#Бояръ-Аниме. Имперец. Том 1 и Том 2

Глава 13

Вот где должен прятаться нелегальный и очень нелицеприятный бизнес? Наверное, в какой-нибудь промзоне за городом, думал я.

Ага, как же.

Битие лиц за деньги происходило чуть ли не в сердце столицы под боком у императора. Чтобы добраться до места, обещавшего стать для меня Эльдорадо, Юсупов организовал нам такси у ресторана Ермакова.

Здесь еще не было агрегаторов, и машину нужно было ловить по старинке — голосуя на дороге или подходя к свободным таксистам. Автопарк у извозчиков бился на три категории: для аристократов, для состоятельных простолюдинов и для простых смертных. Машину высшей категории можно было только вызвать по телефону, но нам сегодня она была и не нужна. Юсупов ловким движением спрятал свой родовой перстень еще на выходе из ресторана, так что в центр города мы катились на самой дешевой машине из доступных. В народе ее ласково называли «Ульяшка», потому что производил ее уральский автомобильный завод, и выпускалась машина под техническим название «У-22–25».

Она чем-то напоминала старую добрую пятерку «Жигулей», только если бы ее собирали с нежной педантичностью немцы, а потом отправили своим ходом из Владивостока в Москву. В общем, машина явно могла бы быть неплохого качества, но жизнь и стремление снизить себестоимость ее не пощадили.

А еще в этом мире такси были не цыплячьего, а приятного зеленого цвета. По бокам шли полосы шашечек, и шашечки же были на световом коробе на крышах автомобилей. Горит зеленая люстра — машина свободная, погашена — заказ взят.

— Куда едем? — спросил таксист, приятно удивив меня чистой русской речью.

— Пересечение Страстного бульвара и Тверской, — скомандовал Юсупов, и машина сорвалась с места.

Кажется, во всех мирах всех эпох для таксистов время — деньги, и наш извозчик исключением не был. Он мчался так, словно за ним несется императорская гвардия, пролетая на розовые сигналы светофора, поворачивая не со своих рядов и маневрируя по дороге так часто, как это не было нужно.

Будь я более трезв, я бы наверняка пристегнулся и начал бы горячо молиться за спасение своей души. Но мы с Юсуповым были в состоянии приятной лихой веселости, так что попросили водилу сделать музыку погромче и жать на гашетку поусерднее.

Пролетая по ночным улицам города, я подумал о том, что если отстраниться от машины и спутников, то можно даже представить, будто я все еще живу в своей реальности, потому как внешних различий в центрах городов было не так чтобы и много.

Однако это не меняло того факта, что многие дома и даже земли в городе были в частном владении. В большинстве своем — у аристократов, в меньшинстве — у купцов и промышленников. Здесь возникали некоторые сложности с обслуживанием пограничных территорий, поскольку частники, как правило, за своими владениями старались следить пристально, а вот муниципальная недвижимость и коммуникации в зависимости от района могли иметь состояние разной степени изношенности.

Например, Страстной бульвар был городским, а многие дома вдоль него принадлежали роду Нарышкиных. Бояре частенько за свой счет облагораживали улицу, ремонтировали трубы, перепрокидывали провода и меняли в фонарях лампочки, за что бульвар в народе частенько именовали Нарышкинским. И видя прекрасный, ухоженный сквер, разбитый между встречными полосами дорожного полотна, я был склонен согласиться с народной мудростью — бульвар действительно Нарышкинский.

Тем больше меня удивило, что пункт нашего назначения расположен где-то здесь.

— Тормозни-ка тут, — скомандовал Юсупов, похлопав таксиста по плечу.

Мужик был опытный, так что тачка пьяно вильнула, подрезав две полосы, и, истерично взвизгнув, остановилась у тротуара. Как мы с княжичем от такого маневра лбами не вышибли лобовуху, осталось загадкой.

— Благодарствую, — Алмаз сунул водителю купюру, раза в два превышающую значение на таксометре, и мы выбрались из машины.

Ночная Москва весело гудела, витрины призывно сияли, окна ресторанов манили, рев проносящихся мимо дорогих авто будоражил. Молодость и горючий спирт в крови действовали как адреналин. Душа и тело жаждали активных действий. Желательно веселых приключений на свой филей.

