Целитель. Долгая заря

Глава 13

Пятница, 26 декабря. День

Северное море, борт АТАВКР «Ульяновск»

Вице-адмирал никогда не думал о себе, как о флотоводце, вроде Ушакова или Нахимова. Он был Гириным.

На войне, как на войне, но времена меняются, а с ними и стратегия с тактикой. Кому сейчас нужен «кроссинг-Т»?

Зато без глобальной космической МКРЦ «Лиана» — никуда. И ГЛОНАСС ему в помощь, и орбитальные платформы «Око».

Гирину даже в голову не пришло собирать на флагмане зама с начштаба, начальника политотдела эскадры, командиров дивизий ракетных кораблей или бригад эсминцев — для этого существует связь через спутник и программа «Визант». Чай, не XVII век. Они всё обсудили и утрясли он-лайн…

Иван усмехнулся, глядя с мостика на угрюмые зеленые волны. Нашли, кого пугать! Да по сравнению с суровым Заполярьем тут — юг!

— Иван Родионович… — осторожно напомнил о себе капраз Лукашин.

— Я слушаю, слушаю, Евгений Михайлович, — спохватился командир эскадры.

Капраз кивнул, и продолжил бубнить:

— … Самое тяжелое положение сложилось у Чевиот-Хиллс, особенно на перевале Картер-Бар, и на реке Туид — англичане ударили двумя танковыми колоннами при поддержке авиации. Наши ребята с «Риги» и «Баку»… э-э… по ту сторону Шотландии отогнали самолеты… «Опустили» девять или десять «Торнадо» с «Тайфунами», плюс «Посейдон». Затем занялись танками и пусковыми установками «Сторм Шэдоу»…

Гирин сосредоточенно кивал, пряча улыбку — уж больно любовно начштаба расписывал подвиги летунов. Лукашин служил командиром БЧ-6 на авианосце «Свердловск», и его дерзкий ум гармонично сочетался с похвальной бережливостью — Евгений Михайлович мог предложить свежее, не лежащее на поверхности решение, но первым делом его тактика предполагала не самолеты, а сохранение жизней пилотов.

Разумеется, капраз не тяготился повышением, а гордился им, но и скучал по летной работе.

— Шотландцы меня удивили, — заулыбался начштаба, — приятно удивили! Подшаманили старый «Авро-Вулкан», сколотили экипаж из ветеранов — и полетели Лондон бомбить! И отметились просто эпично — на Вестминстере! У Биг-Бена рухнула верхняя половина, с часами которая… Разрушена башня Виктории и зал заседаний Палаты общин. Напоследок отбомбились по другому дворцу, Букингемскому, но что там развалилось, неясно — сильный пожар в левом крыле…

— Молодцы, — скупо улыбнулся Гирин, и посмотрел на часы. — Что «Евроармада»? Молчит?

— Молчит! — хмыкнул Лукашин, кривя губы. — Срок ультиматума истекает ровно через час, а они не отвечают — и прут полным ходом к Эдинбургу! Полагаю, европейцы не верят, что мы пойдем на крайние меры. Думают и дальше волокитить. Вот, высадят десант, и тогда уже ответят! Начнут нудные переговоры, будут стращать последствиями… А под шумок займут Эдинбург!

— Ну, это они так думают, — усмехнулся вице-адмирал, — а мы свое слово сдержим… — Он снова сверился с часами. — Ракетная атака начнется ровно через пятьдесят две минуты.

Там же, позже

Время истекло.

Вокруг, от горизонта до горизонта, плескалось холодное Северное море. Ни шотландских берегов, ни кораблей европейской коалиции не видать, но у военного спутника куда больший обзор — ему открывалась вся колышущаяся студеная безмятежность…

С орбиты легко просматривались и русский ОБК, и натовская «Евроармада». Разделенные сотней миль, флотилии сходились…

Первыми воспряли системы наведения ракет П-700 «Гранит» — в их бортовые БЦВМ потекли данные о координатах точки пуска и оптимальном маршруте движения к цели, расчетная схема и способ атаки.

Раскрылись крышки наклонных шахт на «Ульяновске», «Иосифе Сталине» и на всех ТАКРах — «Андропов», «Киров», «Калинин» и «Фрунзе» готовились выдать залп.

