Безмолвные тени Раминара

Жарко. Под тридцатку солнышко напекло, наверное.

Раскалённый воздух призрачными струйками поднимается вверх, искажая восприятие реального мира. Ну, может не всего, конечно, а того, который находится в зоне видимости. Голубоватая поверхность озера, редкие размазанные облака, окружающая растительность — всё это плывёт текучими волнами. Даже мысли плавятся, вяло и лениво растекаясь по коре головного мозга, сливаясь, угасая и рождаясь вновь.

Лежу, медитативно созерцая бездонную небесную синеву над головой.

Месяца три назад, куда-то туда, в невообразимо далёкие просторы, стартовал первый межзвёздный корабль. Не банальный орбитальный шатл, а настоящий космический лайнер.[1] Заинтересованные организации, разбросанные по всей Земле, лет пятнадцать к этому полёту готовились, даже двигатель какой-то уникальный создавали. Сверхскоростной. Команду подбирали. Ажиотаж был… Не понимаю я людей, стремящихся оставить родную планету, чтобы больше на неё никогда не вернуться. Космос, новые миры, приключения, неизвестность… Нет уж. Не по мне такая романтика. Какой-то я безумно приземлённый человек. Не имею никакого желания связывать свою жизнь с чем-то далёким и недостижимым. Наверное, потому, что в моём окружении нет никого, кто хоть немного соприкасается с астронавтикой. Видимо, в детстве их подобные вещи не интересовали. Как и меня…

Переворачиваюсь на живот, подставляя спину ласковым лучикам.

Зачем улетать в такую даль, если совсем рядом столько непознанного?! Мы даже с собственным мозгом до конца разобраться не можем! И вроде как разложили всю структуру по полочкам. Карты зон имеем (я с закрытыми глазами могу любую воспроизвести). Нейронные сети моделируем. Стимулировать нервные процессы научились. Механизм биоэнергетики до малейших нюансов разобрали. А найти то, что заставляет всё это столь успешно функционировать так и не удаётся…

Ну вот, опять я о работе! Что за безобразие! Ведь поклялась себе, что эту неделю буду только расслабляться и отдыхать. Значит, никаких размышлений на тему «Что бы такого сделать в лаборатории»!

Приподнимаюсь на локтях, осматривая окрестности.

Метрах в двадцати от меня Ян на пару со своим приятелем колдует над «Ягуаром». Не знаю, уж что конкретно они делают, но наблюдать за ними занятно.

Две раздетые до плавок мужские фигуры, демонстрируя очень даже впечатляющее телосложение и отличную физическую форму, водят хоровод вокруг мощного механического зверя. Разворачивают, проверяя устойчивость, заваливают на бок, исследуя внутренние повреждения и меняя «лыжи». И при этом не забывают являть миру целый арсенал накачанных мышц. Красота.

За эти дни мы по-настоящему сдружились. И Дмитрий, и Ян, когда мы пообщались подольше в неформальной обстановке, показались мне абсолютно адекватными. Весёлыми, активными, непосредственными. Димка очень быстро сообразил, что девушка я свободная, и попытался за мной приударить, но столь же оперативно свернул свои поползновения. Похоже, что у Яна в отношении меня свои планы, о чём он другу недвусмысленно намекнул.

Я не расстроилась, скорее даже наоборот. Димон мне очень сильно напоминает Макса. Во-первых, цветом волос. Во-вторых, тот тоже сразу целоваться лез. А вот Ян события не форсирует. Максимум, что себе позволяет — брать за руку. И непонятно, чего мужчина старается добиться, придерживаясь подобной тактики?

А я, честно говоря, была бы совершенно не против более решительных действий с его стороны. В разумных пределах, естественно. По крайней мере, мне бы было очень приятно, если бы этот, весьма сдержанно проявляющий своё отношение загадочный тип, хотя бы попытался меня обнять.

Ловлю себя на том, что глупо улыбаюсь, прикусив ноготок, созерцая, как Ян, широко расставив для устойчивости ноги и уйдя по щиколотки в песок, приподнимает аквацикл. А ещё через секунду эффектная картинка, которую я не желаю упускать из вида, исчезает, сменяясь блестящей чёрной ширмой.

— Эдер, сгинь! — дотягиваюсь до ошейника, чтобы отвести пса в сторону. — Обзор не загораживай.

Какой там. Своенравная тушка упирается всеми своими восьмьюдесятью килограммами. Не сдвинешь.

У меня немедленно возникает стойкое желание уподобиться этой заразе и как следует на него порычать. А ещё лучше облаять по полной программе. И по нахальной морде надавать.

Почему? Да потому, что наглеет дог с каждым днём всё больше. Мужчин держит на расстоянии, к себе притрагиваться не разрешает, прикосновения ко мне воспринимает как личное оскорбление, делая снисхождение только минимальному контакту. И если на нейтральной территории кое-как терпит чужое присутствие, то к нам в дом никого категорически не пускает, буквально встаёт насмерть в дверях. А ещё старается сделать так, чтобы я лишний раз с мужчинами не встречалась. Вчера вечером вообще застукала пса за попыткой удалить входящее сообщение от Яна. Так и не поняла, как дог ухитрился активировать голосовую программу, но сам факт! Он теперь даже спит не на полу, а запрыгивает ко мне на кровать!

Не то Эдер меня таким своеобразным образом защищает, не то ревнует.

Зашибись!

Стоило мне избавиться от соответствующего контроля брата, встретить того, кто, в общем-то, очень даже мне нравится, и на тебе! Обнаглевшая псина, вообразившая себе невесть что, разрушает все мои надежды на нормальную личную жизнь.

Вот и что делать?

Поговорить? Пробовала. Животина меня терпеливо выслушала, кивнула (ну мне так показалось) и деликатно угнездилась в кровати. А на следующий день едва не покусала Дмитрия за то, что тот неосмотрительно приобнял меня за талию.

Лишить пропитания? Себе дороже. Наплюёт на то, что он меня охраняет, и сожрёт. Во сне. И сам не заметит.

Запереть в доме и не выпускать? Пыталась. Разбитое окно мне теперь восстанавливать за свой счёт.

Усыпить? Бесполезно. Он словно чувствует, что я что-то к еде подмешала. Не ест, с-с-скотина!

Удружил мне братик!

А самое обидное, что я не понимаю: зачем? Зачем ему нужно было настаивать на том, чтобы у меня был вот такой жуткий телохранитель?

Вот вернусь домой и устрою Денису сладкую жизнь! За этот год обязательно придумаю, как ему отомстить!