Собственно, именно за ними, за приключениями, мы и отправлялись.

Юсупов уверенно шел по улице: от Страстного бульвара мы свернули на Тверскую и отправились вниз, в сторону Кремля. Я уже грешным делом подумал, что цель нашего путешествия располагается где-нибудь под Арсенальной башней, но княжич довольно быстро свернул с Тверской в один из переулков.

Стоило нам шагнуть прочь от света и шума одной из центральных улиц столицы, как мне показалось, будто вырубили и свет, и цвет, и звук. Переулок был полутемный, со скверным асфальтом, заставленный припаркованными автомобилями в несколько рядов. Грязные окна, местами зарешеченные, местами побитые, оббитая штукатурка на фасадах домов, сами дома с выцветшей краской.

Было сложно представить, что такая не то что неухоженная, а откровенно забытая улица может находиться рядом с шиком и блеском столицы империи.

Отойдя на достаточно приличное расстояние от Тверской, татарский княжич кивнул на один из дворов. Огромная арка, проходящая дом насквозь, была перегорожена облупившимися жестяными воротами, в одной из створок которых имелась калитка. Калитка сейчас была приглашающе распахнута, никакой охраны или иных соглядатаев в просматриваемом пространстве не наблюдалось. Я не исключал камеры, но тогда спрятаны они были достаточно ловко и в глаза не бросались. А вот яркий символ на стене из светодиодной ленты, изображавшей две кулака, бьющиеся костяшками пальцев, ослеплял.

— Готов поднять немного деньжат? — спросил Алмаз, прежде чем шагнуть в калитку.

— Как пионер, — ответил я.

— Что? — не понял княжич.

— Всегда готов, говорю, — поправился я спешно.

— Отлично. Если что — меня там знают как Тугарина Змея и никак иначе.

— Даже не сомневаюсь, — усмехнулся в ответ.

— А как мне представить тебя?

Чудеса креативности в третьем часу ночи мне отказывали, так что оригинальным меня назвать было нельзя, но что-то лучшее я сейчас придумать никак не мог.

— Представляй меня «Юрист», — ответил я.

— Ладушки, — согласился княжич, и мы шагнули за ворота.

Пройдя сквозь давящую весом всего здания арку, мы очутились во внутреннем несквозном дворе. Довольно большом, надо сказать, зеленом и весьма ухоженном. Внутри не было ни одной припаркованной машины, как и сносного освещения — горела лишь парочка весьма тусклых фонарей, чтоб посетители не переломали ноги раньше времени. Единственным ярким световым пятном во дворе была распахнутая настежь входная дверь по диагонали от входной арки, и именно туда-то мы и направлялись. Из дверного проема доносилась громкая, ритмичная музыка, и казалось, что внутри очередной тайный бар.

У двери курило некоторое количество людей в таком веселом состоянии, что мы на их фоне были просто сухи, как листья. Алмаз кивнул парочке курящих, поручкался с одним из охранников, перекинулся парой пустых фраз с другим, кивнул на меня, и мы, наконец, очутились в местном бойцовском клубе.

Узкий, заплеванный коридор, выкрашенный в мерзотный зеленый цвет маслянистой краской, сразу же создавал соответствующую атмосферу. Что характерно — даже внутри не было слышно ни шума боя, ни гула пьющего бара. Просто из колонок под потолком доносилось характерное «тыц-тыц-тыц» и время от времени нам попадались снующие туда-сюда люди.

Пройдя парочку поворотов и спустившись по узкой винтовой лестнице примерно на уровень минус второго этажа, мы, наконец, оказались в нужном месте. Точнее, на балконе, тянувшимся по периметру огромного бетонного зала, любовно отделанного профессиональной звукоизоляцией. Если не знать, что внутри происходит, можно подумать, что здесь работает какая-нибудь студия звукозаписи. Но большая клетка по центру зала рушила всякую легенду. Ну и беснующиеся вокруг нее люди тоже.

В целом, вся организация пространства напоминала Колизей, который в этом мире тоже сохранился в качестве огрызка истории. В партере у решетки слемился народ победнее, а дальше и чуть выше начинались сидячие места. В самых выгодных секторах это были не просто лавки или кресла, а столики с мягкими креслами, видом сверху на арену и очень услужливыми официантами. Вот туда-то уверенной походкой и шагал Тугарин Змей, в миру княжич Алмаз Юсупов.