С шумом рванулась в пусковые установки забортная вода — и тяжкий, протяжный грохот стартов разнесся над волнами. В клубах дыма и огня скользнули в небо хищные семитонные тела, «взмахивая» короткими стреловидными крылышками.

За ними из вертикальных шахт взлетали стремительные «Ониксы» и гиперзвуковые «Цирконы».

С крыла мостика Гирин различал лишь соседний «Киров», отмеченный факелами выхлопов. Силуэт «Оси» синел на горизонте, а уж обтекаемую сигару «Курска» не увидишь, и даже не услышишь — атомная субмарина подкралась ближе всего к «Евроармаде».

На борту у «курян» тоже хватает «Гранитов», но командиру подлодки, капразу Лячину, дан иной приказ — торпедировать авианосец «Дюк оф Эдинбург» парочкой «Китов».

Иван дернул губами в нервной усмешке. «Кит» — это да…

Если «Граниты» поражают своей мощью среди противокорабелок, то «Кит» держит первое место у «толстых» торпед. Вытягивается на одиннадцать метров, да шириной как бы не в два обхвата! И чуть ли не восемь центнеров взрывчатки… Убойная «посылочка»!

А время шло. Тикали секунды, слипаясь в тягучие минуты…

Европейцы зашевелились, заголосили, начали кидаться в «русских агрессоров» «Экзосетами», да «Гарпунами», доставая «Улю» на излете — по ним отработала система «Кинжал» и зенитный ракетно-артиллерийский комплекс «Кортик».

Навстречу советскому ОБК вывернули французские фрегаты типа «Лафайет» — «Сюркуф», «Флореаль» и «Жерминаль», в сопровождении итальянского эсминца «Франческо Мирабелли». С палуб «Шарля де Голля» поднялись «Рафали» и «Супер-Этандары», компанию им составили «Си Харриеры» с единственного английского авианосца.

Однако время было на исходе…

Акустики, горбившиеся в каморках «Дюка оф Эдинбург», завопили, срывая наушники, но поздно, поздно! Два «Кита» рванули ниже ватерлинии — в районе миделя и машинного отделения. Полторы тонны взрывчатки разворотили серый борт, обрушивая в море надстройку-«остров» и вышибая секции днища. Смертельно раненный авианосец не затонул, но накренился так, что о взлетах и посадках стоило забыть. Под кормой, в ангарах занялся пожар, на складах боеприпасов бухали бомбы, пуча палубу и сметая переборки…

— Ходовая — «центральный-два»! Цель воздушная, групповая, более пяти единиц, пеленг двести десять, уточняем параметры…

— Взять на сопровождение!

И тут же вызов с поста БЧ-7:

— Ходовая! Контакт! Пеленг на шум, двадцать градусов левого борта… усиливается. Пеленг не меняется, курс объекта ориентировочно на корабль! Дистанция — двенадцать. Скорость около сорока узлов! Более сорока! Торпеды! Две!

— У нас РБУ вне зоны покрытия!

— Внимание! Торпедная атака!

— Лево руля, ход до «полного»!

Ревун выдал боевую тревогу, а «Ульяновск» повело в резкий крен — корабль маневрировал, выходя с директрисы движения торпед, уклоняясь от узкого поискового луча их ГСН. Гирин ухватился за принайтованное сиденье, чтобы не упасть.

— Экипажам — взлет!

Почти тут же парочка «Ка-27» оторвалась от палубы, осеняя ее лопастями и ввинчиваясь в пасмурное небо.

— РБУ! Заградительно-упреждающий удар! Режим ведения огня — «залповый»!

Установки РБУ-12000 «Удав» развернулись и замерли в выдержанных углах горизонтального и вертикального наведения.

— Дистанция пятьдесят кабельтовых! Сорок девять…

— Торпеды идут с минимальными интервалами! Залпировать с обеих установок!

— Цели в зоне поражения.

— Скорость порядка… свыше пятидесяти узлов! Цель вышла на скоростной режим!

— Огонь!

Бомбометы в залповом отстреле подняли жуткий рёв, баковая часть авианосца окрасилась частыми вспышками, желто-оранжевыми хвостами пламени.

— Слышу подрыв! — ворвался в рубку ликующий голос акустика. — Два подрыва! Ура-а!

Выдохнув, Гирин с умилением наблюдал, как «эрбэушка» танцует фуэте — опустив пакет стволов на прямой угол, РБУ поворачивалась вокруг своей оси, поочередно загружаясь боеприпасами из погреба через люк подачи.

