Через пятнадцать долгих лет

Глава 5

— 25 —

Мужчина в любом возрасте, от детсадовского до лысого или седого, больше всего расстраивается, когда вместо вожделенной мечты получает шиш. Ну, или что-то слишком непохожее на ожидаемый подарок. И тут можно ожидать любой реакции: от истерики до ненависти. Ещё хуже, если придумал себе прекрасный сценарий, а всё пошло по-другому.

Артём совершенно не сомневался, что попадёт в задуманное время и место, ну а насчёт реципиента мог только предполагать. Главное, чтобы не дряблый старик, не инвалид, не ребёнок и не женщина. Насчёт женщины он был уверен на 100 процентов, а вот остальные варианты немного напрягали.

Хотелось бы проснуться полным жизненных сил рядом с относительно молодой женщиной, обязательно, не толстой, без закидонов и с минимумом детей. Сам должен быть спортивным парнем с мужественным профилем и знакомой специальностью, чтобы не выглядеть дураком, да и зарабатывать надо на хлеб насущный. В те времена тунеядцев не уважали, мягко говоря.

Неплохим был и вариант одинокого мужика в заводской общаге, но тут главное, чтобы был не алкаш.

К сожалению, реальность, как правило, очень редко вписывается в прогнозы.

Артём очнулся от громкого кашля какого-то заслуженного курильщика; небольшой перерыв и опять повторение. Ещё не открыв глаза он понял, что всё тело болит и очень сильно. Хуже, что он не понимал, откуда идут болевые сигналы. Глаза не хотели открываться, а в мозгах стучал непрерывно небольшой, но противный молоточек.

Наконец, он сообразил, что вся боль идёт из головы. Рядом послышались голоса и вскоре приблизились. Кравцов усилием воли всё-таки приоткрыл глаза и увидел размытую картину: группа людей в белых халатах стояла возле него и что-то обсуждали.

«Врачи — значит, в больнице. Голова болит — значит, по ней стукнули. Если стукнули, то чем-то твёрдым; от мягкого болеть не должна», — довольно логично рассудил Артём и сразу услышал резкий голос главного в группе:

— Вера Игоревна, как состояние Шестопалова?

— Ушиб головы твёрдым тупым предметом, скорее всего бутылкой. Трещины нет, пока диагностируем сотрясение мозга средней тяжести, дальше видно будет. Закрытый перелом лучевой кости левой руки, наложили гипс. На пальцах многочисленные ссадины. Температура 36,8, сердцебиение 75. Участковый сказал, что несколько человек затеяли пьяную драку после получки, все разбежались, а Шестопалов остался без сознания.

— Яснее некуда. Когда очнётся, пусть расскажет свою версию, да проверьте, нет ли амнезии, дезориентации, ухудшения зрения, ну не мне вас учить, — главный поднялся и пошёл в тот момент, когда Артём начал наконец различать их силуэты.

Рядом осталась полноватая женщина лет пятидесяти с круглым добрым лицом и смешливыми глазами.

— Очухался, драчун? Помнишь, кто сам и что случилось? — озабоченно спросила она.

— Нет, а сегодня какое число?

— 6 июня. Год тоже не помнишь?

— Нет. У меня в голове постоянно звучит какая-то громкая музыка. Вы не можете сделать потише?

— Плохо дело. Тошнит, голова кружится?

— И тошнит, и в туалет нужно, а то я вам всё здесь уделаю.

С помощью двух санитарок Артёма довели до туалета, где его вывернуло буквально наизнанку. Как добрался назад он не помнил и сразу отрубился, успев подумать, что этот вариант не самый плохой.

Снова очнулся, непонятно через какое время, чувствуя опять неудержимые позывы в туалет, кое-как сел в кровати и отправился в конец коридора по знакомому маршруту. Всё бы ничего, но головокружение и тошнота не давали сосредоточится и его бросало от стенки к стенке. Видимо, была ночь и никого в коридоре не было.

При возвращении у дверей палаты, он увидел незнакомую медсестру со злым лицом:

— Это что за походы без разрешения? Выпишем нарушение режима, не оплатят больничный, что тогда запоёшь?

Отвечать не было ни сил, ни желания; Артём отмахнулся, как от назойливой мухи и забрался на койку. Через минуту почувствовал, как медсестра сделала ему укол в ягодицу, но он даже не пошевелился.

Сны Артёму снились редко — всё-таки спортсмен и психика устойчивая. Но в этот раз, видимо от боли, сон привиделся красочный и подробный. В главной роли он и Галина среди райского сада просто гуляли под ручку, как пенсионеры, а бесконечная дорога вела за горизонт и не собиралась кончаться. От такого сна стало так приятно, что Артём даже привычной боли не почувствовал в первый момент пробуждения.

Наконец, он сообразил, что проснулся от громких разговоров в палате. Начался утренний обход и знакомый баритон главврача недовольно отчитывал очередного больного, хотя доставалось и лечащему врачу. В палате было не меньше двадцати человек, поэтому Артём успел незаметно дойти до туалета, но на обратном пути главврач заметил его путешествие.

— Шестопалов, тебя уже выписывать можно? Что же вы так любите вредить себе? — покачал он головой.

Вскоре он подошёл непосредственно к нему вместе со стайкой врачей.

— Голова кружится, тошнит?

— Сегодня уже нет.

— Видишь, слышишь хорошо? Потери вкуса нет?

— Всё в норме.

— Да? Ну, скажи своё имя, отчество и адрес.

Артём развёл руками:

— Не помню, наверное, с перепоя забыл.

— Анализ крови показал, что трезв ты был в тот вечер, видимо, хотели просто тебя ограбить подонки. Почти отбился, хорошо их спугнули прохожие, и даже зарплату не смогли отнять. Так что ты у нас герой. Амнезия должна вскоре пройти. Раз сам бегаешь по коридору, то разрешу милиции с тобой пообщаться.

Кравцов успел подремать, когда к его кровати подошёл человек в штатском, с легко узнаваемым типовым лицом следователя из фильмов пятидесятых годов. Он был в двубортном пиджаке булыжного цвета и широченных брюках тех времён, которые так смешили потомков. С ним подошла и Вера Игоревна.

— Следователь старший лейтенант Приходько. Я веду дело о нападении на вас неизвестных лиц. Вы можете описать их, или рассказать что-то об обстоятельствах происшествия?

— Извините, товарищ Приходько, я не помню даже собственного имени, — Артём постарался состроить смущённую гримасу на лице.

— Что же, напомним, раз такое дело. Вы, Шестопалов Юрий Сергеевич, 1930 года рождения, станочник завода номер 64. Характеристика с завода прекрасная: лучший токарь-расточник, работает на оборонном заводе с 13 лет, ещё в войну мальчишкой начал, грамоты и прочее. Пережил блокаду, родители умерли в 1942 году. Проживаете в родительской коммуналке по адресу: Баррикадная, 16, комната 22. Участвовал в работе бригады поддержки милиции, так что почти коллега.

Комсомолец. К вам никаких претензий нет, но надо бы найти хулиганов. Когда память вернётся, постарайтесь зайти к нам в РОВД, — и следователь написал на листке адрес. — Паспорт и деньги получите при выписке. Похоже, несколько месяцев придётся вам дома поскучать.

Вера Игоревна после ухода следователя ещё полчаса ощупывала и выслушивала его, и была явно озадачена:

— Такая травма головы не должна была вызвать амнезию, но с фактами не поспоришь. Неделю-полторы полежите здесь, а потом на амбулаторное лечение. Обязательное посещение невролога каждую неделю. С головой шутить не надо.

Про потерю памяти Артёму и притворяться не потребовалось: он ничего из жизни Шестопалова не помнил. Когда услышал про специальность, немного отлегло: он неоднократно работал на современных расточных станках, так что эти древние как-нибудь осилит. Да и будет это не очень скоро — гипс обещали снять через восемь недель.

Немного напрягало, что он не знал ни друзей, ни знакомых хозяина тела, поэтому надо быть готовым к сюрпризам. Про жену и детей разговора не было и это тоже показалась странным: квалифицированный молодой мужчина с собственной жилплощадью и без женщины? Нонсенс!

Тут была бы явная недоработка со стороны потенциальных невест.

— 26 —

Обед был весьма лёгким и настолько же невкусным. Хорошо, что временами возвращающаяся тошнота не способствовала аппетиту.

Ближе к вечеру наконец заявилась делегация с родного предприятия Шестопалова. Их было двое: высокий тощий нескладный парень в очках, курносый и с крупными губами; за ним мужик постарше с намечающимся животиком, и вообще, сильно напоминающий артиста Евгения Леонова в среднем возрасте. На обоих были всё те же необъятные брюки-клёши и даже непривередливому Артёму стало не по себе из-за необходимости носить такие же.

Оба посетителя с чувством пожали здоровую руку и покачали головой в знак сочувствия. Артём старательно думал, как объяснить этой парочке, что он их видит первый раз. Наконец, решился:

— Вы, несомненно, хорошие ребята, но я вас не помню. Когда по башке бьют бутылкой, из неё вылетают самые нужные сведения. Меня вы вроде знаете, а сами кто?

Те немного растерялись и первым опомнился тот, что постарше:

— Да, нас предупредила, врач. Я — профорг цеха Данилюк Сергей Семёнович, а рядом — комсорг Гаврилко Александр. Вот принесли тебе фрукты и печенье, чтобы быстрее зажило. Вижу, руку долго лечить — это плохо. У меня в сорок четвёртом ранение в плечо было, так полгода валялся по госпиталям. Чуть победу не прозевал в тылу.

Данилюк привычно погладил старую рану, видимо, нередко напоминала о себе. Артём вдруг чётко осознал, что с войны прошло всего двенадцать лет и многие герои и просто участники её ходят рядом совсем ещё не старые.

«Они помнят войну не из фильмов, без приукрашенных героев, а в жуткой неприглядности и страхе. Хозяин твоего тела пережил голод и блокаду, но с ним не поговоришь, и очень жаль», — Кравцову вдруг стало стыдно, что он заявился к этим людям за приключениями и драгоценностями.

— Ну, на Юрке быстро заживёт и опять к нам вернётся ударником, — немного заикаясь, но пафосно заявил комсорг.

Они оживлённо сообщали какие-то новости из жизни цеха, не замечая, что их Шестопалов думает совсем о другом. Всё-таки, фамилии он старался запоминать.

Когда делегация из двух самых бесполезных людей в цеху ушла, Артём с вожделением помыл два самых крупных яблока и смакуя съел — аппетит вернулся во всей красе.

Через три дня пришли ещё две женщины из цеха и принесли кефира и конфет. Возрастом обе были за сорок и никак не годились в подруги к молодому парню. Они непрерывно болтали, больше между собой, поэтому было особенно приятно, что побыли недолго. Несмотря на возраст, обе посетительницы были одеты по моде: яркие приталенные платья с пышным низом и маленькие сумочки в руках. Одна была секретарём начальника цеха, вторая — нормировщицей; неудивительно, что следили за модой.

Артёма занимала пока другая мысль: вряд ли у двадцатисемилетнего парня нет жены, невесты или просто подруги. Но почему, её до сих пор не видно в больнице? Кроме того, предстояло знакомство с соседями по коммуналке, а это тот ещё стресс!

Десять дней проскочили быстро, и Шестопалов Юрий был буднично выписан из больницы на амбулаторное долечивание. Врач Вера Игоревна просто умоляла его зайти, когда вернётся память — она собирала материал для статьи в медицинском журнале.

