Брат для волчонка 3

Глава 13

Рэм подождал ещё пару минут и решил, что двадцать — это он перегнул. Вдруг сержант не выдержит и пошлёт десантников на поиски? Маячок-то не двигается, мало ли что стряслось с его хозяином?

Он представил себе багровую физиономию сержанта Нуба и усмехнулся. Лезть не понять куда через дырку в развалинах было глупо с его стороны. Но ещё глупее — нервы свои распускать.

Дерен Рэма избаловал. Приучил, что старший — и умнее, и выдержаннее. А «в поле» — оно вон как смешно выходит.

И ведь никто не смеётся. А почему?

Почему на «Персефоне» другие порядки? Почему опытный сержант, а в прошлом — вообще капитан, заводится с пол-оборота? Дерен бы только посмотрел на Рэма, и конец конфликту.

Может, дело в том, что Дерен — уже не совсем человек, как считает Бо? Но — кто он тогда? А капитан, Рос, Неджел?

Да на «Персефоне» куча парней, которыми Рэм не сумел бы вот так «покомандовать», даже если бы его комкрыла уполномочил. И рот бы открыть не сумел — стоял и шевелил губами, как рыба в воде.

Рэм посмотрел на браслет — семь минут прошло. Ладно, хватит комедию ломать.

Он огляделся напоследок, прислушался и вдруг услышал идущее из-за спины, прямо из камня:

— Я думал, ты испугаешься.

Как Рэм не подскочил и башкой не впечатался в нависающую плиту — он и сам не понял. Никакой «биологии» в пределах десяти метров — датчики не показывали.

Глубже системы мониторинга периметра развалины не пробивали. Но и этого хватало пилотам с той же «Персефоны», чтобы успеть засечь, как кто-то движется под городом. Потому и пачку печенья успели и подсветить, и распознать.

Рэм видел — в туннеле на десять метров во все стороны не было никого, но голос-то был. Мальчишеский.

— А я что, трус? — спросил Рэм максимально спокойно, как сумел. — Ну и ты вылазь уже. Слышно плохо. Да и вообще… Ты же понял, что мы гражданских не убиваем. Это кто-то из ваших стреляет по пацанам. У нас вообще нет приказа никого убивать.

— Перемирие? — спросил невидимый и не тестируемый системой собеседник.

— Хуже, — сказал Рэм. — Юг Империи объединяется с Содружеством. Нам теперь воевать смысла нет.

— Врёшь?

— Да ну, на фиг. Зачем?

— А корабли почему висят? Ну и валили бы себе на развязки?

— А потому что есть ещё Север Империи. И там объединением недовольны. Так что взрывчатка с Прата опять нужна не на мирные цели. Но ты-то вылазь?

— А мне зачем?

— Поговорить. Ты же не один тут сидишь. Тот пацан, что вчера приходил, сказал, что вам жрать нечего. Вылазь, придумаем что-нибудь.

— Давай так говорить?

— Тебя система не определяет. Наши мне не поверят, скажут, что померещилось. А тут, наверное, консервами не обойдёшься — полевую кухню надо поставить. Да ты не бойся. Никто тебя не тронет. Под мою ответственность. Ты же тоже не трус, раз пришёл.

Пацан замолчал. Думал, наверное, или с кем-то советовался.

Пауза затягивалась, и Рэм всё косился на браслет: как бы не потеряли его, как бы искать не полезли?

— Если поймаете — всё равно ничего не скажу, — снова зашелестел голос.

— Да нужен ты нам. Приютский, поди? И что, привык, что сильно кому-то нужен? Мы же не звери, чтобы вы тут с голоду помирали. Вылазь.

Пацан вздохнул, шумно, с потоком воздуха, и до Рэма дошло, что тот довольно далеко, а говорит с ним через… длинную… щель или трубу, проложенную в развалинах.

— Хорошо, — пацан ещё раз вздохнул. — Убьёшь — пусть тебя Белые судят. Через час, у входа.

— Забились.

Рэм с облегчением распрямился, посмотрел на браслет, где время уже подбегало к оговорённым двадцати минутам, и быстро полез наверх.