От мыслей, как именно реализовать коварные замыслы, отвлекает предупреждающее рычание Эдера. Ясно. Кто-то идёт.

— Мы закончили, — сообщает голос Яна. То ли он уже привык и не обращает внимания на реакцию собаки, то ли делает соответствующий вид, но, чтобы оказаться рядом со мной, решительно обходит вскочившего пса. — Можем кататься. Ты не передумала?

— Ни в коем случае, — цепляюсь за протянутую руку и встаю. Я же не просто так тут отлёживаюсь!

Вчера, в последний заезд, нашей команде не повезло. И если в предыдущие дни мы, пусть и не первыми, но финишировали, то на этот раз едва смогли вернуться на берег. Столкнувшиеся впереди аквациклы вынудили нас свернуть в сторону, и, поскольку строй был довольно плотным, а маневренность ограничена, получилось, что мы врезались в одного из соседей. Хорошо хоть оба водителя скорость успели сбросить, техника не перевернулась, только двигатели пострадали и некоторые «лыжи». Ну и моё психическое состояние.

Подобный итог гонщиков не расстроил. Похоже, им доставляет удовольствие сама гонка, а не результат. Посмеялись, оценили повреждения, заверили меня, что нет никаких проблем. А ещё Ян пообещал компенсировать мне моральные страдания — за пару дней исправить пострадавшую технику и научить водить. В спокойной обстановке.

Отказываться от заманчивого предложения я не стала. Интересно же! И потом, одно дело, когда тебя катают, да ещё и в экстремальных условиях, и совсем иное, если ты это делаешь сам и в своё удовольствие!

Натягиваю на себя гидрокостюм. Прямо на купальник, потому что Ян проделывает ту же процедуру, только на плавки. Спасательные жилеты сегодня благополучно забываем достать из рюкзаков. Как и шлемы. Больших скоростей я развивать не собираюсь, да и далеко от берега отдаляться тоже.

Хотя… Если хорошенько подумать… Кто мне мешает поэкспериментировать? Разумеется, при этом я обязательно свалюсь в воду, и тогда Яну придётся меня спасать. Я, конечно, неплохо плаваю, но он же об этом не знает…

Представив подобный вариант развития событий, я мысленно облизываюсь. Очень даже ничего себе перспективочка. Мне нравится. Вот только есть одна проблема. Эдер. Оптимальнее было бы оставить пса на берегу, но боюсь, что в этом случае он просто-напросто рванёт за нами вплавь. Привязать к дереву? Так он его элементарно с корнем вырвет. Или поводок перегрызёт. Эх! Придётся брать с собой и пожертвовать идеей вынужденного купания. Утоплю ещё животное, не дай бог. При всём моём к нему отношении — жалко!

Направление мыслей Яна, наверное, сходное, потому что он без возражений следит, как дог запрыгивает в люльку.

— Я пас, — тем временем Димон, зафиксировав крепёж, поднимает руки вверх и демонстративно закатывает глаза, отступая в сторону. — Укатали сивку крутые горки…

О как! Мне становится интересно. Правда, размышлять о мотивах его поступка времени нет. Нужно слушать инструкцию, которую Ян не замедлил мне выложить. Активация… Коррекция курса… Скорость… Параметры движения…

Лихорадочно стараюсь запомнить, выискивая аналогии с управлением аэрокаром. И не нахожу. Совершенно другой принцип.

— Не переживай, — поняв, что я в лёгком шоке, успокаивает меня Подестов. — В процессе запомнишь. Здесь больше опыт играет роль, чем знания.

На несколько секунд сильные ладони Яна фиксируются на моей талии, приподнимая, чтобы помочь забраться на высокое сиденье. Он сам устраивается позади, но обнимать меня не спешит, видимо, предоставляя свободу действий.

— Вперёд, — командует.

Ах, даже так? Ну ладно!

Решительно беру инициативу в свои руки. Если гора не идёт к Магомету…

Сложными оказываются только первые несколько манёвров. Держать прямолинейную траекторию вообще не составляет никакого труда, а вот на поворотах… Там меня заносит капитально. Проблема в том, что угол разворота лыж очень ограничен, а это означает высокую инерцию, если делать это излишне резко.

— Мягче, Лида, более плавно, — подсказывает инструктор, невольно обхватывая рукой за талию и придерживая, чтобы я не слетела, когда «Ягуар» ощутимо кренится. — И нагрузку на двигатель не забывай снижать, — чувствую спиной твёрдый корпус, на который очень удобно опираться.

Вот это совсем другое дело. Но я ещё не закончила.

Преодолев прямой участок, вхожу в поворот, сначала сильно сбрасывая скорость, а потом столь же оперативно её добавляя. Результат получаю именно тот, на который рассчитываю: теперь уже две руки с ощутимым давлением прижимают меня к сидящему сзади мужчине.

— Нельзя использовать форсаж, пока не задано направление движения, — слышу строгое предупреждение прямо в ухо.

Ясно. Значит, когда задано — можно!

Наверняка Ян не ожидал, что я именно так близко к тексту восприму его слова, потому что когда «Ягуар» начал разгоняться с приличным ускорением, мышцы удерживающих меня рук напряглись ещё сильнее.

— Лида, мы не на гонке, — поспешно напоминает мужчина. — И ты неправильно выбрала траекторию. Для этой волна слишком высокая.

А вот это верно. Я и сама чувствую, как трудно удерживать прямолинейный ход, когда на траверсе сильный ветер, будоражащий спокойную поверхность озера.

Скорость приходится сбросить и послушно развернуть аквацикл по ветру. Теперь мы движемся совсем ровно, без эксцессов.

Ха! А ручки-то Ян не убирает! По-прежнему держит ими мою талию. Правда, очень аккуратно, уже без нажима. Правда страхует? Или, пользуясь ситуацией, делает соответствующий вид?

Впрочем, неважно. Главное — процесс пошёл. А стимулировать дальнейшее чревато. Эдер вон и так уже извёлся весь в своей люльке, наблюдая за нашим тесным общением.

Уже без лихачества, следуя ценным указаниям, раздающимся за спиной, вывожу технику на финишную прямую и выкатываюсь на песок.

— Ну, ты даёшь! — Ян спрыгивает с сиденья и помогает слезть мне. — Это же самоубийство — так бесшабашно водить! Надеюсь, аэрокар тебе не доверяют?

