Через пятнадцать долгих лет

Глава 3

— 12 —

— Вот так поворот судьбы! — Артём весь вечер ходил по своей квартире из комнаты в кухню и анализировал рассказ Серафима. — С одной стороны — чушь, и не просто, а собачья; с другой — зачем старику с нормальной головой сочинять небылицы и смущать ими адекватного мужчину средних лет с ворохом проблем, то бишь, меня?

Вариантов много, однако, основных два: первый — старик явно не в себе, второй — чудеса бывают. Прав Серафим в том, что практика — критерий истины, поэтому попробовать надо. Он не станет разыгрывать, значит, или, сам заблуждается, или что-то интересное всё-таки присутствует. Чем я рискую? Своей заурядной жизнью? Ха-ха-ха, это без проблем… Близких нет, заботиться не о ком, перспективы туманные. Правда, жить хочется, врать не буду, да от счастья бы не отказался… Зато, если это хотя бы частично не выдумка, то я первый в очереди… Авантюрист, весь в Иринку!

Утром следующего дня Артём постучался в номер Серафима Ивановича, который как раз пил чай.

— Вижу, решился. Молодец. Схожу с тобой туда последний раз и научу всему, что знаю. Но, это жизнь и каждый раз другая, так что надеяться не на кого — сам соображай. Поедем на твою квартиру, чтобы легче возвращаться было.

Почему-то Артём считал, что для путешествия придётся пить какие-нибудь отвары, но Серафим Иванович объяснял не так:

— Ты должен всем существом настроится на переход и думать о времени и месте. Место редко совпадает, но неподалёку от своего нынешнего расположения. Остальное сделают духи Аями. Их никто не видел, но они всесильны. Один раз пройдёшь в мир Сна и дорога всегда открыта. Сроки ты помнишь и их нарушать нельзя. Я ведь ходил туда всего семь раз и всегда попадал в лучшую жизнь: всё-таки молодым всегда приятнее, но может и не повезти. Поэтому я задерживался там подолгу, а правило ты помнишь: месяц там — на пять постареешь здесь. Чувствую, что выбрал я уже свой предел. Также, как шаман Орокан свожу тебя и больше не пойду.

В тот же день перевёз Артём Серафима Ивановича к себе и начали они подготовку. Самое трудное, было представить, в какое время хочешь попасть. Реальнее всего, вспомнить самого себя в то время: в детстве или юности.

— Я никогда не попадал далеко в прошлое, только то, что помнил сам. Однако, Орокан заглядывал и глубже. Будет интересно, попробуй и ты, — поучал старый Брызгун Артёма. — Небось понимаю, куда в первую очередь захочешь: к какой-нибудь прежней подружке. Хе-хе, только тут имеется одна тонкость. Попадёшь ты там в чужого человека неизвестно какого возраста и внешности, так что прежняя любовь и не взглянет, а ты будешь облизываться, пока она шашни с парнями крутит.

Артём и сам об этом подумал, поэтому ответил без паузы:

— Далеко она отсюда, сам говоришь, что не попасть. Если всё правда, тогда и буду думать, а пока давай к первому походу готовиться.

Серафим поскрёб рукой в затылке и смущённо добавил:

— Мы с Ороканом попали вместе, поэтому было полегче, но он предупредил, что это не обязательно. Понимаешь? Вдруг мы разминёмся и придётся самому устраиваться… Ты, главное, не паникуй. С людьми тебе не привыкать общаться. Сразу разберись в чьё тело попал, где живёт и с кем. Если совсем прижмёт, то перед сном повторяй непрерывно: «Хочу вернуться!». Не обязательно вслух, и проснёшься дома. Если выходишь летом, не обязательно, что там будет тепло, иногда и в зиму попадал. Ясно?

Два дня они выбирали время и решили пока уходить неглубоко, чтобы привычней было, а место представляли на северной окраине города, где до сих пор частный сектор.

— Ну пора, Артёмка. Ложись недалеко от меня и молись, чтобы вместе были. Ну, а нет — не взыщи. Встретимся здесь же поутру.

Странно, но Артём совсем не волновался, даже какая-то апатия овладела им.

«Получится — хорошо, нет — переживать не стану. Отряхнусь, как мокрый пёс и пойду по жизни дальше. К разочарованиям мне не привыкать», — размышлял он.

Первым уснул Серафим, его ровное и шумное дыхание хорошо слышны Артёму; через несколько минут и он уснул под этот аккомпанемент.

Всем хочется видеть приятные сны, ну а дальше — как кому повезёт.

— 13 —

Проснулся Артём ещё в темноте от утреннего свежачка и приятного поцелуя в щеку. Даже не поцелуя, а облизывания языком.

«Кто же это так нежно меня будит? — озадачился он, ещё не проснувшись. — Засыпал рядом со стариком, а просыпаюсь с красоткой?». Спать по-прежнему хотелось и глаза не торопились открываться. Неожиданно, возле него послышалось частое дыхание, и следом кто-то громко гавкнул прямо в ухо.