Бывший Артём, а теперь законный Юрий Шестопалов, получил свой паспорт, деньги и одежду, и вышел в небольшой парк при больнице, где присел на скамью, чтобы подышать воздухом, без противного запаха хлорки и лекарств. Он открыл паспорт, всё вроде правильно, адрес прописки тоже, а вот потом его ожидал шок: на странице семейное положение стоял штамп о регистрации брака с некоей Рузаевой О. В. два года назад.

Эта новость похлеще удара бутылкой по голове! И где интересно пропадает верная жёнушка, пока её кормилец страдает в больнице? Похоже, предстоит и с этим разбираться.

До дома не требовалось ехать и он лёгким шагом через полчаса добрался. Трёхэтажная сталинка совсем не выделялась на фоне таких же, разбросанных по округе. Его дом стоял внутри двора и защищён от шума дороги. Двери парадной, естественно, без замка и, что удивительно, не порченые вандалами. Юра поднялся на третий этаж, с правой стороны была дверь с номерами комнат и архаичной надписью: «Звонить в № _столько-то раз».

К счастью, у него был два ключа, один из которых подошёл к двери в квартиру. Очевидно, второй был от комнаты. Едва он вошёл, очень стараясь не шуметь, как ближайшая дверь в коридоре приоткрылась и из неё просочилась сухонькая старушка с вытянутым сморщенным лицом и хитрыми глазами-щёлками.

— Юрочка вернулся! — радостно оповестила она всех, но другие двери оставались закрыты. — Наконец-то, живой, а то мне знакомая с больницы звонила: едва спасли, память потерял и говорить не может.

— Говорить могу, а память и правда ушла в закрома мозга. Простите, не помню, как вас зовут?

— Вероника Гавриловна. Да ты не беспокойся: я как узнала про это, то составила список жильцов, чтобы тебе не путаться.

— Вот за это отдельное спасибо. Давайте зайдём ко мне, да поможете вспомнить всё остальное.

Он проболтал со словоохотливой соседкой полтора часа, узнал всё хорошее, а, ещё подробнее, всё гадкое о соседях и с трудом избавился от неё, сославшись на усталость.

Надо было разобраться с самим собой. Ревизия одежды показала, что ничего нового срочно не требуется. Юрий примерил брюки с рубашками и долго потешался над своими брюками, в которые при желании можно поместить ещё одного человека.

«А ведь в это время наступил расцвет стиляг с их „дудочками“. Почему сразу нельзя сделать что-то среднее?», — сердито подумал Артём, хотя к одежде всегда относился индифферентно.

Мебели в комнате было мало и вся ещё довоенная, прочная и удобная. Не совсем красивая, но ведь это дело вкуса.

Дальше стало ещё загадочнее. В шкафу и комоде нашлось немало женских вещей, причём именно молодой женщины, а не бабушки. Что немного примирило с реальностью: размеры хозяйки одежды были явно не богатырские и больше подошли бы школьнице старших классов.

Видно, что одежда не использовалась давно, так зачем хранил её Юрка? Надеялся на возвращение жены? И вообще, куда она девалась? Сбежала с любовником Якиным в Гагры?

Судя по тому, с какой аккуратностью сложены вещи жены, Юрик явно любил жену. Теперь вопрос: сам изменил или она?

Артём махнул рукой: была надежда, что Шестопалов и Рузаева О. В. будут разрешать свои конфликты уже после его бегства отсюда.

На полке стояли несколько начатых флаконов с духами. Он открыл один и немного офигел: и тут жасмин! Это было очень плохим признаком.

Потому что напоминало давнюю грустную историю.

— 27 —

Скучая в больнице, Артём с понятным интересом изучал тело Юрки и разочарование было полным! Видимо, сказались годы голода в войну, но почему сейчас живот почти прилип к спине? Уж вряд ли лучший расточник завода получал недостаточно, чтобы есть вволю.

Дома он вспомнил про деньги и сосчитал зарплату — 2200 рублей, совсем неплохо для тех лет. В дальнем углу комода обнаружил заначку, почти пятнадцать тысяч. И для чего копил деньги этот Плюшкин, если даже пожрать не мог нормально?

Надо было помочь своему хозяину тела по своей испытанной методике спортсмена. Со сломанной рукой всего не сделаешь, но бегать можно. Утром следующего дня Юрий надел спортивный костюм и лёгкой трусцой побежал в сторону стадиона. Вход туда был открыт, никаких ворот не существовало, и он по дорожке начал нарезать круги.

Хватило только на шесть километров, всё-таки организм у Юрки слабоват для долгого бега. Ну и ладно, время есть, доведём до лучших кондиций. В благодушном настроении он пошёл обратно.

Сразу обратил внимание: перед входом в дом остановилась стройная девушка в ярком платье, так похожем на одеяние Гурченко в «Карнавальной ночи», и озадаченно оглядела Юрия с ног до головы.

«Неужели, заинтересовалась, так быстро и увлекательно? А что, очень симпатичная, талия осиная, вот, такая мода», — Юрка начал придумывать на ходу двусмысленный комплимент, чтобы девушка поняла всю серьёзность его намерений на ближайший вечер, но его опередили.

— Ты уже бегать начал? Сил на двух любовниц не хватает или, чтобы сбежать можно было от них? — она не успела закончить, как стало понятно, что это и есть Рузаева О. В.

— Домой пойдём или здесь объясняться будем? — разочарованно и обречённо спросил Юрий. Без громкого скандала сегодня не обойтись.

— Зачем соседей пугать? Пойдём в сквер, — и девушка направилась первой.

«И тут Остапа понесло»:

— Не обижайся, но выглядишь сейчас божественно. Если в чём и виноват, то добивай сразу. Любую казнь приму с восторгом! Кстати, ты Оля или Оксана?

— Какая Оксана? — девушка повернула приятное и, одновременно, сердитое лицо.

— Не злись. Увидел штамп в паспорте — Рузаева О. В., вот и гадаю. Память-то мне отшибли, слышала, наверное?

— Да уж на заводе давно гудят об этом. За что тебя так?

— Подозреваю, чтобы сделать тебя вдовой. Ничего другого в голову не приходит, — подурачился он.

Девушка принуждённо засмеялась, подошла ближе и с сарказмом произнесла:

— Я — Оля, недавно считалась твоей женой, пока ты не предпочёл меня любовницам. Очень больно?

— Было — больно, теперь — только моральные страдания. Слушай, Оленька, а ты не придумала всё это в своей хорошенькой головке? Я ни о каких любовницах не знаю. И даже забыл, как себя с ними вести.

— Конечно, получил по башке и всех забыл. Я же тебя в постели с Нинкой застала. Или ты ей рассказывал тезисы с пленума КПСС?

— Боюсь, что этим молодую женщину трудно возбудить… Знаешь, я не помню никакой Нинки, а тебя вижу перед собой и никого другого мне не надо. Если таких заверений достаточно, то просто пойдём домой и ты напомнишь мне, зачем мужики женятся.

— Быстро ты переобулся, а у меня память не исчезла никуда и перед глазами картина, как ты у неё между ног извиваешься!

— Да? А это не могло быть что-то типа репетиции спектакля, где дореволюционный помещик наказывает несчастную крестьянку?

— Вполне возможно, вот только, бедная крестьянка страстными криками: «Ещё! Ещё!» пыталась, как я предполагаю, продлить страдания. Жаль, я прервала дрыном по твоей спине.

— Извини, но прерывать такие вещи жестоко и очень вредно для здоровья обоих с медицинской точки зрения. Больше так не делай, а спокойно дождись окончания процесса. Кстати, спина у меня совсем не болит!

— Хм-м, так это было три месяца назад. Нинка струсила, что из комсомола попрут и сбежала, но ты, наверное, нашёл замену?

— Честно? Не помню. Вещи дома, похоже, только твои, пойдём посмотришь.

Ольга несколько минут боролась с собой, а Юрка сделал вид, что поправляет обувь.

— Пойдём, заберу остатки, чтобы ты не путался в женских вещах, — решилась Ольга и быстро пошла к двери.

Она открыла своим ключом и торопливо просматривала шкаф и шифоньер. Юрий стоял рядом и вдыхал опасный для него запах жасмина от духов жены. Сдерживаться стало совсем трудно.

— Дай мне сумку, я соберу вещи, — голос девушки был едва слышный.

— Оля, не торопись! Глупо наказывать за одну ошибку, да и я ничего не помню, зато вижу, что ты мне нравишься и мы сможет отлично существовать рядом. И вообще… — он подошёл сзади и попытался обнять жену, но та сразу вырвалась.

— Одну? Да ты скромняга, Юрий! Три моих подружки сознались, что ты к ним подбивал клинья, и они отказались, а сколько согласились? Я подаю на развод, тем более, за мной ухаживает более надёжный мужчина, чем ты.

— Я его не знаю, но по скромному опыту должен посоветовать проверить совместимость в постели. Вдруг последует разочарование? Кстати, у нас с тобой, надеюсь, была полная гармония?

— Обойдусь без советов. Со мной любой мужчина станет зверем, можешь не сомневаться и не делать грязных намёков! Тем более, ты всем соседям рассказал, что жена у тебя — бревно бесчувственное в постели.

— Не может быть, ты — знойная красотка! Только вот зверь — это не только лев, но и хомяк, и суслик. Я ведь правда желаю тебе удачи. Если передумаешь, то помни, что здесь тебя ожидает не зверь, а человек, — последние слова он произнёс умоляющим тоном.

Ольга застегнула сумку с вещами и пошла к двери, чуть остановилась, пробормотала:

— Выздоравливай, — и ушла.

— Такой вариант даже спокойнее, — задумчиво бросил вслед Юрий после её ухода и пошёл готовить обед одной рукой.

Хорошо известно, что лучший выход из любого неясного положения — сытно поесть.

— 28 —

Три недели бега и других упражнений сделали из Юрки совсем другого человека. Артём вспомнил обучение его Матвеем боевым искусствам и тренировал новое тело. Всё-таки, с одной рукой в гипсе, защищаться можно только ногами, но и это он освоил. Честно говоря, он почти не сомневался, что избиение не было банальным ограблением, а подразумевало какую-то идею, значит, возможно и продолжение.

Ничего в голову не приходило, поэтому просто совершенствовал самооборону на всякий случай.

Юрий сходил в конце недели на завод и осмотрел станок, на котором работал раньше. Теперь на нём работал замызганный мужичок Жорик, для которого настройка новой детали была хуже пареной репы. Станок был попроще того, на котором иногда работал Артём и особых трудностей не должно быть. Помогать Жорику настраивать не стал из принципа: ну не нравились ему матерщинники на производстве, а у Жорика маты проскакивали через раз, просто для связки слов!

В выходной день случайно встретился с Ольгой в парке. Она была со своим новым парнем, и они сразу свернули на другую дорожку. Парень не показался Юрию настолько видным, чтобы безоглядно влюбиться. Более того, взгляд у него был исподлобья и глаза бегали, да и рост заметно не дотягивал до Ольги, хотя у той туфли на маленьком каблуке. В конце концов, это её выбор и её жизнь. Странно, что пока никаких заявлений о разводе подписывать не просила и в суд не вызывали.

Артём в образе Юрия просто блаженствовал в этом времени. Он плохо знал Петербург, а здесь можно было изучать Ленинград, который пока в два раза меньше по населению.