Мы приземлились за один из пустых столиков, и к нам тут же подскочила смазливая официантка в одежде дешевой проститутки:

— Чего изволите?

— Водку, запивку, закуску и Афину.

— Будет исполнено в лучшем виде, — многообещающе улыбнулась официантка и испарилась.

Мне съем девиц сегодня был интересен в последнюю очередь, больше занимала драка, происходящая в клетке. Там коренастый тяжеловес лупил какого-то высокого парня. Со стороны выглядело так, словно пузырь пытается отделать соломинку, но та, не теряя оптимизма, нарезает круги по периметру клетки.

— Афина — это имя или сценический псевдоним? — вяло поинтересовался я, когда пузырь в очередной раз догнал соломинку.

— Тебя что-то смущает, сладенький? — раздался женский голос, и я повернул голову.

За наш стол с львиной грацией опустилась девушка. Если прочие женщины из обслуги имели вид довольно потасканный, то эта была свежа, и сама бы кого хочешь зажала в углу двумя своими аргументами пятого размера.

Аргументацию она свою не стеснялась демонстрировать, а потому декольте у девушки было что надо. Оно притягивало взгляд против воли, какой бы выдержкой ты ни обладал.

Помимо бюста, у девушки имелась и яркая, бросающаяся в глаза прическа — волосы Афины были цвета фуксии. Здесь не существовало моды на яркое окрашивание у женщин, но некоторым на такие мелочи, как общественное мнение, было откровенно плевать. Одного взгляда на Афину было достаточно, чтобы понять: она — одна из этих людей.

— Праздное любопытство, — спокойно ответил я, выдержав взгляд девушки.

— Афина, познакомься, это мой товарищ и очень талантливый парень. Он бы хотел поучаствовать сегодня в боях.

Афина окинула меня новым, оценивающим взглядом. Но не как девушка оценивает парня, а как торговец оценивает лошадь.

— Могу зубы показать, — оскалился я, заставив девушку громко рассмеяться, запрокинув голову.

— Ты смешной, сладенький, — протянула она, отсмеявшись, и спросила серьезным тоном. — Он совершеннолетний?

— Обижаешь, — протянул Алмаз.

— А точно хочет выйти? — с сомнением спросила Афина, покосившись на клетку. — Там все по-взрослому, ты же знаешь.

— Точно хочет, — отозвался я. — И прекрати говорить так, как будто меня здесь не существует.

— Ну что ты, ты очень даже существуешь! — горячо проговорила Афина, а затем громким шепотом добавила: — Возможно, недолго, но тем не менее…

Как воспитанные люди, мы с Юсуповым сделали вид, что не заметили этого бубнежа.

— Как тебя представить-то, сладенький? — спросила Афина, придя к какому-то решению.

— Юрист, — отозвался я.

Афина нехорошо прищурилась:

— Юрист? Змий, если ты приволок полицейского…

— То мне ничего за это не будет, — спокойно сказал Юсупов. — В следующий раз подумай хорошенько, прежде чем пытаться мне угрожать, пусть даже и в шуточной форме.

Афина захлопнула рот на полуслове так, что даже зубы клацнули. Но долго молчать она явно не могла:

— Ну и по каким темам ты юрист? — с легким ехидством спросила девушка.

Я оскалился в своей лучше рабочей улыбке и ответил:

— По особо тяжким.

— Посмотрим, будешь ли ты таким же веселым и заводным под конец вечера, — вздохнула Афина, покачав головой.

Затем девушка щелкнула пальцами, и к нам подскочила официантка с папочкой наперевес.

— На вот, почитай отказ от всяких претензий на случай тяжелых телесных или летального исхода.

— Ты посмотри, действительно все по-взрослому, — усмехнулся я, просматривая текст.

Ничего особенного там не было: если вдруг что, то никто ни к кому не в претензии, денежки дают наличностью сразу по окончании боя, магия исключена полностью — все бойцы надевают блокираторы. Каждый участник проводит до трех боев за ночь. Победитель определяется одним из вариантов: нокаут противника, добровольная сдача, технический нокаут.

— Технический нокаут? — удивился я.

— Это когда один из бойцов не может физически продолжать бой, — пояснил Юсупов.