Артём подскочил и ошеломлённо рассматривал окрестности. Темнота уже рассеялась, а рядом с ним сидел пёс средних размеров и преданно лизал руку. Собак и кошек Артём не уважал за тунеядство, шерсть, вонь и полную бесполезность в хозяйстве. А эта дрянь ещё и облизывает его!

«Пшёл в будку!» — негромко скомандовал он. Пёс явно не силён в человеческой речи, но интонацию понял и немного подвинулся в сторону. Оглянувшись вокруг, Артём понял свою ошибку: он как раз загораживал вход в будку, поэтому пёс и не выполнил команду.

— Прошу простить, не со зла, — прижал руку к сердцу Кравцов, отползая от собачьего жилья.

Серафима рядом не наблюдалось, значит, самому надо выкручиваться. Головная боль и послевкусие во рту однозначно намекало, что вчера владелец тела, возможно, пил мочу и закусывал говном, или, скорее всего, смешал обычную водку с пивом в большом количестве. Хотя разница невелика.

Начало светлеть и он рассмотрел место приземления. Довольно обширный двор с самодельной аркой у калитки, обвитой виноградными лианами; средних размеров старомодный дом с обшитыми рубероидом стенами и крышей из шифера, явный отголосок 60-х годов, сад вдоль забора и огород за домом. В глубине двора были ещё деревянные постройки; видимо, летняя кухня, сарай для угля и дров, а чуть дальше, птичник, из которого резко прозвучал петушиный вопль.

— Петух, скотина, и не спится же тебе! — зло прохрипел Артём, у которого жутко болела голова, немного меньше — всё остальное. Хотелось пить, спать, а больше всего — сдохнуть, чтобы не мучаться. Артём раньше не страдал похмельем и для него такое состояние — в новинку. Лежать на твёрдой земле не очень комфортно; пришлось встать и немного пройтись для разминки.

Через полчаса в веранде послышались шаги и открылась входная дверь. Вышла худощавая женщина в ночной сорочке до колен и испуганно отпрянула, заметив Артёма.

— Сашка, ты, что ли? — растерянно спросила она и без пауз продолжила. — Чёртов пьяница, уже спишь в будке! Двери открыть не мог? Все отпускные, наверное, пропил, а семья пусть укропом питается?

Женщина подошла вплотную и вывернула ему карманы:

— Так и есть, пропил! Совесть у тебя где, только неделю назад клялся, что бросишь?

Ответов на риторические вопросы не требовалось и женщина, резко повернувшись ушла в сторону сараев. Походкой зомби Артём последовал за ней. Незнакомка быстро выпустила кур в загон, насыпала крупы в кормушку и собрала в сарае десятка три яиц.

— Иди травы нарви для птицы, хоть какая польза будет, — уже совсем спокойно заявила она. Сама тоже взяла ведро и быстро пропалывала грядку с картошкой. Работа для Артёма знакомая — вырос в частном доме; немного мешала головная боль. Он искоса поглядывал на соблазнительную фигуру жены в полупрозрачной сорочке и никак не мог придумать о чём поговорить. Да и наблюдать за ритмично колышущейся аккуратной грудью в вырезе лучше действительно молча.

На вид ей было больше тридцати пяти лет, лицо худое и не выразительное, но такие оголённые руки, плечи и босые ноги не стыдно было бы иметь и двадцатилетней. Работала чрезвычайно шустро, глаза Артёма едва успевали за её руками.

«Сельский труд облагораживает женщин, делает их красивее и добрее», — сделал он философское заключение. Больше в голову ничего умного не пришло, зато от наклона, его желудок вывернуло наизнанку, через паузу ещё дважды.

Тем не менее, сразу стало легче на душе, и голова волшебным образом излечилась.

Жена подошла сзади, покачала головой:

— Дурак ты, Сашка. Не мальчик уже, а глупее шестиклассника.

— Почему именно шестиклассника? — Артёму и правда стало интересно.

— Забыл?.. У меня классное руководство в 6 «Б». Хватит пока травы. Когда проспишься, не забудь сделать загон для кур на свободной грядке. Мой ноги и пойдём завтракать.

— Сделаем в лучшем виде, хозяйка! — весело ответил Артём; его самочувствие уже пришло в норму.

«Жена — учительница, сам — в отпуске. Идеально для пришельца. Пить больше ни-ни, а вот куда отпускные дел — интересно», — призадумался Кравцов. Воспоминания хозяина тела в глубине сознания подсказывали, что деньги он не пропил, а спрятал от жены для каких-то своих целей.