Психологически он рассчитал правильно: на сержанте уже лица не было.

Но обстановку он оценил верно, сразу сообразил, что Рэм лазил не просто так.

— Ну? — спросил он. — Нашёл что-то?

— Через час узнаем, — не стал открывать карты Рэм.

Внутри у него был праздник — получилось! И на лице эта радость проступала, конечно, как её спрячешь?

— Сейчас отходим на полчаса-час. И нужно установить наблюдение, но скрытно, — приказал он.

— Видел кого-то? — уточнил Добрый.

— Слышал, — признался Рэм. — Пытался уговорить выйти. Но спугнуть его проще простого. Постарайтесь хоть сейчас не спалиться, а?

— Надо было дрон… — буркнул сержант Нуб, засопел, но велел десантникам отходить.

Датчики засекли «гостя», когда он появился в туннеле в развалинах метров за восемь до выхода.

— Там что-то сильно сигналы глушит, — сказал «в ухо» Рэму дежурный связист. — Как из ниоткуда возник. Медленно движется по туннелю.

Рэм один сидел у щели между плитами. Ну как, один. За ним наблюдали, но время замаскироваться у десантников было.

— Дошёл до линии выхода. Стоит, — сообщил связист.

Рэм не повернул головы в сторону развалин.

Он открыл браслет и стал копаться в дружеских файлах. Вызвал над запястьем голографическую фигурку Кьё со щенками.

Очень жалко было, что не удалось раздобыть ни одного из четырёх щенков последнего помёта, а больше медик собаке рожать не разрешил.

На щенков была, оказывается, целая очередь с других кораблей. Одно дело — позволить экипажу протащить с грунта непонятно чем болеющую собаку, другое дело договориться официально и взять привитую, уже адаптированную к космосу и условиям жизни на крейсере.

Грантские охотничьи хорошо переносили перепады гравитации, гóлоса почти не подавали, а щенки Кье ещё и к военному порядку были приучены с самого рождения. Их разобрали «авансом».

Но Амаль-то так и осталась без собаки. На Кьясне можно было купить только глуповатого генмодификанта, выведенного под охоту в дэле. В друзья такой пёс не годился.

А вот на Гране собаки до сих пор разводились самые обычные — умные, каждая со своим характером.

На Мах-ми Рэму такие тоже не попадались. Он раньше и не знал, что настоящие собаки такие забавные.

— Стоит у выхода, — сообщил связист.

Рэм поднял голову и посмотрел в сторону расщелины в плитах.

— Выходи уже? — позвал он. — Ты же не думаешь, что я совсем без спецсредств?

Рэм был в лёгком доспехе, чтобы не сильно в глаза бросалось, но прикрывали его серьёзно.

Перед входом что-то блеснуло, но Рэм не испугался.

— И фонарик выключи, — сказал он. — Я — Рэм Стоун. Пилот с «Персефоны». Нас сюда прислали, чтобы как-то разобраться уже, что тут у вас происходит?

— Да ну? — раздался совсем другой голос. Не тот, что Рэм слышал в развалинах. — А постарше у вас никого не нашлось?

«Гость» ловко протиснулся в щель между плитами. Он был белобрысый, худой, но довольно высокий и крепкий. Уже даже и не подросток — лет шестнадцать ему было точно, а может и семнадцать.

Комбинезон на этом «госте» был курсантский. Рэм сам носил похожий на спецоновской станции.

Белобрысый выбрался наружу и остановился, прижавшись спиной к плите. Готовый драпать, если ему чего вдруг померещится.

И это он зря. Должен бы понимать, что теперь-то его точно поймают. Пора договариваться, а не убегать.

— Нашлось, — согласился Рэм. — Только тебе со мной говорить будет, наверное, проще?

— А ты — прямо настоящий пилот? — гость смерил Рэма подозрительным взглядом.

— Могу корабельный журнал показать. И позиции в рейтинге, — кивнул Рэм. — Мне девятнадцать. Я три года назад в спецон завербовался. Возраст себе приписал и…

Рэм услышал, как в ухе подавился воздухом связист.

