Целитель. Долгая заря

Глава 7

Среда, 15 октября. День

КНДР, Раджин, база ВМФ СССР

В пути Соню Динавицер радовало всё! И в первую голову — долгожданная свобода от маминой опеки. Папа, тот привык еще со школы справляться с вечными поучениями «домоправительницы» — характер у него такой, легкий, необидчивый. А вот Соне приходилось куда труднее.

Сколько горьких детских слез впитала ее подушка… С тем не гуляй, туда не ходи, это тебе еще рано смотреть…

И даже голос на маму не повысишь — она же по доброте своей воспитывает семью, кормит, заботится, создает уют. Ну, любовь у нее такая, принципиальная!

И в Шереметьево мамулька плакала, некрасиво кривя лицо: как же это ее кровиночка, ее любимая доченька — и улетает так далеко? На край света!

А доченька вся уже была там, на берегу Тихого или Великого…

Восторги начались сразу после регистрации и посадки — до самого Хабаровска ей лететь на сверхзвуке!

Чтобы охватить взглядом стремительный очерк «Ту-244», надо было задирать голову. Острый нос авиалайнера не изгибался по-гусиному, как у «Ту-144», а гордо прямился, всегда готовый пронзить облака — летчики всё отлично видели на обзорных экранах.

Загремели могучие двигуны, и триста двадцать пассажиров вжало в мякоть кресел. А у триста двадцать первой пассажирки буйно колотилось сердце — то, к чему она готовилась, к чему так долго шла, начало сбываться!

Что ждет ее впереди, радости или горести? Кто встретится на пути, какие ветра задуют, завертят разноцветье дней?

«Делай, что должна, — твердила девушка про себя, — сбудется, что суждено. Поняла? Всё хорошо будет, как дядь Миша говорит, и даже лучше!»

…Четыре часа спустя она спустилась по высоченному трапу в аэропорту Хабаровска, и села в «Волгу» с шашечками, смешливо фыркнув под удивленным взглядом таксиста — а вот мамочка обязательно отчитала бы ее за зряшную растрату. «Можно было и на автобусе доехать!» — ворчала бы…

«А я на такси хочу!»

С ветерком домчавшись до вокзала, Соня пересела в «Сапсан», и в тот же день, ближе к вечеру, сошла во Владивостоке. Здесь она, по совету бывалых товарищей, переночевала в гостинице «Золотой Рог», а утром, бодрая, умявшая скромный завтрак, села на поезд «Владивосток — Пхеньян».

Забавно, но именно в вагоне она переволновалась сильнее всего, соседствуя с живыми носителями корейского языка, однако помаленьку успокоилась и повеселела — у нее были хорошие учителя!

А вот сама Северная Корея поразила Соню не слишком — те же пологие сопки вокруг и холодное Восточное — Японское — море. Когда состав миновал станцию Хасан, и под колесами загудел пограничный мост, само понятие рубежа размылось — за окнами купе как будто длилось советское Приморье.

Китайская обзорная вышка завиднелась, смахивая на пагоду… Но это Софии так объяснили попутчики, что за рекой — КНР, сама бы она ни за что не догадалась. Пограничная станция Туманган…

Там Софию Израэлевну Динавицер местные сразу зауважали — девушка щеголяла в черном флотском мундире, крапленом лейтенантскими звездочками (обмытыми, как полагается, с девчонками-сокурсницами).

Дальше ее повез автобус, обычный «пазик» — по серой бетонке между полей. Пассажиры делились четко — рядом с молчаливыми, застегнутыми на все пуговицы северокорейцами, советские военморы выглядели разбитными болтунами. И ведь не матросы ехали — молодой, стеснительный каплей в компании мотористов из БЧ-5. А вот с какого корабля, Соня постеснялась спросить. Вроде бы, с ТАКР «Свердлов».

Их в Раджине аж три стоят, тяжелых атомных крейсера — «Свердлов», «Калинин» и «Железняков». Это ей уже потом капитан-лейтенант рассказал, когда справился с мальчишеским смущением — автобус как раз к Сонбону подкатывал, пригороду Раджина. Хотя, где кончается один и начинается другой, Софи поняла нечетко. И там, и там — многоэтажки на фоне бурых, по-осеннему скучных сопок. Расон.

А вот портретов «Великого руководителя КНДР, Вечного Генерального секретаря ЦК ТПК» Ким Чен Ира было совсем мало, да и то красовался он не один, а в паре с «Великим Вождем» Ким Ир Сеном.

