Русь непокоренная 2. Бродник

Глава 9

Поселение бродников.

9 января 1238 года

Мы расположились в том месте, откуда я некогда наблюдал за поселением бродников. Конечно же, нашим проводником и гидом был Лисьяр, прекрасно знающий эти места, возможности соседей, внутреннюю кухню их не таких уж простых взаимоотношений.

За ним был и выбор места, даже частью я делегировал командование. Все же лучше послушать знающего, чем пыжиться, что сам знаешь. Но вот выбор стратегии и тактики за мной. Тут я уже никому не позволю верховодить.

— Всех тех, что стоят на вратах, можно убивать, — сказал Лисьяр после того, как мы не менее часа наблюдали за жизнью у соседей. — Дряные они людишки. Не ведаю, зачем Вран оставил сих приспешников Пласкини, что катовали людей. Загубили они немало добрых людей.

Вот так и хотелось спросить: а куда же ты, такой чистый и прозрачный, смотрел? Но не время выяснять эти вопросы.

И то хорошо, что на первом этапе операции хотя бы сомнений нет, кого убивать, а кого щадить. Эти перечисления, кто хороший, а кто не очень, сильно путало карты. Да и опасно это. Тут нужно биться в полную силу, а то кто-то может нанести удар в спину, если начинать щадить людей.

Но на вопрос: отчего же ты всех добрых людей не забрал с собой, Лисьяр только лишь пожал плечами. Понятно, обросли имуществом, не выпячиваются. В каждом обществе всегда больше иных «хатаскрайников». Нужны ли мне такие? Наверное, да. Пусть быт выстраивают. Но задача, конечно, несколько усложняется.

Вот так зайти в поселение, да всех, кто с оружием и выбить! Как иначе? Если не понятно, где условно гражданские, а где комбатанты. Но работаем по факту. Крушить и лить реки крови можно и по ситуации. Я же верил, что серьезного сопротивления не будет. Зайти бы только во внутрь.

— Закрылись они в своём поселении, пускать никого не станут, пока не придёт Вран, — констатировал я, когда мы оттянулись немного в сторону и устроили Военный Совет. — Кому бы они открыли врата?

При общей расслабленности, которую мы наблюдали на поселении, даже разврате, при том, что видели и откровенно нетрезвых поселенцев, рассчитывать, что откроются ворота, не приходилось. Никто за пределы поселения за час так и не вышел, из чего можно было сделать однозначный вывод, что ворота было строго-настрого запрещено открывать.

А без этого нам пришлось бы крайне сложно, если вообще возможно, взять поселение бродников под свой контроль. Вряд ли кто-то из нас, да и я сам, смог бы, как в тех фильмах про ниндзя, бесшумно забраться на стену, вырезать горе-охранников и открыть ворота. Хотя, такому учиться нужно обязательно.

Никто внятно не высказывался, как нам решить вопрос проникновения на поселение. У меня же в голове затаилась одна завиральная идея, но она боролась с эмоциями, которые я, несомненно, испытывал к Танаис. И всё же дело превыше всего.

— Глеб, — обратился я к воспитателю девушки, — показать себя дряхлым стариком можешь?

— Нелегко, но справлюсь, — в некотором роде похвалился Глеб Вышатович. — Так-то я еще вас, молодых живее буду.

Не так уж моложаво он и выглядел, а если ещё и броню скинуть, так и вовсе старик-стариком. Правда, острые и решительные глаза могут сильно подпортить впечатление от общей картины. Но что-то мне подсказывало, что охранники ворот вряд ли будут обладать чутьём или пониманием психологии. Да и не останется времени на анализ ситуации, когда все закрутится.

— Танаис, сколь хорошо ты управляешься ножом? — нехотя, переступая через какой-то внутренний барьер, спросил я у девушки.

— Хватит, кабы горло тебе перерезать, случись что, — в своей грубой манере ответила прекрасная воительница.

Ну чертовка! И даже не хочется грубить в ответ, а хочется… Ну эти хотелки точно нужно оставлять на потом.

— Нет, не можно! — понял, к чему я клоню, один из половцев, Айрат, энергично замахал руками в отрицании и даже попробовал привстать.

Глеб Вышатович, положив ему руку на плечо, усадил строптивца.