— Товарищ командир, подлодка… цель номер один в зоне поражения!

— Уничтожить субмарину! — резко скомандовал Гирин.

— Стрельба в настоящее место цели… Пеленг двести… Дистанция… Залп!

«Ульяновск» плавно ложился на прежний курс, разваливая холодные волны. Доклады и команды звучали по всей ходовой, складываясь в привычный рабочий говор.

— Радио от «вертушки»! По цели один данные подтверждают… свидетельствуют уничтожение ПЛ!

— Цель поражена. Отбой атаки.

Зато Лячин развоевался не на шутку, потопив «обычными» торпедами голландский фрегат «Карел Дорман» и корвет «Гётеборг», вписавшийся в состав «Евроармады» от щедрот шведского флота.

Гирин склонился над дисплеем, передававшим картинку со спутника, и усмехнулся: «На подлете!»

Один из «Гранитов», исполнявший роль «наводчика», летел по высокой траектории, чтобы по максимуму увеличить площадь захвата, а остальная стая ракет неслась низко над волнами, оживленно обмениваясь информацией — распределяли цели и классифицировали их по важности, выбирали тактику атаки и план ее проведения.

«Граниты» мчались на сверхзвуке, и каждый нес в клюве по семьсот кило бризанта.

«Акелу», наводившего стаю, французам или англичанам удалось сбить, но его место тут же заняла другая ракета, взмывшая с уровня волн под облака. «Граниты» из первого залпа целились на «Шарль де Голль», ракеты второй волны всем скопом набросились на огромный «Тоннэр», высоченный тупоносый УДК типа «Мистраль».

В суматохе боя осталось неясным, удалось ли европейским карателям сбить хотя бы одну П-700, ибо отстреливать сверхзвуковые цели можно чисто случайно, а вот «Граниты» гвоздили палубы и борта, как бронебойные снаряды, дырявящие ветхий дощатый забор.

Огромный «Шарль де Голль» сотрясся от своего атомного «желудка» до верхушки антенны на «острове». Взрыв изнутри вывернул палубу наружу, раздирая стальные плиты — взлетавший «Рафаль» подскочил, будто на трамплине, и закувыркался в море.

Глыбистому «Тоннэру» не повезло еще больше — все «Граниты» вошли ему в борт, будто «финки», всаженные под сердце. Вертолеты, стоявшие по линеечке на палубе, подпрыгивали и валились — настил шевелился, как живой, вспухая и бугрясь, порой сквозя огнем и дымом. А под палубой разгоралось истинное пекло — морпехи корчились, как грешники в аду, погибая в бешеном, неистовом пламени, что ворочало бронетранспортерами и подрывало боекомплекты. Взрывы «Гранитов» сносили ярусы и переборки, скручивая и распарывая металл. Внешне целый, «Мистраль» уже не шел, а плыл, как исполинский цинковый гроб.

А тут и «Ониксы» подлетели… Они впивались в развороченный борт английского недобитка «Дюка», сживали со свету фрегаты «Маэстрале» и «Санта-Мария»…

Командиры легких авианосцев «Джузеппе Гарибальди» и «Принсипе де Астуриас» первыми сообразили, что пора драпать, но от «Цирконов» не уйдешь: две ракеты на гиперзвуке будто пришпилили корабли к волнам — прошили их насквозь, и рванули под днищами. Вода ударила пенными гейзерами, взламывая палубы…

— Ходовая, СКП!

— Есть ходовая.

— Разворачиваю штурмовик для завода на посадку. Курс…

— Вас понял. Исполнительный курс — двадцать.

Возвращавшийся «Як-201» вышел на визуальный контакт, быстрым промельком махнув за остеклением ходовой рубки — стремительный темно-синий силуэт просвистел траверзом, для захода с кормы, а тут и сам авианосец довернул на ветер.

— Ходовая, СКП!

— Есть ходовая!

— Удерживать курс корабля!

— Вас понял, курс двадцать удерживаю.

— Товарищ командир! — Лукашин запыхался, взбегая по трапу. — Они уходят! Бросают тонущих, и ложатся на обратный курс!

— Европе-ейцы… — презрительно затянул рулевой, и выпрямился: — Виноват, тащ камдир!

— Так держать! — фыркнул Гирин.