По улицам разъезжали целые толпы велосипедистов, причем, все велики — с номерами, масса юрких такси… Пешеходов в ярких куртках тоже хватало. Что интересно, все женщины поголовно — в брюках.

«Наверное, им так удобнее, — решила Соня. — Мода чучхе…»

На территорию военно-морской базы автобусу хода не было, и флотские гуськом прошли через КПП. Девушка робко предъявила свои бумаги суровому усатому капитану 3-го ранга, а тот обрадовался:

«Ты дывысь! Военный специалист корейского языка 1-го класса… военный специалист японского языка 1-го класса… военный специалист вьетнамского языка 2-го класса! Добре… — и трубно взревел: — Максим!»

Из караулки выскочил здоровенный, ладный парень с погонами лейтенанта, и получил от старшего по званию строгий приказ:

«Проводишь товарища Динавицер в штаб! И проследишь, чтоб не обижали!»

«Есть!» — рявкнул лейтенант…

Соне понравилось, что Максим не распускал хвост перед нею, не пыжился, а оставался самим собою. Правда, он частенько поглядывал на спутницу — искоса, как бы невзначай, но как раз этот его плохо скрытый интерес спутнице был приятен.

Мальчишеская прямота всегда отталкивала Софию. Надо было до предела заморочить себе голову, чтобы за нагловатой самонадеянностью углядеть твердую мужскую уверенность в себе. Ведь у всех этих хамоватых молодчиков как тавро на лбу: «Примитивный инфантил».

Максим был… Ну, по крайней мере, казался не таким.

Девушке не довелось испытать амурные терзания и неистовства — робкая школьная любовь или поцелуи украдкой не в счет. Порой она завидовала подругам, не укротившим свое влечение, однако иное тоже виделось — жгучие слезы, срамная боль, тяжкое разочарование, пугающие задержки…

Соне делалось плохо, стоило ей только представить, как она признается маме, что беременна! У-ужас…

Наверное, все страхи, все тревоги схлынут, когда ей встретится ОН. Единственный. Любимый — и любящий. Нет, не принц. Зачем ей разбалованное высочество? А вот в каком образе явится ОН… Разве поймешь, пока не встретишь? И сразу новый страх: а вдруг не узнаю суженого? Свижусь, ничего не дрогнет с первого взгляда — и разминусь с НИМ, потеряю навек?..

София сердито насупилась. А не слишком ли много переживаний из-за того, чего нет? Подумаешь, морячок… Ну, офицер. Ну, высокий… Симпатичный…

— А вы сами откуда, Соня? — голос Максима перебил суетное беспокойство в мыслях.

— Я? — девушка собралась. — Из Москвы. А вы?

— Сложно сказать! — широко, по-гагарински улыбнулся лейтенант. — Родился-то я в Ленинграде, только ничего не помню — маленький совсем был, когда родители увезли меня в Мурманск. У меня батя тоже моряк. Служил на Северном флоте, потом его на Черноморский перевели… Да, мы еще с год, наверное, в Белграде жили, а сейчас мои в Севастополе. — В его улыбке заиграло наивное, немного детское хвастовство: — Батя мой в вице-адмиралы вышел! Ага… Когда я ему сказал, что тоже на флоте служить хочу, обрадовался так! А я его тут же огорчил — в Нахимовское не пошел, поступил в ленинградское. Не надо мне, чтоб думали про «адмиральского сыночка»! Ну, вот… «Фрунзенку» окончил, хоть и самый младший на курсе — и сюда, на Тихий океан… Видали?

За разговором Максим увлек Соню с прямой дороги ближе к пристани, и девичьим глазам открылась обширная бухта. Ее гладкий простор вольно дышал под солнцем — сопки, хоть и смутно, отражались в разливе вод. Чайки кружили под тоскливые выкрики, то касаясь гребешков волн, то взмывая в бездонную синь.

— Красиво как! — выдохнула София.

— А то! — подбоченился «молчел», как будто это он сотворил залив. — Главное, что не замерзает! Во-он там — торговый порт, а здесь — мы.

У пирсов недвижно почивали громадные крейсера — никакие волны не могли раскачать тяжелые «Орланы».

— Ого! Ничего себе! — восхитилась Соня, махнув сумочкой в сторону рейда. — А тот еще больше! Или мне только кажется?

