Боксер 3: назад в СССР

Глава 5

Общежитская столовая чем-то напомнила столовку в пионерском лагере. Тот же гвалт, те же необъятных размеров тетки на раздаче… Да и вообще советские столовые были похожи одна на другую. Выложенные однотонным кафелем стены кухни и коридора, огромные чаны с первым, вторым и компотом, неизменные надписи на стенах — что-нибудь про здоровый аппетит и необходимость мытья рук перед едой. А как бы в подтверждение — и рукомойники, как правило, установленные в предбаннике и предварявшие вход непосредственно в зал столовой.

Отличал это заведение разве что более широкий диапазон возрастов: далеко не всех из присутствующих здесь уже можно было назвать подростками. Впрочем, уж где-где, а в столовых меня этот вопрос никогда особо не занимал: я приходил сюда есть, а не разглядывать окружающих. Тем более, что садились все, как правило, за один стол со своими знакомыми, и уж если что-то и отвлекало от еды, то это разговоры на общие темы.

Вот и мы с Сеней уселись за один стол. Не успели мы пожелать друг другу приятного аппетита, как к нам подсели Шпала и Колян с Левой. Решили продолжить свои разборки прямо за столом? Я покосился на старых знакомых. Неудачное место, особенно если учесть, где мы все теперь находимся.

Однако Лева — видимо, разгадав мои мысли — хмыкнул и с долей напускного снисхождения в голосе пояснил:

— Слышь, ребзя, вы только ничего там себе не подумайте. Просто на первых порах в новом окружении надо держаться вместе.

— Да, это ради общего блага, — сказал Колян, — а то, что было — оно никуда все равно не делось, имейте это в виду.

— Ага, — поддакнул Шпала, — это просто чтоб нам за вас со стыда не краснеть, когда какой-нибудь динамовец вам решит подзатыльников надавать в воспитательных целях.

Надо же, какой заботливый. Прямо старший брат или папаня, не иначе. Как бы вас тут втроем самих не разукрасили, с такими-то характерами. Но слова пацанов я никак не прокомментировал, по крайней мере, вслух. В своих попытках изобразить отеческую заботу выглядели они, конечно, забавно. С другой стороны, мысль-то их была правильной: в новом месте действительно на первых порах лучше всего позабыть все разногласия и держаться друг за друга. Между собой, если что, можно разобраться и потом. А вот если чужаки прочухают, что вы друг с другом не в ладу — все! Поодиночке «выведут из строя» так быстро, что не успеешь оглянуться. Не все же такие дипломаты, как я, у которого есть главная цель, а все остальное — так, сопутствующие моменты. У многих все как раз наоборот: главная цель — поставить себя выше остальных, а спорт и дисциплина — как вспомогательные средства для этого. Так, к сожалению, было во все времена и во всех городах.

Вот и здесь, как я успел заметить, динамовцы-старожилы начали коситься на нас не вполне дружелюбно. Не знаю, была ли это спортивная ревность в духе «он пришел забрать мои медали» или же обычная реакция на чужаков, но факт остается фактом: красную дорожку тут нам не постелят, да и соли не одолжат. Скорее, наоборот — взгляды их красноречиво говорили о том, что стоит только дождаться удобного момента, как с нами тут же поговорят с пристрастием. А с учетом того, что большинство динамовцев было явно постарше, а значит, и посильнее нас, идея забыть свои разборки ради того, чтобы сплотиться между собой, уже не выглядела надуманной.

Однако я решил отложить все эти размышления на потом. Когда начинается прием пищи — отвлекать не должно ничего! И я с радостью накинулся на еду, тем более что последний раз я ел… когда? Утром? Или вообще вчера? В любом случае, в моем теперешнем возрасте голод — постоянный и естественный спутник стремительно развивающегося организма.

Вот что мне всегда нравилось в советских столовых — так это то, что кормили здесь будто на убой! Спортсменов — тем более. Помню, в примечании к олимпийскому меню 1960 года был сформулирован главный принцип питания: блюда должны обеспечивать высокую калорийность при малом объеме. И динамовская столовая в своей работе воплощала этот принцип на сто процентов! Например, в один прием пищи могли входить белый хлеб, яйцо всмятку, кусок сливочного масла, картофельное пюре с котлетой или кусок ветчины с зеленым горошком, рисовая каша с сахаром и кофе — тоже с тремя кусками сахара. А ароматы готовящихся блюд начинали сводить с ума чуть ли не за сотню метров от гостеприимно распахнутых дверей столовой.

— Что, разбежались глаза-то? — заметив наше замешательство, весело сказал Антон Сергеевич, проходивший мимо нашего столика и остановившийся поглядеть на наши растерянные лица. — Это специальное меню, скажем так, опытное. Например, на завтраки и обеды упор делается на хлеб, икру и масло. И так в каждом приеме пищи — какие-то особенности. Сейчас все это проверяют на практике — в том числе, значит, и на вас. А потом результаты представят специальной комиссии. Ну а там они решат, чем будут наших олимпийцев кормить.