Вдвоём зашли в дом, Артём быстро оглядел планировку. Большая кухня с кирпичной печью, массивный стол, за которым могли разместится десяток едоков, следом располагался зал на всю ширину дома и две небольших спальни в глубине. В зале стоял допотопный телевизор, радиола с пластинками и вместительный шифоньер. Печку летом не топили и на ней стояла посуда, банки и тазики с овощами.

Артём подошёл к трёхстворчатому трюмо в зале, чтобы рассмотреть в кого занесла его неведомая сила. Несмотря на похмелье, лицо было приятное, излишние знания не портили чело, а блудливые глаза с поволокой сразу выдавали любителя женского пола. В это время в спальне его жена быстро сбросила сорочку и копалась в комоде. Артём на цыпочках подкрался и на правах мужа тщательно осмотрел.

«Ни фига себе, училка! Вот из-за таких сексапильных девиц у бедных мальчиков в штанах постоянное напряжение. Ни грамма жира, кожа гладенькая, ни прыщиков, ни татуировок. Грудь ничуть не обвисла, попка — верх изящества», — продолжить изучение помешала сама жена:

— Хватит пялиться! Застегни сзади лифчик и поставь чайник; я уже опаздываю в школу.

— Так лето же, какие занятия? — во рту пересохло от красочных видов, поэтому и голос Артёма едва слышен. Правда, тщательно погладить её спину и грудь успел, якобы для разглаживания платья.

— Я до трёх на школьной площадке, опять забыл? — хорошо поставленным голосом лектора ответила она. — Обедай сам, что найдёшь.

Через несколько минут она торопливо ушла, а Артём занялся исследованием территории. В шкафу сразу же обнаружил коробку с фотографиями и документами. Сначала открыл свой паспорт:

— Так, Зарембо Александр Викторович, родился в 1934 году, а сегодня, — тут Артём глянул на отрывной календарь, — 24 июля 1969 года, стало быть, мы с тобой, Сашка, почти ровесники. Так что ещё, прописка; ага — есть сын Роман, двенадцати лет. Это уже хуже, с детьми у меня опыта — ноль. Вот и паспорт жены: Галина Павловна, 1932 года. Интересно, она старше мужа. А мне какое дело? Едем дальше. Дом оформлен на жену, что ж бывает и такое. Сбоку лежали водительские права шофёра-профессионала на его имя. Кто бы сомневался?

Семейные фотографии висели в большой раме под стеклом. Артём старательно запоминал лица оттуда, чтобы не попасть впросак. В коробке было много школьных фотографий Галины с разными классами. Тут же лежал её диплом: педагогический институт, физико-математический факультет. Охренеть! Как этот шоферюга справляется с такой умной женой?

Он вспомнил про задание и вышел из дома. Обследовал сарай, нашёл большой невод и в памяти возник навес, который делал когда-то с отцом. Повозится пришлось, одному работать не сахар, однако к обеду крытый сеткой загон был готов и Артём запустил кур в него. Те немедленно принялись копаться в земле, только комья летели в стороны. Величественный петух с начальственным видом прохаживался между ними, следил за порядком и грубо вмешивался в разборки в своём гареме.

В сарае было с десяток чурбаков, которые через полчаса превратились в дрова. Размяться с топором — тоже любимое занятие Артёма. Теперь надо попробовать найти тайник, куда Сашок спрятал деньги от жены. Зачем он это делал, — ответ лежит на поверхности; такой симпатяга с наглыми глазами, да ещё и шофёр, наверняка погуливает от жены. Ну а любовниц надо иногда одаривать.

Интересно, догадывается ли эта умница о подвигах мужа?

Кравцов встал в позу Шерлока Холмса и включил дедуктивное мышление:

— В дом это хмырь не заходил, вне участка оставлять деньги опасно. Значит спрятал где-то совсем рядом.

— Ты не видел? — обратился он к псу и тот радостно завилял хвостом. — Эх, бесполезный ты нахлебник, придётся самому искать.

Однако, первым делом обыскал будку, вдруг пёс — сообщник? По часовой стрелке обошёл дом, потом ещё раз и задача решена. Лист рубероида внизу был отогнут и затем аккуратно возвращён на место. Под ним и лежал пакет с деньгами. Там было больше четырёхсот рублей.

Артём вслух охарактеризовал Александра несколькими нецензурными фразами просто для самоутешения и отправился в огород бороться с сорняками. Из своей молодости он хорошо помнил, сколь тяжёлая и неблагодарная эта работа.

Физическая работа на свежем воздухе помогает познавать всё несовершенство мира.

— 14 —

Галина пришла к четырём и выглядела усталой, да ещё и тащила немалую сумку с продуктами.

— А меня привлечь к такой интересной работе было не проще?

— полюбопытствовал он, забирая сумку. Затем силой привлёк к себе и долго целовал в губы.

— Почему губы солёные? Подозреваю, у вас молоденький учитель появился?

Галина, похоже, онемела от потрясения, а Артём добавил ещё:

— Отпускные нашёл, там тебе на хозяйство — четыреста, а себе взял двадцатку — на транспорт.