— И взяли в шестнадцать? — не поверил гость.

— Ну, я же тут стою, значит, взяли. Правда, не сразу, с год боялся, что вылечу. А ты сам — приютский?

— А чё, похоже, что просто с неба упал?

— Не-а, — сказал Рэм и рассмеялся. — Похоже как раз на приютского. Я читал, тут до совершеннолетия держали?

Гость мотнул головой:

— Нет, до шестнадцати. Потом учиться куда-нибудь отправляли. Но я не успел.

— А имя-то у тебя есть?

— Трайн.

— Это кличка.

— А тебе пока хватит. — Белобрысый Трайн сделал пару шагов к Рэму и сел на соседний обломок плиты. — Ну и чего ты хотел?

— Хотел доказать своим, что люди под развалинами есть. Что надо вас накормить и эвакуировать. Но без твоей помощи — это никак. Осмотрись. Хочешь — в расположение пойдём? Никто тут тебя не тронет.

Трайн огляделся, но затаившихся десантников не заметил. Рэм знал, что они не дёрнутся. Его величество сержант Нуб временно утёрлись и мешать не будут.

— А это правда, что война кончилась? — спросил белобрысый гость.

— Правда, — кивнул Рэм. — Но дэпы пока об этом молчат. Только в личных каналах есть. У нас теперь тёрки с Севером Империи. Сложно там всё. Сейчас переговоры идут, после них об объединении Юга должны объявить официально.

Белобрысый Трайн фыркнул:

— И ты им веришь, политикам этим?

— Там мой капитан, я ему верю.

Трайн помолчал немного и поднялся.

— Если еда есть — давай лучше мне.

Рэм услышал в наушнике отголоски спора. Сержанту-таки хотелось задержать гостя и как положено допросить.

Вот же зараза. Пусть только влезет, Рэм его Дерену сдаст! На запчасти мозга!

— Ты же не унесёшь много? — сказал он, стараясь не показать тревоги и напряжения. — Давай мы к вечеру сюда затащим кухонную машину, кашу какую-нибудь сварим? А вы — выбирайтесь и подходите.

— Зачем? — нахмурился гость.

— А что, не охота поесть горячего? Мы попробуем с красным крестом договориться про эвакуацию — но это дело небыстрое.

— Почему?

— Потому что повстанцы палят из развалин. С ними мы на контакт выйти пока не можем.

— Решили, типа, нас вывезти, а потом плазмой шарахнуть по городу?

Рэм фыркнул:

— А вы типа чем-то мешали?

Трайн вздохнул и посмотрел себе под ноги. Конечно, приютские — не помеха. Какому Хэду они нужны?

Рэм встал. Он сидел на коробке спецбрикетов — такая очень калорийная армейская еда. И лёгкая.

— Бери, — сказал он и поднял коробку.

Трайн шагнул к нему.

Он оказался ростом почти с Рэма. Крепкий такой, хоть и худой.

— Тащи к своим, — Рэм сунул коробку в руки белобрысому. — Следом не пойдём, не бойся. И — выходите к вечеру? Я — сам с Мах-ми. Голод — это та ещё дрянь. К вечеру мы кашу сварим. Обидно будет, если испортится.

Трайн кивнул и попятился к расщелине между плит. Рэм так и не понял, убедил он его или нет.

— Ну и чего мы этим добьёмся? — свирепствовал сержант Нуб парой часов позже.

Они сидели в командирской палатке — Рэм, Добрый, трое разведчиков, два связиста и сам комбриг.

— Мальчишку надо было допросить на предмет повстанцев! — настаивал он.

— Нет, — отрезал Рэм. — Знаю я ваши методы. Если что-то знает — сам скажет.

— Да он не придёт!

— Придёт. Мы же документы подняли. Приютские в городе были от семи до шестнадцати лет. Этот парень — из самых старших. У него там детей — голодных вагон. Вы, сержант, видели толпу голодных детей?

— Кухню подгонять будем? — спросил Добрый.

— Будем, — сказал Рэм.

— А если не придут?

— Если не напугаем — придут.