Безвременье

13.

— Пишите, — сказал людо-человек.

— Да что писать-то?

— Все, разумеется... Что это вы, дорогой мой виртуальный человечище, тут понаписали?

— Где понаписал? — спросил растерянный виртуал.

— Да вот здесь, на этом самом месте!

Виртуальный человек огляделся, но ничего понаписаного им не обнаружил.

— Удивляетесь! Недоумеваете! Мыслите! Да вы хоть знаете, кто вы?

— Виртуальный человек...

— А что такое "виртуальный человек"?

— Виртуальный человек? Он есть. Он имеет быть. Он есмь. Он неопределим в терминах языка, основанного на временных понятиях. А другого пока нет, да и никогда не будет. Виртуальный человек был-есть-будет в одно мгновение, равное вечности.

— Хм... — сказал людо-человек. — Любопытное определение. И что вы можете сказать о Времени?

— Ничего.

— Вы бы желали иметь прошлое?

— Нет.

— А будущее?

— Нет.

— Настоящее?

— Я и живу в настоящем времени.

— Следовательно, вы имеете некоторое представление о Времени?

— Нет, не имею.

— А вот это! "Шутило, шутило со мной время, да, видимо, устало. Устало, а разгадать себя не позволило. Нехорошо, нечестно. Что же ты такое, Время"?

Виртуальный человек промолчал. Смысл этого тягостного разговора был ему непонятен. Да и происходил он нигде. Ничего вокруг не было. Вообще ничего! Только он да людо-человек.

— Молчите? Что ж, продолжим цитирование... "Не будь человека, никто бы не задумался над твоей сущностью. И не было бы никаких загадок! Галактики, звезды, планеты существовали бы, не зная, для чего они существуют. Даже растения, даже животные... Растения и животные, конечно, ощущают ход времени, но ведь не задумываются же над ним! Загадкой времени может заинтересоваться только существо, которое знает , что оно смертно".

"Признаюсь Тебе, Господи, и в другом: я знаю, что говорю это во времени, что я долго уже разговариваю о времени и что это самое "долго" есть ничто иное, как некий промежуток времени. Каким же образом я это знаю, а что такое время, не знаю? А может быть, я не знаю, каким образом рассказать о том, что я знаю? Горе мне! Я не знаю даже, чего я не знаю. Вот, Боже мой, я пред тобой: я не лгу; как говорю, так и думаю".

Людо-человек как бы перевернул страницу книги.

"Что время или совсем не существует, или едва существует, будучи чем-то неясным, можно предполагать на основании следующего. Одна часть его была, и ее уже нет, другая — будет, и ее еще нет; из этих частей слагается и бесконечное время, и каждый раз выделяемый промежуток времени. А то, что слагается из несуществующего, не может, как кажется, быть причастным к существованию".

"Возможно, время есть наша мысль или мера, а не сущность".

Людо-человек как бы закрыл книгу и раскрыл другую.

"Отец замыслил сотворить некое движущееся подобие вечности; устрояя небо, он вместе с тем творит для вечности, пребывающей в едином, вечный же образ, движущийся от числа к числу, который мы называем временем? Ведь не было ни дней, ни ночей, ни месяцев, ни годов, пока не было рождено небо, но он уготовил для них возникновение лишь тогда, когда небо было устроено".

Людо-человек снова как бы взял другую книгу.

"Время есть не что иное, как субъективное условие, при котором единственно имеют место в нас созерцания".

"Все брехня!"

Людо-человек как бы порылся в куче книг и извлек нужную.

"Научное решение вопроса о сущности пространства и времени дает только диалектический материализм. Идеи Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина являются путеводной звездой при рассмотрении всех научно-теоретических проблем, в том числе и вопроса о пространстве и времени".