— Пожалуй подогрею воду в бане, вечером обмыться, — ещё раз с удовольствием и долго целовал её губы, и поторопился исчезнуть, пока супруга не вышла из явного оцепенения.

— Очень хотелось бы знать, что произошло с тобой за последние восемь часов, — это было первое, что спросила Галина, когда он вернулся, гипнотизируя его взглядом.

— Мне было видение, — Артём был готов к допросу. — Оттуда, — он показал пальцем на потолок. — Я жил неправильной жизнью, и время исправиться есть. Но ты должна помочь.

— Интересно, как? Я уже тринадцать лет пытаюсь тебя исправить.

— Очень просто. Я сделаю удобную дубинку и ты будешь незамедлительно возвращать меня на путь истинный, едва заметишь, что я свернул не туда. Бить сильно по причиндалам между ног. Если надо, я оставлю расписку, что претензий не имею.

— Может лучше по заднице? — рассмеялась Галя, придя в себя от изумления. — Я ведь девушка далеко не субтильная, можно и в реанимацию попасть.

— Ну и пусть, иначе эффект не тот. Действуй по инструкции.

Быстро перекусили и пошли в огород: работы там хватало. Уже опустились сумерки, когда запылённые супруги пошли в баню.

— Слушай внимательно, — с серьёзным видом вещал Артём. — Ложишься на полку, расслабляешься, я делаю традиционный массаж африканского племени макасары, после чего ты забудешь про усталость, зато другие древние инстинкты проснуться.

Галина рассмеялась, но игру приняла, а Артём с понятной увлечённостью, но ласково гладил и пощипывал тело женщины, сначала со спины, а потом перевернул. Чтобы не накинуться на неё ещё в процессе массажа, пришлось изрядно поднапрячься, хорошо, что в бане светил только небольшой огарок свечи и разглядеть женское тело в подробностях трудновато; однако, воображение успешно дорисовывало недостающее.

Невольно начал строить планы: «В следующей жизни надо получить профессию массажиста в команду гимнасток или волейболисток. Каждый день — такое удовольствие, ряха может лопнуть от счастья!».

— Иди в кроватку, и постарайся не уснуть, пока я домоюсь, — отправил он домой завёрнутую в полотенце Галину, явно заинтригованную поведением мужа.

Когда он вошёл в спальню, жена скромно укрылась по шею одеялом и при свете луны дожидалась своей участи. Заниматься обучением страсти на скрипучей панцирной кровати было глупо, поэтому Артём положил матрас прямо на пол. Тут же аккуратно перенёс на него Галину вместе с простынёй. Она была явно не из инициативных барышень, но Артём рассчитывал только на свои силы и умение. Да и её гладкое тело молочной спелости требовало немедленной и безудержной ласки.

Когда, после получаса поцелуев и нежных поглаживаний, в ней, наконец-то, проснулся демон сладострастия, ему оставалось только наблюдать как бы со стороны за извержением чувств. Ну и добавлять жару, как опытному кочегару. Руководить всегда приятнее, чем самому напрягаться.

На кровать они так и не перебрались. Артём не спрашивал жену, однако, ему было достаточно мягко и на полу. Ну, а дело женщины доставлять радость любимому и терпеть мелкие неудобства. Интересоваться, понравились ли Галине подобные любовные игры было глупо: она плотно прижалась мягким телом к мужу и не отпускала всю ночь. Похоже, шофёр её нечасто баловал.

К счастью, следующий день был воскресный и вроде можно выспаться, однако, куры календаря не знают. Она хотела не будить Сашу, но тот проснулся, погладил по волосам:

— Я выпущу твоих питомцев, а ты — спи.

«Хорошо как!» — успела подумать Галя и сразу уснула. Проснулась от запахов из кухни, вспомнила вечерние развлечения и потянулась от подзабытого блаженства.

Сашка нарезал мясо кусками, заталкивал в банку и залил тузлуком.

— Что это будет? — заинтересовалась жена.

— Шашлыком тебя побалую, пусть пока маринуется, — ответил он. — Ты после сна напоминаешь картину «Рождение Венеры», только в более целомудренном варианте, однако, тоже возбуждает.

Пока Галина пыталась вспомнить эту картину, Саша вытер руки и крепко прижал к себе. Через минуту они оказались опять в постели. Всё-таки, вставать пришлось, но ближе к обеду. Галина весело бегала по делам, но иногда подходила к мужу и просто прижималась как бы мимоходом.

Артём соорудил мангал из кирпичей и готовил шашлык, когда услышал вдалеке голос. Кто-то ходил вдоль домов и перед фасадом громко выкрикивал: «Артём!».

Так мог делать только Серафим, поэтому Сашка быстро выскочил наружу.

Увиденное его насмешило: рыжий парень лет восемнадцати невысокого роста и довольно тщедушный быстро подошёл и заглянул в глаза:

— Артём?