— Доверяют, — разрушаю его ожидания, выскальзывая из расслабившихся рук и отправляясь к рюкзакам, чтобы вытащить полотенца. Я никого не обманываю. Когда брат периодически исчезает на неделю-две по каким-то своим рабочим делам, мне приходится самой добираться до работы и обратно. В смысле — приходилось.

— Да ладно тебе, — встаёт на мою защиту Димон. — Для первого раза она неплохо каталась. Я — в гараж. — Он дожидается, когда дог выпрыгнет из люльки, и эффектно стартует, взметнув тучу песка.

Почувствовавший твёрдую землю под ногами, Эдер немедленно принимается высказывать нам всё, что накопилось в его собачьей душе за время поездки. Причём достаётся не только Яну, но и мне. Я едва не глохну от хриплого злого лая. Хорошо хоть кусаться догу в голову не приходит, так только, прыгает рядом, создавая иллюзию.

— Нет, его однозначно надо перевоспитывать, — бросив недовольный взгляд на пса, Ян забирает у меня одно из полотенец. — Тебе самой не надоело?

— А что я могу? — принимаюсь усиленно вытираться. — Он слишком взрослый. И себе на уме, — добавляю тише. — Чёрт! Волосы мокрые, — прощупывая скрученный на затылке узел, только сейчас соображаю, чем аукнулось мне отсутствие шлема.

— Распусти, — беспечно советует Подестов, занимаясь своей коротко подстриженной шевелюрой. — Быстрее высохнут.

А то я сама не в курсе!

Стягиваю резинку, запоздало вспоминая, что, когда собиралась на прогулку, не додумалась положить в рюкзак расчёску. И что делать? Оставить, как есть?

— Давай помогу, — заметив моё замешательство, предлагает Ян, ловко кидая скомканный махровый комок в сторону наших вещей.

Я даже сообразить толком не успеваю, что же он имеет в виду, а мужчина, надавив мне на плечи, заставляет опуститься вниз. И сам садится на песок рядом. Дергаюсь, зашипев от боли, потому что он уже успел запустить пальцы в сырые спутанные пряди.

— Не шарахайся, пожалуйста, — слышу над головой. — Я же тебя не съем. Просто помогу привести волосы в порядок.

У меня глаза на лоб вылезти готовы! Это что-то новенькое! И очень нестандартное.

Любопытно. Я должна рассматривать подобное поведение как попытку выйти на новый уровень отношений? Или видеть в этом всего лишь учтивость? Больше хочется первого, конечно.

Пальцы сменяет расчёска. И откуда, позвольте спросить, он её добыл?

Надо отдать Подестову должное — в дальнейшем действует он очень аккуратно, размеренно расчёсывая прядки и легко справляясь с непослушными завитками, которые от контакта с водой стали ещё более крутыми.

— Красивые, — как-то подозрительно мечтательно замечает он и словно укоряет: — А ты всё время их прячешь.

— Длинные, — парирую, офигевая от полученного комплимента. — Мешают.

Последовавшие несколько секунд непонятного молчания меня настораживают. Я что-то не то сказала? Или Ян просто не знает, что мне ответить?

— У тебя ещё два дня отдыха, — неожиданно меняет тему «парикмахер», продолжая свои манипуляции. — Решила, чем займёшься?

— А кататься больше нельзя? — наглею.

— Не получится, — раздаётся лёгкий вздох за спиной. — Мне завтра на работу.

— Ты же только пять дней отдыхал! — не выдерживаю и оборачиваюсь.

— Не вертись! — сильные ладони немедленно возвращают мою голову в исходное положение. — У меня другие условия контракта. И другие обязанности. Я не могу себе позволить столь длительный отпуск.

— Ясно, — мне даже грустно становится. Значит, теперь придётся коротать время одной. Ладно хоть недолго. Скоро и мне возвращаться в лабораторию, а там скучать будет некогда.

Между прочим, за всё это время выпытать у загадочного типа, чем именно он занимается, мне так и не удалось. Дмитрий — тот сразу раскололся, признавшись, что состоит на службе в охранной структуре компании. Но оно и так видно по телосложению. По сравнению с ним, Ян ощутимо более изящный. И скрытный. Потому что только хмыкнул, не соизволив меня просветить. И вообще о работе оба предпочли говорить как можно меньше, упорно уводя тематику беседы в другую сторону. При мне, по крайней мере.

— Вот и всё, — наконец заявляет Подестов, подхватывая меня под локоть и поднимая вверх. Разворачивает к себе, придирчиво рассматривая результат своего труда. — Дарю, — удовлетворённо кивает, торжественно протягивая мне щётку.

— Спасибо, — верчу в руках очень даже симпатичное произведение народного промысла. Потому как деревянное и явно не фабричное.

— Не обидишься, если я не буду тебя провожать? — тёмные глаза заглядывают в мои. — Просто боюсь, — Ян переводит взгляд на сидящего в паре метрах от нас дога, — что если моё присутствие рядом продлится дольше, твой хвостатый друг не выдержит.

О да. Это он верно заметил. У меня тоже ощущение, что когда мужчина меня причёсывал, Эдер сдерживался из последних сил, у него даже лапы подрагивали в попытках сорваться с места и челюсти хищно щёлкали. Про убийственный взгляд и яростное рычание я вообще молчу.

Но ведь Ян ничего плохого мне не делал! Вот и думай — почему дог так себя ведёт?

— Эдер! Ты!.. Ты!.. — у меня нет слов, чтобы высказать псу всё, что я о нём думаю. Задыхаюсь от возмущения и обессиленно падаю на кровать, сжимая в руках расчёску. Вернее то, что от неё осталось. То бишь, фактически, основательно изгрызенную ручку, остального просто не нашла. Проглотил, что ли?!

Если посмотреть со стороны, то кажется, что в поступке собаки нет ничего страшного. Подумаешь — щётка! Вон на тумбочке ещё две валяются. Обидно другое. Это именно та, которую мне подарил Ян.

И как эта зараза до неё добралась, спрашивается? Расчёска же в моей сумочке лежала! Закрытой на молнию! При этом сумка осталась совершенно цела и невредима! Гадёныш знал, что именно ему нужно, и действовал целенаправленно! Но как он это сделал?! И главное — зачем?!

Что это? Глупая собачья месть? Попытка что-то доказать? Или простая вредность?

Да что угодно, но только не случайность!