Машин на дорогах минимум, людей полно только на Невском, а в остальных местах свободно ходить можно. Он объездил все пригороды, все дворцы и обошёл большую часть побережья. Домой приходил только ночевать с гудящими от усталости ногами и полный новых впечатлений.

Недавно пустили первую линию метро от «Автово» до «Площади Восстания», совсем недалеко от дома Юрия. Естественно, поездки на нём были любимым занятием.

С соседями по коммуналке получилось полное согласие. Удивительно другое: люди подобрались будто типажи из старого фильма. Семейная интеллигентная пара без детей занимала первую от входа комнату. В следующей жила бабушка Вероника Гавриловна, спокойная и доброжелательная, напротив — вздорная старуха, всегда готовая устроить локальный конфликт, а затем перевести его во всеобщий. Семья с тремя детьми разных возрастов ютились в такой же комнате, как у Юрия; пожилой алкаш, на удивление спокойный и адекватный человек, в друзьях которого была вся округа. Ещё две семьи постарше Юрия, в каждой по одному ребёнку.

Общая кухня была немаленькой, но места всем не хватало и это было любимое место для игр всех детей. Хуже было с санузлом: туалет с ванной раздельные, а плескаться в ванной никто не рисковал, предпочитая душ.

Артёму, жившему всегда в отдельных квартирах, такое показалось диким, однако, две недели прошло — и привык. Зато, всегда весело и шумно. Скандалы в этом общежитии иногда возникали, чаще из-за шумных детей, но быстро угасали без продолжения.

У интеллигентной пары Шумейко был телевизор, смотреть который собирались почти все обитатели коммуналки. Юрий пришёл посмотреть один раз, очень удивился, как они терпят этот кинотеатр каждый день и больше там не появлялся, чтобы не доставлять лишние неудобства. Всё-таки, в коммуналке было и своё очарование: жизнь на виду и всегда есть с кем пообщаться.

Три недели спустя заявилась Ольга в выходной день, когда Юрий возвращался из похода по городу. На этот раз у бывшей жены был не агрессивный, а просительный вид и Юрий невольно забеспокоился.

— Привет, Оля! Нагулялась и решила вернуться в лоно семьи? — ехидно спросил он, но та не приняла шутки, и явно волновалась.

— У меня к тебе просьба. Не мог бы пока не требовать развода и не выписывать меня сейчас из квартиры? — как-то слишком неуверенно попросила она.

Юрка пока не чувствовал подвоха, хотя совсем недавно она требовала обратного:

— Всей душой за, если сможешь внятно объяснить причину перемены настроения.

— Борис говорит, что если муж с женой прописаны в разных местах, то могут выделить квартиру, а не комнату по очереди, — также не глядя на него сказала Ольга. — Ведь есть же такое правило?

Юрий точно знал, что ничего подобного в природе нет, но решил подыграть:

— Ах, да, что-то слышал! А где вы пока жить будете?

— Он в одной общаге, я — в другой. Встречаемся в парке и в кино.

— Ага, а ты хочешь, чтобы я предоставил вам комнату для свиданий? — догадался Юрий, немного удивлённый наглостью жены.

— И в мыслях не было! Я не дура, чтобы лезть в постель до свадьбы. У нас таких глупых пол общаги с детьми, — вполне натурально возмутилась Ольга.

— Ну, раз твой жених такой современный, то и живи сама до свадьбы в моей комнате, а я подглядывать не буду. Уголок выделю, но мужиков не водить, водку не пить и не курить! — нахально высказался Юрка, чтобы услышать возмущение Ольги.

Но та просто покачала головой и весь вид её ясно показывал, что жизнь — штука непростая.

В Юрке заговорил неоценённый психолог:

— Слушай, мы прожили вместе два года, а ты финтишь и фокусничаешь, как невеста перед ЗАГСом: и за того хочется, и за другого. Считай — я врач, так что смело распахивай душу и показывай натуру. В смысле, задумки и мечты, а не грудь с попой. А ты, случайно, не задумала комбинацию, как обмануть любящего мужа? Скажу сразу — это будет непорядочно. Может тебе денег подкинуть, чтобы угощать жениха пивом с мороженым?

— Спасибо, я достаточно зарабатываю!

— Кстати, где и кем, а то я никак не излечу склероз?

— Я закончила техникум, а работаю в ЦЗЛ на должности инженера.

— А-а, так ты умная, чего же связалась с простым токарем? Не из-за квартиры, случайно?

— По любви, как ни странно, впрочем, думай, что хочешь! Ты тоже клялся в вечной любви, а изменять начал через год. Я, дурочка, прощала! Не забыл, как в прошлом году заявился домой пьяный, повалил прямо на пол, насиловал, сколько сил хватило, а потом брезгливо заявил, что я так и осталась бесчувственной куклой, не то, что твои подруги! А разве можно быть другой с пьяным дураком, который даже дверь не прикрыл на радость любопытным соседям.

— Ты не обижайся, просто я не помню, а хочется разобраться. За такое свинское поведение готов каяться, но не помню ничего. Пойдём вон на лавочку подальше от пенсионеров.

Они углубились в сквер. Юрий ещё раз взглянул на жену: не надо быть психологом — ей что-то не очень нравилось, и она не знала, как поступить. Похоже, вера в порядочность и любовь жениха сильно пошатнулась.

Юрка вздохнул:

— Я, что, должен каждое слово клещами вытягивать? Есть сомнения, подозрения — просто расскажи и вместе посмеёмся, ну, или поплачем, если совсем плохо.

— Глупейшая ситуация: законному мужу жалуюсь на ухажёра.

Понимаешь, раньше он был такой нежный и терпеливый, но я сразу заявила, что жить начну только после свадьбы, и дальше поцелуев дело не зайдёт. Мне звание матери-одиночки ни к чему. Вроде понял, и начал торопить с разводом, а потом вдруг стал говорить совсем другое: поживи пока в браке, а я и так стою в очереди на квартиру у себя в конторе. А я знаю, что у них квартир не дают. Непонятна мне его позиция, боюсь промахнуться, как когда-то с тобой. Даже намекал, что неплохо бы родить от тебя ребёнка. Правда, потом отнекивался, что это шутка.

Юрка хотел поведать ей, что у любого мужика семь пятниц на неделе, но тут его торкнуло! А если Борис просто хочет сделать Ольгу вдовой, которой достанется его комната по прописке, и потом женится на ней? В эту версию хорошо вписывается неудачная попытка отправить его на тот свет бутылкой неизвестными доброжелателями… Людей убивают и за меньшие заморочки… Если так, то, со стороны жениха, это отличный ход конём!

— А где твой кандидат в суженые обретается, что там очередникам жилья не дают? Просто я его не знаю. Видел трижды и он меня не впечатлил, честно говоря. У женщин, понятно, свои понятия о мужской привлекательности, но там ни роста, ни грации.

— Да, Борис не красавчик, не как ты. Зато, не нарезает круги вокруг всякой смазливой девичьей мордашки. А работает в районо шофёром на «Победе». Возит начальство.

— Опять, шоферюга! — вздохнул Юрий. — Да, что же они такие любвеобильные! По-моему, ты уже сама сообразила, что делаешь ошибку. Меня это не должно волновать, но попробую помочь. Постарайся пока не забеременеть от своего любимого.

Ольга вспыхнула, потом сердито кивнула в ответ и торопливо скрылась. У Юрия всё его благодушное настроение испарилось. И то: похоже, его собираются принести в жертву на алтарь любви, а с этим он был категорически не согласен — только-только голову излечил.

Придётся провести расследование — хоть какое-то разнообразие, пока не зажила рука. В конце концов, это просто интересно!

— 29 —

Любой порядочный сыщик начинает работу со сбора информации. Идти в районо и расспрашивать о Борисе Рютине, Юрий не решился. Однако, через комнату от него жил старожил района и всеобщий любимец Андрей Гаврилович Яхонтов, он же Гаврик, он же Хмырь, он же просто коммунальный пьяница. Да, выпить любил и, на этой почве, был знатоком всех забегаловок и их посетителей. Ещё одной приятной чертой была кротость характера, за что ему почти всегда доставалось от буйных приятелей. Побои от собутыльников Гаврик воспринимал с философским спокойствием, и никогда не держал зла.

Найти подход к Гаврику достаточно легко: бутылка водки, и задушевная беседа на пару часов обеспечена. Главное направить мысли алкаша в нужное русло.

Как ни странно, Гаврик не был тунеядцем, а всё-таки работал комплектовщиком на складе, как правило, в ночную смену. Любителей работать ночью немного, поэтому его и не выгоняли. Хоть и с похмелья, но работу выполнял.

Обычно он просыпался после обеда и начинал трудные поиски выпивки. В этот день Юрка облегчил ему задачу:

— Здорово, Гаврилыч! Вижу ищешь, где поправить здоровье, а мне нужна компания. Понимаешь, такое несчастье — не успел обмыть получку с этим приключением в больнице.

Гаврик так радостно заулыбался наполовину щербатым ртом, что Юрка позавидовал: «Как мало человеку надо для счастья!».

Ещё одной хорошей привычкой Яхонтова было то, что он совсем не обращал внимания на собутыльника. Ему не нужны были тосты и признания в уважении; он, бутылка, минимальная закуска, ну и чьи-нибудь уши для выслушивания словесной шелухи.

Юрка наливал понемногу в стаканы, сам не пил, но иногда направлял беседу в нужное русло. Когда Гаврик дошёл до полной любви ко всему человечеству, Юра приступил к делу:

— Понимаешь, брат, чуть жизни меня не лишили, здоровье подорвали, веру в людей растоптали, а что милиция? Не можем найти никого, говорят… Да ещё измываются: не сам ли, дескать, себя бутылкой по голове, чтобы больничный получить? Короче, нет у меня на них надежды и хочу сам разобраться, кому дорогу перешёл! Не верю я в этих случайных хулиганов, ну, не верю!

Гаврик икнул, рассказал в тему несколько похожих случаев, однако, Юрий уже сообразил, что тот просто тянет время и что-то знает.

Наконец, ему надоело, и он отодвинул недопитую бутылку в сторону:

— Или говоришь, что слышал или остатки вылью в раковину!

Похоже, угроза так поступить с благословенным напитком сыграла решающую роль. Гаврик долго кашлял, даже оглянулся на закрытую дверь Юркиной комнаты и продолжил шёпотом:

— Прям вот точных обвинений нет, только догадки. Пашка-плотник слышал разговор в пивнушке двух мужиков по пьянке странный, ну и мне пересказал, тоже за выпивкой. Это было через пару дней, как ты в больнице оказался. Жалели они, будто бы, что не добили одного кадра и теперь их старшой не хочет расплачиваться, пока не доведут дело до конца. Пашка-то по убогости умишка ничего не понял, а я-то сопоставил фактики. Думаю, это они хотели прибить тебя, а заказал кто-то третий с деньгами. Уж не знаю, как ты перешёл ему дорогу; тут сам кумекай.

— Тебе знакомы эти двое?

— Мне-то? — Гаврик противно захихикал. — Да мне в округе каждая собака знакома, почти, как у Есенина, читал?

— Не помню, честно говоря.

— Эх, ты неуч! Я в школе все стихи наизусть знал… Если бы не водочка…

— Теряем время, а водка имеет свойство испаряться, — напомнил Юрка.

