#Бояръ-Аниме. Моров. Том 9

Глава 23

Слуги, кормившие Александра, постарались слиться с окружением, старательно делая вид, будто их тут нет. А сам княжич Царьградский задорно лопотал, размахивая ручками и грозясь перевернуть тарелку с молочной кашей на своем столике.

— Иван Владимирович, поздравляю с возвращением, — произнес Виктор Константинович. — Понимаю, что вы только что добрались до дома, и потому не стану надолго отвлекать от семьи. Скажу лишь, что ваш двоюродный дядя отправился в турне по Европе на смену вам. Результаты его работы скоро увидит весь мир.

Я громко усмехнулся.

Понятно, что Василий Владимирович долго бы без дела не усидел. Тем более когда вокруг творятся дела такого масштаба, а Окунев остается в стороне. Это слишком больно для «Косаря» — пропустить подобное развлечение. Да, опасное, но таков уж Василий Владимирович. Его тянет в любое пекло, и он очень болезненно переносит отсутствие возможности влезть в новые конфликты.

— Спасибо за информацию, ваше императорское величество, буду иметь в виду, — отозвался я.

Снежка приподняла бровь, внимательно наблюдая за мной и не спеша приступать к трапезе. Моя супруга уже привыкла, что мне звонит сам император, но тот факт, что после подобных разговоров я обычно исчезаю на долгое время, ее изрядно напрягал.

Конечно, прекрасно, когда твой супруг на хорошем счету у правящего рода, получает за это награды и прибыль. Однако княгиня Царьградская оставалась не только титулованной особой, но и женщиной. А потому ничего хорошего от звонка она явно не ждала.

— Пока вы дома, присмотрите за его семьей, князь, — перейдя к делу, произнес Виктор Константинович. — По окончании этой эпопеи вас обоих будет ждать достойная награда в Москве. Так что готовьтесь к торжественному награждению.

— Премного благодарен, государь.

— Пока что от вас больше ничего не требуется, — продолжил его императорское величество. — Занимайтесь своими делами, запускайте университет, обустраивайте княжество. И, кстати, учтите, что этой осенью вы с супругой приглашены на венчание наследницы престола. Знаю, что женщинам нужно время на подготовку, а уж благородным женщинам — еще большее. Так что можете обрадовать супругу.

— Обязательно так и сделаю, государь, — ответил я.

— И еще одно, — сменив тему, произнес император. — Тут Министерство иностранных дел попросило меня восстановить все контакты в Италии. Сами понимаете, переворот там или нет, но связи поддерживать необходимо. Удержится их король, или новая династия на престоле окажется — Российской Империи так или иначе придется поддерживать отношения с Римом и Ватиканом.

— Мои контакты в Италии, конечно, немного иного порядка, чтобы заинтересовать высокую политику, — проговорил я. — Но с радостью помогу нашим дипломатам всем, чем смогу.

— Это хорошо, я вышлю к вам младшего Завьялова, — ответил Виктор Константинович. — У вас уже налажен тесный контакт, пообщаетесь в неформальной обстановке. Заодно и компанию своей супруге организуешь — я прикажу Михаилу Игоревичу взять с собой в этот перелет свою жену.

Разговор все больше начинал мне казаться крайне интересным. Дело не в том, что Завьяловы прилетят и мне нужно будет рассказать им о тех связях и договоренностях, которые я заключил в Риме. Меня куда больше волновало, что об этих встречах со мной договаривается сам государь.

Императору нет нужды вникать в такие вопросы. Министерство иностранных дел вполне могло бы само со мной связаться, договориться о прибытии Михаила Игоревича с супругой, подготовить перелет и организовать им культурную программу. Но Виктор Константинович, как и весь род Романовых, слишком сильно передо мной в долгу. И таким образом государь не просто пытается привязать меня дополнительно к Российской Империи, но и явно прощупывает почву на тему моей лояльности короне.

— Ваше императорское величество, — обратился к собеседнику я, — позвольте спросить прямо: кто-то нашептал вам, что Царьградское княжество хочет отколоться от Москвы? Мне приятно услышать от вас поздравление, но все остальное… Это звучит странно.

Виктор Константинович тяжело вздохнул.

— Это не телефонный разговор, князь.

— Понял, ваше императорское величество, — ответил я и повернулся к супруге. — Дорогая, мне срочно нужно отлучиться до вечера. Кремль на проводе.