— Это что мы тут, как подопытные кролики, что ли? — даже немного обиженно спросил Шпала.

— Дурак ты, — беззлобно заметил Лева, уплетая котлету. — Если опыт заключается в такой кормежке, я согласен хоть всю жизнь быть таким подопытным!

— Да я не про это, — отмахнулся Шпала. — Я имею в виду, что от такой еды на спортивные подвиги вряд ли потянет — и физически, и морально.

— Что, думаешь, тебе память отшибет и ты забудешь, зачем сюда приехал? — хохотнул Лева. — Не волнуйся, я тебе быстро напомню, если что! Ты только свистни!

— Да при чем тут память, — заметно раздражаясь, ответил Шпала. — Ты сам подумай: если ты здесь наешься до отвала, с каким настроением ты в зал-то пойдешь? Да тебе больше всего захочется добрести до своей койки, упасть на нее и дрыхнуть до ужина! А после ужина — все то же самое, только до утра! А представляешь, если так будет каждый день? Да тебя через пару недель с места будет не сдвинуть!

— Ну ты даешь, — весело заметил Лева. — А я не знал, что тебя так легко сбить с толку! Ребята, обратите внимание! Среди нас — потенциальный шпион, Мальчиш-Плохиш! Стоит ему дать бочку варенья и корзину печенья, как он сразу же забывает о спортивных тренировках и достижениях и уже не хочет ставить никаких рекордов! А хочет только дрыхнуть целыми днями — на радость своим соперникам!

— Тоже мне, юморист нашелся, — фыркнул Шпала. — Я ему про одно, а он мне тут с шуточками выступать начинает. Ты сам-то до Кибальчиша тоже не дотягиваешь, если что.

— Это с чего это ты так решил? — подозрительно взглянул на него Лева. Но тот, видимо, решил не развивать тему «своих» и «врагов», особенно в свете наших недавних договоренностей.

— А вообще Шпала прав, — поддакнул Колян. — У меня вот, например, если я плотно поем перед тренировкой или даже просто пробежкой, сразу правый бок так болеть начинает — какое уже там заниматься, присесть бы поскорее! А у нас тренировки, конечно, не сразу после обеда, но если все это в нас будет накапливаться, то… не скажется ли это на наших занятиях?

Он покосился на вилку, будто всё ещё раздумывая, приниматься ли за еду.

— На наших занятиях, скорее, скажется, если их не будет, — ввернул я.

Разговор у пацанов был забавный, все же разработчики меню основывались не на каких-то личных пристрастиях, а на науке.

— Чего? — пацаны непонимающе уставились на меня.

— Я хотел сказать, что занятия в итоге перевесят, — объяснил я, поняв, что моя последняя фраза и вправду прозвучала как головоломка. — Если ты не двигаешься, не проявляешь никакой активности — тогда да, наешь себе бока и с места сдвинуться не сможешь. А если ты каждый день по полдня проводишь в спортзале, тогда ты в этом зале отработаешь любые свои обеды. Даже самые сытные. И эти обеды только на пользу пойдут.

Эх, ребята, были бы мы с вами в две тысячи двадцать третьем! Я бы в два клика открыл вам приложение с подсчетом калорий и все наглядно объяснил. А теперь вот попробуй это сделать, забыв о том, что в твоей привычной взрослой жизни все уже давно было автоматизировано, цифровизировано и подсчитано.

— Может быть, может быть… — задумчиво сказал Шпала. — И все равно мне кажется, что с этим питанием там что-то намудрили.

Но вилку всё-таки взял.

— Это вы, ребята, зря, — примирительно сказал Антон Сергеевич, выслушав наши споры. — Меню, между прочим, разрабатывается Ленинградским НИИ физкультуры. И уж наверное, они учитывают все возможные факторы. Причем я разговаривал, допустим, с нашими велогонщиками — так у них совсем другие блюда. У прыгунов и гимнастов — третий вариант. Ну и так далее — рацион свой для каждого вида спорта, с учетом нагрузок и потребностей организма.

— А вот вы сказали, что упор на икру, — нерешительно заговорил Сеня. — А когда черная икра будет?

— Не по Сеньке шапка, — хохотнул Лева. — Рано тебе еще черную икру жрать, перебьешься как-нибудь.

— Чего это мне-то? — обиженно протянул Сеня. — Уж если дадут, то, наверное, всем сразу, а не мне! И ты тоже ее есть будешь!