— Ладно, услышал я тебя. Трошик одного зовут, не знаю, имя-фамилия или кличка. Работает слесарем в гараже. Другой — Головень, вроде фамилия. Он осуждён был за дезертирство в войну, потом оправдали и признали инвалидом. Поглядел бы ты на этого инвалида — здоровый как бык, но с головой иногда не дружит! Про третьего надо бы их спрашивать, да ведь не скажут: заказ на «мокруху» совсем другая статья, чем за хулиганство.

Юрий отдал Гаврику остатки водки и ещё полчаса слушал его разглагольствования, которые не относились к его делу. Он старался прикинуть план действий. Привлекать милицию не собирался — всё равно ничего не докажут, но и самому непросто, всё-таки, одна рука нерабочая. Неожиданно Гаврик снова заговорил, уже о нём:

— С Ольгой ты не по-мужски поступаешь, Юрка! Ну ладно бы только изменял ей, но зачем всем на кухне рассказывать, что она в постели холоднее утюга и неподвижная, как доска. Уж наша стервозная бабуля всё ей донесла. Не обижайся, но зря ты так.

Когда Гаврик ушёл, бормоча извинения, Юрка разозлился на хозяина тела: «Не смог нормально возбудить девчонку, а потом она ему и виновата! Эх, Ольга-Ольга, я бы наладил наши отношения, только как вернуть тебя в супружескую постель?».

После таких унижений вернуть любовь бывшей жены будет непросто, но надо. Хотя, в первую очередь, надо избавиться от смертельной опасности для самого себя.

Ну, а задачу спасения себя, по логике, и решать самому надо.

— 30 —

В отличие от Гаврика, заказчика преступления Юрка вычислил без проблем: никто, кроме Бориса Рютина, нынешнего ухажёра Ольги, им быть не мог. Теперь надо разработать стратегию, как нейтрализовать их. Если рассказать им честно, что всё знаешь, это только ускорит расправу.

После некоторого размышления, Юрка решил попробовать натравить их друг на друга. Сначала нужно познакомиться с предполагаемыми киллерами. В гараже ему первый попавшийся мужик объяснил, что Трошик — это Степан Трошко, который возится с напарником в двигателе грузовика.

Юрий устроился за колонной навеса и понаблюдал за Трошиком. Ничего примечательного: приземистый мужик за тридцать, с неприятным визгливым голосом, вечно всем недовольный. Из-за широкого туловища ноги казались короче и толще нормальных, да ещё и просторные штаны добавляли контраста. Голова крупная с небольшой лысиной впереди, нос греческого профиля совсем не подходил круглому лицу. Выражение лица казалось добродушным, если бы не постоянная гримаса недовольства. Несмотря на неудачное телосложение, Трошик был очень силён, видимо, натренировался на тяжёлой работе. Вся его спецовка была в масле, да и весь грязный, поэтому Юрка тут же присвоил ему кличку «маслопуп».

Такого трудно представить хулиганом или драчуном. Так ничего и не решив, Юрка отправился на поиски Головеня. Ориентир Гаврик подсказал чёткий — пивнушка недалеко от общаги трансформаторного завода. Первый день не принёс удачи: сказали, что только ушёл.

На следующий день Юрий пришёл пораньше и сразу понял, что спрашивать не надо: здоровый бугай лет сорока устроился в углу и медленно цедил пиво сквозь зубы, закусывая маленькими сушками. Их он с лёгкостью ломал пальцами огромной ладони, видимо, это доставляло ему удовольствие. Всё-таки чувствовалось в нём что-то ненормальное: упёртый в стену взгляд, запоздалая реакция на окрики, неприятное периодическое потряхивание головой.

«Инвалидом просто так не признают, похоже, в голове что-то нарушено», — решил Юрка, хотя сам Головень напоминал борца сумо из будущего.

Юрка поморщился: оба его соперниками были здоровыми и сильными мужиками. Даже непонятно, как он сумел вырваться в первый раз с минимальными потерями. Ах, да, их вроде бы спугнули…

Так что прямая стычка с любым из шайки, кроме Рютина, может закончиться не в пользу Юрия, даже учитывая его умения в тхэквондо, а, уж с рукой в гипсе, и сомневаться не надо.

За следующий день план был подготовлен в голове и вечером Юрка отправился осуществлять его. От гаража вела широкая дорога, и в сторону пустыря две тропинки, по которым почти не ходили.

Юрий дождался Трошика и вышел ему наперерез:

— Здорово, маслопуп! Узнал меня или паспорт предъявить?

— Может и маслопуп, а ты точило! Иди своей дорогой, — отвечал Трошик уверенно и грубо, но глаза бегали по сторонам.

— Никак испугался?

— Че — го? Да я тебя, безрукого, одной ладошкой прихлопну! — Трошик пошире расставил ноги, разминая широченные плечи и кулаки.

— Раз не боишься, пойдём поговорим в стороне, — Юрка кивнул в сторону пустыря.

Трошик ухмыльнулся, сплюнул и смело пошёл вперёд. Когда отошли шагов за двести от проходной, Юрка остановился:

— Дело твоё, маслопуп, кислое. Менты нашли свидетеля, и он 21опознал твоих дружков Рютина и Головеня. Рютина уже повязали и он написал два листа показаний. Сам понимаешь, это не заурядная драка, а покушение на убийство человека, меня, то бишь. У меня к вам претензий нет — драка есть драка, поэтому и предупреждаю, а уж с Рютиным сам порешаю все вопросы.

Юрка сделал пару шагов от Трошика, чтобы иметь фору для удара ногой, на всякий случай, и продолжил:

— Рютин теперь всё на вас двоих перекладывает, мол, никакого заказа и обещания денег не было, а он в стороне стоял. Я сам читал протокол допроса и, возможно, Рютина отпустят пока, а вот вам двоим ох несладко будет. Я знаю, что заказчик Рютин и жалко будет, если выйдет сухим.

— Чего ты хочешь, — прохрипел Трошик.

— Всего лишь, чтобы вы успели сбежать, а дальше, как пойдёт. Рютин — это моя забота.

Юрий знал, что Рютин повёз начальника в район и вернётся поздно ночью. Ну а эти двое за ночь должны сбежать и оставить Бориса одного. Уж с одним Юрка справится и с рукой в гипсе.

Юрий ничего не стал добавлять, развернулся и ушёл. Трошик наверняка побежит к Рютину, но того нет дома, тогда к Головеню, а там, как карты лягут.

На случай неудачи у Юрки был запасный план. Главное, он очень не хотел, чтобы случайно всплыла основная причина охоты за ним, то есть, жилплощадь. Ведь тогда, в число сообщников могла запросто попасть и Ольга, а потом попробуй доказать обратное! Именно поэтому, надо обойтись без милиции.

Ночь и следующий день прошли тихо, а вечером к нему постучал Гаврик, тихо прошёл внутрь и шёпотом сообщил, что нашли в подвале тело Рютина и милиция ищет убийц.

— Надо бы помянуть мужика, — отведя глаза в сторону, предложил Гаврик.

— Понятное дело, но мне надо идти жену успокаивать: у неё дружка убили. А ты помяни, — и Юрка сунул Гаврику полста рублей.

— Слышь, Юрка, маловато, дай ещё столько же, чтобы на три поллитры хватило, — забегал глазами Гаврик.

Юрий отдал ещё полста и Гаврик ушёл, пока тот не передумал.

— Да, получилось немного не так, как задумывалось, а даже лучше. Бедняжка Оля, сколько ей несчастий: мужа чуть не убили, а ухажёра — без всяких чуть, — негромко проговорил вслух Юрий, злобно ухмыльнувшись. Надо начинать продумывать план перехвата драгоценностей, а на этом деле ставить жирную точку. Начало приключений в этом времени не получилось гладким, но такова жизнь.

На самом деле всё пошло действительно не так, как задумал Юрий. Трошик от него побежал к Головеню и полчаса объяснял тугодуму, что к чему. Потом пошли на работу к Рютину и услышали, что тот вернётся после полуночи.

Это было на руку двум сообщникам. Они устроили засаду у общежития и дождались возвращения Рютина. Им нужны были деньги и они надеялись взять их у главаря. Глубокой ночью пришёл Рютин и сходу обозвал их идиотами, но те не слушали и требовали деньги.

В порыве спора Рютин оттолкнул Головеня, а тот взбесился и просто свернул ему шею громадными ручищами, видимо, в ненормальной голове что-то перемкнуло. Поняв, что наделали немного больше, чем хотели, они утащили тело в подвал, а сами подались в бега.

На счастье Юрия, он не попал в число подозреваемых, благодаря милицейской собаке, которая чётко привела по следам к квартирам Трошика и Головеня. Кто-то видел их утром на вокзале, а дальше следы терялись. Шестопалова милиция не тревожила.

Юрий пришёл на похороны, чтобы успокоить жену, вокруг неё было достаточно подруг, и он не стал подходить. Его присутствие могли воспринять, как злорадство. Кстати, многие не сомневались, что это Шестопалов отомстил ухажёру жены и даже соседи по коммуналке обсуждали довольно громко эту версию на кухне. Юрка слышал эти разговоры, но по опыту знал — поговорят и успокоятся.

Только через неделю после похорон Рютина, Юрий пришёл в общежитие, узнал, где живёт Ольга и поднялся в комнату. Он тактично постучал в дверь, дождался разрешения и вошёл. Ольга сидела на кровати, зашивая чулок, и тут же ещё три девушки громко спорили о своих проблемах. При виде его замолчали и смотрели с откровенной неприязнью.

— Оля, собирайся домой, — просто сказал он. Эта фраза очень не понравилась соседкам жены и они окатили его злыми взглядами.

— Ага, разбежалась, — ответила за всех девушка в длинном халате. — Чтобы ты продолжал унижать её?

— Товарищи комсомолки, я не лектор из общества «Знание», поэтому дискутировать с вами не буду. Просто соберите её вещи и помашите рукой вслед.

Все молчали и смотрели друг на друга довольно долго, будто виртуально общались, затем одна вздохнула и начала собирать вещи Ольги. Следом помогать стали и остальные. Юрий подошёл к Ольге, взял за руку и подвёл к двери, потом поднял чемодан здоровой рукой.

— Спасибо, девчонки! Приходите в гости, мы вам будем рады, — улыбнулся он на прощание.

Никто не промолвил слова и только с жалостью проводили подругу взглядом. Ольга словно была в прострации и ничему не сопротивлялась.

Вечер был безветренный и тёплый, они прошли половину пути и тут Ольга присела на скамейку. Ночное небо блестело от звёзд, а луна только поднималась у горизонта.

— Ты, наверное, доволен, что так получилось? Мои соседки уверены, что это ты заплатил убийцам, — Ольга смотрела в глаза Юрию.

— И ты этому веришь?

— После нападения ты не только потерял память, но и стал другим. И этого другого я совсем не знаю. А ты как сам считаешь?

— Я парень простой, без образования, но анализировать умею и думаю дело было так: твой жених собирался ликвидировать меня, а потом жениться на вдове с квартирой. Те двое просто не доделали работу первый раз, Рютин, понятно, им денег не дал и поплатился за это. Вроде бы логично, вопрос в другом: была ли ты в курсе планов своего жениха? Ведь ненавидела меня за измены всей душой.

— Да, ненавидела… — Ольгины глаза вспыхнули при свете Луны, — но и любить не переставала! Я чувствовала, что Борис замыслил что-то недоброе, но про убийство даже подумать не могла! А ты… как можешь даже подумать такое обо мне! — и она расплакалась.

— Ладно, давай так: ты пытаешься забыть про мои подлости, а я прощаю тебе твоё легкомыслие. Сделаем вид, что мы начинаем новую жизнь.