— Серафим?

После чего оба радостно обнялись.

— Я уже пол посёлка обежал и кричу, как дурак, а ты дома сидишь! Как имя твоё? — сердито спросил рыжий.

— Для такого мелкого — Александр Викторович, — ехидно ответил Артём. — А ты?

— Вовка или Володька, как хочешь. Как устроился? Не разоблачили случайно?

— Отлично, у меня медовый месяц с неутомимой красоткой, — похвастался Артём.

— Ишь как, а мне не повезло. Хотя в молодом теле неплохо, но на девчонок спокойно смотреть не могу, сразу дрожь во всём теле и жуткий стояк. Да и они проходу не дают: рыжим недомерком дразнят. Три старших сестры в доме — настоящий ад. Я долго так не выдержу.

— Нет, Вовка, ты уж побудь ещё. Мне не хочется назад, а тут много непонятного.

Из дома вышла Галина, увидела Вовку и, улыбаясь, направилась к ним.

— Здравствуй, Володя! Как у тебя успехи после школы? Не раздумал ещё на мне жениться? — Галя погладила парня по шевелюре и повернулась к мужу. — Володя обещал на выпускном отбить жену у тебя, так что делай выводы.

— Напился небось, пацан, вот и понесло! — расхохотался Артём при виде обалдевшего от такой новости Серафима, который даже не догадывался, что Галя учительница и что в неё был влюблён тот прежний Вовка.

— Нет, трезвый был, — Галина опять улыбнулась. — А ты знаешь, что в тебя влюблена Оля Сапрыкина, соседка?

— Так она вчера заходила к сёстрам и успела дважды меня дураком назвать, какая же это любовь? — Серафим ещё не пришёл в себя и отчётливо заикался.

— Настоящая. Искренняя и бескорыстная. Повзрослеете, такой уже не будет, — Галя грустно вздохнула. — Пойдём с нами пообедаешь, жених.

Всегда кажется, что лучшие чувства были в молодости.

— 15 —

Уже две недели продолжалось первое погружение в мир Сна у Артёма, а показалось, будто мгновение. Это время и место почти совпадало с его собственным детством, а что может быть прекраснее?

К этому добавился неожиданный подарок — любящая и безотказная жена, а это уже напоминало совсем не детство. Понятно, что Галине далеко до раскрепощённой и амбициозной Ирины, но Артёму было с ней спокойно и надёжно, да и страсти хватало. Гале не доставало только здорового эгоизма, тогда бы не она ревновала мужа, а наоборот.

Как-то с утра, когда Галя ушла в школу в калитку постучала яркая молодая женщина в довольно коротком платье с открытыми плечами, многообещающим взглядом и слащавой улыбкой. Когда Артём подошёл ближе, она таинственно спросила:

— Галки нет?

Артём сразу сообразил, что это пассия Александра и пришла она за своей дозой любви.

— В школе; а ты кто — родительница ученика? — небрежно спросил он, оглянувшись в переулок; прохожих не видно.

— Сашка, это же я — Лариса. Ты обиделся, что я немного посидела на коленях этого козла Мишки? Так и ты Светку тискал в коридоре, я же не ревную!

«Похоже, Галинка, твой муж — завсегдатай какого-то шалмана, и вряд ли его перевоспитаешь, а выгнать — характера не хватит!», — понял Артём и у него защемило в груди от жалости к ней.

— Ладно, хватит дуться, пошли в дом, и я тебе целое представление устрою. Мне одна подружка позу показала из индийской книги: ты ляжешь на коврик, а я сверху буду прыгать до изнеможения. Мужикам очень нравится, — доверительно, но загадочным голосом сообщила Лариса.

— Не удивишь, мы с женой уже всю Кама Сутру опробовали. Кстати: ты в бога веришь?

— Чего это? Я ж комсомолка… была раньше. А ты же сам рассказывал, как из церкви пацаном иконы крал.

— Давно было, а ныне мне послание пришло от самого главного.

— От Брежнева, что ли?

— Ну, пожалуй, повыше, от бога Иисуса, поняла? Говорит, накроет праведным гневом всю вашу компашку, так что, мне не место с вами. Жене законной тоже изменять никак нельзя. Надеюсь, поняла ты меня и вероотступникам своим передай это.

— Ах ты, скотина! Богом решил от меня прикрыться? Неделю назад клялся развестись и меня на это же подбивал, а теперь заднюю скорость включил? Говнюк!

Дальше последовала длинная отповедь из одних матов, Лариса открыла калитку и двинулась к любовнику с благой целью — выцарапать глаза.

— Ну а ты чего не защищаешь хозяина? — обратился Артём к псу, который флегматично следил за перепалкой.