— Слушайте, ну вы прямо так разговорились, как какие-нибудь буржуи в своих валютных ресторанах, — заметил Шпала. — «Черная икра», «когда подадут»… Нет, икра — это, конечно, хорошо, но мы не для этого сюда приехали вообще-то.

— Просто я давно ее не ел, — объяснил Сеня. — И даже забыл уже про нее, а вот сейчас услышал — и вспомнил.

— Да ладно тебе, — вступил в разговор помалкивавший до этого Колян. — Тебе здесь мало еды, что ли? Ешь пока, что дают, а там, глядишь, и до икорки доживем!

Все нашли это замечание правильным и с энтузиазмом принялись за обед. При всем уважении к нашему пионерлагерю, его кормежка, конечно, не шла ни в какое сравнение с тем, что ожидало нас в столовой «Динамо». Постепенно разговоры стихли.

— Ладно, ребята, вы тут ешьте, приятного вам аппетита, — сказал Антон Сергеевич. — А я, пожалуй, по…

Окончания его фразы мы не расслышали. Да и сам он, не договорив, прислушался к нарастающему шуму, явно приближавшемуся к нашей столовой. Как по команде, зал наполнился неприятным гоготом, и в столовую ввалилась компания явно хулиганского образца. Они не стеснялись громогласных сальных шуточек и ржания на всю округу — наоборот, как будто стремились поставить рекорд по децибелам. Идя к раздаче, кто-то из них демонстративно задел боком пару стульев по дороге, словно показывая, что они здесь могут творить что хотят.

— Э, здорово, честной народ! — весело выкрикнул один из них. — Что, поделимся с друзьями пропитанием?

— Ты и так свою порцию получишь, — заметила одна из раздатчиц — наверное, самая молодая. — Перестань уже людей пугать.

— А кто пугает, милая, кто пугает? — шпана подошла к раздаче и с наглым видом принялась разглядывать то сотрудниц, то спортсменов, кто уже начал есть. — Мы, наоборот, только за все хорошее! Помнишь, как в песне поется: «Мы все за мир!». Вот и мы говорим: перепадет нам хороший обед — будет мир во всем мире, тишина и покой! А если нет — значит, и не будет. Вот скажи, красавица, кому же станет плохо, если представители ведущего спортивного клуба страны будут хорошо накормлены, а?

С этими словами спортсмен-говорун перегнулся через линию раздачи, попытавшись ухватить девушку за то место, до которого он сможет дотянуться. Раздатчица с усмешкой отпрянула, и неудавшийся герой-любовник чуть не опрокинулся внутрь.

— Ты давай бери свои тарелки и чеши отсюда, — ответила она. — Тут, кроме тебя, еще и другие люди есть, и все обедать хотят.

— Другие люди? Кроме меня? Где? — делано удивился хулиган и, кривляясь, оглянулся по сторонам.

Впрочем, он быстро забрал поднос с тарелками и уступил место своим «коллегам». Те, хоть и продолжали бухтеть на весь зал, оказались не настолько склонны к показательным выступлениям, как их товарищ, и вскоре вся гоп-компания уселась за отдельным столом, периодически продолжая сотрясать помещение взрывами гогота.

Я внимательно наблюдал за ними. Вроде бы, эти обормоты не так уж и выделялись на общем фоне: все-таки спортивный клуб — это не институт благородных девиц. Но все-таки у меня внутри ёкнуло от какого-то предчувствия. Интуиция подсказала мне, что с этой компанией нам еще придется познакомиться поближе. Чтобы не привлекать их внимание раньше времени, я спросил у Антона Сергеевича, куда же пропал наш тренер.

— По идее, он должен был бы идти на обед вместе с нами, — заметил я.

— Насчет обеда не знаю, — пожал он плечами. — Но его начальник уже второй час у себя держит. В коридоре говорят, что вашему тренеру какую-то рекомендацию дали. Но какую, куда, для чего… Думаю, он сам вам все расскажет, тем более что… да вот как раз и он!

Мы как один повернули свои взгляды в сторону входа. Тренер с поникшей головой шел по столовой. Увидев нас. он свернул в нашу сторону — и, честное слово, во всем его облике не было ничего, напоминающего хоть какую-то радость. Удрученное лицо, немного растерянные жесты — все говорило о том, что случилось что-то, чего ему очень не хотелось.

Я почувствовал, как сжалась челюсть, и стиснул вилку в кулаке.

Что именно произошло, стало ясно уже через несколько секунд. Тренер рассказал, что, действительно, пришло письмо в его поддержку, однако главный динамовец отнесся к этому крайне скептически. Так и объяснил, что если он будет поддерживать каждого такого «выдвиженца», то от клуба вскоре ничего не останется, потому что все поймут, что можно внаглую ездить на его шее.

— Так и сказал, мол, мало ли, кто куда и что пишет, мне вообще знаете сколько писем в день приходит, это еще не значит, что я должен всем поддакивать, — закончил Григорий Семёнович и замолчал.