— Думаешь, можно что-то исправить? — тихо спросила Оля, всхлипывая.

— Пока человек жив, исправить ещё можно и надо надеяться, — вздохнул Юрка. — Семьи обычно и создают, чтобы верить в будущее и растить детей. А ты, кстати, кого больше хочешь: сына или дочку?

Ольга смутилась от неожиданной смены темы разговора, молчала минуту, потом жалобно посмотрела на мужа:

— Мальчика, чтобы был красивый, как ты, но ведь сам раньше был против детей. Говорил, что надо пожить для себя после таких испытаний в блокаду.

— Может и говорил, а теперь передумал. Удары по башке бывают иногда и полезны. Знаешь, у нас дочка будет первой красавицей, вся в тебя!

Они немного поспорили об этом, пока ночная прохлада не прогнала их домой.

Несмотря на такую мелодраматически-сопливую развязку, Юрка чувствовал себя подлецом. Никаких гарантий, что хозяин его тела вдруг исправится и прекратит левые рейсы не было. И что тогда делать Ольге? Опять участь матери-одиночки или постоянные ссоры из-за разгорячённых и страстных подружек мужа?

Хищника, попробовавшего тёплую кровь, не перевоспитать в вегетарианца; также и мужика, ощутившего сладость частой смены тел и темперамента партнёрш, непросто вернуть на одиночную диету из приевшейся жены. Тут надежда только, что потенция не бесконечна, а юным подружкам требуется всё большие дозы секса, ну и на комсомол с профсоюзом. Уж их хлебом ни корми, а дай повоспитывать неверных мужей. На неожиданно проснувшуюся совесть надеются совсем уж романтические фантазёры.

Была у Юрия другая идея, правда, трудноосуществимая. Можно за оставшееся у него время сделать из зажатой скромницы Оли безудержную в сексуальных фантазиях обольстительницу, от которой ни один мужик на сторону даже не помыслит сбежать, а если и сбежит, то она легко найдёт другого, а то и двух.

Опыта у него достаточно, главное, не гнать лошадей.

Первые две ночи он не притрагивался к ней, понимая, что шок от смерти Бориса ещё не прошёл. Женщина, несомненно, умная, она поняла, что едва не стала сообщницей подлеца и убийцы, но чувства к нему были и их не просто забыть.

Только на третью ночь Юрка почувствовал её робкое движение к мужу, помог снять ночнушку и поочерёдно ласкал губами маленькие стоячие груди. Прошло не меньше получаса, пока добился ответного желания с её стороны; и после — устроил с ней сексуальный марафон на всю ночь, да ещё и утро прихватили, благо был выходной день.

Первая мысль утром у Юрия: как мог хозяин его тела обвинять эту темпераментную и страстную женщину в холодности. Необразованный придурок, что с него возьмёшь!

Остаток дня они бродили в ближайшем парке, стараясь зайти в самые глухие уголки, где и целовались, подолгу и самозабвенно. Влюблённые обычно не понимают, насколько неестественно выглядят их попытки спрятаться в городе.

Благодаря грёзам и иллюзиям, окружающий мир становится не таким мерзким.

— 31 —

Ольга в последующие дни летала на крыльях любви и буквально расцвела, чем сильно озадачила и расстроила своих подружек. Юрий, точнее, Артём, невольно сравнивал это время с тем годом любви с Ириной. Однако, сравнивать было глупо. Тогда они получали, конечно, «небесное блаженство» для тела, но любовь была односторонней. Сейчас — ощущения тела ничем не хуже, зато любовь и родство душ были взаимными и искренними. Думать о том, что скоро эта идиллия закончится, Артём себе запретил.

Он не представлял, какими были отношения с женой сразу после свадьбы, ещё до начала измен, но сейчас — словно возвратился медовый месяц. По вечерам они сидели, обнявшись на кровати; она рассказывала новости с работы, он ей о походах по городу. Для фона работал радиоприёмник, но им нескучно было и просто вдвоём. Артём иногда вспоминал свою жизнь с Галиной и удивлялся, насколько похожими были его ощущения.

Для старого холостяка Артёма такая семейная жизнь казалась сказкой. А сказки, увы, почти ничего общего с реальной жизнью не имеют.

Время уже поджимало, и он приступил к разработке плана изъятия ценностей у грабителей, следуя заветам Робин Гуда. Правда, раздавать ценности беднякам он не планировал.

Практичнее всего было проследить, куда убегут грабители, а потом и ограбить их самих. Точное время ограбления он знал, но сразу за четырьмя не проследишь, а как выяснить, кто из них главный?

Первый же визит на место будущего преступления привёл его к парадоксальной идее: скорее всего ребята имели какого-то осведомителя из числа работников, а может, и сообщника. Был он уже там или они уговорили кого-то в процессе, пока не понять.

Несколько раз он заходил в то помещение, где сейчас проходила выставка фарфоровых и фаянсовых изделий. Выставка пользовалась популярностью, так что легко было затеряться. Пока там был один старенький охранник и несколько женщин-смотрительниц разного возраста. Заведовала выставкой полноватая женщина за пятьдесят, постоянно появляющаяся в залах и шёпотом отчитывающая сотрудниц за недостатки.

«Чтобы безукоризненно раскрыть преступление, надо поставить себя на место преступника и действовать, как он», — вспомнил он вычитанную где-то фразу и задумался над этим.

Надо хорошо узнать все данные о помещении, сотрудниках, драгоценностях, а как сделать это проще? Правильно, надо подружиться с кем-то из работников!

Точнее, работниц; и выбрать самую страшненькую, закрутить скоротечный роман и всё узнать в процессе общения. А потом — прощай любимая, работа закончена, пора линять!

Идея многообещающая, если грабители не дураки, то, возможно, таким образом и действовали. Другого ничего в голову не приходило и Юрка стал разрабатывать этот вариант.

Два дня наблюдений, и он понял, что на роль жертвенного агнца при такой раскладке годилась только одна работница. Все остальные были в почтенном возрасте и вряд ли подходили под категорию «объект обожания».

Была она худощавая среднего роста, около или чуть за тридцать лет, не слишком страшная, но с постоянно виноватым выражением лица. У неё не было ухажёра, это Юрий понял после первой же слежки за ней. Шла, никуда не торопясь, и с надеждой засматривалась на проходящих мужчин. Вот только те не обращали на неё никакого внимания: мужчин в послевоенные годы был жуткий дефицит и заполучить их в ухажёры совсем непросто.

С другой стороны, запудрить голову такой дамочке достаточно опытному сердцееду не составит труда: сама прыгнет в капкан.

Объявление о скором открытии выставки драгоценностей появилось через два дня, как с Юрия сняли гипс. Сразу стало понятно, что руку разрабатывать придётся долго, чем он и занялся в свободное время до закрытия больничного.

Кроме того, каждый день с похвальным рвением он провожал после работу эту девушку с простой фамилией Сергеева и таким же популярным именем Наташа. Провожал, естественно, незаметно и на некотором расстоянии. Его целью была не она, а тот, пока неведомый, преступник, который возьмётся за разработку несчастной девушки. Если грабители выберут эту стратегию, конечно.

Неделя наблюдений была безрезультатной, и Юрий уже задумывался над другим вариантом, пока в пятничный день не увидел будущего грабителя. Странно, что от него исходила аура типичного вора даже на расстоянии, а этого никто не хотел замечать. Ещё до того, как зайти в помещение мужик трижды прошёлся мимо, вроде бы незаметно, но постоянно оглядываясь.

У Юрки было отличное наблюдательное место из универсама напротив. Сквозь широкие окна всё видно, а в магазине народу хватало, чтобы затеряться.

Наконец, объект наблюдения зашёл в салон и пробыл там довольно долго, видимо, осматривался. Мужик был, скажем так, неказистый, но при тотальном дефиците мог сойти за мачо. Глаза его постоянно бегали, а небольшая голова также спешила за глазами. Наряд типовой для того времени: не новый костюм и рубашка с отложным воротником. Если ещё и язык подвешен нормально, то девица капитулирует наверняка. Его Юрий окрестил Красавчиком, чтобы не путать с остальными.

На следующий день потенциальный ухажёр не явился, зато потом пришли вдвоём. Второй мужик заметно матёрей и опытнее первого, но он был наблюдателем, а в салон пошёл первый. Как раз дело шло к закрытию и вскоре из салона почти выбежала Наташа Сергеева прямо к первому мужику, и они отправились в неспешную прогулку вдоль улицы. Второй, которого Юрка обозвал Боссом, сопровождал их на расстоянии, а ещё дальше шёл Юрий. Маршрут к дому Наташи был знаком, поэтому близко он не подходил.

К счастью, прогулка была не очень долгой. Юрий понимал, что дальше свидания затянутся и следить будет сложнее, но дело того стоило. Назад оба мужика пошли вместе, несколько раз останавливались в подворотнях, чтобы проверить слежку, потом шли дальше. Наконец, сели в трамвай, куда также успел заскочить Юрий и уехали на окраину города.

Там они оглядывались в два раза чаще, но и Юрий был осторожен. Этим вечером местожительство хотя бы этих двоих удалось установить.

В следующие дни Красавчик неизменно встречал Наташу с работы, провожал до дома, но никаких обнимашек и поцелуев не допускал — время свободных нравов ещё не наступило.

Параллельно по вечерам Юрий занимался перевоспитанием скромной жены-комсомолки в секс-бомбу с характером торговки овощами на рынке. Это, разумеется, не совсем соответствовало действительности, но Оля быстро распробовала вкус полноценной супружеской жизни и старательно навёрстывала за предыдущие два года, забыв прежнюю закрепощенность и стыдливость. Ну а уж учитель из Юрия, точнее, Артёма, был опытный и достаточно выносливый. Чтобы не смущать соседей слишком сильными и частыми скрипами кровати, обучение проводили, постелив матрас на полу. Сложнее было со страстными стонами Оли, но вскоре она отрегулировала громкость, а, если уж совсем невмоготу, Юрка разрешил ей кусать его за плечо.

Вскоре после того, как с руки сняли гипс, Ольга пришла с работы грустная и непривычно тихая.

— Кто обидел мою умненькую жёнушка? — на пороге начал дознание Юрка.

— Надеюсь, что только природа, — расстроенным голосом поведала она. — У меня месячные начались, значит сыночка нам зачать не удалось.

Удивительно, что Ольга сразу убедила себя, что будет мальчик, прониклась этим и не давала усомниться Юрию.

— Что тут скажешь? — ответил Юрка, стараясь не засмеяться. — Мало напрягались, ничего другого. Отдохни немного и с новыми силами, как постараемся, да? Я вот читал, что лев «опыляет» подругу до пятидесяти раз в день. Конечно, после этого потомство у них получается здоровым.

После таких заверений, у Ольги настроение улучшилось, и она уселась к мужу на колени, чтобы поведать новости с завода.

Всё-таки, мужчине не так уж трудно вернуть доверие женщины, если только быть с ней честным и искренним. В этом Артём убедился уже не в первый раз. Вот только поможет ли это Ольге в дальнейшей жизни, когда Юрий Шестопалов опять станет прежним?

Вряд ли Артёму удастся это узнать.

— 32 —

День ограбления пришёлся на пятницу и все были готовы. Грабители несколько раз обходили место, а Юрий следил за ними. Он запомнил оба места, где обитали преступники и изучил все подходы.

