий рядом со мной мужчина исчезли. Вокруг чернела каменистая местность, в отдалении сгустился лес. Все было залито светом кровавой луны, делающим угрюмый пейзаж еще более зловещим.

Я подняла голову, вглядываясь в испещряющие жуткое ночное светило Сумеречного мира едва заметные пятна. Они казались зияющими ранами на залитой кровью плоти. Чужие эмоции и воспоминания нахлынули так стремительно, что на какой-то миг я перестала ощущать себя.

Энний. По какой-то причине он снова показывает мне все, что случилось с ним, пусть даже сам не зная, что вообще это делает. Возникало ощущение, что он интуитивно связан со мной, жаждет, чтобы я лучше поняла его, стала с ним единым целым.

Трудно объяснить те странные мысли и ощущения, что плескались во мне сейчас. Я попыталась отгородить свое сознание от его разума. Стать лишь сторонним наблюдателем, как раньше. Но в этот раз не получилось. Перед глазами калейдоскопом замелькали образы-воспоминания, которые сейчас пролетали в сознании Энния. Я будто погрузилась в глубины чужой души, глядя на вещи его глазами.

Я даже не думал, что буду так тяжело переживать потерю девчонки. Всегда убеждал себя, что она ничего для меня не значит. Всего лишь средство достижения цели. Выиграть пари, обосноваться в мире смертных, который всегда манил, будто магнит. Почему-то казалось, что тот мир избавит от всего, что всю жизнь мучило и не оставляло в покое. В пограничье я всегда чувствовал себя чужим и ненужным, пусть даже родился здесь и никогда не знал иной родины.

Уже само мое рождение — нежеланное и принесшее кучу проблем семье матери — давало понять, что я мало кому нужен. Разве что маме, да и той лишь от безысходности. Я — единственное, что еще держало ее на этом свете. Она знала, что без ее защиты мне тоже долго не выжить. Дед нашел бы способ от меня избавиться. Я для него всегда был чем-то вроде паршивого бродячего щенка, лишь по недоразумению оказавшегося в доме.

А потом в мою жизнь вернулся тот, из-за кого и начались все мои проблемы. Не будь его — не было бы меня, я бы просто никогда не родился. И так было бы к лучшему для всех. Но он пришел. И открыл передо мной двери в иную жизнь. Ту, какую до этого я мог разглядеть лишь в щелочку. Меня теперь окружали роскошь и забота, малейшие прихоти исполнялись. Но я сознавал, как легко могу все это утратить. Стоит лишь существу, взявшему под свое покровительство, отвернуться от меня, как все тут же закончится. Вышвырнут на улицу и предоставят подыхать, как безродной собаке, которой на краткий миг посчастливилось попасть в хорошие руки.

Я никогда не тешил себя напрасными иллюзиями, что что-то в этом мире может быть долговечным. Чья-то благосклонность, любовь, дружба — красивые и иллюзорные вещи, хрупкие, как изящные статуэтки, украшавшие камин в замке Дарнадаров. И я не позволял себе привязываться к кому бы то ни было. Понимал, что если даже родная мать предпочла уйти, чем дальше тянуть на себе груз считать меня сыном, то от других не стоит ждать большего постоянства. А еще, неожиданно осознав силу своей красоты, я стал получать какое-то извращенное удовольствие в том, чтобы покорять чужие сердца. И хоть понимал, что привязанность тех людей, что подпадали под мои чары, не продлится вечно, на краткий миг упивался возможностью почувствовать себя их господином.

И все же здесь, в Сумеречном мире, я оставался никем. Всего лишь незаконным сыном могущественного демона. Будущая жизнь рисовалась пустой и никчемной. Но как же хотелось другого — доказать, что я и правда достоин стать кем-то, возвеличиться настолько, чтобы никто и никогда уже не мог решать мою судьбу.