Снежка вскинула брови, на лбу появилась недовольная морщинка, но она все прекрасно понимала. Да и слышала, о чем я говорю с императором, так что сложить два и два труда для нее не составило.

— Постарайся не опоздать на ужин, Ваня, — чуть склонив голову, сказала она.

— Люблю тебя, моя дорогая.

Я поцеловал супругу в губы и тут же, не бросая трубку, прошел к окну.

— Я сейчас буду, ваше императорское величество, — сообщил я монарху. — Пожалуйста, предупредите гвардию, что меня не нужно сбивать.

И, не дожидаясь ответа, взмыл в небо.

Италия, Рим, королевская резиденция.

— Ваше величество, вы сильно упростите нам всем задачу, если подпишете этот документ, — положив перед монархом бумагу, произнес Лучио Кастеллани. — Никому не нужна гражданская война, и в наших общих интересах закончить ее как можно быстрее. Она вредит не только нашим гражданам, но и бизнесу, и международным отношениям. Вы знаете, например, что несколько верных вашему роду аристократов попытались устранить членов посольств сразу нескольких стран? К счастью, нам удалось их защитить, а вот русские отбивались сами.

Его величество Умберто смотрел на главу мафиозной группировки, вторгшейся к своему монарху, как к себе домой. Жена и дети ждали под охраной в другой комнате, и хотя боевики итальянской мафии относились к ним со всем возможным уважением, им не позволяли покинуть покои. И король Италии не сомневался — несмотря ни на какое почтение, если он сейчас воспротивится, их просто перестреляют.

Да, волнения начались не внезапно, но что король мог сделать, если власть в стране де-факто захватили кардиналы. Каждый из них тащил одеяло на себя, их преподобия не только Папу по своему желанию на престол возводили, но и вершили внешнюю политику.

А всему виной ошибки, которые еще отец Умберто совершил в молодости. Слишком тяжелый компромат оказался в руках католической церкви, и вот теперь пришел час расплаты.

Сохраняя внешнее спокойствие, его величество аккуратно взял документ и пробежался взглядом по тексту. Чем дольше он читал, тем сильнее на его лице отражалось недоумение.

Король ожидал чего угодно — высылки из страны, низложения до простолюдинов. Но нет, мафия принесла отречение, которое позволяло сохранить не только большую часть накопленных поколениями средств, но и лицо.

По сути своей это была почетная отставка. С достойным пожизненным содержанием для детей и внуков, которым еще только предстояло родиться на свет. Достаточно недвижимости, в том числе и коммерческой, чтобы не задумываться о том, на что жена и дочери купят новые платья на следующий модный сезон.

И за все это было нужно отдать лишь одно — власть и права на престол за всех своих потомков. Навсегда, без возможности вернуться на трон.

— Это очень щедрое предложение, — подняв глаза, заметил его величество Умберто. — В чем подвох?

Господин Кастеллани улыбнулся.

— Несмотря на то, что произошло, вы наш король, и ваши предки были нашими королями, ваше величество, — ответил мафиози. — Мы слишком любим Италию, чтобы вредить ей. И именно поэтому мы были вынуждены взять в руки оружие — чтобы отстоять ту страну, которую мы так любим, как полагается мужчинам.

«И как этого не смог сделать ты». Этого Лучио не сказал, однако монарх и сам понял прекрасно. Сложно вмешиваться в дела кардиналов, когда висишь у них на крючке. Но если подписать отречение в таком виде, это уже будет не проблема Умберто и его рода. Да что там! Приди к нему с таким предложением месяца два назад, до того, как в Риме начались эти страшные приготовления к войне, король бы обнял своего спасителя и расцеловал.

— Здесь не сказано, в чью пользу я должен отречься, — вновь взглянув на документ, проговорил монарх.

— Это же очевидно, ваше величество, — пожал плечами Лучио Кастеллани. — В мою.

Он вытащил из внутреннего кармана пиджака перстень аристократа и положил его на столешницу перед пока что еще своим королем.

— Так, значит, ты и есть тот самый бастард, которого кардиналы так долго искали, — усмехнулся Умберто и тут же взялся за ручку. — В таком случае я буду спокоен, что передаю власть и корону в руки достойного сына Италии. Правь мудро, дорогой племянник.

Подпись легла на бумагу.