План его был прост до гениальности: проследить за Боссом, куда тот унесёт добычу; остальные тоже принесут туда. А дальше — постараться ограбить их самих; это уже будет чистая импровизация.

Будущие грабители менялись в течение дня, а Юрка решил, что лучше подойти к финалу представления, чтобы сэкономить силы для преследования.

На его счастье, день был дождливый и прохладный, людей на улицах немного и большинство в плащах с зонтами. Юрий тоже надел серый плащ, кепку и совсем не выделялся в толпе.

Когда закрытие приблизилось, явились все четверо, стали попарно и вроде бы просто убивали время в беседах недалеко от входа на выставку. Юрий постарался хорошо разглядеть Босса, чтобы не потерять его из вида.

Без пяти шесть четвёрка грабителей вошла в зал и двери закрылись. Юрий подобрался поближе и ждал развязки. Томительно тянулось время, но вот четверть часа минули и из дверей торопливо один за другим вышли четверо мужчин с сумками. Старательно пряча лица за воротники плащей, они разошлись быстрым шагом по разным направлениям.

Босс выделялся светлым поясом на плаще и несоразмерно длинными руками, из-за чего рукава едва прикрывали локти. Первый раз он оглянулся перед поворотом на проспект, но Юрка ожидал этого и успел спрятаться за тумбу. Тот почти бегом стремился вперёд по проспекту, лавируя среди потока людей. Следить стало проще: в толпе можно подойти поближе.

Босс пересёк шумную улицу, зашёл в магазин и некоторое время наблюдал через стеклянные витрины, потом увидел трамвай и забрался в него. Юрка сел в него даже раньше объекта наблюдения. Он уже понял, куда направляется главарь, ушёл в конец вагона и спрятался за какой-то толстухой с огромными корзинами.

На остановке Юрка быстро вышел в заднюю дверь и обошёл вагон раньше, чем Босс начал оглядываться.

Похоже главарь успокоился, решив, что слежки нет. Юрка понимал его маршрут и наблюдал издалека. Тот вошёл в знакомый дом, где на втором этаже они занимали комнату в коммуналке. Теперь задача была не пропустить остальных грабителей.

Юрка наблюдал за ситуацией из парадного в доме напротив. Сначала, постоянно оглядываясь, пришёл Красавчик со своей долей добычи, а минут через десять и двое последних. Наблюдать за окном пришлось долго, потом двое грабителей ушли к себе в четырёх кварталах отсюда. Несли они только одну сумку и то значительно похудевшую, значит, основная добыча осталась здесь.

Когда свет погас, Юрка отправился домой. Здесь его ждала Ольга, накормила ужином и подозрительно долго выясняла, где так поздно шлялся суженый.

Юрка заранее подготовил версию, что стал учиться на курсах водителей, которые проходят по вечерам. По-видимому, Оля ещё не совсем доверяла мужу и проверила его на выносливость в постели, мол не растратился ли на любовницу. Юрий с честью выдержал экзамен. Надо заметить, что подобные «проверки» проводились Ольгой с необыкновенным азартом, так что Артём почти перестал беспокоится о её будущем.

План ограбления грабителей уже был готов в голове Юрия. Он заранее приобрёл две военных дымовых шашки на блошином рынке и ждал вечера, чтобы осуществить операцию.

К дому он подошёл, когда уже достаточно стемнело и окно в комнате светилось; значит, ребята на месте. Юрка решил действовать наверняка: поджечь шашки и закинуть их в подвал прямо под квартирой. Когда все побегут из дома, то и грабители должны сбежать вместе с награбленным. Ну, а дальше увидим.

Двор был пуст, Юрка осторожно пробрался вдоль стены, вытащил заглушки, поджёг запалы и закинул шашки в открытый проём подвала. Отбежал к соседнему дому и стал наблюдать за окном грабителей.

Чёрный дым повалил в окно подвала, но быстро проник и в парадное. Началась паника, люди хватали самое ценное и выскакивали наружу. Крик и визги женщин дополнялись многочисленными зеваками с соседних домов. Пожарных машин пока не было, но народ с вёдрами воды подбегал, заливая воду в окна подвала.

Наконец, Юрий увидел Красавчика с Боссом, каждый тащил по объёмистой сумке, как бы с вещами, и отбежали в сторону. Они минуту посовещались, потом решили переправить награбленное на другую квартиру. Именно, на это и рассчитывал Юрка. Он пошёл за ними, сжимая в руках кусок стальной трубы, обмотанный тряпкой. Убить такой затруднительно, а оглоушить — запросто.

Уже было темно и следить не просто. Юрка несколько раз проходил этот путь и мог ориентироваться в темноте. Он обходным путём забежал вперёд парочки и затаился под аркой. Босс с Красавчиком шли молча и постоянно оглядывались. Видимо, боялись нападения сзади, а опасность была впереди.

Едва Босс вышел из темноты на освещённое место, как Юрка ударил его трубой и сразу рванул к Красавчику. Тот успел выхватить пистолет, выстрелить не успел, получив боковой удар по башке.

Юрка прихватил обе сумки, потом ещё и пистолет Красавчика. Тщательно осмотрелся по сторонам; похоже, никто не заметил происшествия, да и трудно в темноте что-то разглядеть. Только два грабителя аккуратно расположились на травке. На всякий случай проверил их карманы, там было немного денег.

Ещё неделю назад он подготовил место временного хранения сумок в подвале заброшенного склада недалеко от дома. На развалинах склада постоянно играли дети, в подвал обычно не спускались. У него в доме тоже был подвал и там была его небольшая кладовка, к сожалению, на ночь подвал закрывали на ключ и сейчас не попасть.

На трамвае Юрий доехал до центра, а потом на метро до «Автово». Многие люди были нагружены сумками, и Юрий со своими двумя баулами не особенно выделялся из толпы. Одежда тоже была обычной для дождливой погоды.

Без приключений доехал и спрятал сумки в подвале склада.

Ольга была дома, сразу усадила ужинать и сама села напротив. Её манящая улыбка ясно намекала, что сегодня ожидается процесс зачатия наследника. Юрка уже успокоился после операции и с удовольствием поглощал ужин.

— Завтра суббота, короткий день, поедем в парк и в кино сходим, — просительно заглянула ему в глаза. После восстановления отношений, она была очень нежна и ласкова с ним.

— А что идёт в кинотеатрах? — заинтересовался Юрка. За время нахождения здесь он ещё не был в кино.

— Мне подружки хвалили «Дело Румянцева», «Тайна двух океанов», «Мексиканец», — бодро перечисляла Ольга. — А «Разные судьбы» я уже смотрела.

На последней фразе она споткнулась и беспокойно замерла.

— Понятно, с Рютиным смотрела, проказница? Наверное, и целовалась в темноте? — рассеянно спросил Юрий, мысли которого были заняты сумками с драгоценностями.

— Да, — Оля не стала изворачиваться. — И целовалась, но больше ничего не позволяла… в кино.

— А где позволяла? — Юрка спросил почти автоматически. Ольга совсем не умела врать и хитрить, а тут сразу притихла и заволновалась. Он не интересовался подробностями её отношений с бывшим женихом, она сама не рассказывала, однако, явно что-то скрывала.

— На пляже, ночью… Только один раз, почти два месяца назад, — Ольга покраснела и даже отодвинулась от Юрия.

— Вот, оно что, значит, не у одного меня рыльце в пушку? — ехидно спросил Юрка. Его это не особенно волновало; Ольге признание давалось с трудом, но выкручиваться не стала.

— Он подпоил меня и взял силой, хотя я очень просила не делать этого, — почти шёпотом сказала она.

— Понравилось? Лучше, чем со мной? — Юрка решил выяснить до конца просто из любопытства.

Оля покачала головой и быстро заговорила, явно волнуясь и торопясь закончить:

— Они справляли день рождения на берегу: он, двое друзей из гаража и две их подружки. Я пить не хотела, но они уломали. Не пила раньше столько и меня развезло. Его друзья с подружками ушли по сторонам. После полуночи он предложил мне пойти купаться при луне, чтобы протрезветь, я уже ничего не соображала, и сама разделась… Дальше плохо помню, только его сопение и мокрые губы… Пыталась вырваться, а он не слазил с меня ни на минуту и крепко держал, отдохнёт немного и снова продолжает. Потом и сопротивляться перестала. А утром просил прощения, даже заявил, будто я сама подыграла ему по пьянке… Я разозлилась после этого, но рвать отношения с ним не стала — сама виновата, не надо было пить. Просто сказала, что остальное только после развода без вариантов… Боялась, что забеременею и чей ребёнок будет? Обошлось. Наверное, тогда он и решил с тобой расправиться.

— Ладно, забудь об этом. Я тоже постараюсь, — У Юрки в глубине души шевельнулось неприятное чувство, похожее на ревность. Конечно, не очень здорово, что Ольга кувыркалась на пляже с любовником, ещё будучи замужем. Но ведь и хозяин тела наверняка не вёл затворнический образ жизни! Скорее всего, место рядом с ним в кровати никогда не пустовало.

«Однако, этот Борис был сексуальный гигант, раз всю ночь не давал покоя Ольге. Неужели, я завидую? — сам себя спросил Юрка. — Небось, сравнивает меня с ним, надо сегодня постараться».

Однако, признание в измене далось Ольге нелегко; она ушла к окну и, наверное, заплакала, судя по вздрагивающим плечам. Юрка подошёл, обнял её и погладил по голове:

— Ну, чего ты переживаешь? Не забеременела от того выродка, и хорошо.

— И то, правда, — улыбнулась она сквозь слёзы. — Бог наказал его за это.

— Бога нет, комсомолка Рузаева, а есть я, чтобы претворить твои мечты о наследнике в реальность, — торжественно объявил Юрий.

— 33 —

Юрий хорошо видел — часть награбленного они унесли раньше на вторую квартиру, однако не собирался отбирать последнее у неудачливых грабителей. Всё-равно им это золото поперёк горла станет. Вряд ли они займутся поисками пропавших сумок, а быстро смоются с остатками из города.

Плохо выспавшаяся, но довольная ночными забавами Ольга ушла на работу, а Юрка перенёс баулы домой, тщательно соблюдая конспирацию. Возможно, кто-нибудь любопытный из окна и приметил его; дома Юрка внимательно рассмотрел содержимое баулов, чтобы потом перенести в свою кладовку в подвал.

Тут он невольно похвалил аккуратность грабителей: они уже рассортировали драгоценности и разложили их по разным мешочкам. Всё богатство влезло в три стеклянные трёхлитровые банки. Именно в них и собирался отправить драгоценности в путешествие на срок в пятьдесят лет. К его удивлению, в бауле оказалось довольно много денег, почти тридцать тысяч, видимо, часть драгоценностей они успели продать, пока он не следил за ними.

Закрыл стеклянными крышками, и обмазал стык пластилином. Сверху — резиновую прокладку примотал изолентой и тоже сверху пластилином. Получилось вроде надёжно, хотя, что будет за полвека — бог знает. Теперь надо найти место, где закопать сокровища и можно возвращаться назад в свой заполошный двадцать первый век. Деньги спрятал дома — надо было ещё придумать для жены их происхождение. Он успел унести банки в свою кладовку, как пришла Ольга с работы.

Утреннее радостное настроение у неё испарилось. Пока она обедала, Юрка не приставал с расспросами. Вскоре она не выдержала:

— Пришла перед концом работы твоя Нинка и потребовала, чтобы я уходила от тебя. Говорит, что ты обещал жениться, когда развод оформишь со мной. Помнишь это?