И ведь это не единичный случай. Всю неделю дог методично уничтожал появляющиеся в моём номере цветы. Любые. Беспощадно и варварски. Два дня назад сожрал подаренные конфеты. Вместе с упаковкой и целлофановой обёрткой. Вернее, не так. Пожевал и выплюнул, после чего сладости, естественно, пришлось выбросить. И вот вчера, наконец, ухитрился добраться до расчёски. Мерзавец давно уже к ней присматривался, я заметила. Поэтому и прятала подальше. Не помогло…

Похоже, что у Эдера стойкая неприязнь ко всем знакам внимания, которые мне оказывает Ян. И я, скорее всего, с ума сойду раньше, чем найду ответ на вопрос: что творится в голове у этой твари?!

Стоп…

Мелькнувшая мысль кажется мне дикой настолько, что я даже злиться перестаю. Сажусь на кровати, недоумевая: как же я раньше не додумалась?! Я тут мучаюсь сомнениями, голову ломаю, переживаю, а в лаборатории стоит новенький нейроскан, который для решения моей проблемы идеально подходит! Техники постарались. Результатов прежних исследований оказалось достаточно, чтобы в корне изменить принцип работы устройства, и теперь аппарат выдаёт не наборы цифр, а готовое изображение. Цветное. Объёмное. Динамичное. Как фильм. Так что, вместо того, чтобы изводить себя догадками и предположениями, нужно просто залезть в сознание Эдера и попытаться понять, что именно ему не нравится. А заодно в воспоминания заглянуть. Мало ли, с кем он раньше жил! Может, у него пережитки прошлого в крови бурлят и проблема вовсе не в ненависти к Яну.

Итак. Решено. При первой же возможности воспользуюсь прибором!

Перевожу взгляд на сидящего у моих ног пса. Чувствует, что виноват. Морду на матрас положил, глаза сделал жалостливые. Не-е-ет, дорогой мой! Я с тобой разговаривать не буду! Что бы я для себя не решила, а ты всё равно провинившийся! Буду морально наказывать.

Решительно отталкиваюсь от мягкой поверхности, приступая к привычному ритуалу сборов на работу. На дога принципиально больше не смотрю. Хотя и замечаю боковым зрением, что следит он за мной пристально, ни на секунду не выпуская из поля зрения. И всё так же, как привязанный, топает следом. И в столовую, и в лабораторию. А ведь я его не зову. И под мой рабочий стол залезает, как обычно, чтобы не мешать. Он там так успешно прячется, что иногда я сама забываю о его незримом присутствии. Особенно, если весь день приходится крутиться, как белке в колесе.

Из четырёх лаборантов нас сейчас только двое — остальные, как и я неделю назад, отдыхают на базе. А запросы у Леонова ещё те! На всех хватает с избытком. Так что… Почистить клетки. Покормить оголодавших за ночь подопытных. Загнать парочку в нейростимулятор. Проследить за поведением. Заполнить протоколы. Ввести результаты в программу. Разобрать вчерашние записи. Голова кругом!

Вспоминаю о своих грандиозных замыслах, только когда профессор едва ли не пинками выгоняет нас из лаборатории:

— Семь часов! На выход! Вы мне больше не нужны. Утром не опаздывать!

Ой! Как же так?!

Расстраиваюсь, а делать нечего. Послушно покидаю помещение, отправляясь на ужин. Ладно. Не сегодня, значит завтра. Не завтра, так послезавтра. Всё равно найду возможность!

— Привет, малышка, — сидящий за столиком мужчина поднимается мне на встречу, галантно отодвигая стул. — Опять волосы убрала?

Ян. Возмутитель душевного спокойствия. Который, к моему тщательно скрываемому удовольствию, не исчез, увязнув в бесконечной массе собственных дел. Наоборот. Всё глубже и глубже проникает в мою жизнь. Словно что-то для себя решил и теперь начинает действовать. Во-первых, настоял на том, чтобы мы ужинали вместе. Во-вторых, чаще появляется в лаборатории, пусть и под предлогом контроля эксперимента, но сам факт! По имени меня почти не называет, выбрал эпитет и упорно его использует. Старается быть в курсе моих проблем, подарки дарит, провожает… А смотрит как!

— Я прямо с работы, — вздыхаю устало. — Не успела к себе зайти.

— Леонов зверствует? — внимательный взгляд пробегает по лицу.

— Да нет, просто дел много.

Я принимаюсь поглощать всё того, что он натаскал на стол. Есть хочется! С таким режимом я даже обедать не успеваю. Несколько минут мне предоставляют для того, чтобы спокойно это делать, а потом…

— Ты обещала мне кое-что рассказать, — коварно улыбаются красивые губы. Рука скользит по скатерти, добираясь до моей. Пальцы на мгновение касаются кожи, нежным поглаживанием и исчезают, заставляя желать большего. И не подавать вида.

— Помню, — киваю, принимаясь за краткий пересказ своего скучного и отнюдь не насыщенного событиями детства. Не понимаю, что в нём можно найти занятного, но Ян так упорно желал услышать именно это, даже взамен пообещал поведать о своей жизни, что я махнула рукой. Интересно ему? Пусть наслаждается. А потом и я получу возможность удовлетворить своё любопытство.

Мужчина слушает, не перебивая, задумчиво ощипывая виноградную гроздь.

— И вы с братом всё время жили в этом доме? — недоверчиво спрашивает, когда я замолкаю. — Никогда никуда не переезжали?

— Ну да, — подтверждаю, оставляя от фруктовой ветки зелёный скелет. — Только в него меня примерно в годик привезли, а так я в другом месте родилась.

— Где именно? — заинтересованно сверкают тёмные глаза.

— Где-то в безбрежных просторах Тихого океана, — тяну нараспев. — На "Тритоне", — уже серьёзнее поясняю, заметив его недоумение. — Это исследовательский корабль, на котором папа работает. И мама.

— И ты его не помнишь? Корабль? — Ян явно стимулирует меня к продолжению.

— Нет, конечно! — смеюсь. — Я же крошка была совсем!

— А когда подросла, ты туда не ездила? — упорно старается что-то вызнать собеседник.

— Нет, — бросаю кратко.

Его вопрос пробудил не самые приятные воспоминания. Я ведь действительно столько раз просила родителей взять меня с собой. Хоть разочек! Мне так хотелось посмотреть на океан, почувствовать себя путешественником. Тем более брат, до того, как я родилась, долгое время жил и работал с на корабле! Ему разрешали. А я каждый раз получала отказ. Было обидно, хоть мама и успокаивала меня, объясняя, как трудно жить в суровых, практически походных условиях. Это же не круизный лайнер. Я соглашалась, потому что не хотела её огорчать. И ждала следующего приезда родителей, чтобы попробовать снова. А потом уже и просить перестала, осознав всю бессмысленность моих попыток.