А уже через час из резиденции под охраной нескольких десятков боевых машин в последний раз выкатился королевский кортеж. Уже завтра на нем сменятся гербы, но сейчас Умберто ехал в свою новую резиденцию вместе с семьей и благодарил Господа за то, что тот нашел способ спасти и уже бывшего короля, и весь его род. А вместе с ними и Италию.

Кастеллани же, наблюдая за тем, как удаляется его дядя, покрутил на пальце родовой перстень. Хорошо, что русские предоставили свои ресурсы. Теперь осталось выполнить свою часть сделки — разобраться с кардиналами и подписать договор о всеобъемлющем стратегическом партнерстве.

Москва, Кремль. Иван Владимирович Моров.

В меня действительно не стали стрелять, когда я подлетел к сердцу страны. Плавно приземлившись перед центральным входом, я кивнул внимательно наблюдавшим за мной гвардейцам. Тут же из-за их спин появился слуга Романовых.

— Ваше сиятельство, — быстро поклонившись, заговорил он, — его императорское величество велел сразу же провести вас к нему, как только прибудете.

— Ведите, — разрешил я и двинулся вслед за посланником государя.

Думал, меня снова проведут тайными тропами, чтобы проход по многочисленным коридорам занял меньше времени, однако все было с точностью до наоборот: слуга вел меня через самые многолюдные залы и коридоры.

Я прекрасно слышал, как за моей спиной чиновники и немногочисленные придворные перешептываются.

— А что, Моров уже вернулся из Италии?

— И сразу докладывать государю. Верный сын Отечества, всегда помнит о нашем императоре.

— А я вот слышал, что князь не слишком-то ладит с государем.

— Вы выбрали крайне неудачное место для таких сплетен.

— Да, вы сами посмотрите, разве стал бы его императорское величество допускать до себя недоброжелателя?

— А смог бы он запретить? Князь Царьградский — первый аристократ за сколько лет? Вырвал силой, не оставив императору выбора. Нет, господа, вы как хотите, а я считаю, что князя нужно серьезно ограничивать. Что он там сделал для Российской Империи? Обелиски массового исцеления? Так, позвольте, чем наши артефакторы хуже?

— Тем, что они ничего подобного сделать не смогли, например. Да и те новинки, которые появляются — к ним всем приложил руку его сиятельство. Либо сам лично разработал, либо чародеи на его предприятиях.

— Но это же Панфилов…

— Герман Мстиславович всего лишь младший партнер. И кажется мне по итогу этого разговора, что вам нечего делать в нашем аналитическом отделе. Такое пренебрежение к сбору информации и тяга распускать ничем не подкрепленные сплетни на вашей должности — дорога в Сибирь.

И примерно так говорили в каждом зале, где было достаточно людей для обмена мнениями. Слуга шагал впереди меня невозмутимо, а мне стоило большого труда не смеяться над глупостью, которая долетала до моего слуха, несмотря на расстояние.

Ограничить они меня хотят? Интересно, каким образом?

Впрочем, разумеется, поводов для веселья нет. Кто бы ни породил эти слухи, он сумел вбить клин даже в Кремле, самом информированном месте Российской Империи. А если здесь сомневаются в моей лояльности, что скажут в провинции, где меня не знают вовсе?

И без слов становится понятно, почему император решил поговорить со мной с глазу на глаз. Общество требует от своего монарха разобраться со слухами и либо подтвердить их, либо опровергнуть. Каким именно образом удалось заронить зерно сомнения в моей верности правящему роду, я все равно так или иначе узнаю. Но как бы то ни было, без поддержки дворян Романову не удержать страну на плаву. А это значит, что Виктору Константиновичу приходится считаться с их мнением.

Наконец, мы остановились перед дверьми в рабочий кабинет государя. Секретарь жестом отпустил слугу и доложил обо мне.

— Пусть заходит. И приготовь нам кофе, как князь любит, — раздался голос из-за двери.

Я прошел внутрь, и секретарь тут же прикрыл за мной дверь. Характерный щелчок замка запустил целую волну магических защит. В мгновение ока кабинет оказался отрезан от остального Кремля — ни подслушать, ни прорваться. Конечно, абсолютной защиты не существует, но вломиться к государю будет крайне трудно. Особенно если учесть наличие гвардии в коридорах и приемной.