— Конечно, нет! И не знаю я никакой Нинки, забудь о ней.

— Как я забуду: она красивее меня и тебе с ней было лучше. Вон она как старалась поддать жару; это я и сама видела, прежде чем дубиной огрела.

Ольга отвернулась в сторону и шмыгнула носом:

— Я знаю, что ты опять побежишь к ней, когда вернётся память. Ну и ладно… Просто сделай мне сыночка и можешь искать приключений со своими любовницами. У нас матерям-одиночкам дают комнату в общежитии. Проживу как-нибудь.

Юрий не знал, как её утешить. Обещать, что его любовь будет долгой он не мог. Когда он покинет это тело, Юрка опять станет прежним и, вместе с любовницей, будет выживать Ольгу из квартиры. А у неё не тот характер, чтобы бороться за свои права — гордая очень; просто развернётся и уйдёт, даже с маленьким ребёнком или беременной. Тогда остаётся надежда только на профсоюз: Шестопалов побоится разводиться и выселять из комнаты беременную жену. Ольга жаловаться не пойдёт, зато её боевые подруги это дело так не оставят.

Юрка вспомнил вчерашний разговор и поехал с женой в парк, а потом в кино на «Дело Румянцева». Оля сначала была неразговорчива, но быстро оттаяла. Из фильма вышла уже весёлая и довольная.

— Хорошо, когда в фильме конец счастливый, — вздохнула она. — Итак жизнь несладкая, так хоть в кино приятно.

— Это у тебя жизнь несладкая, что ли? — Юрка отвёл жену в сторону от прохожих и долго целовал. — Так слаще стало?

— Просто сказка! Юрик, а ты не видел Нинку, после больницы ни разу? — Оля никак не могла избавиться от мыслей про соперницу. — Я боюсь, ты увидишь, и память вернётся к тебе.

— Если не доверяешь мне, то пойдём завтра к ней и поговорим втроём. Думаю, все проблемы разрешим без драки, так? — весело заявил Юрка, хотя и чувствовал, что драка вполне возможна. Женщины так просто не отдают добычу.

Видимо, такой расклад был по душе жене, она серьёзно настроилась на встречу с обидчицей и устроила мужу вечерние забавы в постели на выносливость, видимо, решив, что так наверняка состоится зачатие такого желанного ребёнка. Юрка с честью выдержал испытание и ещё долго смотрел в сумерках на заснувшую после утех усталую, но такую красивую и нежную жену. Его злило, что хозяин тела мог не замечать душевной красоты, ума и других достоинств Ольги, а соблазнился смазливой физиономией какой-то пустышки. Вернее всего, Нинка польстилась на его жилплощадь и уступать не захочет. Надо бы её отвадить каким-то образом.

Кое-какие мысли у него были, но сначала надо познакомиться с этой самой Нинкой и понять, чем она так завлекла прежнего Шестопалова.

Он проснулся позже жены, которая даже в воскресенье вставала, как на работу. Он притворился спящим, подловил момент, когда она сняла сорочку, чтобы надеть платье и напал на неё, как маньяк на жертву. Правда, в этот раз, жертва почти не сопротивлялась, даже ласкалась и усердно помогала маньяку. Окончательно поднялись с постели только через час.

Оля поджарила хлеб с яйцами на общей кухне и принесла сковородку в комнату.

— Наслушалась сплетен про тебя за всё время после больницы, — улыбнулась Оля.

— Представляю, теперь пилить будешь? — ухмыльнулся в ответ Юра.

— Не буду. Хвалят тебя, как ни странно. Ни одной девицы не приводил, со всеми ладишь, не пьянствуешь. Раньше, словом с соседями не перекинешься, угрюмый как бука, а сейчас — приятный и общительный. Может чаще тебя надо бутылкой по голове бить, а, любимый?

— Слушай, повтори ещё один раз «любимый», но только без сарказма. Я просто улетаю в облака от этого слова.

Ольга сделала самое серьёзное лицо, обняла Юрку, прижалась к губам, с трудом оторвалась и долго повторяла: «Любимый мой, любимый».

Про завтрак вспомнили, когда он остыл.

На разговор с Нинкой пошли налегке, пока та не уехала развлекаться. Оля оставила мужа в сквере перед общежитием, а сама поднялась наверх. Через четверть часа спустились обе; Оля чуть впереди сосредоточенная и строгая, а девушка за ней, очевидно Нинка, улыбчивая и в нарядном платье.

— Здравствуй, Юрочка, мой милый! Решился объяснится со своей мегерой? — Она кивнула на Ольгу.

Юрка прошёлся изучающим взглядом по любовнице Шестопалова. У неё был тип лица, считавшийся красивым в 50-е годы и быстро вышедший из моды немного позднее; тип «а ля Людмила Гурченко», столь ненавистный Артёму, поэтому антипатия к Нине возникла мгновенно. Ей было немного за двадцать, но вниманием мужчин явно избалована и привыкла выпячивать капризность напоказ. Аура эгоистки и самовлюблённой дуры буквально давила на сознание Юрки. Понятно, что хозяин тела совсем не разбирался в людях, а может и сам был похожим на неё. Поверить, что Юрка был единственным увлечением этой стрекозы Артём, с высоты своего опыта, не мог.

— Сядь, Нина, и слушай. Между нами всё кончено и это не обсуждается. Попытаешься скандалить, я приглашу некоторых знакомых, которые подтвердят, что ты и с ними играла в любовь. А быть шлюхой комсомолке не позволительно, — Юрка бил наугад, но, похоже, угадал. Лицо Нинки побледнело и глаза забегали.

Она не сдержалась:

— Врут они, Юрочка! И Сашка врёт, и Игорь, и Валерка…

С Серёгой и Владиком было, но давно и несерьёзно. Люблю я только тебя!

— Хм-м, ну комитет комсомола разберётся, серьёзно или в шутку комсомолка занималась развратом. Из комсомола попрут, а следом с завода и общаги; и куда ты пойдёшь? Кроме того, у меня есть сведения, что ты откровенно пыталась выжить мою жену из квартиры, чтобы устроиться самой. А это уже тянет на уголовщину. Меньше надо распускать язык, болтунья.

Юрка опять бил наугад и опять попал.

Нинка злобно покраснела:

— Ну, Светка, ну дрянь, я тебе это припомню! Не верь, Юра, по пьяни это было, болтала просто так!

Юрка усмехнулся:

— У меня компромата на тебя целая тетрадь, которую я передам своей жене. Попробуешь права качать или гадить исподтишка, всё это окажется в комитете комсомола или в профсоюзе. Будет плохая реклама для молодой девушки. Вряд ли потом найдёшь приличное место работы. Это ты понимаешь?

Нина, похоже, поняла опасность и быстро закивала головой.

Юрка завершил воспитательный момент:

— Я могу к тебе начать опять подкатывать в качестве проверки, но ты помни: тетрадь у Ольги, и она не замедлит воспользоваться ею. Всё, свободна, гуляй дальше, стрекоза, пока лето.

Нина осталась в сквере со своими сомнениями, а Юрка с Ольгой пошли домой. Они прошли почти полпути, когда Оля ехидно поинтересовалась:

— И где у меня такая тетрадка, что-то я подзабыла?

— Склероз у тебя ранний, жёнушка! Сегодня же сядешь за стол и всё, что слышала запишешь. Ну и будешь добавлять новые сведения, если услышишь. Заодно, покажешь мне, если случайно сверну не туда или забуду, кто у меня любимая жена.

На улице была непонятная питерская погода с хмурым небом и бодреньким ветерком, но пока без дождя. Они уехали на берег Финского залива и бродили там. Оля, как маленькая девочка собирала ракушки и красивые камушки, а Юрка просто радовался жизни и ходил вдоль воды, поглядывая на резвящуюся жену. Гуляли долго, пока не началась традиционная питерская морось и не выгнала отдыхающих под крыши.

Вернулись домой в темноте, мокрые, голодные и счастливые. Когда уже засыпали Оля прошептала:

— Теперь я знаю, что такое счастье. Ещё бы малыша нам…

— 34 —

В понедельник Юрка проводил жену на работу, а сам забрал банки с драгоценностями, сапёрную лопату и поехал на пригородном поезде в сторону Ладожского озера. Ещё до перемещения он наметил удобное мест для захоронения клада. Рядом со станцией Ровеньки был небольшой мост через речушку ещё довоенной постройки. Он был отличным ориентиром и построек рядом не было, да и не будет в такой глухомани.

Когда Юрка нашёл это место, то удивился, как мало изменений по сравнению с двадцать первым веком; это его как раз устраивало полностью. Он отсчитал двести шагов от моста и по компасу на север — столько же.

Остальное было привычно: выкопал яму глубиной почти в метр, разместил там банки горлышком вверх, накрыл старым одеялом и закопал. Место было достаточно высокое, приметное и сухое, так что водой не зальёт, не промёрзнет, ну а дальше — как повезёт.

Вернулся домой ближе к вечеру, встретил жену с работы и погуляли для моциона. Через два дня больничный закрыли и надо идти зарабатывать деньги. Юрка даже обрадовался этому: город изучил достаточно, с драгоценностями вопрос решил, и просто шляться — надоело.

В цеху его встретили без особого восторга. Как Юрка понял, друзей у его предшественника не было, и только начальник цеха явно обрадовался опытному работнику. Однако, Юрий сослался на нездоровую руку и два дня был на правах помощника Жорика.

Разобравшись досконально со станком, послал Жорика обратно на его рабочее место. Не прошла и неделя, как Юрка опять занял привычное место лучшего расточника. В будущем нередко работа была и посложнее.

Почти месяц он работал на заводе после выздоровления и ему страшно нравилось.

Странное чувство охватило Артёма: ему совсем не хотелось возвращаться в реальный мир и особенно в двадцать первый век, с его капиталистическими заморочками. Конечно, нищета людей здесь была очевидна, но он-то зарабатывал прилично, да и тридцать тысяч от бандитов лежали в тайнике. Комната вполне сносная для семьи из трёх человек.

Оставалось жить здесь не так и долго, поэтому Юрка взялся за дело. Когда Оля размякла в очередной раз от любовных забав, он сумел убедить положить какую-то сумму в сберкассу на её счёт, чтобы она свободно себя чувствовала в декрете.

На следующий день они и сделали это. Олю забавляла и даже смешила ситуация, пока она не узнала сумму вклада — двадцать тысяч. Расспрашивать там не стала, зато после выхода устроила Юрию настоящий допрос. Он сделал невинные глаза и заявил, что давно продал драгоценности покойных родителей, но жене не говорил.

— Я даже знаю почему не сказал, — рассердилась Ольга. — Хотел потратить на свою любовницу? Можешь не отвечать…

Юрку такой вариант устроил:

— Наверное, тот прежний так и хотел, зато теперь это только твои и не вздумай делиться с ним, если я опять возвращусь к старым настройкам.

Оля посмотрела на него очень хитрым взглядом, и до него дошло, что он явно недооценивал ум жены. Видимо, поняла, что теперь у неё есть мощный рычаг воздействия на мужа. По крайней мере, едва они вернулись домой, как она буквально набросилась на него и «отблагодарила» с большим усердием.

Юрий показал ей и свою заначку в тринадцать тысяч, но Ольга знала о ней и напомнила, что они хотели прикупить мебель.