— И твои родители сейчас в плавании? — не успокаивается любопытный тип.

— Да, но скоро возвращаются, — вспоминаю о сроках и мрачнею. Ну и не удерживаюсь от укола: — А из-за условий навязанного тобой контракта я их не увижу.

Взгляд мужчины становится растерянным. Несколько секунд Ян молчит, постукивая пальцами по столу.

— Извини, — неожиданно он просит прощения. — Я же ничего не знал, — даже руками виновато разводит. — Но ты не расстраивайся, я обязательно что-нибудь придумаю.

— Правда? — у меня аж сердце замирает от перспектив.

— Конечно.

Ласковый взгляд скользит по мне, отзываясь предвкушением новых ощущений, которые незамедлительно следуют, потому что моя ладонь вновь оказывается в плену его пальцев. Сильных и нежных. Настойчивых, но готовых отпустить.

Стараясь не показывать, насколько мне приятно подобное внимание, осторожно забираю руку, возвращаясь к прерванной трапезе. Чай и сладкое. То, что нужно, чтобы перебить желание продолжить физическое взаимодействие.

Проследив за моими действиями, Подестов тоже берёт чашку, чтобы налить себе коричневый напиток.

— Теперь твоя очередь, — я напоминаю ему о нашем уговоре. — Я же выполнила своё обещание, — сосредоточенно разыскиваю в вазе с пирожными мои любимые. Заварные с кремом. И не нахожу. Ян забыл их положить?

— Держи. — Он пододвигает ко мне целую тарелку. Прятал, видимо, до поры до времени. — Хватит?

— Издеваешься? — фыркаю. — Если я столько съем, то растолстею.

— Правда? Я не подумал, — «испуганно» округляет глаза визави. — Давай обратно, — заявляет решительно, протягивая к сладостям конечность с хищно растопыренными пальцами, — Нельзя портить такую фигурку.

— Ян! — стремительно отодвигаю добытое от него подальше. — Ты мне зубы не заговаривай, — непреклонно возвращаю мужчину к разговору. — Рассказывай!

— Ладно, — он убирает руку, пожимая плечами. — Но тебе навряд ли понравится моя история. В ней не так много спокойных моментов, как в твоей.

Ян замолкает, уходя в себя, а я, заинтригованная его словами ещё больше, терпеливо жду продолжения, отправляя в рот сладкий шарик.

— Я родился в обычной семье, — наконец, он начинает говорить. — Отец — юрист в торговой компании, мать — преподаватель биологии в школе. У меня есть сестра, она старше меня на четырнадцать лет. Мы росли не в самой спокойной обстановке. Родители постоянно ссорились. У матери кроме отца был другой мужчина, и она периодически уходила к нему. Пропадала на несколько дней. Потом возвращалась. Просила прощения. Говорила, что больше никогда к нему не пойдёт. А потом исчезала снова. Отец очень её любил. Прощал. А мы с сестрой оказывались в эпицентре всех этих раздоров, постоянных скандалов и истерик матери… — Ян на несколько секунд замолкает, барабаня пальцами по столу. — Когда мне было шесть, тот мужчина окончательно её бросил. А ещё через четыре года мать не выдержала и покончила с собой. Спрыгнула с балкона на асфальт… Двенадцатый этаж, — поясняет, горько усмехаясь. — Отец очень переживал. Он даже со мной не мог нормально общаться. Сестру вообще выгнал из дома, заявив, что она больше всех виновата в её смерти. Я его не осуждаю, у него были для этого основания, — взгляд мужчины становится злым, челюсти сжимаются, даже зубы чуть слышно скрипят. С минуту он молчит, возвращая себе самообладание, и продолжает: — Я тоже недолго выдержал, сбежал, начав самостоятельную жизнь при первой же возможности. Вот так, — грустно улыбается, возвращаясь ко мне взглядом. — Разочарована?

— Нет что ты, — мотаю головой. — Прости, — понимаю, как глупо поступила, заставив его говорить о таком. — Я не хотела…

— Иногда полезно вспомнить о прошлом, — пожимает плечами мой собеседник и заканчивает загадочно: — Разрушаются иллюзии настоящего.

О чём он? Снова тайны какие-то. И так Ян со всех сторон непонятная личность, а теперь вдвойне. Я-то думала, его рассказ многое прояснит, а на самом деле вопросов стало только больше.

Жаль, конечно. Такая трагедия… Хотя мне необычайно трудно принять, что кто-то может позволить себе подобное поведение. Мои родители очень любят друг друга, всё время вместе, никогда не расстаются. Наверное, поэтому я не понимаю, как можно выйти замуж, а потом изменять? Да ещё и делать это так, чтобы страдали окружающие. Дети.

Да, в принципе, я тоже не самый счастливый ребёнок в смысле внимания родителей, но я знаю, что они меня очень любят, потому что, когда возвращаются домой, изливают на меня столько этой самой родительской заботы, что мне надолго хватает. К тому же, у меня есть брат, поддержку которого я чувствую постоянно. А вот Ян… Мне безумно его жаль.

Больше мы не разговариваем. Дежурные фразы не в счёт. Подестов впал в задумчивость и я ему не мешаю — мужчине явно нужно время, чтобы разбуженные воспоминания улеглись. Даже Эдер это понимает и затихает, мрачной тенью следуя за нами. Хотя, возможно, причина такого поведения и иная. После возвращения с базы отдыха дог вообще перестал так бурно реагировать на моё общение с Яном. Даже прикосновения ко мне уже не вызывают у пса той гипертрофированной негативной реакции, которую мы наблюдали раньше. Рычит, конечно. Но уже как-то спокойнее, профилактически, словно только для того, чтобы некоторые особи мужского пола не забывались. Не то привык и смирился, поняв, что он тут бессилен, не то копит стресс в себе, а потом снимает другими способами. Расправой с подарками, например.

Неделя прошла, а мне всё никак не удаётся подключить Эдера к нейроскану. А почему? Да потому, что профессор денно и нощно сидит в лаборатории. Уходим вечером — он ещё там. Приходим утром — уже там. У меня ощущение, что этот трудоголик и спит, и ест прямо на рабочем месте!

Это Ян виноват, с его угрозами! До небезызвестного разговора с ним Леонов подобного служебного рвения не демонстрировал.

Остаётся только ждать. Что я и делаю, методично, изо дня в день успокаивая себя тем, что торопиться мне некуда. Столько времени впереди!