Момент, когда благодаря Гилере я получил шанс приблизиться к этой мечте так, как даже не мечтал, стал самым счастливым в жизни. Еще впервые очнувшись в качестве новообращенного вампира после того, как Властелин передал мне дар крови, я уже мысленно прочерчивал в голове светлую и широкую дорогу в эту новую жизнь. Провести положенное время в Обители, набраться сил, а потом убедить Гилеру отпустить меня в мир смертных. Или пойти туда вместе со мной. Там бы я с легкостью добился всего, о чем мечтал.

Но чем больше я узнавал о том мире, выпытывая у своей покровительницы все, что она знала, тем больше понимал — все будет не так просто, как я надеялся. Мне нужен провожатый. Тот, кто станет первой ступенью и поможет узнать тот мир, не наделать в нем глупостей. Понимал, что прежде чем найду такого союзника, может пройти гораздо больше времени, чем я думал. Даже когда появилась Тея, в качестве соратника по достижению цели я ее даже не рассматривал.

Наивная юная глупышка, чьим единственным достоинством была смазливая внешность и забавная трогательность. Поначалу мне всего лишь хотелось с ее помощью утереть нос Асдусу. В очередной раз покорить чье-то сердце, а потом, не задумываясь, пойти дальше. Но почему-то в этот раз все пошло не так. Я боялся признаться даже себе, что девчонка западает мне в душу все сильнее. Боролся с этим, убеждал, что она ничего для меня не значит. Даже в тот жуткий третий месяц, что пришлось провести в подземелье, моя борьба продолжалась.

Я чувствовал ее не так, как других. Иногда даже позволял проникать в свой разум, чего никогда бы не позволил кому-то еще. И в то же время воспринимал худшим врагом из всех. Из-за того, что лишь она могла настолько притупить мою бдительность. Ненависть и притяжение — вот то, что испытывал к ней, когда внутри жил жаждущий крови зверь.

Асдус помог справиться с безумием, все сильнее одурманивающим разум. Наверное, он единственный, кому я хоть немного доверял. Хотя сам не мог толком объяснить причин. Возможно, детские впечатления и впрямь оставляют слишком глубокие следы в душе, раз его умение подобрать тогда нужные слова настолько отразилось на мне.

А в какой-то момент я устал бороться с собой, с притяжением к девчонке, все сильнее впивающейся в мое сердце. И позволил проникнуть в мою голову совсем уж идиотской идее. Сделать ее своей спутницей в мире смертных. Вместе с ней добиваться поставленной цели. И как только решил это, с плеч будто свалилась тяжеленная ноша.

Умиротворение — оно так редко посещало меня в жизни, что казалось тем драгоценнее.

Но потом в дело вмешалось то черное внутри, что неизменно пожирало хорошие эмоции. Стоило Асдусу лишь зародить во мне сомнения в девчонке, как эта чернота охотно ухватилась за них. И это стало началом конца. До сих пор думаю, что было бы, если бы тогда все не испортил сам. Рассказал бы о пари и сообщил, что давно отказался от него. Признался, что она и правда для меня дорога.

Гордость и упрямство снова победили. Я убедил себя, что так будет лучше, что даже хорошо, что она ушла. Так будет легче забыть ее.

Но легче не стало. Чем же она так меня зацепила?

Кровавая луна над дикими землями смотрела на меня, словно громадный воспаленный глаз, и будто насмехалась. Она не могла дать ответа на так мучающий вопрос. Хотя сердце, вновь и вновь пробуждающее воспоминания о тех минутах, что мы проводили вместе, охотно отвечало.

Ее искренность, умение отдавать, ничего не требуя взамен, бесхитростность и тепло.

Она растопила те льды, что копились долгие годы, но я слишком поздно это понял. И теперь ничего уже не вернуть и не изменить. Оттого я и бешусь, вымещая злость на выслеживаемой добыче, доводя Гилеру до белого каления тем, что не желаю слушать ее наставления. Всего лишь стараюсь чем-то унять ноющую боль в сердце, заслонить образ зеленоглазой девчонки, не видеть каждый раз, как закрою глаза, ее доверчивой улыбки.