Я же не удержался и бросил гневный взгляд на Айрата. Мой конкурент за сердце дамы. Он даже не скрывал того, что по уши влюблён в Танаис. Уверен, что именно она и причина его присутствия здесь.

— Ты думаешь, что сторожа откроют ворота, дабы меня туда впустить с Глебом Вышатовичем? — проявила догадливость и сама Танаис.

— Не ведаю я того мужа, у кого помутнение разума от вида твоего в одеяниях кожаных не случится, — неожиданно для самого себя отвесил я комплимент.

Удивительно было наблюдать за тем, как и без того чуть смугловатая кожа девушки покрылась неестественным розоватым оттенком на лице. Засмущалась? Видать, за всеми колючками у этого симпатичного ёжика есть эмоции. И это вселяло надежду.

Тут же хотелось сказать, что всё — забываем об этом плане и думаем о другом, но я себя сдержал. Хороший же план. Приходят заблудшие два человека, из которых дряхлый старик, ну и девица, которая… ну очень соблазнительная. Конечно откроют.

Три охранника на воротах. Лишь в одном угадываются какие-то зачатки бойца. Двое же других — явно массовка. Один изрядно полноват, что делает его медлительным. Другой — противоположность своему товарищу — низкого роста и худощав, глаза выпученные, будто бы тужится. И точно не боец.

Стража явно тяготилась тем, что приходится находиться у ворот, всё больше отворачиваясь и всматриваясь в происходящее внутри поселения. А там пищали девушки, гоготали братки.

Было ощущение, как в той поговорке: «Кошка с дому — мыши в пляс». Вожак ушёл и, как оказывается, ему особо не на кого оставить поселение, чтобы был полный порядок. Ну, либо тот третий охранник, стоящий на воротах, несколько отличающийся от прочих и больше похожий на бойца, не обладает должными лидерскими качествами, чтобы навести порядок, или просто не хочет этого делать. Развлекается творящимся.

— Тех, кто добре умеет держать топор, Вран забрал с собой, — ранее подтверждал мои догадки Лисьяр.

Это, конечно, вселяло тревогу. Были опасения, что Вран решил сделать ровным счётом то, что сейчас обсуждали мы. Но в нашем поселении оставались бойцы, которые так просто сдать общину не могли. Ведь не могли же? Нужно доверять людям, ну хоть в чем-то. Так что оставалось успокоится и не волноваться за свой дом, когда собирался брать приступом чужой.

Был там и Дюж, который как боец и не очень умелый, или совсем неумелый, но вселял в бродников уважение и даже страх. Так я себя успокаивал.

— Я пойду! — решительно заявила Танаис, глядя мне в глаза.

Я не отвернулся, принял этот вопрошающий взгляд. Она как будто говорила мне, что согласна, скорее, из-за вредности, из-за протеста моему решению.

Вновь сомнения посетили мою голову. Вновь я поборол эти эмоции.

«Ты готов мной жертвовать?»— читал я в ее взгляде.

«Так нужно!» — пытался я отвечать, не произнося ни звука.

Уже через час необычайно красивая девушка, растрепав свои волосы, спадающие с плеч, а еще, будоража моё мужское естество, развязав верхние завязки на своём кожаном одеянии, явив взору глубокое декольте, направилась к вратам. Рядом с ней, театрально прихрамывая, изображая из себя немощного старика, отставая на пару шагов от девушки, плёлся Глеб Вышатович.

Они вплотную подошли к воротам и не были сразу замечены. Я даже успел покорить себя, что не решился быстро приблизиться к поселению и без всяких ухищрений. Стража смотрела внутрь, а не наружу, как должна была.

— Приготовились! — сказал я и направил свой арбалет в сторону ворот.

Я и Лучано, а также Лисьяр и половцы залегали в метрах семидесяти-шестидесяти. Все были готовы пускать стрелы или арбалетные болты. Договорённость была такая: как только ворота откроются, Глеб должен раздвинуть их, а мы — убить стражу.

Я прикусил губу, когда увидел, как отыгрывает свою роль Танаис. Здесь не было слышно, что именно она говорит. Но те позы, которые она принимала, как поглаживала себя по бёдрам, приковывая внимание стражников, глазеющих на девушку со стены, — всё это заставляло нервничать. Чтобы только сверху не полились те слюни, что пускали на Танаис бродники.