— Не, — мотнул головой Максим, — взаправду! Это БАЗРК «Памир», разведчик. Проект «Титан»! Видишь, по надстройке — здоровенные белые сферы? В них — антенны. Таких кораблей всего три — этот здесь, «Урал» во Владике, а «Кавказ» — в Севастополе. И это ты еще авианосцы не застала! «Харьков» сейчас в Камрани, а «Тбилиси»… Должен скоро подойти к Никарагуанскому каналу…

— А ты на каком? — девушка легко и просто переняла обращение спутника, нечаянно соскользнувшего на «ты». Ветер шаловливо встрепал ее прическу, и Соня, жмурясь, пальцами отмахнула прядь, лишь теперь уловив пристальный взгляд Максима.

— Я? — забормотал лейтенант, словно только что бродил душою где-то очень далеко, и покраснел. Даже уши, не прикрытые фуражкой, зарделись. — Да я… А вон, отсюда видно!

Большого опыта общения с противоположным полом у Сони не было, но состояние Максима она уловила врожденным женским инстинктом — и возгордилась.

— Мой УДК, — забормотал храбрый военмор, поводя рукой в сторону огромной серо-синей махины, что высилась рукотворным стальным утесом. — Универсальный десантный корабль «Владивосток»! Видишь, у него нос не острый, а как бы срезанный — там, выше, взлетная палуба. Семь ударных Ка-52К «Катран», двенадцать десантных конвертопланов «Ми-30К»… э-э… сами конструкторы говорят: «винтопланы»… И больше эскадрильи «вертикалок».

— «Як-141»? — блеснула эрудицией Соня.

— Не, у нас поновее стоят — «двести первые». Боевой радиус под тыщу километров, и сверхзвук… А внизу, на палубах — восемь десантных катеров на воздушной подушке и сорок БТР… мы их «водоплавающими» зовем…

Максим всё еще хвалился своим кораблем, но было заметно, что прежний задор в нем угас.

— Пойдем-те, наверное, в штаб… — забормотал он, отводя глаза. — А то, смотрю, заговорил вас совсем…

— Мы опять на «вы»? — изобразила Соня огорчение.

— Я… Нет! — встрепенулся лейтенант, мучительно краснея.

Помогая ему выбраться из стыдной ловушки, девушка поспешно спросила:

— А как ваша… твоя фамилия?

— Моя? Гирин…

— Максим Иванович⁈ — ахнула Софи, и бурно обрадовалась: — Так я же знаю твоего отца! Ну, да! А маму Настей зовут, да? Анастасией Петровной? И у нее девичья фамилия — Гарина?

— Точно… — смешно изумился Максим. — Она еще смеялась, говорила, стоило ли паспорт менять из-за одной буквочки… А откуда… ты…

— Да всё просто! — легко рассмеялась девушка, чувствуя приятную непринужденность. — Брат твоей мамы, дядя Миша, учился в одном классе с моими папой и мамой! Он часто к нам заходит с тетей Ритой, ну и мы — к ним! А Ивана Родионовича я дважды видела — один раз в Крыму, а потом — в Москве! Вот здорово! — отвеселившись, она сказала, важничая: — Всё, веди меня в штаб, а то мы до самого вечера проболтаем…

В штабе ВМБ «Раджин-2» Софи задержалась, максимум, минут на двадцать. Переводчицу с корейского и японского быстренько оформили, поставили на довольствие и выдали ключ от «гостинки».

«Комната ма-ахонькая, — певуче разрекламировала жилплощадь комендантша, — зато одноместная и с собственным санузлом!»

Покончив с формальностями, Соня заторопилась к выходу, сама себе удивляясь: откуда тревога, откуда непокой? Неясные страхи растаяли, как только она прикрыла за собой тяжелую дверь, чтобы та не хлопнула. Девушка отчетливо выдохнула.

Гирин-младший никуда не делся. Он топтался возле стенда с газетой «Боевая вахта», но не читал, а поглядывал в сторону штабного крыльца с печальным выражением брошенной собаки. Вон как заулыбался…

— Ты еще здесь? — воскликнула Софи с деланным оживлением.

— Ага! — Максим зарумянился. — Сонь… А что ты делаешь сегодня вечером? Ой… Вот балбес… Тебе же устраиваться надо!

— Да ладно! — отмахнулась девушка, гадая, пригласят ли ее на свидание. — Комендантша сказала, в комнате все есть, надо только белье у нее получить. Так что после шести я совершенно свободна! А что?