— Добро пожаловать, Иван Владимирович, — указывая мне на диван, установленный у стены, с вежливой улыбкой произнес император. — Не думаю, что стоило срываться в первый же день, как вернулся домой. Но, впрочем, раз уж ты здесь, я бы хотел с тобой поговорить о сложившейся ситуации.

Я кивнул, опускаясь на сидение. Император выбрался из-за стола и сел в мягкое кресло напротив меня. Закинув ногу на ногу, он дождался, когда секретарь войдет в кабинет с подносом. Мои ноздри затрепетали, опознавая любимый сорт кофе.

— Меня не беспокоить, — предупредил государь, лично наливая нам кофе из кофейника.

— Будет исполнено, ваше императорское величество, — прежде чем закрыть дверь, поклонился подчиненный.

Несколько секунд мы с монархом наслаждались прекрасным кофе. Отличный жест — демонстрация доверия, открытости. Он ведь мог и не пить со мной тот же напиток, а мой кофе, например, отравить.

Не то чтобы я в это верил, но учитывая, что мы не в подворотне, а в Кремле, и тут в коридорах совершенно не стесняются обсуждать, не предатель ли я, возможно всякое. И тот факт, что меня не отравить, тут роли не играет. Императору неизвестны все мои возможности, и попытаться он мог — я это допускаю.

Когда на кону Российская Империя, возможно все. Да, я усилил страну, как, наверное, ни один чародей до меня. Однако, как показала практика, все мои достижения сливаются врагам чуть ли не по щелчку пальцев. Так что можно смело вычеркивать все мои успехи из действительно важных свершений во благо государства.

Я силен, а значит, опасен.

— Ты послушал, о чем говорят в Кремле? — задал вопрос император.

— Послушал, Виктор Константинович, — вращая чашку с остатками кофе, легко кивнул я. — И меня удивляет, что им до сих пор не вырвали языки за подобное обращение с именем аристократа.

— Ты многое сделал для страны, стал князем, — замедленно проговорил государь. — Но и они не последние люди в Российской Империи. Слухи о том, что ты заручился поддержкой иностранцев, активно вливаешь в Царьград деньги американского миллиардера, который стремительно захватывает континент — они ведь не на пустом месте возникли.

Я чуть склонил голову.

— Если вашим людям неведомо значение слова «инвестиции», предлагаю устроить им тест на профпригодность. Возможно, они занимают свое место совершенно зря, — равнодушно ответил я. — Мне досталось не просто княжество. Да, первое за черт знает сколько лет, однако оно больше походит на пепелище до сих пор. А ведь и я, и княгиня приложили немало сил, чтобы ситуация в Царьградском княжестве, на родине православия, улучшалась. Да, нам еще предстоит немало труда вложить, чтобы эта земля принесла тот уровень дохода, который имеется в потенциале, но быстро даже мухи не размножаются. На все нужно время.

Несколько секунд государь молчал, разглядывая меня. О чем он думал, мне было неведомо, но зато я получил возможность делать то же самое. И выводы, к которым я приходил, на самом деле меня печалили.

Пока я бегаю по всему свету, защищая Российскую Империю, отрывая время от семьи, своего сына и наследника, забочусь о простолюдинах, стараюсь наладить быт простого подданного, какая-то тварь наушничает императору на меня. Да, многие факты можно трактовать двояко, однако… Виктор Константинович эту тварь слушает.

Вода точит камень, и доверие монарха потихоньку стачивается. Так что нужно иметь это в виду и принимать дальнейшие решения исходя из этого. Если императору важнее мнение какого-то приближенного человека, чем лояльность сильнейшего чародея современности, Бог ему судья.

— Я все это понимаю, Иван Владимирович, — вздохнул государь. — Однако настроения в обществе меняются. Нашелся кто-то достаточно умный, чтобы запустить эти слухи так, чтобы Служба Имперской Безопасности не смогла определить их источник. А ты прекрасно знаешь, как работает репутация: даже если ты на самом деле кристально чист, осадок от этой ситуации останется.

Я равнодушно пожал плечами.

— Видимо, рановато я решил, что прополол дворянское общество, — высказался я. — Раз эти люди не стесняются повторять то, что услышали, значит, либо согласны с этими словами, либо глупы настолько, что не видят дальше собственного носа. Но что я могу в такой ситуации, ваше императорское величество? Объявить войну всем благородным родам и вырезать их под корень?