— Да, например, если переломаны руки и ноги, — широко улыбнулась Афина.

— Я не спрашивал, что это, я удивился фактом наличия, — ответил я, ставя подписи под документом.

— Ну мы же не звери, — возмутилась Афина, сцапав мои бумаги. — У нас честный бизнес!

Алмаз хохотнул, я тоже улыбнулся, но девушка сделала вид, что не заметила наше ехидство.

— Тебя пригласят, — сказала она, поднимаясь из-за нашего столика.

Посмотрела на меня еще раз внимательно, покачала головой и ушла.

— Она в тебя не верит, — сказал княжич.

— Я заметил. И мне все равно, — ответил я.

— У Афины потрясающая чуйка на бойцов. Она всегда комбинирует очень интересных противников. Но в твоем случае она ошибается, и я хочу на это посмотреть.

«И посмотреть, и пощупать, уж говорите прямо, Алмаз Маратович», — подумал я.

Но вместо этого решил выяснить что-то более важное:

— Кто она? Хозяйка?

— Нет, что ты. Управляющая.

— Она? — удивился я.

— Тю, ты не смотри, что баба. Возможно, именно потому, что баба, так хорошо и работает. Кому надо — девчонку подложит, кому надо — баблишка занесет. А кому надо — коленную чашечку прострелит и не поморщится.

— Интересно… А кто хозяин? — спросил я без особой надежды.

— Не знаю, — равнодушно пожал плечами княжич. — Вроде кто-то из наших, но клубу уже скоро лет десять, до сих пор никого не поймали за руку.

Не то чтобы мне было сильно интересно, на чьей я территории собираюсь бить лица, но будет максимально неловко узнать, что это все принадлежит кому-то из Императорской фракции.

Впрочем, это не моя головная боль…

Спустя полчаса, за которые Юсупов успел ополовинить графин и подчистить пару тарелок с закуской, а я уже начать трезветь, к нам в очередной раз подошла официантка.

— Господина Юриста ожидают, — сказала она негромко мне на ухо.

Я кивнул Алмазу и поднялся на ноги. Тот молча кивнул мне, не тратя время на бессмысленные напутствия.

Меня отвели в небольшую комнату, похожую на гримерку, разве что не было зеркала с лампочками. Вешалка для вещей, диван, небольшой столик, бутылка с водой, туалет — вот и весь интерьер.

Я повесил пиджак на плечики, расстегнул пуговицы на манжетах рубашки и принялся закатывать рукава. Одежда к бою, прямо скажем, не располагала, но одеваться в предложенные заведениям красные труселя у меня не было ни малейшего желания.

Я даже успел немного заскучать, когда в дверь без стука ворвалась Афина.

— Готов?

— Как видишь.

Девушка пожевала губами и вздохнула:

— Мне это не нравится, но я доверяю Тугаринской чуйке. Как правило, она его не подводит. Мне все равно, зачем тебе нужны деньги, но ты наверняка в очень скверной ситуации, раз пришел сюда. Но если вдруг что… помни, что никакие деньги не стоят проломленной башки. Если поймешь, что не тянешь — сдавайся. Пять минут позора на арене иногда стоят возможности ходить.

Я понимал, что она говорит о чем-то глубоко личном, поэтому благодарно кивнул:

— Я тебя услышал. Спасибо.

— Тогда вперед! — оскалилась Афина, защелкивая на моих запястьях блокираторы.

А спустя минуту я, глубоко вздохнув, шагнул в клетку под свет софитов. Все агрессивное веселье, перекатывающееся пузырьками по венам в эту ночь, мгновенно пропало, стоило замку в двери за моей спиной щелкнуть.

Я стоял, засунув руки в карманы, и вполуха слушал зычный голос Афины, объявляющей мой бой с парнем, стоявшим напротив. Он был моей весовой категории и явно участвовал не первый раз. Парень играл на публику: посылал воздушные поцелуйчики дамам, играл мышцами, а под конец и вовсе разодрал на себе плюгавенькую майку. В древности воины перед битвой заводили себя всяким рычанием-кричанием, пожалуй, тут было нечто схожее, разве что парень больше напоминал павиана: уж больно активно красовался.

Впрочем, это могло не мешать ему быть неплохим бойцом. Но что такое неплохой боец против профессионального военного?

Ничего.