Среда, 31 декабря. Утро

Ново-Щелково, улица Колмогорова

Лея ускакала в школу на утренник, выпросив у меня пять рублей, а «грации» умотали в Останкино. Опять я один, а до Нового года… Ого… Четырнадцать часов еще.

Даже кот не путается под ногами… Я вздохнул. После Коши заводить другого усатого-полосатого? Ага… Сначала сюсюкаешь над пушистым комочком… Через какой-то год привязываешься к этому наглому котяре, любящему вытянуться на твоих коленях и громко мурчать… А потом любимец пропадает, или ты его хоронишь. В общем, сплошное расстройство…

Хм… Можно подумать, что одиночество меня угнетает. Отнюдь нет! Тишина в доме навевает покой и отдохновение.

Шлепая тапками, я прошествовал на кухню. Сегодня могу и покапризничать — Инна не станет настаивать, чтобы «Мишечка» обязательно «кушал кашечку», потому как завтрак должен быть полезным. А вот, сварганю-ка я себе яишенку! Да настрогаю туда «Краковской», колечками! И с помидорчиком… М-м…

Десять минут спустя, уплетая запретный изыск и слушая, как всё громче шипит самовар, я включил телик.

На экране тянули, вернее, дотягивали магистраль от Якутска до Хатанги. Путеец в меховых штанах и куртке вколачивал последний костыль, а вокруг, на фоне серебрящихся заснеженных гольцов, ветер раздувал краснознаменный накал и трепал растяжку, где белым по алому: «Даёшь северный Транссиб!»

— В новогоднюю ночь фирменный поезд «Север» впервые отправится из Петропавловска-Камчатского по трансполярной магистрали, — с подъемом заговорила симпатичная дикторша. — Через Магадан, Якутск, Хатангу, Норильск, Уренгой, Архангельск поезд прибудет в Мурманск, а его первыми пассажирами станут строители самой северной железной дороги. К другим новостям… Сегодня в Шотландии отмечают победу в короткой, но кровавой войне с Англией. Наш корреспондент передает…

Экран мигнул, сменяя картинку — вечерняя улица с броунизированной толпой пела и плясала.

— Авеню Эдинбурга, Глазго, Белфаста переполнены народом, люди танцуют под музыку волынок и машут флагами, редкие машины гудят, не переставая! — послышался оживленный голос спецкора. Затем показался и он сам, средних лет мужчина в джинсах, заправленных в унты, в пухлой «аляске», но без шапки. — Отовсюду доносятся крики «Виват, король!» и «Виват, Россия!», а в Эдинбургском замке сегодня чествовали советских моряков, разгромивших натовскую «Евроармаду». Более того, именно наши парни спасали экипажи кораблей «Дюк оф Эдинбург», «Тоннэр», «Шарль де Голль», брошенных верховным командованием. Многие матросы, мичманы и офицеры 7-й оперативной эскадры Северного флота были награждены медалями, а командиру эскадры, адмиралу Ивану Родионовичу Гирину, его королевское величество Роберт IV Стюарт лично вручил «древнейший и благороднейший» орден Чертополоха, легендарного символа Шотландии…

На экране замелькала хроника: Иван, красавец-мужчина в парадном мундире, с достоинством кланяется благообразному монарху. Крупным планом — ромбическая звезда ордена на груди адмирала. Адмирала!

— И вовсе недаром девиз ордена звучит подобающе одержанной победе: «Никто не тронет меня безнаказанно!»

Смена кадра, в фокусе — дикторша.

— Сегодня, по договоренности с президентом СССР и премьер-министром Шотландии, в Эдинбург прибыл авианосец «Джек Даунинг», девятый по счету корабль класса «Нимиц», — сообщила она с милой улыбкой. — По предложению президента США Синтии Даунинг, на палубе авианосца, как на нейтральной территории, будет подписан мирный договор между Шотландией и Англией. Согласно этому документу, Англия признаёт Соединенное Королевство Шотландии и Северной Ирландии, и будет обязана выплатить солидную компенсацию за ущерб, нанесенный в ходе боевых действий. Договор подпишут короли Англии и Шотландии, а также премьер-министры обоих королевств — Дэвид Кэмерон и Алекс Сэлдон…

«Адекватно!» — подумал я, лениво поднимаясь и наливая себе чайку.