На пса я вроде как и злюсь, а вроде уже и успокоилась. По крайней мере, той ярости, которая была раньше, в моей душе уже нет. Скорее, пришло философское спокойствие. Ян дарит, Эдер портит. Круговорот подарков в природе. Которые поступают ко мне всё с той же завидной регулярностью — Подестов серьёзно взялся за процесс ухаживания. Со всей основательностью. Правда, пока ассортимент остаётся стандартным, ничего нового.

Непроизвольно перебираю нежные розовые лепестки. Чаще всего мне достаются именно эти цветы. Наверное, Яну они больше всех нравятся. А мне? Мне их жалко. Нет, понятно, что растения — есть растения. Их специально для этих целей выращивают. Но… Я вообще ненормальный биолог. Отношусь ко всему живому излишне гуманно. Когда училась, даже в анатомичку заходила скрепя сердце.

Две пары глаз пристально наблюдают за движениями моих пальцев. Чёрные — с неприятной мрачностью, тёмно-карие — с нервирующей задумчивостью.

— Я не настаиваю, — наконец нарушает затянувшееся молчание Ян. — Но мне бы очень хотелось, чтобы ты согласилась.

Ну, да. Кто б сомневался. Желания сидящего напротив мужчины неясными назвать сложно. Если кратко, то он предложил мне следующий отпуск провести в более тесном общении. Живя в одном доме.

Это не означало, что спать мы будем вместе. Наоборот, Ян подчеркнул, что комнаты у нас будут разные. Просил только о том, чтобы иметь возможность быть рядом постоянно.

Я этого и хотела, и боялась. Мои шуточные попытки развести кавалера на «решительные действия» оказались эффективными настолько, что я сама испугалась последствий. Поняла — он не играет. Нет, его поведение по-прежнему корректно. Однако, уверена, если бы не сдерживающее присутствие моего четвероногого цербера, Ян уже давно наплевал на деликатность, потому что его глаза… Смотрит он так, что я физически чувствую его прикосновения. У меня в душе всё переворачивается. И это на расстоянии! А что будет, когда он получит возможность быть ближе?

— Я подумаю, — трусливо прячусь за неопределённым обещанием. Понимаю, что дать положительного ответа я не могу. Как и отрицательного, впрочем.

— Хорошо, — терпеливо соглашается Подестов. — Я подожду. Тем более у тебя ещё неделя работы, да и мне нужно закончить кое-какие дела. О! — вспоминает о чём-то и словно извиняется: — Меня эти дни не будет, уеду, не смогу составлять тебе компанию за ужином.

— Не страшно, — оставляю цветок в покое, укладывая рядом с тарелкой. — Буду подольше задерживаться в лаборатории. Работы много.

— Будет меньше, — с лёгким смешком ставит меня в известность Ян. — Леонов тоже едет со мной.

Вау!

Именно то, что нужно! И я не дура, чтобы упускать такую возможность!

Уже с ощутимым волнением заканчиваю ужинать, жду, пока пройдёт ночь, стремительно несусь в лабораторию, стойко выдерживаю раздачу ценных указаний, которыми напоследок решил снабдить нас профессор, и, едва сдерживая нетерпение, дожидаюсь, когда остальные лаборанты разбегутся по домам. Что они и делают, оперативно и быстро, следуя классической поговорке: кот из дома — мыши в пляс. А мне подобная стратегия только на руку.

Сообразивший, что нам тоже можно уходить, Эдер выползает из своего убежища и, шумно зевнув, с вопросом и ожиданием в глазах усаживается рядом.

— Нет, мы останемся, — разочаровываю я его. — У меня дела.

Изумлённый дог послушно ложится на пол, укладывает голову на лапы и обречённо закрывает глаза. И правильно делает, потому как видеть то, чем я занимаюсь, он не должен.

Стараясь действовать бесшумно, достаю из шкафчика баллончик с эфиром и надеваю респиратор. Мне же нужно, чтобы пёс уснул, а не я. Решительно нажимаю на клапан, выпуская струю газа.

Вскочить пёс успевает. И даже хрипло гавкнуть. На этом попытки сопротивления заканчиваются. Но не моя работа.

Набираю в шприц снотворное и вкалываю в загривок. Всё. Теперь часов пять у меня есть. Можно спокойно приступать.

Закрепляю на голове животного гибкий сетчатый шлем и включаю прибор, меняя настройки. Собака — это вам не крыса. Скорость проникновения в его мозг должна быть другой, да и поверхностные участки тоже сканировать придётся поочерёдно, с перерывами. Уверена, за один день точно не управлюсь, значит, и программу нужно подогнать так, чтобы не начинать каждый раз всё заново.

Почти час трачу на эту нудную, но такую необходимую процедуру. Наконец, убедившись, что всё учла, выключаю свет и закрываю двери на запор. Меньше всего мне хочется, чтобы кто-нибудь вошёл и помешал.

Практически на ощупь возвращаюсь к тускло мерцающему аппарату, натягиваю на голову визор и надеваю наушники. Запись я отключила — буду просматривать всё, что называется, онлайн. Так безопаснее. И управлять легче.

Несколько минут перед глазами плывёт серое марево, периодически разрываемое яркими, бьющими по глазам световыми вспышками. В ушах усиливается непонятный шум, сквозь который прорываются визгливые звуки.

Изображение появляется неожиданно. Словно кто-то резко отдёргивает в сторону штору. Передо мной возникаю я сама, сидящая за столом и сосредоточенно разбирающая бумаги. Смотреть на себя со стороны, да ещё и снизу вверх — необычно и забавно. К тому же зрительное восприятие собаки чёрно-белое, сфокусированное только на одном объекте; остальное пространство вокруг словно плывёт, разъезжаясь в стороны теряющими чёткость полосами.

Так. Ладно. Это не тот момент.

Смещаю угол считывания, уходя в сторону, и оказываюсь в собственном номере. Сидя на кровати одном нижнем белье, я неторопливо причёсываюсь.

Когда это было? Позавчера?

Мне нужно ещё раньше. Попробуем сюда.

Ага. Уже лучше.

Перед глазами мелькают ошмётки разлетающихся в сторону стеблей. Лепестки уже давно рассыпаны по полу. Утробное рычание и ярость, от которой картинка судорожно дёргается.

Ясно. Пёс вымещает на цветах своё недовольство.

Найдём-ка расчёску.