Острый вампирский слух уловил какой-то шорох и я тут же обернулся на звук. Губы тронула жестокая улыбка. Похоже, моей добыче надоело терпеть нападки. Она сама решила на меня поохотиться. И разумеется, винить ее в этом трудно. Я опустошил уже десяток этих тварей.

Мойнеры. На редкость мерзкие на вид создания с пупырчатой зеленоватой кожей и вертикальными веками, скрывающими круглые выпуклые желтые глаза. На вкус их кровь, конечно, не сравнится с человеческой, но мне доставлял удовольствие сам процесс выслеживания и обезвреживания. Чем опаснее добыча, тем становилось интереснее. Да и это неплохая тренировка новых сил, открывшихся во мне.

После того как перерождение окончательно завершилось, моя сила возросла. Плюс еще боевая трансформация, которая пугала даже Гилеру. Мое тело не было сплошь затянуто черной сумеречной субстанцией, как у других вампиров. Это было нечто среднее между защитной оболочкой демонов и вампиров. В черную энергию вплетена огненная. Мне стоило лишь подать мысленный приказ своему телу и при соприкосновении с живой плотью та в мгновение ока сгорала дотла. От нее оставался лишь вязкий черный пепел. Иссушив свои жертвы досуха, я не раз уже практиковал подобный способ избавления от тел.

Гилера не понимала, зачем мне нужно лезть на рожон. Местные племена не станут долго терпеть такой произвол. Пусть даже от представителей высшей расы. Да и, по большому счету, мне и правда незачем было подобным образом охотиться. В поместье, где жили мы с Гилерой и еще несколько вампиров клана, было достаточно принадлежащих клану людей. Они обрабатывали землю, обслуживали хозяев и служили неизменным источником пищи.

Гилера даже разрешила бы осушать их до дна, стоило только пожелать. Но мне не было интересно убивать безропотных и покорных людей. Никакого удовольствия. Вот дикие племена совсем другое! Вчера даже удалось справиться с огром и опустошить его. Хотя, конечно, по физической силе он мне не уступал. Но против боевой трансформации оказался бессилен.

Еще один парадокс. Обычная сумеречная и огненная оболочки на огров не действуют. За долгие тысячелетия у них выработался иммунитет к ним. Но против моей огр долго не продержался. Нужно ли говорить, какое упоение я получил от осознания этого!

Прищурившись, я наблюдал за тем, как фигур, выходящих из темноты, становится все больше. Похоже, на меня устроило охоту целое племя! Но я не двигался с места, чувствуя, как кровь сильнее струится по жилам и разгорается знакомый азарт охоты. Ввязаться в драку или нет? Я не был настолько безрассуден, чтобы бросаться на добычу, которая мне явно не по зубам. О нет, предпочту перебить по одному или нескольким, но все равно перебью, раз уж они оказались столь дерзкими, чтобы бросить мне вызов!

Насчитав около пятидесяти существ, я резко развернулся и помчался прочь. Слышал, как за спиной раздался воинственный клич мойнеров. Похоже, их обнадежил мой кажущийся побег. Они устремились следом, тоже двигаясь с поразительной скоростью. Пришлось даже применить боевую трансформацию, чтобы оторваться. Но добежав до леса, я взмыл на одно из деревьев с раскидистой кроной и замер там, затаив дыхание.

Ну же, детки, идите к папочке!

Первые два наиболее воинственных мойнера ступили под своды леса уже через пять минут. Бесшумной тенью я спрыгнул сверху и чиркнул одного по горлу ножом, пылающим сумеречным огнем. Он даже пискнуть не успел. Второго заключил в свои смертельные объятия уже в боевой трансформации. Послышался душераздирающий вой агонизирующего существа. На крики товарища уже спешили остальные и я снова кинулся бежать, выбирая новое место для засады.