И тут же убедился, насколько недооценил интеллект друга человека; пёс мгновенно сориентировался и с рычанием бросился на женщину, благо цепь была длинная. Лариса оказалась тоже не промах, через секунды уже была в двадцати метрах, откуда её проклятия вряд ли кого вразумят.

Возвращаться она побоялась, но визгливый голос затихал ещё какое-то время в переулке.

— Сегодня получишь косточку с мясом, — объявил Артём. Пёс немедленно гавкнул и завилял хвостом; стало быть, понял.

Артём задумчиво поглядел вслед неудачливой любовнице и понял, что это не конец истории.

В субботу поехали в пионерлагерь за сыном Ромкой. Волнения особого не было, хотя это был первый опыт общения со своим сыном. Хотя, и не очень своим… Ладно, прорвёмся… Артём попытался перед сном ненавязчиво узнать у жены об отношениях отца и сына, но она так размякла после недавней близости, что только прошептала:

— Ты — лучший, — и прижалась ещё сильнее.

Когда долговязый Зарембо-младший предстал перед ними, в первую очередь они заметили лиловый синяк под правым глазом. Галина, судя по суровому виду, собралась учинить расследование с привлечением прокуратуры, однако, Артём сжал её руку и вышел вперёд:

— За правое дело или хулиганство?

— А чего они наших девчонок из отряда грязной водой обливали?

— Так. А у тех тоже есть боевые украшения?

— Побольше, чем у нас, — пробурчал сын.

— Неделя прополки огорода от сорняков — достаточное наказание? — Артём повернулся к жене. Та растерянно кивнула. — Всё, так и порешили, теперь домой.

В автобусе Артём начал вспоминать своё пионерское детство и сумел разговорить Ромку. Всю дорогу и ещё полдня сын рассказывал родителям о приключениях в лагере. В тот же день они соорудили во дворе турник и заключили пари, кто больше подтянется через две недели. Вообще, с сыном-подростком оказалось очень интересно. На следующий день всей семьёй отправились по грибы. Собрали немного, зато повеселились и нагулялись от души.

«Наверно, тебе уже надо заводить собственных детей», — сделал вывод Артём.

Серафим в облике рыжего Вовки приходил нечасто, а однажды смущённо признался:

— Не удержался я и соблазнил эту Олю Сапрыкину, а может — она меня; женится надо бы, по совести. Теперь и у меня тоже медовые ночи.

— Понятно, только это уже забота настоящего Вовки будет. — Артём ненадолго задумался и уставился на Серафима. — Точно уверен, что ничего не меняется в настоящем после наших похождений в мире Сна?

Рыжий Вовка шмыгнул носом и тоже молчал какое-то время:

— Не знаю, сам не проверял, да и шаман тоже нет, хотя… Сказал он странную фразу, до сих пор в голове.

Вовка опять замолчал, заглядевшись на проходящих девчонок, пока Артём не пихнул его в бок:

— Ну, рожай!

— Так вот, дословно: никакое доброе дело не пропадает, в каком бы мире ты его не совершил. Туманно, и не совсем понятно.

Да и что это такое — добрые дела?

Артём ядовито ухмыльнулся:

— Уж точно не то, чем мы тут занимаемся. Ты девку брюхатишь, ещё не женившись, я — учительницу-скромницу учу сексуальным аномалиям. Кстати, не зря ведь за походы в этот мир получаешь расплату в виде старения, значит, заранее предполагалось, что попаданец будет заниматься гадостями, а не добрыми делами, как считаешь?

— Тебе, Артёмка, виднее… Кто в институте обучался? А я обычный работяга, да ещё и бывший зек. Как-то так.

К хорошему привыкаешь быстро, и семейная жизнь неожиданно понравилась заслуженному холостяку Кравцову. Но сразу всплывал вопрос: а что дальше? И получалось, что ничего…

Ещё через день случилось ожидаемое событие: прибежал соседский мальчишка и сказал, что его зовут трое дядей на пустыре за проулком.

«Интересно, будут воспитывать или сразу бить начнут? — прикидывал Артём. — Наверняка Лариска настучала, а они, думаю — обиделись».

Драки Артём совершенно не боялся — в недалёком прошлом постоянно тренировался с братьями Брызгунами. Матвей был большой специалист по тхэквондо, и любил натаскивать друзей. Конечно, нынешнее тело не сравнишь с тренированным телом Артёма, но тут главное инстинкты и точность ударов, а за это он не беспокоился. Артём вдобавок занимался в институте боксом, так что имел солидный перевес. Сашкиных собутыльников или друзей было трое: один по виду почти богатырь, если бы не пузо, да и два других не уступали по комплекции Зарембо.

— Здорово, алкаши! — весело приветствовал их Артём. — Никак решили воспитательное мероприятие провести?

Все трое торопливо и нервно докуривали сигареты, потом здоровый с пузом вышел вперёд:

— Ты, Сашок, ещё неделю назад клялся накрыть поляну с отпускных, а теперь Ларка сказала — взад отыграл. Забыл, как тебя угощали, или про должок напомнить?