Инна меня постоянно воспитывает, убеждая пить простую воду, но доводы «зожников» на меня не действуют. Всё можно есть и пить, но — в меру! А уж чай лучше дуть крепкий, с сахаром… И, вообще, я чай не пью, а ем! Где мои пирожные?

В холодильнике завалялась всего одна «Картошка». Сойдет…

— Министр иностранных дел товарищ Квицинский посетил Бамако, где собрались представители всех республик, вошедших в Федерацию Сахель. Речь на саммите шла о конкретных проектах развития, прежде всего — о строительстве трансафриканского шоссе и железной дороги от Массауа в Эритрее, что на берегу Красного моря, до сенегальского Дакара, выходящего к Атлантике. Таким образом, контейнеры с товарами, произведенными в СССР, попадая в порт Массауа обычным путем, через проливы и Суэцкий канал, или через Иран, по международному транспортному коридору «Север — Юг», будут перегружаться на железнодорожные платформы и доставляться на берег океана быстрее, чем по Средиземному морю. Для Сахеля же обе дороги означают крепкую связь всех регионов федерации и воистину взрывной рост экономики…

«Адекватно!» — повторил я, благодушествуя.

А ведь все эти великие перемены пошли с моего слабенького тычка… И Федерация Сахель, и Восточная Федерация, удержавшая от развала Сомали, и САДР… А Соединенные Штаты Южной Африки? А Никарагуа, наживающая миллиарды на трансокеанском канале? А Куба, занявшая восьмое место в мире по выплавке стали?

«А… А… — недовольно поморщился я. — Разакался…»

Хотя, почему? И чего тут скромничать? Именно с меня, с моего микроскопического воздействия, началось изменение реальности в «Альфе». А Объединенную Республику Ирака и Аравии ты забыл? Или мирный, в общем-то, Израиль, раскинувшийся от Суэца до Литани? А Иордания, приросшая Хиджазом? А сохраненная в единстве Югославия?

А если ГДР и ФРГ договорятся, и на карте Европы появится великий, могучий — социалистический! — Германский Союз?

«Адекватно, Миха!» — ухмыльнулся я.

Там же, позже

Радиофон помалкивал, и я чуток расслабился. А что? Елка в холле стоит, наряженная, с красной звездой на макушке. Правда, новогодний стол накрывать особо нечем, но не царское это дело — пиры готовить… Главное, что «Наполеон» возлежит на подоконнике, пропитывается…

Мы с девчонками так и не договорились, где будем провожать уходящий год и встречать новый. Что-то темнят «грации»…

Судя по загадочному виду Леи, она в курсе, но будет молчать, как партизан. Ладно, надеюсь, мне позвонят и сообщат, куда ехать. А не позвонят — и не надо, хоть отдохну от дружного женского коллектива…

Старенький «ВЭФ» коварно тренькнул. Звонила Елена фон Ливен.

— Алё? — ухмыльнулся я. — С наступающим, ваше сиятельство!

— И тебя, ваше величество! — энергично толкнулся женский голос. — Или как там величали султанов?

— Ах, княгиня…

— Прости, прости, не могла удержаться! — забился колокольчиком смех. — Миша, твои жёны… э-э… я хотела сказать — женщины, не звонили еще?

— Молчат, — буркнул я.

— Ну, не обижа-айся! Я, может, из зависти ехидничаю!

— Ага, так я и поверил.

Трубка хихикнула, и тон упал до серьезного:

— Миша, часов в шесть-семь вечера подъезжай к Институту Времени, мы все собираемся здесь…

— Все — это кто? — осведомился я, чуя подступающий холодок.

— Все — это все! Твои… женщины, и Юля с Антоном, и Васёнок с Маришей, и Настя… К вечеру должен пожаловать ее адмирал! Светлана со своим Юриком будут, Динавицеры, Киврин с Наташей, Корнеев с Ядзей… Марина Исаева, Тата Ивернева, Лена Браилова, Рустам… Обещали быть Олег с Рутой и малолетним Натаном — бабушкам они не доверяют… Короче, я созвала Приорат Ностромо, за исключением Лидии Васильевны. Подумала тут, и решила, что раскрывать тайну твоей личности ей — не лучшая идея…

Меня будто проморозило, но я сумел разжать сцепленные зубы:

— За маму — спасибо… — и, охваченный порывом малодушия, заныл: — А может, не надо, княгинюшка? Я больше не буду!

— Нет… — фыркнула фон Ливен, и настояла: — Надо, Миша, надо!