— М-да, вот это он даёт… — задумчиво произнес Антон Сергеевич. — Нет, так-то он, вроде, нормальный мужик. Со своими выкрутасами, конечно, но дело свое знает. А вот иногда как выдаст что-то — хоть стой, хоть падай. И что вы с ним решили-то в результате?

— А что тут можно было решить? — сказал наш тренер, как будто изумляясь нашей непонятливости. — В любом случае отмахнуться от письма он не мог, говорит, мол, ты никуда не поедешь. Останешься тренировать своих пацанов, — он кивнул в нашу сторону. — Какой результат они покажут, такой и будет моя, так сказать, тренерская судьба.

И потерянно посмотрел куда-то в сторону

— Ладно, давайте не будем мешать ребятам, пусть спокойно пообедают, — Антон Сергеевич легонько взял под локоток нашего тренера и увел за их тренерский столик.

Я неторопливо поедал завтрак — аппетита здорово поубавилось. М-да, вот это новости. Выходит, что спортивные успехи — это теперь не только моя личная цель. Тут, кажется, придется впахивать коллективно. Придется по серьёзке договариваться с Левой и остальными. В одиночку ничего сделать не получится.

И лучше не откладывать.

— Ребята, — заговорил я, и все как один уставились на меня. — Послушайте, что я вам скажу. Вы поняли, да? Получается, что теперь судьба нашего тренера зависит от нас.

— Не, ну ты тоже, это… — завозражал Шпала. — Он взрослый мужик, как мы можем вместо него что-то решать? Если он уперся, как… ну, в общем, уперся, то мы-то что можем сделать?

— Решать мы, наверно, не можем, — согласился я. — Но вот поддержать его, я считаю, мы просто обязаны. Смотрите, как он всем нам помогал, готовил, возился с нами, прямо скажем. Поехал вместе с нами сюда, теперь здесь нам будет главной опорой. А сейчас наступает наша очередь отплатить добром за добро. Именно на нас лежит ответственность за его дальнейшую жизнь в профессии.

Его методы — это нужный спортивный результат. Именно ему под силу мне помочь попасть на Олимпиаду-80.

— И что ты предлагаешь? — нехотя процедил Лева.

— Я предлагаю, — отозвался я, — забыть, как ты и говорил, все наши распри и старые обиды и вместе, сообща, направить все силы на результат. Потому что сейчас главная наша задача — поддержать тренера. От этого будет зависеть и его судьба, и в какой-то степени наша. А потом уже можно будет и между собой разбираться.

Я сделал вид, что принял его слова за чистую монету, и Лёве неудобно стало отпираться. Повисла пауза. Пацаны сосредоточенно ковыряли вилками в тарелках. Кажется, никто просто не решался высказаться первым: все поглядывали на Леву и ждали, что скажет он. Но он молчал, занимаясь обедом.

— А че, — наконец решился нарушить тишину Шпала. — Я согласен. Тренера действительно надо поддержать, он хороший мужик.

— Ну, вообще-то да, — подхватил Лева, как будто заручившись поддержкой других ребят. — Общее дело — оно всегда важнее, чем всякие разные личные… А свое потом еще успеем порешать.

— Э! Ты чего! — вдруг раздался крик со стороны входной двери. Мы машинально оглянулись. Два динамовца шли на выход, прихлебывая на ходу кофе. Но дверной проем им заслонил какой-то развязный крепкий парень в поношенной майке. Он отобрал у них один из стаканов и демонстративно сделал глоток.

— Это вообще-то мой стакан, — подал голос парень, который только что держал его в руках. Он протянул руку, чтобы выхватить свой кофе обратно, но обидчик ловко отвел руку вверх таким образом, что теперь парню пришлось бы встать на стремянку, чтобы хотя бы дотронуться до стакана.

— А мне это знаешь до какого места? — с вызовом ответил верзила и сделал еще один глоток. — Пошел вон отсюда!

— Ребзя, это вообще кто? — тихо прошептал Шпала, обернувшись к нам.

— А чего ты у нас-то спрашиваешь? Мы-то откуда знаем? — резонно возразил я.

— Н-да, таких кадров лучше бы знать заранее, — оценивающе произнес Лева.

— Я бы предпочел их вообще не знать, — ворчливо ввернул Сеня.

— Знать их нужно, — снова возразил я. — Предупрежден — значит, вооружен.

— Ты так говоришь, как будто мы с ним уже что-то не поделили, — заметил Шпала.

— А кто его знает… — задумчиво ответил я. — У них же как? Если сейчас между вами все в порядке — это еще не значит, что через пять минут тебе чего-нибудь не предъявят. Так что готовыми нужно быть ко всему и всегда.