Словил себя на мысли, что даже я бы дал приказ впустить такую красотку в поселение. Правда, скорее всего, призвал бы подмогу. Так, чтобы в стороне постояли, на всякий случай.

Ужасный скрип раздался скоро. Он свидетельствовал, в том числе, и о бесхозяйственности. Смазали бы, ну хотя бы своими слюнями, что пускают на пригожих девушек. Ворота открывались натужно, громко. И вовсе не понимаю, почему нет калитки, дверей.

Вот ворота немного приоткрылись — я прильнул к арбалету. Из-за ворот показалась голова того бродника, которого я принял за единственного бойца (подтверждено Лисьяром).

Поглаживая себе по бедрам, заставляя меня сглотнуть ком в горле… Тут резко из-за спины Танаис извлекает нож и без сомнений перерезает горло стражнику. Одним выверенным движением, будто тренируется это делать по сто раз на дню. Я аж дёрнулся. Да, у девушки образ воительницы. И всё же я к ней относился как к девушке, мягкой и доброй, лишь только отыгрывающей выбранную роль. А тут — такое хладнокровное убийство…

— Вот это баба! — с восхищением, несмотря на то, что должен был соблюдать режим молчания, сказал Лисьяр.

Между тем Глеб Вышатович скинул образ дряхлого старика и тянул на себя ворота. Один из стражников вцепился в створку и не давал это сделать. У них был явный паритет, никто не уступал.

— Лучано, можешь? — спросил я у проверенного стрелка.

Тот кивнул, и я отдал приказ стрелять.

— Бдын! — негромко хлопнула арбалетная тетива, болт отправился в полёт.

Третий охранник, который стоял рядом с воротами и ничего не делал, кроме как орал, взывая к помощи, был сражён в голову арбалетным болтом.

Тут же Танаис нанесла три быстрых удара ножом в горло тому стражнику, который продолжал держать ворота и не давал их открыть.

— Пошли! — выкрикнул я, первым поднимаясь и срываясь с места. — Лисьяр впереди!

Давно я так не бегал. Обогнал всех метров на десять и был первым, кто входил в поселение — вопреки тому, что это должен был сделать Лисьяр. Я подбежал и тут же отстранил Танаис, прикрывая её собой.

— Защитник, — зло пробурчала девушка.

И было это сказано с таким упрёком, будто бы я её предал. Вот только обращать внимание на подобные интонации и смыслы не было времени. И зарождающуюся эмоцию пришлось подавить, концентрируясь на событиях.

Я стоял у ворот и водил арбалетом из стороны в сторону, высматривая вероятных противников. Вот один из мужиков меня заметил. Он бежал к вратам, видимо откликнулся на крики стражника. Удивительно, но вдали продолжали звучать мужской гогот и писк женщин. Видимо, у этих людей такое понятие, как захват поселения — не повод отказываться от веселья.

— Бдын! — выжал я рычаг, и арбалетный болт ударил в ногу бегущего к нам мужика.

— А-а-а! — заорал тот, всё-таки привлекая внимание.

Мы уже все стояли у ворот, и вперёд вышел Лисьяр. Ставка была сделана на то, что якобы он пришёл вернуть свою власть. Хоть какие-то права на это бродник, ну или с приставкой «бывший», имел.

Шли клином — впереди Лисьяр, я по правую руку, по левую руку от него Глеб Вышатович, и дальше остальные наши бойцы, ну и воительница, получившая свой лук и стрелы, — мы направлялись к центру поселения. При этом контролировали двери домов-мазанок, порой ставили подпорки, чтобы открыть их было не просто.

— Всем — в топоры! Нападение! — закричал один из поселенцев.

Лисьяр, состроив гримасу жаждущего крови зверя, тут же выцелил крикуна. Пущенная охотником стрела угодила в ключицу броднику, его развернуло, он упал. Мы ускорили шаг. Лисьяр же топором добил пытающегося встать бродника.

— Всем лечь на землю и не шевелиться! — на разрыв голосовых связок кричал я. — Кто будет стоять на ногах — убиваем!

А потом я обратился к своим бойцам:

— Кричите то же самое, сейте панику!

Слово «паника» я сказал так, как произнес бы в будущем. Но, на удивление, меня поняли. И тут же раздалось многоголосие. Такое множество требовательных выкриков, да ещё и подкреплённых реальными действиями, возымело эффект. Многие ложились навзничь и даже зачем-то расставляли руки и ноги в стороны.

