Брутфорс 1

Глава 5

Нас высадили из самолета и выпустили в местный аэропорт, где нам предстояло проторчать четыре часа. Я отправился побродить по залам в надежде поесть и размяться.

Получилось отлично — я нашел не только приятное место с турниками и тренажерами, но и баскетбольную площадку. Покрутил головой — где бы найти мяч, — и обнаружил трубу, из которой они должны были высыпаться. Надеюсь, мяч можно получить бесплатно, лишних денег у меня примерно нисколько.

Табличка на автомате гласила, что мяч можно получить бесплатно, если обязуешься использовать его по назначению. А не по назначению — три талера. Прекрасно! Я счел, что любое использование мяча — по назначению, и нажал кнопку. Из трубы тут же с грохотом выкатился оранжевый мяч с черными швами и заскакал в мою сторону.

Я в одиночестве побросал мяч в кольцо, больше желающих не нашлось, и отправился искать еду. Делать все равно было нечего, можно было и поесть. К сожалению, большая часть заведений радости не вызывала, потому что торговала примерно тем же, что давали в самолете: протеиновыми кубиками с соусами и без. Но в дальнем конце коридора все-таки приятное место с местной кухней, где я обнаружил и Лису, и мальчика с мамой, и всех наших стюардов.

— Риц! — замахала мне рукой Лиса. — Давай к нам!

Я улыбнулся, взял себе суп с распущенным яйцом и присоединился. Тут мы и просидели до посадки, обсуждая, что никто из нас в Осаке не был и жаль, что нет возможности посетить. Дурацкое время на пересадку — четыре часа. Слишком много для безделья и слишком мало для выхода на улицу. Тем не менее мы смогли убить все это время и даже удивились, когда объявили наш рейс.

Перелет из Осаки в Улан-Батор я намерен был провести более продуктивно, и, как только сигнал стабилизировался, снова вызвал университетскую анкету. Сто вопросов — ух! Надеюсь успеть до следующей посадки.

Анкета сумела поставить меня в тупик первым же вопросом: где вам больше нравится работать — в помещении или на улице? Ну и как на него отвечать? Для начала не могу сказать, что мне так уж нравится работать, это всё же необходимость. Ну и от климата зависит. Даже на побережье не каждый месяц радует: пять месяцев дожди. Они не круглосуточно, но в это время ничего на улице я бы делать не стал. Следующим номером предлагали выбрать, с кем я хочу работать — с людьми, животными, андроидами или техникой. Ага, забавно, раньше андроиды считались техникой, а теперь их вынесли в отдельный класс. А нельзя ли выбрать два из четырех? Нет, нельзя. Пусть тогда будет техника. Следующий вопрос требовал ответа, хочу ли я следить за качеством или состоянием? Серьезно? А в чем разница? Я уже чувствовал, что мне не хватает понимания вопроса. Наверное, для такой анкеты надо было сначала закончить университет. На следующем этапе предлагалось выбрать, будет ли мне милее обсудить концерт или книгу. К сожалению, варианта «ничего из предложенного» не было. Скрепя сердце, ткнул на концерт. По крайней мере, на концерте я был два дня назад в баре — парни из местного магазина исполняли каверы каверов «Шумного дьявола», и мы его действительно с народом обсудили. Решили, что было достаточно громко, чтобы считать это музыкой.

Так, через пень колоду и два часа я добрался до конца анкеты и получил ответ «Вы еще не созрели для получения высшего образования. Попробуйте поискать себя в жизни» и в изнеможении откинулся на спинку кресла.

Лиса скосила на меня глаз:

— Как успехи?

Я показал ей экран планшета. Она засмеялась.

— У моего брата так же вышло.

— Ага, я не одинок! — обрадовался я. — Ну что ж, пойдем другим путем.

Тут я вернулся к своей первой идее, выставил фильтры по длительности образования (не более трех лет) и по квалификационным экзаменам (у меня были сданы логика, обществознание и математика). Вывалился терпимый список, и я прошелся по нему.

Отмел все варианты с дизайном, юриспруденцией и вечной мерзлотой. Нет, я не против холода в умеренных количествах, но мерзлота, пожалуй, нет. Хотя я слышал, что мерзлотологи сейчас творят чудеса. Все равно нет. После всех вычитаний остался десяток программ. Еще бы выяснить, какой там проходной балл. У меня экзамены сданы неплохо, но все равно, хотелось бы наверняка. Так, так, это закрытая информация. Да вы издеваетесь! Я покопался и нашел список поступивших прошлого года с указанием баллов напротив каждой фамилии — вот так вот, будут мне еще информацию закрывать. В этом году, наверное, так же будет. Ну что же, у меня неплохие шансы везде. Но подать заявление можно только на три программы. Надо выбрать, но на данном этапе мне было решительно непонятно, как это сделать. Ладно, попробуем их просто перебрать. Придется все-таки их загрузить, чтобы прочитать содержание курсов. Йеми был прав, когда говорил, что без этого не обойтись. Я углубился в чтение, и через два часа сформировал шортлист: прикладное моделирование, прикладное андроидоведение и органика процессов. На органику процессов еще было собеседование, но уж с этим я справлюсь. Все-таки, несмотря на странное название, она больше всего похожа на то, чем я занимался в последние годы. Я с облегчением выдохнул.