— И так далее, — сказал людо-человек. — Всего около тридцати шести миллионов томов. Бумаги-то сколько извели, дров, то есть. И еще о каком-то Боге, или Отце, вы так часто упоминаете. Вот цитата: "Горит душа моя понять эту запутанную загадку. Не скрывай от меня, Господи Боже мой, добрый Отец мой, умоляю Тебя ради Христа, не скрывай от меня разгадки; дай проникнуть в это явление, сокровенное и обычное, и осветить его при свете милосердия Твоего, Господи. Кого расспросить мне об этом? Кому с большей пользой сознаюсь я в невежестве моем, как не Тебе? Определил Ты дни мои стариться, а как, я не знаю". Ведь это ваша работа. И кто это "Господи Боже мой" такой? Вы не себя имели в виду? Нет? Не знаете? Не умеете? Что ж... Проверим.

Виртуальный человек не успел ответить. Людо-человек вдруг начал обрастать десятичными дробями. Чувствовалось, что не хотел он этого, но ничего не мог с собой поделать, только натужно пыжился, силился, сопротивлялся.

Поперек внезапно образовавшейся комнаты площадью метров в пятьдесят квадратных была сооружена кирпичная стена, не доходящая до двери. А перпендикулярно ей, с торца, еще две. Даже проемы для навешивания дверей были предусмотрены. Возле самой входной двери получилось нечто вроде прихожей. Все вокруг было завалено битым кирпичом, цементом и песком. Стены были еще не оштукатурены. Валялся мастерок в уже схватившемся растворе, пара топоров, кувалда, лопаты для замеса. Холодрыга, ветер бил прямо в окна.

— Сейчас сообразим, — сказал людо-человек, с которым виртуал только что (или когда-то в будущем-прошлом) разговаривал. Дроби отпали от него и теперь расползались по щелям. А сам он был в фиолетовом шевиотовом костюме, лакированных туфлях и темной велюровой шляпе.

— Сейчас сообразим, — повторил он и вытащил из портфеля флюгер.

— Ца-ца-ца, — застучал зубами другой людо-человек, худощавый, испуганный чем-то.

— Ну, уж это-то вы могли бы сделать и сами.

— Ч... ч... что именно? — еще более испугался худощавый.

— Повернуть окна на восток, к звезде, называемой Солнцем.

— Невозможно, проверяли.

Людо-человек в велюровой шляпе взял да и повернул окна комнаты на восток, так что ветер немного поутих.

— Как видите, и мы кое-что могем-могем, — сказал он, затем снова полез в портфель, достал из этого необъятного бумагохранителя какой-то план и развернул его.

— Так, так... Стена из силикатного кирпича?

— Из силикатного, — выдохнул худощавый.

— В полкирпича клали?

— В пол...

— Превосходно. Это значительно облегчает дело. - Людо-человек бросил портфель в кучу цемента, пыль тотчас же взметнулась к потолку. План запорхал по прихожей. Людо-человек внимательно простучал стену согнутым указательным пальцем. — Марка цемента?

— Гетерогенно-безэнтропийная.

— Песок, конечно, мерзлый? Долбили?

— Еще как долбили!

— Ломом?

Людо-человек поймал план, заглянул в него и очертил заскорузлым пальцем круг на кирпичной неоштукатуренной стене.

— Здесь, — сказал он. — Ломайте. — Это относилось уже к виртуальному человеку.

— Эх, ломать — не строить! — обрадовался худощавый.

— Сингулярность учли при расчетах? — спросил людо-человек в шляпе.

— Да все на глазок.

— Так уж и на глазок, — не поверил тот, что в шляпе. — На глазок такое не построишь. Пространственно-временная матрица с бесконечным радиусом кривизны... Точность колоссальная... — Людо-человек похлопал по кирпичной кладке ладонью. — Мировая линия пространственно-временного континуума... Но сингулярность... сингулярность — главное... При разбегании огромных тяготеющих масс причинно-следственные связи... Все правильно. Приступаем. Кувалдой. Вот в этот очерченный мною круг. Только без промахов. Нужно исключительно прямое попадание.

Виртуал замахнулся кувалдой и обрушил ее на стену, но чуть-чуть не в то место, которое было указано. От волнения, наверное.