Но больше возможности нападать на одного-двух противников мне не дали. Мойнеры оказались гораздо умнее, чем я о них думал, и теперь держались группами побольше. А когда я понял, что меня, как дикого зверя, загоняют к ущелью, откуда путь один — вниз, на острейшие камни, зубьями торчащие из недр скалы, даже испытал смутное беспокойство.

Поможет ли вампирская регенерация, если мое тело превратится в истерзанный кусок мяса? А если еще заденет мозг или сердце, тогда и вовсе моя песенка спета!

И вот тут я в полной мере осознал, насколько правы были те, кто предупреждал о губительности излишней самонадеянности. Пути назад отрезаны, со всех сторон смыкается кольцо врагов. Меня бросило в холодный пот от осознания того, что прямо тут может и оборваться жизнь. Бездарно и нелепо! От рук существ, которых я считал ненамного выше диких зверей.

Паника начинала пощипывать липкими пальцами, но я усилием воли отогнал ее. Странно, но в этот критический момент вспомнился не кто иной, как Эрбин. Как бы я ни ненавидел его за то, что он относился ко мне предвзято, наставник он был отличный. Не раз говорил нам, что даже в самой, казалось бы, безвыходной ситуации нельзя давать волю страху. Как только он овладеет тобой, считай себя мертвым.

Отбросить страх, подключить разум и все возможности, какими только владеешь!

Взмыв на ветку дерева и хоть на несколько секунд позволив себе обмануться надежностью этого укрытия, я закрыл глаза и сосредоточился на своей внутренней сущности. Причудливой смеси сумеречной субстанции и огня, наполняющей мое тело силой, недоступной многим. Колебания энергии перехода я уловил почти сразу. Пусть и отдаленные, явно находящиеся на приличном расстоянии от меня. Но они все равно давали шанс.

Можно рискнуть и попытаться проскочить сквозь одну из групп преследователей. Это единственная возможность избежать глупой и наверняка мучительной смерти.

К тому времени как я добрался до маячившей в воздухе голубовато-серебристой ряби, я был изранен и двигался из последних сил. Проклятые мойнеры изрядно потрепали, пока прорывался. Лишь чудом удалось уйти, забрав с собой еще пять жизней. Но они приближались. Я слышал их боевой клич и знал: живым из этого леса мне выбраться не дадут.

Краем глаза уловил движение справа от себя и резко повернулся, выхватывая нож и готовый дорого продать свою жизнь, если понадобится. Тут же вздохнул с облегчением. Всего лишь дух, чьей целью было попытаться пробраться в мир смертных. Он пронесся мимо меня, обдав холодом бестелесной оболочки, и яростно врезался в портал перехода. Напрасно. Его отбросило назад. Слишком слабый дух.

Я криво усмехнулся и понесся в том же направлении, уже слыша за кустами треск веток под ногами преследователей. Обдало ярким светом, будто заключившим на пару секунд в кокон, лишивший возможности слышать, осязать и даже видеть хоть что-то, кроме этого ослепительного сияния. А потом я неуклюже вывалился наружу, на твердую землю иного мира.

Мира, в который так стремился попасть…

Некоторое время так и лежал ничком, переводя дух и боясь пошевелиться. Сам не знаю, почему боялся. Может, ожидал, что этот мир тут же ответит мне множеством опасностей, какими запугивали наставники. Но я все же перевернулся на спину и замер, уставившись в бархатистое черное небо, испещренное мириадами сияющих огоньков. Больше всего поразила луна — молочно-белая, чистая, так разительно отличающаяся от луны Сумеречного мира. Как завороженный, я любовался ею, с волнением думая о том, что никогда не видел ничего прекраснее. Надо мной колыхались ветки деревьев, и в их шорохе не было ничего угрожающего.