— И даже телевизор, и радиолу, не забыл ещё свои планы? — лукаво улыбалась Ольга, и Юра понял, что она просто разводит его. Скорее всего, ничего этого тот Шестопалов ей не обещал, но почему бы не воспользоваться потерей памяти мужа?

Женщины все практичные и хитрые; хоть мегера, хоть верная жёнушка.

Поход в мебельный магазин после работы привёл к разочарованию: диваны и шкафы красовались внутри, но это были образцы. На изделия надо записываться в очередь. Оля чуть-чуть расстроилась, что придётся ждать, а Юрка вспомнил свои навыки из 90-х годов.

Узнав, где кабинет заведующей секции, он отправился туда, оставив Олю бродить по залу. Завсекцией оказалась очень типовой для советской торговли: толстая тётка с высокой причёской, несколькими перстнями на руках и в дорогом, но безвкусном прикиде. Чувствовалось издалека — взятки берёт!

Юрка вежливо поздоровался, с похоронным видом наплёл историю про смертельно больную маму, которой просто необходим раскладной диван и одёжный шкаф. После этого пододвинул к ней на столе пятьсот рублей.

— Что же вы не сказали, что были записаны раньше, а очередь прошла? — заулыбалась дама, ловким движением убрав деньги в стол. — Мы немедленно вас восстановим и на следующей неделе доставим товар.

— Записался в очередь? — спросила Ольга, когда он вышел из кабинета.

— Знаешь, повезло. Отказались тут привереды, не нравится им фасон, ну а нам в самый раз. На днях привезут, пойдём оплатим, — бордо ответил он.

Оля не сводила с него изумлённого взгляда, а когда вышли из магазина, ехидно спросила:

— Шестопалов, ты же комсомолец, а забыл, что взятки давать нехорошо.

— Оля, это была просто благодарность за качественное обслуживание. Как бы букет, обёрнутый в бумагу из банкнот. Представила?

— Да, и непременно запишу этот эпизод в ту самую тетрадь, куда заношу нехорошие поступки, понял?

Тут они не выдержали серьёзности момента и весело засмеялись. Почему-то дурачиться друг с другом им очень нравилось.

С телевизором и радиолой получилось проще: они были в свободной продаже. Телевизор обошёлся чуть меньше двух тысяч, а радиола — пятьсот рублей. Одновременно Ольга выбрала несколько пластинок, на удивление Юрки, весьма своеобразных. Эстрады совсем не было, зато долгоиграющие диски Чайковского, Моцарта, Гайдна, Бетховена заняли почётное место. Теперь ясно, что за подарки покупать жене.

Устанавливать и настраивать антенну пришлось ещё неделю и Юрка с грустью представил, как комната превратится в кинотеатр со зрителями. На его счастье, ещё две семьи в их коммуналке почти одновременно с ними купили телевизоры и опасения исчезли.

Юрка не был большим поклонником классической музыки, хотя отдельные мелодии нравились. Оля поставила благородную задачу приобщить его к искусству, и он, вздохнув, согласился.

— 35 —

5 октября Юрий пришёл с работы позже жены и застал её сидящей на стуле в застывшей позе и смотревшей в стену, будто ожидая, что на ней появится картина. Такого Юра ещё не видел, поэтому тихонько обошёл её сзади, сел на новый диван и уставился в ту же точку, ожидая развязки. Пять минут прошло и ему это надоело.

— Чего ждём? Или тебя кто-то заколдовал, принцесса? — осведомился он шёпотом, чтобы не напугать любимую.

— Ты заколдовал, и я очень рада, — чуть громче произнесла она. — У меня уже второй раз нет месячных, понимаешь? У нас будет малыш. Я боялась говорить первый раз, а теперь точно.

Она засмеялась тихим смехом и обняла Юрия.

— Ты тоже рад? Не отвечай, я знаю, но всё равно боюсь возвращения памяти у тебя. В любом случае я воспитаю нашего маленького, чего бы мне это не стоило.

— Что за упадническое настроение, любимая? Я очень хочу стать отцом, причём, хорошим отцом, — уверенно заявил Юрка, но в глубине души понимал, что Ольге предстоит сильный шок, когда вернётся в тело хозяин. Весь кошмар в том, что эти переживания могут сказаться на здоровье малыша.

Его малыша! Артём знал, что никогда не встретится с ним, но будто наяву видел первые шаги неуклюжего бутуза по этой комнате.

Оля весело щебетала, и он старался поддержать её; внутри был мрак.

Вечером слушали «Щелкунчика», обнявшись на диване и к Артёму возвращалась надежда, что всё образуется и Оля вырастит их ребёнка хорошим человеком.

Оставалось меньше месяца до возвращения и Юрка развил бурную деятельность. Он купил кроватку, убогого вида детскую коляску, на которую не мог смотреть без смеха; но других не было.

Оля забеспокоилась: по дурацким поверьям нельзя покупать одежду нерождённому малышу, но Юрку уже не остановить. Вспомнил он и про неё, заставив запастись одеждой и обувью. Зачем он это делал — непонятно. Вернее, ему как раз понятно: он хотел потратить все деньги, чтобы не достались прежнему Шестопалову.

Наверняка же, опять будет тратить их на любовниц! Деньги, к удивлению, никак не кончались и он добавил к Олиному вкладу ещё десять тысяч.

Удивительно, но с подружками Ольги удалось помириться, и они уже не видели в нём врага. Она им похвасталась, что беременна, теперь консилиумы и совещания происходили каждое воскресенье.

Юрка терпел час-другой, потом забирал жену и шёл с ней в парк. Подружки не понимали намёков и всей гурьбой отправлялись с ними. Что делать: приходилось мириться и с этим.

Октябрь заканчивался, заканчивалось и время Артёма в мире Сна. Тот реальный мир встретит жуткой болью и проблемами, но выбора нет.

20 октября, в воскресный день, к Ольге заявились подруги, а на улицу выходить она боялась, чтобы не простудиться.

Юрка случайно узнал, что в магазине на Сенной будет распродажа вязаных шапочек и решил сделать сюрприз жене.

Поездка получилась удачной, он купил шапочку жене и будущему сыну.

День был промозглый и очень ветренный — то есть обычный питерский. Настроение было прекрасным, до дома оставалось четыре квартала; казалось ничего страшного в этот день не произойдёт.

Из ближнего двора валил дым и даже открытое пламя. Юрка понял, что горит деревянный трёхэтажный дом, остальные вокруг были каменные.

Вряд ли его помощь понадобится, поэтому свернул туда просто из любопытства. Уже подъехали пожарные и раскатывали рукава. Огонь действовал намного быстрее их. Был день и вроде все жители покинули дом.

Одно парадное уже догорало, а во втором бушевало пламя, подгоняемое сильным ветром. Зевак собралось много и обсуждение в разгаре.

— Выгорит полностью, — заявил один эксперт в валенках на босу ногу. — Да и чёрт с ним, давно пора ломать.

Двое других немедленно согласились с ним, но остались досмотреть.

И тут Юрка оцепенел: в проёме третьего этажа появились три плачущих ребёнка не старше семи лет.

Начальник караула сориентировался, и пожарные натянули брезент внизу.

— Прыгайте, — кричали все, кто был недалеко. Ревущее пламя заглушало крики и пугало детей. Рама мешала им, и они отступили внутрь.

Юрка вдруг ощутил страх высоты детей и понял: сами не прыгнут.

Подленькая мысль: «Какое дело тебе до этого мира?», шевельнулась и сразу погасла. На глаза попала брезентовая куртка пожарника у машины и сомнения исчезли. Юрий схватил куртку, надел на ходу и буквально влетел в парадное.

«Только бы лестницы не выгорели», — стучало в мозгу.

Лестница была в пламени, но его уже не остановить: первый пролёт проскочил, второй тоже, на третьем стало невыносимо жарко, особенно, голове, но и осталось немного. На третьем этаже хрустнула ступенька и он едва не улетел вниз.

Вон уже и дети у окна. Он отодвинул их и рванул раму на себя изо всех сил. Стёкла резанули лицо и он почувствовал запах крови.

Внизу был натянут брезент, а спина уже плавилась.

Он схватил одного, следом другого и третьего ребёнка и швырнул их вниз. Сейчас не до сантиментов. Сила от стресса удесятерилась.

Пожарные ослабили натяжение и сняли детей, быстро натянули снова, Юрка оттолкнулся.

В то же мгновение тяжёлое бревно перекрытия скользнуло вниз и ударило по голове. Его тело всё-таки упало вниз на брезент, но уже безжизненное.

Через час огонь затих и остатки дома проливали водой. Юркино тело накрыли брезентом, рядом лежали две вязаных шапочки, а вокруг ходили женщины и плакали. Там были заводчане, его узнали и кто-то побежал за Ольгой.

— 36 —

Первой мыслью проснувшегося Артёма было: «Когда ты уже поумнеешь?». Боль после перехода была просто адская, да ещё добавляли «горячие» воспоминания боли от огня.

Словно наяву, он видел, как к дому подбегает едва одетая Оля с подругами и безжизненными глазами смотрит на кусок брезента, который скрыл её надежды на счастье. Что с ней будет дальше — бог весть.

Думать о будущем её и их ребёнка было невыносимо.

Он порылся в аптечке, нашёл болеутоляющие таблетки и выпил в двойной дозе. В зеркале отразилось опухшее мурло, по-другому не скажешь. Выходить в таком виде на улицу: даже голуби спрячутся. Но боль немного снималась при ходьбе, и он отправился в далёкое путешествие из комнаты в кухню и обратно. Через час стало полегче, он опять уснул. Меньше всего хотелось есть.

Новый день принёс облегчение и даже лицо стало стремится к изначальному варианту. Горячей воды не оказалось, а с ней и холодной. Артём включил компьютер и вышел на сайт управляйки. Так и есть: воду отключили на два дня — авария у них.

Кое-как оделся, поднял воротник куртки, хотя было тепло и пошёл в магазин. Еда не нужна, а вот пить хочется. Он купил десятилитровую бутыль и пошёл домой. На выходе из него порыв ветра с Балтики подхватил карту «Мир» и унёс в неведомую даль. Искать сил не было.

Артём еле донёс бутыль домой, вошёл в онлайн-банк и заблокировал карту. Там было всего пять тысяч, но всё-таки жалко.

Дальше интереснее: налички не оказалось ни в одном кармане. Идти с такой физиономией в банк — и арестовать могут за подлог личности. Правда, транспортная карт была и там средств достаточно.

«Значит, будем ждать», — решил Артём и бухнулся на диван.

Так плохо подготовиться к погружению — надо быть совсем дураком. Его по-прежнему не отпускали воспоминания об Ольге и собственной глупой гибели. Хотя, как знать, может это не самый плохой вариант.

На следующий день съездил на электричке к тайнику, быстро нашёл его, переложил драгоценности в рюкзак и отправился домой.

Такая удачная поездка подняла настроение и уменьшила боль.

После обеда следующего дня стало немного легче, он дошёл до метро, отдохнул полчаса в вагоне и вышел на «Площади Восстания». На Лиговке нашёл ломбард и попытался оценить кольца. Приёмщик посмотрел его паспорт и высказался довольно предсказуемо:

— Слышь, мужик, дуй за своим паспортом, а то прогуляешься в полицию.

Рисковать в других ломбардах Артём не стал и медленно пошёл к метро.

Рядом с входом стройная женщина в эффектном наряде боролась с замком сумки, проиграла, и взяла её под мышку. Она стояла в трёх метрах и была так похожа на его любимую из прошлого, что он не смог сдержаться:

— Иринка?