М-да… Легко сказать. Нейроскан — это вам не голопроектор, где можно вывести на экран фрагменты фильма и ориентироваться. Он — первопроходец, и я вместе с ним. Хорошо, что догадалась навигатор подключить, чтобы хоть примерно соображать, какова связь между углами скольжений и временными отрезками.

Путём проб и ошибок натыкаюсь на нужный эпизод.

В ушах звук разъезжающейся молнии, застёжку которой тянут осторожно сжатые клыки. Через секунду нос погружается в тёмное пространство моей сумки, челюсти аккуратно смыкаются на искомом объекте. Рывок и стремительное бегство в укромное место, потому что где-то рядом мои шаги. А дальше… О-о-о! Как он её грыз! Самозабвенно, со всей ответственностью походя к процессу. Мне даже смешно стало. Дог просто нашёл приятную для зубов игрушку!

Однако смеюсь я недолго. Дерево, из которого сделана щётка, не выдерживает натиска и ломается с сухим треском. На пол падают щепки и… что-то ещё.

По всей видимости, Эдера находка тоже заинтересовала. Зверь сконцентрировался на предмете, позволяя мне рассмотреть детали.

Маленький, совсем крошечный, следящий датчик. Такие редко используют для открытой прослушки, слишком заметны, но вот если спрятать…

Мне становится не по себе. Неприятное предчувствие запускает свои щупальца в нервную систему, принимаясь терзать изнутри. Жёстко и методично.

Зачем?! Зачем Ян мне это подсунул? Или не он? Может, жучок предназначался мужчине, а попал ко мне, когда Подестов отдал расчёску? И следят за ним? Тогда — кто?

Непроизвольно меняю направление считывания и теряю картинку. Решаю вернуться, но вовремя останавливаюсь. Любопытно…

— И долго ты собираешься её окучивать? — звучит в ушах смутно знакомый голос. — Девчонка, по-моему, совсем не против.

Вместо нормальной картинки перед глазами мельтешащая на ветру мелкая листва и ветки. Такое ощущение, что дог замер, притаившись в кустах.

— В отличие от тебя, я никуда не тороплюсь, — новый голос и тихий смешок: — Успеется.

А вот это Ян. Значит первый — Димон. Не узнала сразу.

Ну, Эдер! Он, оказывается, шикарный шпион! Мало того, что виртуозно маскируется, так ещё и профессионально подслушивает. А я-то, наивная, думала, что он по своим собачьим делам убегает.

— Месть — блюдо, которое подают холодным? — между тем смеётся Дмитрий. — Растягиваешь удовольствие?

— Не твоего ума дело, — раздражённо шипит Подестов. — Заткнись. Я тебе плачу не за разговоры.

Ой.

Кому это Ян собрался мстить? Не в мой огород камень, надеюсь? Вроде я ему ничего плохого не делала. Разве что на ногу наступила.

Как-то мне нехорошо. Потому что очень не хочется ассоциировать услышанное и происходящее со мной.

Впрочем, в смысле вырванных из контекста фраз так легко ошибиться! Наверное, не стоит изводить себя ненужными вопросами. Лучше поищем что-нибудь ещё. Уверена, это не единственный раз, когда пёс играл в разведчика.

О, да… Продолжая целенаправленный поиск, я легко нахожу аналогичные ситуации. «Ян и Дмитрий» — пять штук. «Ян и Леонов» — три штуки. Вот только ничего криминального и связанного со мной. Простые обсуждения. Работа. Техника. Стратегия гонок.

Может, я плохо ищу?

Похоже, что так. Только оптимизировать этот процесс, к сожалению, невозможно! Приходится рассчитывать исключительно на везение и некоторую логику. А ещё на время, которое утекает быстро, словно песок сквозь пальцы. Я ещё и половины активной памяти не считала, а действие снотворного уже заканчивается.

Не беда. Завтра продолжу.

Сохраняю в памяти нейроскана нужные мне для ориентации метки и сворачиваю программу. Привожу в порядок оборудование и жду, пока дог окончательно проснётся. Это хорошее снотворное, после окончания его действия сознание быстро возвращается.

— Что-то тебя разморило, — коротко взглянув на севшего и пытающегося сообразить, что же с ним случилось, зверя, делаю вид, что всё это время была безумно занята текущей работой. — А я уже свои дела закончила. Пойдём.

Добравшись до номера, практически без сил падаю на кровать.

Занятный эксперимент получился. Познавательный. Правда, из-за него спать мне осталось часов пять. И поужинать я не успела. Нужно будет по-иному планировать рабочий день! Успевать обедать и высыпаться утром. Иначе к концу недели при таком режиме от меня мало чего останется.

На следующий день выполняю второй виртуозный заход в сознание Эдера. Почему «виртуозный»? Потому что несносный пёс о чём-то таком догадался и упорно не даёт мне возможности себя усыпить. Внимательно наблюдает, ловя каждое движение, не выпуская меня из вида. Что ж он сообразительный-то такой! Ненормально это для собаки! Пожалуй, нужно сегодня поискать воспоминания, где с ним общается Денис. И в прошлое, которое было до меня, заглянуть.

В конце концов, ухитряюсь незаметно распылить эфир. Приходится делать это над столом, задержав дыхание, но… какие варианты?

Засыпает, наконец. Ласково поглаживаю лежащее на полу чёрное тело. Смышлёный, да. А человек всё равно умнее. И изобретательнее.

Ну, а теперь приступим!

Работать сегодня проще. Во-первых, уже более-менее понятны закономерности построения памятной сети у этого образчика живой природы. Во-вторых, часть зон закрыта вчерашним считыванием, значит, пространства для поиска стало значительно меньше.

Довольно быстро добираюсь до нужного мне временного отрезка. С замиранием сердца смотрю, как со стороны выглядели мои жалкие попытки спорить с братом и избежать навязанной охраны. Какое у меня испуганное лицо было, оказывается!

Ну хватит! Ещё чуть-чуть назад.

О! Подойдёт! Вот тут Эдер явно находится в машине Дениса. Сидит на переднем сиденье, созерцая окружающее пространство за лобовым стеклом.

— Из-за специфики управления ты не сможешь передавать нам информацию, — слышу голос брата. — Это плохо, конечно, но выбора нет. Значит, инструктировать и помогать я не смогу. Тебе придётся действовать самостоятельно, учитывая возникающие обстоятельства. Дихол! — сердито ругается. — Была бы связь! Никакой координации! Если что-то произойдёт, мы ведь даже не сможем согласовать свои действия!

У меня волосы на голове дыбом встают от удивления. С кем это он так говорит? Не с догом же!