Вот и отлично! Выбор сделан. Теперь осталось всего ничего — предъявить себя университету и подождать зачисления.

В кабинете внезапно стало невыносимо душно. Проректор взглядом попросил у ректора разрешения открыть окно и встал, чтобы добыть свежего воздуха.

Перед двумя руководителями университета сидело воплощение худшего, что могло с ними произойти, — вестница прогресса. Вестница, а именно такова была ее официальная должность в головном Министерстве, была нечеловечески хороша собой, но руководителей университета это утешить не могло. Потому что принесла она с собой только головную боль.

— Не понимаю, почему это для вас плохая новость. Вы всегда говорили, что от возрастных студентов у вас одни неприятности. Они и на лекции ходят избирательно, и молодежь разлагают своим отношением. Не участвуют в круглых столах и конференциях, да и жертвуют потом в ваш фонд без энтузиазма. При этом мы никоим образом не предлагаем вас лишить их доступа к образованию. Просто снижаем срок действия сданных экзаменов до трех лет. И всё! Все, кто не вписывается в указанные рамки, могут их пересдать и поступить.

— У нас будет недобор. Мы недополучим финансирование.

— Это уже не наши проблемы. Да и не ваши, если вдуматься! Лучше меньше, да лучше! Сами подумайте, зачем вам люди с головами, набитыми неактуальными сведениями. Обществознание давно заменено на историю мира, а вы продолжаете принимать тех, кто не понимает, насколько Земля движется в едином ритме к светлому будущему. Я ведь правильно помню, что в ответах к старым тестам утверждалось, что четыре мировые столицы контролируют в первую очередь территорию вокруг, а не глобальные направления развития на основе честных ежегодных тендеров.

— Да… — проскрипел ректор. — Я, правда, совсем не уверен в новой трактовке…

— Что вы говорите! — всплеснула руками вестница. — Ах, вы шутите, понимаю! Но не надо так, кто-то может воспринять ваши слова серьезно! Вы еще скажите, что не верите в пользу тендеров. А ведь именно так подумают те, кто нас может услышать.

«Она на кого-то конкретного намекает, или просто напоминает о своем записывающем устройстве, замаскированном под медальон?» — подумал проректор, но ничего не сказал.

— Я пошутил, пошутил, — махнул рукой старый ректор.

— В конце концов у вас есть все возможности для повторного приема экзаменов. Да, я понимаю, что вы не сможете своих абитуриентов слить с потоком школьников. Регистрация на стандартные экзамены давно завершена. Проведите у себя! Середина июля — достаточно честное время, чтобы поставить всех в известность, пусть готовятся.

— Сначала мы запрещаем людям учиться по месту жительства и требуем возвращаться к месту окончания школы, потом мы аннулируем им результаты экзаменов, что они о нас будут думать? — сердито спросил проректор.

— То же, что и всегда, что вы отбираете лучших, — лучилась энтузиазмом вестница. — И потом никто больше не может работать на старой базе, пришло время двигаться вперед! Одно маленькое лишнее усилие ничего не стоит по сравнению с тем, что ждет их в университете. Вспомните, когда-то мы не допускали к образованию андроидов, а теперь!

— Мы и сейчас их допускаем только вольнослушателями, — отметил ректор. — В их случае речь идет не столько об образовании, сколько о поднастройке. Это гораздо эффективней делать в лаборатории, чем в обычном классе. Весь процесс по-прежнему организован для людей.

— Напрасно! — возмутилась вестница. — А вот в Южной столице андроиды-студенты есть!

— Не андроиды, а андроид. Один. Был. И это уникальный кейс, мы с ним отлично знакомы.

— Где один, там будет и больше! И то, что у вас ни одного, — большое упущение! Вы должны срочно принять как минимум десять андроидов.

— Отличная идея, — заметил проректор. — Если не найдем, примем газонокосилки. Выберем лучших.

Вестница проигнорировала иронию.

— Хорошо, что вы уже думаете над вариантами. Кстати, там наверху, — она подняла глаза к потолку, — мне намекнули, что для этого направления можно изменить процедуру приема. И допустить андроидов учиться по упрощенной процедуре.

— Зачем⁈ Зачем⁈ — теперь поднял руки к потолку проректор. — Мы выбрасываем людей, чтобы допустить андроидов? В чем смысл? Я думал, наша задача учить лучших. В крайнем случае нести знание в массы.

— Не понимаю вашего упорства. Вы только что жаловались, что у вас будет недобор. Я указываю вам на возможности решения проблемы. Вы совершенно не сотрудничаете! — вестница тоже начала терять терпение.

— Мы сотрудничаем, — успокаивающе произнес ректор. — Мы просто отмечаем проблемы, которые есть на нашем общем пути.

— Проблемы есть и будут всегда! — возопила вестница. — Но они нам по плечу! Я только что вернулась с конференции Министерств образования и должна сообщить, что мы будем крепить сотрудничество человечества и предметов с искусственным интеллектом до полной неразличимости. То есть неразделимости. То есть единства во всей совокупности.