— Может, тогда… — замямлил Гирин. — Может, в кино сходим? Сюда, в наш клуб?

— А что будет?

— Э-э… «Ограбление по-итальянски» или… — Максим побурел, бормоча: — Ну да, вот его и покажут, там про гангстеров…

— А что «или»? — коварно улыбнулась Соня.

— Э-э… — моряк глянул куда-то вбок. — «Как избавиться от парня за десять дней»…

— О-о! — восхитилась девушка, озорничая. — Давай на него сходим, а то я не знаю, как!

Гирин потупился.

— Сонь… — выдавил он. — Я не хочу, чтобы ты от меня избавлялась…

София накрыла ладонью его крепко сжатый кулак, и ласково сказала:

— Я тоже не хочу. Сходим лучше на гангстеров!

Четверг, 16 октября. День

Шотландия, Глазго, Байрс-роуд

Артур Шоу Стюарт, бизнесмен средней руки, владел небольшой фирмочкой «Пэн Контролс», и всем был доволен. Внешне.

И жена его убеждала постоянно, твердила и твердила: «Всё у нас хорошо, Арчи! Просто замечательно! И дети здоровы, и мы не болеем… Тьфу-тьфу-тьфу! И твое дело приносит доход, и… и, вообще, всё прекрасно!»

Артур согласно кивал, и на людях держался уверенно — не важничал особо, но и не скромничал зря. А что? Всего в жизни он добился сам и, можно сказать, преуспел…

Но, чем дольше, чем настойчивей он уговаривал себя, тем сильнее терзали сомнения. Сперва Артур всё списывал на кризис среднего возраста, а теперь…

Он хмуро покачал головой. Неудовлетворенность росла в нем медленно, но не сбавляя накал. Чего-то ему не хватало в этой жизни, чего-то важного… Чего⁈

Не скучных матблаг, это точно. Он не богатей, даже не миллионер, просто человек состоятельный и платежеспособный. И, кстати, не слишком стремящийся к большим деньгам. Зачем ему большие проблемы?

Крепкий дом в два этажа, три автомобиля, солидный счет в банке, вот этот офис в Вест-Энде… Что еще нужно для счастья? Соседей подобный расклад устраивает вполне, а вот ему этого мало…

— Чего тебе еще, Арчи? — забрюзжал Стюарт, глядя в зеркало на холеное, породистое лицо. — Какого рожна?

Краткий звон колокольчика озвучил приход посетителя. Артур сразу приосанился, а в малую приемную вошел мужчина средних лет, помахивая плоским чемоданчиком. Визитёр не отличался броской наружностью: попробуешь описать такого — и не вспомнишь ни единой приметы. Но улыбка спокойная, располагающая…

— Чем могу служить? — бодро заговорил Артур, вставая. — Э-э…

— Меня зовут Брюс, Эндрю Брюс, — наметил улыбку гость, и уселся в предложенное кресло. — Артур Шоу Стюарт? Я не ошибся?

— Нет, — слегка насторожился хозяин, — а что?

Не ответив, Брюс достал из чемоданчика довольно пухлую пачку бумаг.

— Моя миссия, мистер Стюарт, иногда напоминает будни Санта-Клауса, — заговорил он, мягко изгибая губы в улыбке. — Ну, или волшебника Гэндальфа… Я приношу благие вести. Ученые-генетики… М-м… Нет, сперва обратимся к историкам…

— Не понимаю! — нахмурился Артур, чувствуя нарастающую тревогу.

— Я объясню, а вы, пожалуйста, выслушайте, — тонко улыбнулся неприметный Эндрю. — Стюарты, которых Саксен-Кобург-Готская династия… то есть, Виндзоры, довольно нагло и бесцеремонно «подвинули», ведут свое происхождение от Алана Фиц-Флаада, прибывшего в Британию то ли вместе с Вильгельмом Завоевателем, то ли еще до него. Его сын Уолтер Фиц-Алан попал в немилость и перешел на сторону Давида I, короля Шотландии. А тот пожаловал его наследственной должностью Верховного стюарда, то есть, управителя шотландского королевского двора. От слова «стюард», кстати, и происходит фамилия Стюартов. М-м… Шестой из лордов-стюардов, Уолтер Стюарт, отличился в сражении при Бэннокберне, и женился на Маджори, дочери тогдашнего короля Роберта I Брюса, породнившись с царствующим домом. Их сын Роберт II и унаследовал шотландскую корону, после того как потомок династии Брюсов умер бездетным… А теперь немного об открытии ученых из местного университета Стратклайда. Король Роберт III Шотландский, как стало известно благодаря генетическому анализу останков, найденных в его могиле, являлся обладателем необычной однонуклеотидной мутации, затронувшей некий участок генома. Используя эту мутацию, как маркер, генеалоги из универа смогли проанализировать вашу ДНК, мистер Стюарт, хоть и без разрешения. Ну… — Он развел руками. — Не знаю уж насколько знатен я сам, но вы, сэр Арчи, являетесь прямым потомком Роберта III по мужской линии.