Из общей какофонии криков выделялся, ставший чуть писклявым, голосок Танаис. Но она старалась, перекрикивала. Эка грозная штучка! Наверное, именно она и заставляла людей ложиться и отказываться от сопротивления. Я бы такой покорился… раз несколько.

— А-а-а! — с криком из-за угла на нас вылетели трое.

Я откинул свой разряженный арбалет в сторону. Две стрелы тут же угодили одному в грудь, второму — в живот. Третьего намеревался зарубить я. Но неожиданно вперёд выбежал воздыхатель Танаис, лупанул своей саблей в незащищённую голову последнего растерявшегося крикуна.

Парень решил продемонстрировать перед девчонкой, что он боец. Как же это всё по-детски. И почему я, уже взрослый человек, не могу отказаться от участия в этом спектакле? И почему мне это нравится?

— Подводите людей сюда! — приказал я, когда всё было закончено.

Не оставалось ни одного бродника или женщины, даже ребёнка, стоящих на ногах. Теперь было достаточно проверить, чтобы у них не было оружия, и начать разговаривать с людьми.

— Поднимитесь! Теперь я ваш голова. И по воле богов и Господа Бога Иисуса Христа. Если есть тот, кто с этим не согласен, может бросить мне вызов на суд Божий, — начинал я свою речь.

Не было ни одного человека, который бы на тот самый суд меня вызвал. И крайне неоднозначные взгляды бросали на меня люди, которым разрешили теперь стоять и слушать.

Было видно, что небольшой части мужчин я пришёлся явно не по нраву. Но я же не красавица в кожаных штанах и со звонким голоском, чтобы всем нравиться. И всё же большинство смотрели с какой-то надеждой. Тем более, что говорил-то я не как узурпатор или тиран.

— Насилия на поселении более не будет. Никто супружничать заставлять не станет. За это — смерть. Делить еду будете по делам вашим. Кто работает больше, тот ест сытнее… — озвучивал я вполне обыденные и нормальные, в моём понимании, вещи.

Однако, даже понимая то, что это поселение более развито, я всё равно не ассоциировал себя ни с этими людьми, ни с городищем. Даже за этот небольшой срок то поселение, которое мы ещё даже не обнесли стенами, стало для меня родным.

Видимо, мне будет крайне тяжело уходить оттуда, если ситуация будет развиваться не по моему плану и придётся вновь срочно бежать.

Произнеся короткую речь, лишь обозначив общие принципы общежития, я предоставил полномочия Лисьяру, чтобы он наводил порядок. Лучше него обстановку в поселении, которое за последние десять дней уже меняет второго главу, не знает никто.

Через некоторое время, проконтролировав обстановку, я расположился в самом большом доме на поселении. Мне нужно было подчеркнуть свой высокий статус, что именно я здесь главный. Поэтому ли ел баранину со пшеничными лепешками, заедал все это пшенной кашей, в прикуску с луком и салом. Не переесть бы. Но как начал, когда мне принесли еду, так не в силах остановиться.

Поймал себя на том, что хочу припрятать кусок сала, чтобы принести на поселение и покормить кого-нибудь. Может Беляну и ее сына? Как же у меня все сложно!

Хотя мысли о том, чтобы мне оставаться тут, не возникает, даже если тут так сытно будут кормить. Придётся жить на два поселения и управлять ими набегами. Здесь же, как я думаю, вполне себе справится Лисьяр. Да и в целом, я бы произвел рокировку и кого забрал на свое поселение, а иных оттуда сюда перевел. Нам крепость нужно строить и мужские руки очень нужны.

— Дозволишь, голова? — прозвучал тонкий девичий голосок.

Я посмотрел в сторону вполне добротной двери, которая распахнулась, а на пороге стояла девушка. Она была в шубе, но дверь закрылась, а шуба слетела, под ней же — лишь полупрозрачная ночная сорочка. На входе стоял Волк. Довольный, как кот объевшийся сметаны. У него был приказ никого не пропускать, не обыскав. Наверное обыскивал такую нимфу с особым тщанием.

— Ты примешь меня к себе? — спрашивала девушка. — Я не по принуждению. Я, как ты, голова, поведал нам, по своей воле пришла. Как бы иные не пришли ранее меня. Возьми меня к себе в прислужницы, прислужу, что довольным ходить будешь.