Видимо, ребята не особенно надеялись на силу убеждения словами и настроились поучить кулаками.

— Драться хотите? — опять улыбнулся Артём. — Давай один на один, по-джентельменски?

— Ишь, раздухарился, плюгавый, — злобно высказался самый старший из них. — Серый, отполируй ему хлебало, чтобы меньше трепался.

— Бить будем сильно и больно, — вступил в разговор третий.

— Поехали! — скомандовал Артём, которому надоело взирать на пропитые морды.

Тот самый Серый резко махнул правой, затем левой рукой, Артём легко ушёл в сторону. Сил у здоровяка было много, а координации — ноль. Двое других стали окружать и Артём не стал рисковать.

Резким ударом левой ноги он попал точно в подбородок Серому, тот мгновенно повалился на спину и затих. Второй оказался слишком близко, поэтому Артём ударил не ногой, а кулаком от души прямо в нос. Третий успел затормозить и получил ногой в пах, отчего глаза буквально вылезли из орбит, а изо рта раздался не крик, а шипение.

Кравцов осмотрел содеянное им и с чувством процитировал классика:

— О поле, поле, кто усеял тебя мёртвыми костями?

Доделывать не требовалось, и он спокойно ушёл домой.

Понятно, что эти ребята не простят подобное отношение, но пусть разбираются с настоящим Александром Зарембой. Никакой жалости к нему Артём не испытывал.

Чем ближе приближался срок окончания «командировки», тем сильнее была страсть и нежность Артёма к Галине. Неожиданно он понял, что всю жизнь мечтал о такой женщине рядом: ласковой, всё понимающей, без завышенных амбиций, влюблённой в свою работу, мужа и сына. Ну почему этой почти идеальной женщине не дано полного счастья? Где эта пресловутая человеческая и божья справедливость? Через несколько дней ей опять предстоят измены мужа, нелёгкая работа в школе и огород на сладкое. И когда ей испытать счастье?

От подобных мыслей Артёму становилось не по себе, и он ещё нежнее обнимал свою учительницу.

Ничего больше он сделать не мог.

— 16 —

Ещё не открыв глаза, Артём почувствовал неладное. При обычном пробуждении он первым делом ощущал приятную теплоту и мягкость тела жены. Или она прижималась к нему, или он к ней, третьего не дано.

«Наверное, проснулась уже», — рассудил он и попытался открыть глаза. С первой попытки не удалось; пришлось помочь рукой: в узкую щель разглядел совсем не тот интерьер и застонал от досады. Он был в своей родной однушке на любимом диване, но это его не то, что не радовало, а сразило наповал.

«Вот и кончилось райское житьё! Изгнали грешника из рая», — сделал жуткий вывод Артём и присел на краешек. Глаза разлепились, и он увидел на раскладушке спящего Серафима Ивановича, который оставался в счастливом неведении, и пока мирно похрапывал.

Вчера они копали картошку до темноты, успели всё сделать, но страшно устали и еле доползли до кроватей. Ромка быстро уснул, а Артём прилёг возле утомлённой жены и не рискнул её тревожить приставаниями. Получается, что даже проститься нормально не получилось. Наверное, он неправильно посчитал сроки, думая, что два дня ещё есть.

Лицо опухло, всё тело болело, будто его вчера проверяли на прочность дубинкой. Ещё противнее было на душе: он представил, как проснувшаяся Галина доверчиво тянется к такому нежному в последний месяц мужу, а тот небрежно отодвигает её и придумывает повод, чтобы смыться к любовнице.

А может быть, она просто всё забыла после его возвращения из мира Сна? Конечно, именно так! Эта мысль немного успокоила Артёма и стало легче, хотя физические страдания только усилились.

Серафим Иванович повернулся на раскладушке и зашёлся в кашле, после чего начал с трудом продирать глаза, совсем как Артём пять минут назад.

— Вернулся, Тёмка? Понял, какая боль? Это ещё мало, а вот пойдёшь на полгода, тогда, хоть на стенку лезь! — хрипло вещал старый напарник. — Небось, думаешь: больше не пойду? Хе-хе-хе! Минует полгода и бегом отправишься! По себе знаю. Вот и сейчас думаю, что в последний раз сходил, а вдруг и нет? Ты дождись меня, мало ли…

— А сейчас куда, Серафим Иванович?

— Ишь ты, какой почтительный, а вчера ещё Вовкой-рыжим дразнил, — ехидно заметил напарник. — Ладно, нормально всё, Артём. Хороший ты парень; сейчас переживаешь за Галину, да? Мне тоже всегда обидно, за тех, кого оставил там… Пойду я в своё село и займусь привычным делом, да и тебе надобно куда-то прислониться.

Артём пытался отговорить от поездки, пока здоровье не восстановилось, но старик остался непреклонен. Через два часа Кравцов проводил его на автобус и остался наедине со своими мыслями.