Этот мир гостеприимно распахивал для меня свои объятия.

Я медленно поднялся на ноги и, с трудом отведя взгляд от прекраснейшего неба, уставился вновь на рябь перехода. Он все еще светился, хотя я знал, что с этой стороны портал выглядит так не всегда. Мы можем почувствовать такие переходы, но чтобы открыть их, понадобится задействовать глубинную силу. Смертные же их и вовсе не видят, хотя некоторые могут чувствовать.

Подошел к ряби почти вплотную, чувствуя, как на лицо наползает торжествующая улыбка. Представляю, как сейчас бесятся мойнеры на той стороне! Наверняка они поставят там засаду. Эти твари очень упорны в преследовании добычи. Возвращаться этим путем для меня самоубийство. Но я и не собирался возвращаться. Судьба словно сама подтолкнула в нужном направлении.

Я так мечтал здесь оказаться. И вот я здесь. Кто знает, как встретит меня новый мир? Но бежать от него я не собирался. Пусть я один, лишенный помощи и поддержки, имеющий лишь смутное представление о том, как тут все устроено, но отступать не собираюсь. В конце концов, отыскать другой переход и снова вернуться всегда смогу.

Склонив голову набок, долго вглядывался в голубовато-серебристое сияние. Не знаю, что заставило произнести следующие слова. Наверное, какое-то наитие, глубинная сила внутри подталкивала к постижению еще одной своей возможности, о которой я и понятия не имел.

— Ты все еще там, дух-неудачник?

Ощутил колебания чужеродной энергии, находящейся по ту сторону, так отчетливо, словно стоял рядом. И это поразило. Из рассказов наставников знал точно, что такое не под силу ни одному вампиру. Но я это чувствовал. И что-то заставило ухватиться за эту энергию и потащить на себя.

С замогильным воем из портала вынырнул тот самый дух и завис надо мной, буравя белесыми полупрозрачными глазами. Вспомнив, как это делал на состязании по ловле духов, я привычно произнес заклинание, прикрепляющее его к себе.

— Кто знает, может, ты мне еще пригодишься, — пробормотал, снова оборачиваясь к переходу.

На губах появилась усмешка от упоения открывшимися во мне способностями. А что если?..

Сосредоточившись и напрягая все силы, я просканировал пространство по ту сторону перехода. Уловил энергию разумных существ, обладающих плотью. Мойнеры уже там! Я чувствовал их ярость от того, что добыча избежала возмездия. Мысленно ухватившись за одного из воинов, потащил к себе. Получилось. Я слышал, как он внутренне кричит, не понимая, что происходит. Существо затягивало в тот мир, где сейчас находился я. Мне удалось то, что не удавалось еще никому. Переносить через переходы не только людей и животных, но и других разумных существ.

Из портала вынырнула голова перепуганного мойнера и я попытался выхватить меч из сумеречного кармана, чтобы отсечь ее. Напрасно! Сумеречный карман здесь был недоступен. Досадное упущение, о котором я не подумал. Но к счастью, за поясом оказался нож, который я не прятал и держал наготове. Изо всех сил размахнувшись, рубанул по голове мойнера. Понадобилось еще несколько взмахов, чтобы завершить то, что мечом получилось бы с первого раза. Но я это сделал. Брезгливо поднял уродливую зеленую голову с земли и швырнул обратно в переход.

Что если проделать то же самое и с остальными? Поодиночке затащить сюда и расправиться, а потом вернуться в поместье Гилеры? Тут же решительно замотал головой. О возвращении и речи быть не может. Мое место теперь здесь. Я намерен добиться в этом мире таких высот, о которых большинство может только мечтать.

Взмахом руки заставил рябь в воздухе погаснуть.