— Четырнадцатое измерение, — сказал людо-человек в велюровой шляпе.

Штук десять кирпичей вывалилось во вторую, смежную теперь комнату. Из отверстия вырвался пар, под большим давлением засвистела вода, послышались крики совершенно переполошенных женщин, позвякивание тазов друг о друга. Людо-человек в велюровой шляпе недовольно хмыкнул, отодвинул пар в сторону, чтобы не мешал, заглянул в пролом. Виртуал и человеко-люди, которых вдруг оказалось несколько, тоже заглянули. В соседней комнате на лавках парились бабы. Не совсем, правда, бабы, с двумя рыбьими хвостами вместо ног, но все остальное у них было, как и у нормальных баб, на том же самом месте. Переполошились они, заметались, прикрываясь тазами и шайками.

— Бесстыдники! — крикнула одна, уже в годах.

— Ну, чего выставились? — протяжно, нараспев сказала другая, помоложе.

А третья, совсем уж молодая, набрала в таз горячей воды и собралась было ошпарить охальников, бесстыжих, пьянчужек, — мужиков, словом.

— Сто двадцать восьмое, — глухо сказал людо-человек в шляпе и оттолкнул всех от проема, да и вовремя. С ведро воды выплеснулось оттуда, смыло верхушку горки песка в бак с цементом и стало замешивать, образовав нечто вроде маленького водоворота.

— Замес, — констатировал факт худощавый.

— Заделать, — сказал тот, что в шляпе. — Только не сдвиньте центр тяготеющих масс.

Худощавый шлепнул мастерок раствора на силикатный кирпич в проломе, ловко опустил сверху еще один, точным ударом отрубил еще полкирпича, утвердил на положенном тому месте. Сверху снова шлепок раствора, а на него кирпич. Шлепок. Кирпич. Да все точно, в самый аккурат! Вредная баба из сто двадцать восьмого измерения или пространства, тут уж выяснять было некогда, снова наливала в шайку кипяток.

"А не успеешь, не успеешь", — пело в голове у виртуала.

И точно. Не успела зловредная. Последний раз перед глазами мелькнул чешуйчатый хвост, левый, кажется, и стена снова стала нормальной, без всяких проломов и трещин.

— Все, — удовлетворенно сказал худощавый.

— Прошу, пожалуйста, поосторожнее, — попросил людо-человек в велюровой шляпе. — Так можно и в четыреста первое попасть или в двести тридцать четвертое дробь одна тысяча первое. Медвежутки так бы и посыпались. Ищи свищи потом наш Центр Космоса. Да и переходоки не лучше. Так что, прошу поточнее. — И людо-человек продолжил линию на свежей части стены. Снова получился круг.

— А что там должно быть-то? — спросил виртуал.

— Как; что? Площадя, конечно. Пространство, то есть. — И он решительно подал виртуалу кувалду.

Тот замахнулся, но как-то слабо и едва тюкнул по стене. Толку, конечно, не вышло никакого.

— Еще раз, — попросил людо-человек.

Виртуал тюкнул еще раз.

— Смелее, — сказал людо-человек.

И тогда виртуал уверенно и легонько поднял кувалду одной рукой и шарахнул по стене, в самое яблочко, в самую точку, миллиметр в миллиметр, в ангстрем даже. И часть стены, обведенная окружностью, так диском и брякнулась в семнадцатое измерение. Людо-человек еще для верности просунул туда голову, покрутил ею, понюхал воздух, вылез обратно, сказал:

— Оно самое, семнадцатое, специально для Центра Космоса, пятьсот квадратов в пятнадцати комнатах с кондиционированием и самомоющимися полами.

Затем он непонимающе уставился на виртуала, сделал какое-то внутреннее усилие, синевато покраснел, и все исчезло. Ничего не было вокруг. Вообще ничего.

— Запомните, — сказал он — Что было, того не было. И еще: ваше определение виртуального человека очень субъективно и неполно. Оно не выражает главного.