Теперь у него была мощная моральная отдушина и жажда приключений. До следующего путешествия много времени и надо посмаковать варианты. Но, сначала надо проверить одну гипотезу. Он старательно восстанавливал здоровье всю неделю, а в воскресенье отправился по знакомому адресу в частный сектор в северной части города.

Тот старый дом могли сломать, да и весь посёлок снести и заменить на высотки, но ему пока везло. Посёлок был целым, а микрорайон построили немного в стороне.

Шёл Артём со странным волнением: если всё так, как утверждал Серафим и Орокан, никто не должен заметить пребывания Артёма в теле Александра Зарембо, даже жена Галина; ну, а вдруг? Что-либо узнать через сорок лет — нереально, однако, маленькая надежда тлела в глубине сознания.

Когда подошёл к знакомому участку, оптимизм упал до ноля. Вместо старого деревянного дома, зашитого рубероидом, стоял кирпичный, не слишком большой и не очень новый, но не тот. Попытка достучаться до хозяев не привела к успеху. На другой стороне проулка стояла скамейка, на ней и устроился путешественник, чтобы привести мысли в порядок.

День ветренный и морозный, не слишком располагающий к долгим размышлениям, поэтому через десять минут Артём признал полное поражение и настроился возвращаться домой. Какая-то надежда в голове мешала немедленно бросить ожидание и уйти.

Из конца проулка вывернула не самая новая Тойота Корона и остановилась прямо напротив него. Из неё вышли пожилые мужчина и женщина с пакетами и направились к кирпичному дому. Через мгновение Артём был на ногах и прыжками приблизился к ним.

— Здравствуйте, и простите за беспокойство! В доме на этом месте жила моя бывшая учительница Галина Павловна Зарембо. Я в городе проездом и ничего не знаю, как сложилась её судьба… а может и жива ещё?

Мужчина с женщиной переглянулись.

— Надо же, помнят ещё твою маму ученики, — обратилась женщина к мужчине.

— Умерла мама ещё пять лет назад, — ответил её спутник. — Почти пятьдесят лет в одной школе. Много тогда пришло народу на похороны.

— А вы Роман, как я понимаю?

Мужчина кивнул, оглянулся на Артёма:

— Зайдём в дом, чего на морозе стоять.

В доме было холодно и вид явно нежилой.

— Мы здесь только летом постоянно, — пояснила женщина, — а зимой — протапливаем через день. Вам повезло, что нас застали. Не раздевайтесь, ещё не скоро потеплеет.

Роман быстро растопил печь дровами, а потом засыпал уголь, а его жена Полина также быстро соорудила на столе немудрёную закуску.

— Раз уж совпало, то давайте помянем заслуженную учительницу республики Галину Павловну, — засуетилась Полина и Роман разлил водку по стаканам.

Артёму не хотелось пить, но отказываться не стал, чтобы не обидеть хозяев, правда, только чуть пригубил.

— Да, на этом месте и прошло моё детство, — после двух порций Романа потянуло на воспоминания. — Мать успевала и в школе, и на огороде, я старался помогать, особенно после бегства папаши, — тут мужчина заметно поморщился. — А ведь через пятнадцать лет вернулся и мать приняла. Правда, уже был сильно больной и прожил всего два года. Я тогда уже жил отдельно и даже рассердился на неё: зачем тебе этот гуляка и пьяница. А она: у нас в начале жизни хорошо было и в середине один месяц заменил мне все его измены. Я за ту его недолгую любовь готова ухаживать до самой смерти; так, собственно, и получилось. Не понимал я её тогда, да и сейчас. Мне двенадцать было и помню тоже: тогда отца будто подменили; и со мной, и с матерью душа в душу. Да ведь всё равно сбежал к какой-то прощелыге.

Роман огорчённо замолчал и смотрел на стол, словно там может быть написан ответ на странности матери. Артём посидел положенное время, поблагодарил их за гостеприимство и записал координаты могилы Галины.

До трамвая шёл в гору и не замечал мороза. Получалось, что его появление в мире Сна не прошло бесследно или просто случайное совпадение? Вот и попробуй пойми!

Сразу поехал на кладбище, долго бродил вдоль оград, но всё-таки нашёл скромный засыпанный снегом памятник. На нём не было фотографии, только фамилия и годы жизни, но Артём видел перед собой весёлую, ласковую и живую Галину. Ему хотелось плакать, но разве к лицу такое сильному мужику тридцати семи лет?

Только через два дня он снова вошёл в норму. Если бы не ненависть к водке, то, наверное, запил, а так просто бродил по морозному городу, одинокий и несчастный. Имелся и серьёзный плюс: теперь он часто вспоминал Галину, а Ирину — почти никогда.

Такая вот заковыка: и в самой жуткой ситуации можно найти положительные моменты.