Часовщик

Глава 34

Более‑менее разрулив вопрос со скоростью восполнения пороховых запасов, решил заняться бумагой. При дульнозарядных пищалях это важный военный ресурс, радикально влияющий на скорострельность. Бумажный патрон ‑ изобретение гениальное в своей простоте. Но бумага у нас в основном завозная. Белая почти как снег, довольно прочная, но весьма и весьма дорогая. Есть и своя ‑ но в малом количестве и ненамного дешевле. Начал, естественно, с разглядывания 'под мысленным микроскопом' продукции конкурентов ‑ помедитировал, изучая структуру и состав русских и завозных образцов. По результатам ‑ ржал... недолго.

Нет, из тех обрывков информации, что остались после слияния Олега и 'вселенца', я знал об отбеливающих добавках в бумажную массу. Но чтобы в 16 веке чуть ли не треть веса листа составляли мел и клей... Видимо, серьёзное химическое отбеливание оказалось не по карману производителю ‑ волокно очень мало отличается от того, что я получил из проваренного со щелоком тряпья. Ну, не совсем со щелоком ‑ птичий помет использовал, с которым здесь и стирают, в основном. Ладно, наезжать на иноземцев глупо, пока сам не сделал хоть что‑то подобное ‑ а желательно, лучше.

'Изначально' волокна в бумаге держатся не на клею, а за счет переплетения ‑ очень похоже на войлок. Причем прочность бумаги зависит не просто от длины волокна, а от соотношения этой длины к поперечному размеру. У хороших сортов это соотношение где‑то 250‑300. У импортной бумаги оказалось около 150, у нашей ‑ примерно 90. Собственно, эти соотношения я выяснил гораздо позже ‑ тогда просто не было микроскопов.

Если европейская бумага была предназначена в первую очередь для письма, то у меня задача была несколько иной. Конечно, дать стране недорогую бумагу для массовых книг, например ‑ очень важно. Но начинать решил с патронной ‑ к ней требования попроще. Например, цвет выдерживать совершенно не обязательно.

Первый помол, если это действо вообще можно так назвать, произвел на паровом молоте Пушечного двора ‑ просто гонял тяжелый чугунный пест вместо пуансона ‑ благо, первый молот был сделан максимально универсальным, из‑за большого разнообразия работ, и удалось воткнуть и 'лабораторную' пару ступа‑пест. Вырваться летом в Дедилово не вышло, а жаль ‑ можно было бы 'поиграть' с обычной мельницей.

Впрочем, довольно быстро мне доставили лабораторный же паровой мотор‑редуктор ‑ маломощный, зато с шикарной коробкой, позволявшей обеспечить широкий диапазон скоростей. По количеству работы этот комплект, кстати, получился примерно вдвое дороже 'обычного' заводского. Ну да ладно, зато редуктор хороший.

Ролл... если с его ванной удалось разобраться довольно быстро, тупо вложив деньги в сборный медный корпус и вручную подогнав места для опор барабана, то с самим барабаном пришлось помучаться. Впрочем, и с этим разобрался ‑ использовал забракованный ствол. Потом еще с настройкой высоты ножей на барабане и нижней пластине повозился, для барабана пришлось задействовать даже поверочную плиту и делать специальное приспособление. А иначе никак ‑ при мелком помоле ролл практически ложится своими ножами на ножи нижней планки, и между ними остается только тонкий жидкостной клин размалываемой массы. При неточной настройке или ножи встретятся, или просто не будет нормального помола.

Потом еще была забавная работенка с пневматическим вибростендом и компрессором для него. В бумажном производстве начала XX века одной из проблем газетной бумаги была неравнопрочность на разрыв в разных направлениях. Причина ‑ преимущественная ориентация волокон вдоль потока при выработке непрерывного бумажного полотна. А вот если разливать порциями, то при стабильном помоле остается лишь правильно распределить массу по сетке. Ничего, сначала сам набил руку на ручной работе, потом сымитировал движения тремя латунными цилиндрами и парой пружин. Получилось этакое литьё на сетки‑паллеты ‑ сложнее, чем производство газетной бумаги, зато качество выше, и масштабируется лучше. Правда, золотник у этого вибростенда... честное слово, проще всё время выдерживать одинаковое качество помола, чем перенастраивать 'трясуна'. Для бумажных заводов мы потом делали механические, но компрессор, редуктор, осушитель и ресивер мне были нужны для еще одной задумки.

Собственно бумажный завод в Москве мы запустили весной 1539 года, и не казенный, а частный ‑ 'сообразили на троих' с одним из крупных купцов и потерявшим половину заказов кузнецом‑доспешником. Пришел он в 'вечернюю школу' при Пушечном дворе осенью, поучиться работать со сталью, а где‑то через пару недель я начал испытывать первый, лабораторный набор оборудования. Первая московская бумага была не слишком дешевой ‑ но до того на весь город было всего три кустаря‑производителя, и даже откровенно пятнистые, нешлифованные и неровные листы первых заводских выпусков своего покупателя нашли. Казна брала их для маловажных записок в приказы, да и на патроны ‑ 'зелейные кульки' для стрельцов. К концу лета 1539 начали выпуск и мелованной, проклеенной бумаги. Сырьё, правда, приходилось закупать даже в Новгороде ‑ пока не начали массово сеять коноплю на юге, у 'новых крепостей' вдоль Дона и Волги. Из конопли, кстати, бумага получается просто отличная, особенно, если щелока не жалеть.