Впрочем, через секунду убеждаюсь, что именно с ним. Взгляд пса перестаёт ловить движущиеся картинки и фокусируется на серьёзной физиономии Дена, который и не думает замолкать:

— Эдер, — синие глаза на мгновение отрываются от дороги, и я замечаю в них тревогу, — будь такая возможность, сам бы занял твоё место, но у меня её нет. Я тебе сестру доверяю, и рассчитываю, что ты меня не подведёшь. Ситуация, в которой оказалась Лидея, мне не нравится. Я ещё не разобрался во всех нюансах, но, чувствую, что хорошего мало. Надеюсь, тебе удастся хоть что-то выяснить.

Офигеть. Или мой брат сошёл с ума, или этот зверь совсем не тот, кем кажется.

Так. Спокойно. Мыслим трезво и разумно. Принимаем всё как есть. Сейчас главное — информация, а её анализом займёмся в другое время.

Заглянем-ка ещё дальше.

Сдвигаюсь совсем чуть-чуть, и меня тут же окутывает серая мгла. Плотная, непроходимая, какая-то неприятно вязкая, в которой слышны только глухие, неясные, пугающие звуки.

Ого! Такое ощущение, что тут вообще ничего нет. Пусто. Но не может же быть, чтобы у собаки не было детства! Кто-то должен был её растить. Воспитывать. Может, всё стёрто? Глупая мысль, я не понимаю, как это возможно, не умеем мы осуществлять подобное, но как иначе объяснить отсутствие воспоминаний?

На всякий случай зондирую соседние участки, ловя переход от забвения к реальности. И нахожу. Серый туман превращается в чернильную темноту, а через секунду появляется свет, словно кто-то снимает крышку с коробки, из которой пёс и выпрыгивает, забираясь в машину Дениса.

— Привет, Эдер, — кивает ему брат, запуская систему. — Спрашивать, как дела на Превентире, не буду, ты мне всё равно не ответишь, — шутит, видимо.

В ответ дог шумно зевает, издав визгливый смешок.

— Извини, — пожимает плечами Ден, выводя аэрокар на стартовый пандус. — В другом виде тебя в закрытую зону не пустят, а для нас важно, чтобы ты был там. Да! Ещё имей в виду, что из-за специфики управления ты не сможешь передавать нам информацию…

Дальше я уже видела.

Ещё раз вслушиваюсь в слова брата, воспринимая их по-новому. Иначе. Как и его самого. Как и пса, впрочем.

«Придётся действовать самостоятельно», «в другом виде… не пустят», «тебе удастся выяснить» — подобные фразы могут означать только одно: Эдер только внешне животное, а внутри он человек.

В чудеса и оборотней, как любой нормальный учёный, я не верю, так что остаётся предположить удалённый контроль. То есть кто-то каким-то невероятным способом связал свой мозг с мозгом собаки и фактически ею управляет.

Любопытная версия. Особенно потому, что я не слышала о подобных возможностях.

Несколько минут обдумываю, как бы догадку проверить.

Очень сомневаюсь, что возможностей нейроскана достаточно, чтобы это прояснить. Что делает прибор? Занимается раскодировкой нейронных сигналов. А если они идут из другого источника, не из этого мозга, но фиксируются на нём, как тогда? Тоже прочитает?

А чем чёрт не шутит! Попытка — не пытка! Меня же никто не съест, если не получится!

Решительно берусь за дело. Снова меняю настройки, максимально увеличивая чувствительность и глубину сканирования, задействую усилитель, который до этого совершенно не был нужен. Мы даже недоумевали: зачем техники его прилепили? А вот теперь понадобился.

Убеждаюсь, что времени у меня достаточно, и принимаюсь за планомерный поиск.

Часа два мучаю прибор, отыскивая хоть намёки на что-то необычное, и не нахожу. То ли я ошиблась, то ли нейроскан бессилен перед неизвестными технологиями. Расстраиваюсь, а делать нечего. Начинаю отключать систему и вдруг понимаю, что начинает проявляться новое изображение. Непонятное, размытое, но… цветное! Спешно восстанавливаю контакт, с замиранием сердца наблюдая, как оно гаснет. Нет! Только не это! Кусаю губы, мучительно осознавая, что ничего больше сделать не могу!

Обходится. Фиксирую. Мутное, неясное, но реальное. Поспешно его стабилизирую и сохраняю параметры в памяти программы. Не дай бог, потерять снова!

Ах, как жаль, что Эдер минут через двадцать проснётся! Не успею улучшить качество. Ну, не страшно. По крайней мере, завтра точно буду знать с чего начать!

Успокаиваю себя, а в душе всё переворачивается в нетерпении и ликует. Я нашла!

Старательно пряча эмоции, потому как нельзя, чтобы пёс… то есть тот, кто в нём, догадался о моём открытии. Привожу в порядок лабораторию, хоть и бросаю любопытные взгляды на ожидающего меня у двери дога. А ведь реально — отличная маскировочка. Никто не догадается. Вот только поведение подкачало. Что ж он так плохо себя контролирует?

К себе попадаем как всегда быстро. Ужинаем на скорую руку, можно сказать, простым перекусом. Ему — половину палки колбасы. Мне — бутерброд и чай. Стараюсь вести себя как обычно, чтобы не вызвать подозрений, но с каждой минутой делать это всё труднее. Особенно когда ищешь в его действиях человеческие черты и находишь!

Забираюсь на кровать, стягиваю с себя одежду и замираю, потому что только сейчас до меня доходит, почему пёс так упорно отворачивался от меня, мягко сказать, неодетой. Мамочки! А я ещё удивлялась, наивная дура!

Сижу в растерянности, хлопая ресницами. Дениса прибить мало! Я, конечно, комплексов по отношению к своему телу не имею, но всему же есть предел! Мог бы предупредить! Неужели думал, что я не в состоянии понять и принять факт того, что можно таким необычным способом управлять чужим телом? Если я права, конечно. Ох, скорей бы завтра!

Потоптавшись рядом, мой телохранитель, вероятно, решает помочь мне выйти из ступора, причины которого ему непонятны. Нетерпеливо зарычав, он встаёт передними лапами на матрас. Клыкастая морда оказывается совсем рядом, и я непроизвольно отшатываюсь.

— Эдер, фу! — выдаю автоматически.

Посчитав миссию выполненной, тот легко запрыгивает на кровать и укладывается на своё обычное место. А я падаю на подушки рядом, впиваясь взглядом в гаснущий потолок.

Вот как дальше жить в таких экстремальных условиях?!