Стюарт, чувствуя, как бьется его сердце, облизал пересохшие губы. Вот оно! Вот оно, то, что не давалось ему, ускользало, как тень сна! Голова обрела невесомость, плавно кружась…

Его незваный гость, и впрямь походил на Гэндальфа. Как он взбодрил, как искусил простого мохноногого хоббита…

— И… что теперь? — выдохнул Арчи.

— Сэр… — Брюс почтительно склонил голову, хоть и не покидая кресла. — Отныне именно вы — единственный и полноправный претендент на шотландский трон!

Суббота, 18 октября. День

Англия, Беркшир, Большой Виндзорский парк

— Ты уверен? — насупился Хазим, трясясь рядом с Ахметом в тесной «Тойоте». Он не трусил, просто очень боялся ошибиться в выборе, спутать подходящий случай с единственным шансом.

— Уверен! — сердито обронил Бехоев, крутя баранку. — Опять ты за свое?

Татаревич смолчал, воздыхая в плену тревог.

Подвывая, битая, мятая «Королла» пересекла Длинную аллею, которой больше подходило название «Широченная» — стелясь прямо и не сворачивая, она упиралась в башни Виндзорского замка.

«Тойота» нырнула в заросли парка, а за нею, как вьючные лошади в поводу, юркнули пикапы. Заросли, впрочем, скоро сошли на нет — множество деревьев вырубили в войну, и нынче прятаться можно было лишь в разрозненных рощах, между травянистых возвышенностей или в тени старинных дубов.

— Мне передали донесение агента прямо из замка, — напористо излагал Бехоев, — и я же тебе показывал снимок со спутника! А эти все — на поляне в южной части парка, чуть в стороне от озера Вирджиния Уотер! Все разом! Королева, выводок принцев и принцесс, разные, там, герцоги с герцогинями, долговязый Тони Блэр и куча министров в придачу! Половина поляны укрыта легкими шатрами, где эти пьют и жрут! Кстати, лондонцев сегодня в Большой Виндзорский парк не пускают — дескать, тамошним оленям делают прививки… Хазим! Это наш шанс! Накроем их всех, к такой-то матери!

— Да что ты меня убеждаешь? — кисло поморщился Татаревич. — Сам же знаешь, мы ведем в бой неопытных бойцов! А там охрана!

— Охрана⁈ — гаркнул Ахмет. — Ха! А ты в курсе, что все эти королевские гвардейцы два раза лопухнулись в Букингемском дворце? Дважды в спальню к королеве проникали мужики с улицы! Вот так вот, запросто! Дважды! Нашел стражей… — он притормозил, и заглушил рокотавший движок. — Приехали, вроде… Дальше нельзя, услышат шум моторов. Внешнее оцепление мы сняли, да там всего двое бдело, а внутреннее… Сейчас мы им и займемся! Проредим, хе-хе…

Боевики покидали пикапы — вылезали из кабин, аккуратно прикрывая дверцы, или лихо перескакивали невысокие борта.

— Всё, парни, — подсевшим голосом сказал Хазим, — сегодня наш день! Сегодня мы накажем Виндзоров — выведем, как тараканов! Только помните… Знаю, что вам всё это по десять раз говорили! Послушайте и в одиннадцатый! Окончится обстрел — сразу надевайте противогазы. Хрен его знает, куда ветер подует! А теперь, что по плану… Занимаем позиции метров за двести-триста от цели, с четырех сторон света. Шатры будут видны хорошо, белые на зеленом, но цельтесь тщательно! Отстрелялись — уходите, по машинам — и газу! Хм… Итак. Север, позиция у озера Вирджиния — группа Чидози…

Громадный негр, чьи бугрившиеся мышцы распирали камуфляж, зловеще улыбнулся.