Вокруг стало гораздо темнее, но с моим зрением это не доставляло проблем. Поколебавшись, устроился под одним из деревьев и решил дать себе передышку. Раны, нанесенные мойнерами, все еще терзали. Нужно время для регенерации. Да и я понятия не имел, куда идти и с чего начинать свой путь в этом мире. Может, при свете дня все прояснится.

Долго еще смотрел на прекрасную луну на небе и думал о том, что в этот самый момент где-то в этом мире на то же самое светило может смотреть зеленоглазая девчонка. Кто знает, может, наши с ней пути снова пересекутся… Тогда, когда я добьюсь всего, о чем мечтаю! И тогда уже я не позволю ей уйти так просто! Она останется рядом, пока не надоест мне, пока мое сердце все еще отравлено ею…

Я резко распахнула глаза и с ужасом уставилась прямо перед собой. Все еще ощущала себя там, в голове Энния, которого теперь понимала лучше, чем хотелось бы.

Он здесь, в моем мире! И наделен таким даром, о каком даже страшно подумать. Демонит способен перетягивать в мир смертных самых жутких существ Сумеречного мира, если того пожелает. Какие перспективы это перед ним открывает?

Содрогнулась, представив себе наводняющих мир людей огров, адратов, мойнеров, полчища духов. Если еще Энний научится ими управлять, его и правда никто не сможет остановить. Я лишь надеялась, что до таких пределов его сила не дойдет. Но уже и то, на что он способен сейчас, наводило на неутешительные размышления.

Что принесет появление Энния в нашем мире? Кто знает, может, конечно, столкнувшись с первыми же трудностями, он отступит и вернется домой. Но уверенности в этом не было. Я должна остановить его, но как?! Ведь даже не знаю, где именно демонит находится сейчас. И хватит ли у меня сил, чтобы его остановить?

Осторожно повернулась к уже спящему Диору.

А у него хватит? Что если Воин попытается остановить Энния и погибнет?

При одной мысли об этом мучительно сжалось сердце. Нежно провела ладонью по щеке Диора и решила, что скажу ему обо всем только тогда, когда и правда не будет другого выхода. Да и в сущности, что может Энний сделать один, пусть даже со своей силой? Он ничего не знает об этом мире, днем становится намного слабее. Ему сейчас придется думать о выживании, а не о покорении мира. А я попытаюсь что-нибудь придумать, возможно, с помощью Асдуса сообщу обо всем Эрбину. Может, тот придумает, как вернуть Энния обратно.

Была еще одна причина, из-за которой я не желала рассказывать обо всем Диору. Как только Воины Светлого бога узнают о том, что за зло ворвалось в их мир, Энния просто уничтожат. Растерзают без всякой пощады. Ему не дадут и шанса. И как я смогу с этим жить? Несмотря ни на что, я испытывала сострадание к этому запутавшемуся в себе и своих желания парню. Я не хотела его смерти. Ни от руки Воинов Светлого бога, ни от руки Эрбина. А последний ведь тоже может пожелать уничтожить его. Он ведь сказал Гилере, что если Энний даст повод, даже задумываться не будет.

Проклятье! Ну почему именно мне демонит показывает то, что с ним происходит? Ответ был простым и оттого не менее ужасным. Он доверяет мне. Несмотря ни на что и не желая того сам, доверяет и любит. И как я могу хладнокровно предать его?

Осторожно, чтобы не разбудить Диора, я встала с постели и вышла из хижины. Посмотрела в раскинувшееся над головой ночное небо и красавицу-луну, так восхитившую демонита. Осознав, что сейчас, в эту самую минуту он тоже смотрит на ночное светило и думает обо мне, ощутила, как сжалось сердце. Мысленно пожелала ему одуматься и вернуться домой, пока не стало слишком поздно. Но внутреннее чутье упорно подсказывало, что вряд ли Энний примет такое решение. И что как бы ни хотелось этого избежать, однажды наши пути с ним пересекутся. И мне придется сделать все, чтобы остановить его.

КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ КНИГИ