Он вскинул бровь, готовясь что-то возразить, но я поднял руку, останавливая его, и продолжил:

— Для этого мне потребуется день-два, учитывая, какого уровня подготовку придется провести, — закончил я. — Однако, подозреваю, ты не одобришь этого подхода, да и кое-кого мне все же придется оставить — тот родственник, этот партнер, а кто-то мне просто нравится, кого-то я уважаю. Но если я устрою настоящий террор, на который в действительности способен, на меня даже самые близкие станут смотреть, как на кровожадного психа, который не может остановиться.

— Рад, что ты это понимаешь, — с явным облегчением выдохнул Виктор Константинович.

— Чего я не понимаю, государь, так это почему ты позволяешь этим слухам расползаться, — жестко отрезал я. — Ведь ты должен быть гарантом, первейшим моим союзником. Хотя бы по той причине, что я стал первым аристократом в Российской Империи и могу послужить альтернативой разросшемуся дворянству. Оно получило слишком много вольностей, восстановленная аристократия еще долгое время не смогла бы на тебя давить. Но вместо того, чтобы пресечь эти сплетни, ты игнорируешь их, тем самым создавая несправедливость. Плевать на мои личные достижения, но эти люди порочат имя моей супруги, моего сына. Есть черта, переход за которую я не прощу никому, Виктор Константинович.

Ситуация на самом деле меня крайне разозлила. Ведь это благодаря мне Романов сел на трон. И вот так он мне платит за то, что я его фактически возвел на престол? Вторая императорская семья, которая вот так вытирает об меня ноги — это чересчур.

А потому я уже понял, как закончится этот разговор. С врагами своей страны я говорю с помощью языка силы, и это работает. А раз у меня же дома какие-то твари могут настолько свободно мешать мое имя с грязью, и власть меня никак не защищает, я возьму власть в свои руки.

— Я даю тебе три дня, — произнес я. — Либо виновник будет найден, казнен прилюдно за попрание моего доброго имени, а все разговоры будут пресечены официальным выступлением по центральному телевидению.

— Ты угрожать мне вздумал? — удивленно вскинул брови Виктор Константинович.

Я спокойно выдержал взгляд монарха.

— Я устал подтирать зад всем, кто не способен выполнять свою работу, — глядя ему в глаза, ответил я. — Так что-либо ты берешь себя в руки и вспоминаешь, кто в Российской Империи император, либо им стану я. Конечно, я не стану лить кровь прошлой династии — мне это ни к чему, ты просто подпишешь отречение в мою пользу, и я сделаю все, чтобы навести в Российской Империи такой порядок, какой тут должен был быть наведен уже очень давно. Я этого искренне не хочу, у меня сын совсем маленький, я хочу не управлением государства заниматься, а наследника растить. Но если ты не оставишь мне выбора — я сделаю так, чтобы и эта проблема была решена.

Поднявшись на ноги, я повел рукой, и все запоры, установленные специалистами императора, разомкнулись. Дверь открылась, и я направился на выход.

Виктор Константинович смотрел мне вслед, я чувствовал его взгляд, но также понимал, что ничего он мне не сделает. Потому что мы оба знаем, что я ни разу не солгал за время беседы.

Там же.

Виктор Константинович смотрел в спину уходящего князя и бессильно сжимал кулаки. Говорить о чем-то еще с Моровым было уже бесполезно. Только что оказалась пройдена точка невозврата, и государь это прекрасно ощутил.

Может быть, те слухи о Шуйском в теле молодого парня и были правдой? Будь Моров всего лишь пареньком, пусть и сверходаренным, он действовал бы совершенно иначе. Но человек опытный, не первый год варившийся в интригах знати, встречает подобные вызовы иначе, чем сопляк, который только-только стал аристократом за боевые заслуги.

Откуда все это взялось у Ивана Владимировича, Романова не интересовало.

А вот то, что его собственные страхи о том, как Моров свергает Виктора Константиновича, обрели более четкие очертания, волновало куда сильнее. Слухи, которые бродили в обществе, слишком долго подогревали подозрительность монарха. И теперь уже не отыграешь назад.

Просидев в кресле еще несколько минут, Виктор Константинович тяжело поднялся на ноги. Терять власть не хотелось, но еще больше хотелось жить. А потому Романов собирался сделать то, что от него потребовал князь Царьградский.

Навести порядок в дворянской вольнице.