М-да… Что поделать, раз такие нравы. Вот молодая женщина подсуетилась и сразу же решила оседлать ситуацию, резко повысить свой социальный статус. У меня в общине, конечно, тоже не слишком уж строгие взгляды на половые отношения. Но настолько откровенно себя…

Что-то я слишком идеализирую спасённых мной некогда людей. А разве Акулина не приходила и не предлагала себя? И Беляна попала ко мне в объятия не потому ли, что сама пришла и предложила быть с ней?

Так что, прежде чем кого-то обвинять в распутстве и упадке нравов, нужно бы посмотреть, как с этим обстоят дела у меня самого и у моего близкого окружения.

— Не по нраву я тебе пришлась? — огорчённо спрашивала девушка.

Я изучающим взглядом более пристально взглянул на неё. Да, чего не отнять, того не прибавить: она была красивая, даже очень. Женские формы выпирали там, где это положено, рыжие волосы были длинными и, казалось, ухоженными. Всем хороша девка. И смотрю на неё, а внутри ничего не ёкает. Пусто, безэмоционально, неинтересно.

Уже было думал отправить её подальше, но пришла мысль…

— А сослужи-ка ты мне службу. И на том благодарность моя будет превеликая. И возлегать со мной не потребно, а жить будешь сытно… — я замолчал, изучая реакцию девушки.

По-моему, она была готова, если не на всё, то почти на всё. Слушала внимательно, ждала предложения.

— Коли соблазнишь и возляжешь с одним ратным, половцем, на которого укажу, то пристрою тебя, и будешь жить не хуже, чем ранее, — сказал я.

Коварно вот так вот «отваживать» конкурентов от Танаис? Ну, ничего не поделать. Разве же мне нужен ревнивец, который будет меня ненавидеть, между тем который отлично стреляет из лука? А так… если получится, конечно, то либо для Танаис он и вовсе перестанет восприниматься как мужчина, ну или она на него обидится крепко. Желательно третий вариант, когда половецкий горячий парень забудется в объятиях рыжей…

— А как зовут тебя? — спросил я.

— Рябая, — ответила девушка.

Имя соответствовало внешности. Веснушек на ней было много, даже не представляю, сколь ярким будет лицо у девушки по весне, когда солнце раскрасит рыжие точки на лице, и, похоже, на всем теле. Была, судя по всему, чуть ли не на окладе у вожаков. Такую яркую особо они вряд ли выпускали из вида.

— Иное имя придумаю тебе, — сказал я, вышел из дома, нашёл взглядом половецкого воздыхателя по Танаис, указал цель для девушки. — Его зовут Айрат. И если он станет твоим, то у тебя все будет.

Рыжая ухмыльнулась, очень многозначительно облизнула губы и направилась на «охоту». Ну, боги ей в помощь!

А потом начались доклады, сообщения. Было важно, сколько чего мы берём и как это распределить между двумя поселениями.

— Голова, там… э-э прибыли Мстивой, Дюж, Мирон… — доложил мне к обеду Волк.

— Одни, без людей? — спохватился я.

— Одни, — сказал Волк.

Он был напряжён. Наверное, как и я, сразу подумал, что наше поселение подверглось нападению, потому воины и пришли сюда. Но я уже понял, что Вран обезврежен, возможно, и убит. Не могут они оставаться в живых, бежать, не оставаться защищать. Дюж не оставил бы в опасности Беляну.

Так что мои владения расширяются. Уже два поселения, правда, оба всё ещё почти беззащитны. Но пропитаться сможем. И это уже хорошо.

Остаётся теперь заявить о себе как о броднике. А то получу и с ними войну и карательную акцию со стороны монголов. Ведь не только это поселение числиться за этим странным народцем, похожим по укладу на казаков, но явно не они. По крайней мере, как я понимаю казачество.

Есть и на Дону ещё общины бродников, и на Днепре, даже на Дунае. И ордынцы их не трогают. Почему? Соображения уже есть. И мне так же нужно. Чтобы не трогали, а вот я, еще как.

Ещё сегодня ты обычный комерс в Российской глубинке, а завтра ты дворянин, владелец деревни, земель и крепостных, одним словом барин.

https://author.today/work/421381