После минутной паузы проректор решил вернуть дискуссию к насущным проблемам.

— У нас сейчас уже активированы сорок билетов от людей, которые воспользовались правом получить билет в университет. И еще двести тридцать лежат в виде заявок. Мне нужно проверить, у скольких из них просрочены экзамены.

— Это совершенно неважно, — заулыбалась вестница. — Вы можете допустить их всех к квалификационным экзаменам. Вам все равно придется их проводить, если вы не хотите отказать им автоматически. Хотя это было бы куда проще. Ну предложите им общежитие на время экзаменов. В компенсацию неудобств.

Ректор с проректором окаменели.

— Понимаю ваше недовольство, переделывать систему всегда неудобно, — заворковала вестница, чувствуя, что ей удалось проломить сопротивление руководителей университета. — Но именно поэтому я привезла вам материалы, которые мы специально подготовили для таких студентов. Отдельный том для каждого предмета, восемьсот страниц исчерпывающей информации. Глянцевая бумага, красивая инфографика! Я оставила образцы в приемной, а в вашу библиотеку уже доставлено пятьдесят экземпляров каждого. Разобраться легко, я сама проглядела два тома, держать в руках одно удовольствие!

Ректор кашлянул:

— Вы ожидаете, что абитуриент в состоянии паники быстренько усвоит три или четыре таких тома? И это с учетом того, что они совершенно отвыкли от бумажных книг?

— Ну, конечно, — окончательно развеселилась вестница. — Вы же не можете не помнить анекдот «А когда сдавать?» Мы все были такими! Нет предмета, который не мог бы освоить мотивированный студент в нужные сроки. А абитуриент — уже почти студент.

Закончив реплику, вестница поболтала своим стаканчиком с холодным чаем. Тот включился, зажужжал и принялся охлаждать напиток заново.

Проректор отвлекся на прибор и с трудом удержался в теме насущного:

— Таким образом, чтобы не сорвать сроки зачисления, нам предлагается получить лицензию на проведение квалификационных экзаменов до середины июля, а в конце июля эти экзамены провести, верно?

— Абсолютно нет! — торжественно объявила вестница. — К вам прибудет специальная комиссия, которая примет эти экзамены у абитуриентов. Вам надо будет только подготовить помещение для сдачи тестов — обеспечить экранирование и исключить наличие имплантированных нейроустройств у студентов. Это нетрудно, на своих экзаменах вы делаете то же самое, здесь нужно будет повторить. Мы не просим ничего экстраординарного.

— Подождите-подождите, — вскинулся ректор. — Вы же только что говорили о… как вы это сформулировали? Неделимости естественного и искусственного? Как же мы будем их делить? Ведь даже если просто допустить андроидов к экзаменам, они окажутся со студентами в одном помещении. Как должно выглядеть экранирование в этом случае?

Вестница ласково посмотрела на ректора.

— Ну, конечно, все это только для людей. Андроиды будут зачисляться по другому протоколу. Для этого приедет еще одна комиссия.

— Да вы все придумали за нас! — засмеялся проректор, которому надоел этот балаган.

— Именно! — просияла вестница. — Эта процедура была утверждена в процессе внутреннего обсуждения весенней конференции, и наша столица будет первой, кому доверено ее применить. Нас выбрали флагманом нового пути образования!

— А отказаться нельзя? Может, мы по-старому? Что думают другие университеты?— со слабой надеждой спросил ректор.

— Нет! — отрезала вестница. — Отказаться никто не сможет! Это обязательно.

Помолчали.

— Ну что же, — усмехнулся ректор. — Нет так нет. Давайте попробуем по-новому. Позвольте сопроводить вас на обед.

Он поднялся с кресла, проректор и вестница торопливо последовали его примеру.

— А на выходе взгляните на материалы! — чирикнула вестница с облегчением.

— Непременно взглянем, — пообещал ректор. — А сейчас пойдемте знакомиться с новым меню. Теперь наша кухня рассчитывает не только содержание питательных веществ, но и единицы кумулятивного воздействия на организм. Новейшая методика! Позволяет студентам соотнести питание с усилиями.

— Великолепно! Предвкушаю! — откликнулась вестница.

Настроение у нее моментально улучшилось, и не потому, что впереди был какой-то обед, а потому что удалось прогнуть старых дубов. В какой-то момент она опасалась, что ей придется запустить процесс отзыва лицензии, а для нее это было бы равносильно провалу. За который не похвалят. Хотя количество неприятностей в сухом остатке у дедов будет больше. Как можно настолько не понимать пользу изменений? Ведь любые — к лучшему!

Самолет затрясло, освещение салона замигало и погасло.

— Уберите все устройства, пристегните ремни! Мы вошли в зону неработающей станции! Следуем прежним курсом, сохраняйте спокойствие! — прозвучало объявление в динамиках.

Какая прелесть, подумал я. Кажется, я собрал весь комплект. Когда-то я спрашивал отца, что будет, если самолет потеряет поддержку наземной станции. Помнится, он тогда скривился и сказал, что мне не понравится.