— Юг, позиция у «Двух дубов» — группа Омара.

Молчаливый араб со рваным шрамом через всю щеку слегка поклонился, и поправил ремень с увесистым револьвером «Магнум».

— Восток, позиция у римской руины — группа Даррена.

Шустрый рыжий ирландец весело ухмыльнулся, и рукавом подтер нос.

— Запад, позиция у какой-то часовни — моя группа. Датч Хоган! Твоя группа в резерве. Удачно отстреляемся — изобразите санитаров…

— Добьем, не беспокойся, — кивнул тощий голландец с узким острым лицом, бледный, как ангел бездны Аббадон.

— Не сомневаюсь… — Хазим оглядел всех напоследок, и скомандовал: — Выдвигаемся! Группа Ахмета — впереди! И чтоб все были на связи!

Мобильная группа Татаревича шла быстро, но скрытно, следуя местности — низинкой между холмов, через рощу платанов, промоиной… Объевшиеся местные олени лишь сонно глядели на людей, но не мешали их охоте.

Трое из расчета тащили на спинах разобранный миномет, Хазим волок боеприпас, а двое посматривали кругом, готовые открыть огонь, задавленный глушителями. Во избежание.

У часовни минометчики, кряхтя, собрали «средство доставки», подкрутили, подвинтили, нацелились, ориентируясь на белевшие вдали шатры и тенты. Глянув по сторонам, Татаревич прижал усик микрофона к губам, и негромко сказал:

— Первый на связи. Доложить готовность.

— Второй — Первому. Готовность раз.

— Третий — Первому. Сняли двух гвардейцев, или кто они тут… Всё тихо. Будем готовы через полминуты.

— Понял… Четвертый!

— Четвертый — Первому! — отозвался запыхавшийся голос. — Нарвались на группу спецназа! Двоих положили, третий дохнет. У нас все готово, в принципе. Ждем команды!

— Первый — Пятому.

— Все норм, — приглушенно сказал Ахмет. — Троих… того.

— Третий — Первому! Готовы!

— Вас понял… — Хазим прикрыл глаза набрякшими веками, чуя, как душит горячая кровь, и перещелкнул тумблер. Каркнул заветное: — Всем! Огонь!

Минометчики из его группы мигом ожили. Первая мина канула в ствол…

Хлопнуло по ушам, а боеприпас взвился по крутой дуге. Второй ушел — все разом пригнулись. Третий… Четвертый…

— Всё! — резко выдохнул Хазим. — Сэм, «подарок» в ствол — и уходим!

Сэм, черный как сажа, сверкнул белыми зубами, и сунул в миномет плитку «си-четыре» с примотанным взрывателем. Две минуты в их распоряжении…

Очередь из автомата оглушила и опрокинула Татаревича. Мелькавшие пятнистые фигуры едва узнавались, всё плыло перед глазами, а в груди плеснулась резучая боль. Вдали глухо бухало…

…Хазим ощутил себя лежащим на траве. Рядом маячила облупленная стена часовенки. Как злой дух, возник громила в полном боевом, следом материализовались еще трое, пощуплее. Самый худой, наставив на боснийца свой автомат, взвизгнул:

— Встать!

— Чертям привет передавайте, ребята, — ухмыльнулся Татаревич, пуская розовые пузыри.

Ствол миномета рванул, как снаряд, сметая троицу автоматчиков. Осколки провыли над Хазимом, и он возвел глаза к небу:

— Да, вроде, и не к чему уже, Господи… Но все равно… Спасибо…

Босниец ощутил умиротворение и благодать. Он же всё видел — мины падали кучно, накрывая цель… Шатры вздувались, лопались, опадали, а тяжелые клубы газа свивались в убийственное облако — оно расплывалось, мгновенно отнимая жизни.

'Засмотрелся… — подумал он с мимолетным огорчением. — Вот и утратил бдительность… Ребят жалко… — веки с трудом поднялись, открывая глазам бледно-синее небо.

«Гайда… Амира, доченька… Скоро свидимся…»

«Лендровер», угнанный у офицеров почетного эскорта, домчался с дрифтом, звеня поршнями. Ахмет выпрыгнул, кинулся к товарищу, падая на колени, и засмеялся хрипло:

— Живой! Ты живой!

— Нет… — прошелестел ответ. — Как… там?

— Всех положили, Хазим! Всех! Наповал!

— Это хорошо… — выдохнул Татаревич, и умер.